Русский символ необузданной сексуальности. Главный алкоголик всея Руси. Мужик на царском троне, разваливший великую империю… Первые ассоциации-штампы, что приходят в голову каждому, стоит только назвать это имя – Григорий Распутин. «Да и фамилия у него соответствующая! – добавит обязательно кто-то. – От слова «распутство»… Как говорится, по имени и житие!»
Рестораны и ночные клубы по всему миру. Знаменитая водочная марка. Салон красоты в Санкт-Петербурге. Московский эротический клуб «Распутин» и одноименный эротический журнал. Распутин – популярнейший бренд, чья слава вышла далеко за пределы России. Скандальная слава…
Казалось бы – ну о чем тут еще говорить? Все с ним было понятно еще сто лет назад, из прессы тех времен, например, книг, вышедших за границей и уже в советской России несколько позже, фильмов, начиная с немого кино двадцатых годов. «И народного творчества! – вспомнит кто-то. – Листовки же, направленные против царя! Где так и сказано, что, мол, «Гришка Распутный, бди, и гнева народного жди!» Неспроста ж ведь оно, народ возмущался! Раз было такое, значит – заслужил однозначно!»
И все же – нельзя говорить об «однозначности» дурной Распутинской славы. Ведь помимо многотысячных газетных тиражей начала двадцатого века со скандальными разоблачениями «Распутного Гришки», помимо мемуаров князя Юсупова и бывшего друга Григория Распутина, монаха-расстриги Илиодора – есть и другие, гораздо менее растиражированные, а потому – и менее известные: мемуары Анны Вырубовой, которая, в отличие от того же Илиодора, находилась при императрице практически неотлучно, и потому знала куда больше него об истинных отношениях Распутина и царской семьи; воспоминания Матрены Распутиной, дочери Григория, опубликовавшей их намного позже, чем свои мемуары Юсупов (в отличие от Юсупова, в первые годы эмиграции ей было не до литературных трудов, она была занята исключительно собственным выживанием); документальные отчеты, литература отнюдь не художественная – это и расследование заведенного на Распутина «дела о хлыстовстве», и полицейские сводки о Распутинском поведении, и, наконец – это рассказы крестьян села Покровское, тех самых, что застали Распутина живым, подлинное, так сказать, народное мнение об этом человеке. Так вот, все это – менее громкое, менее красочное, и, если уж откровенно говорить, куда как менее интересное чтиво – может заставить взглянуть на Распутина с другой стороны.
Беспробудный пьяница? Насильник-развратник-эротоман? Тайный правитель России? Не слишком ли много всего для простого крестьянина из сибирской глубинки, пусть и волею судеб приближенного к трону? Истории, конечно, известно множество царских фаворитов, в том числе и незнатного происхождения, но ни один из них не удостоился таких потоков откровенной ненависти от современников и такой чернокрасочной памяти от тех, кто в современниках его не застал. «Почему?» – так называется книга об отце, написанная Матреной Распутиной. Так зададимся и мы этим вопросом…
Начнем, так сказать, с истоков. С самой фамилии Григория Ефимовича, которую носили многие в его родном селе Покровское Тобольской губернии. Она происходит слов «распутье», «распутица». Дороги, а не разврат. Странствия. И если уж взаимоувязывать имя и житие – то да, Григорий странствовал, долго и часто, пешком исходил всю Россию. Был на богомольях в Верхотурском монастыре (где оставался какое-то время в качестве послушника), в Абалакском монастыре, в Саровской пустыни, совершал паломничества по святым местам Киева, Москвы, Одессы и Казани, был на горе Афон и в Иерусалиме. «Опытный странник» – так называл он себя сам. «Гришка-провидец» – такое прозвище заслужил он от односельчан, когда в нем пробудилась способность, как написал Распутин впоследствии в своем «Дневнике», «словом лечить и пророчествовать».
Все это поначалу пугало Распутина. Как грамотно управлять такой вот, как он считал, «божественной силой»? Как ее развивать? Насколько она, все же, богоугодна, и не дьявол ли его, Григория, взялся ввести во искушение?
Пытаясь ответить на эти вопросы, Григорий и двинулся в странствия по святым местам. Общался со старцем Макарием, скитником Верхотурского монастыря, человеком, многое знавшем о силе молитвы, и успешно применявшем сии знания на практике. Дошел до Иоанна Кронштадтского, давшего весьма лестную оценку «Гришке-провидцу»: «В нем горит искра Божья». Он же представил Распутина архимандриту Феофану, высокому церковному иерарху, что был запросто вхож в дома петербургской знати.
Так состоялось знакомство Григория Распутина с великими княгинями Милицей и Станой Николаевными, а через них – и с самою царской семьей.
Было ли это знакомство случайным? Определенно, нет. Архимандрит Феофан, как и знакомые его, иеромонах Илиодор и епископ Гермоген Саратовский, сводя Григория с царской семьей, преследовали свои, отнюдь не благородные цели. Они были в курсе о, скажем так, увлечении императрицы Александры Федоровны и Николая II «людьми божьими» – блаженными, юродивыми, на коих лежит «благодать Господня», и кои способны помочь, как считали царица и царь, своими молитвами. Тем более, что о скором явлении одного из таких людей, что станет им близким другом, когда-то обмолвился доктор философских наук мсье Филипп, одно время занимавший при царской семье то самое место близкого друга. В общем, почва была подготовлена, оставалось только бросить семена… и пожинать плоды своего скорого успеха. Одного только не учли Гермоген с Феофаном – Распутин не был плохо понимающим реальность, слабым рассудком юродивым, наподобие Мити блаженного, подвизавшегося при Илиодоре. Не был он и человеком безвольным, которым нечистые в помыслах церковные иерархи могли бы крутить, как хотели, влияя через него на царя, диктуя ему свою волю. Он был врачевателем, прежде всего, и крепким рассудком крестьянином, а воля у него была своя, ничьей указке не подвластная. И, увидев страдания маленького царевича Алексея, болевшего, как всем известно, гемофилией, увидев переживания его матери, растерянность отца, он думал прежде всего об одном – а как его вернее вылечить? Мысли о том, как выгадать что-то себе – вряд ли мелькали в его голове. Если вспомнить, как данные ему от царской семьи денежные блага он щедро распределял между односельчанами, покупая кому скот, кому дом, кому – давая по сто рублей (большие деньги на тот момент!) – дабы бедняки могли сыграть роскошную свадьбу, если припомнить, как выданные ему одними богатыми просителями денежные суммы он тут же отдавал просителям бедным, толпившемся в его прихожей… нет, корысти со всего этого «Гришка Распутный» отнюдь не имел, зато проблем – поимел с избытком, о чем он и сам говорил позднее в своем «Дневнике», предчувствуя нехорошее. Мол, «понял я, что моей мужицкой свободе – конец пришел. Что будут они все со мной в мужичка играть, и что мне их, господ, хитрости постигнуть надо, а не то мне скоро – крышка, капут».
«Провидчество», а может – и сметка житейская не обманули Распутина. Капут, точнее, первые предвестники капута – явились довольно скоро. Причем не со стороны царской четы, отнюдь – они крепко вцепились в «старца Григория», единственного, кто мог помочь их сыну, единственного, кто успокоительно действовал и на самих царя и царицу, став их, говоря языком современным, бессменным врачом-психотерапевтом, ведь кроме болящего сына – проблем у последних Романовых было, увы, предостаточно. Капут пришел со стороны царских недоброжелателей, обиженных на то, что Распутин занял место, принадлежащее им, как они считали, по праву, и правом этим делиться ни с кем не хотел.
На Григория Ефимовича завели дело о «хлыстовстве». То есть, об участии в запрещенной в России организации, как сказали бы сейчас. Эта секта (или «корабль», как его называли сами хлысты) пропагандировала совместные «радения» нагишом, мужчин и женщин, в процессе которого на «радевших» должен был снизойти «дух святой». Подход, кстати, чем-то напоминавший идеи индийских тантриков – о «подъеме энергии из нижних чакр, энергии полового возбуждения – в чакры верхние». Разумеется, долго все эти «радения» в рамках приличия не продержались. В секту явилось много сторонних людей, от всей этой зауми далеких, зато желающих группового интима без обязательств, и воспринимающих «корабль» не как «ковчег спасения», а как некий полулегальный свингер-клуб, где можно было под благовидным предлогом предаться свальному греху.
Именно в эту организацию и заглядывал в свое время Распутин в своих долгих духовных поисках. Радел, наблюдал. И… отошел по итогам, поняв, что ничего полезного для себя он там не найдет. Свальный грех сам по себе его, очевидно, не прельщал (что можно увидеть из полицейских сводок – шпики, приставленные к Распутину, следили за каждым его шагом, и о тех самых якобы регулярных легендарных загулах и секс-подвигах с бабами в их доносах информации не было, равно как и информации о понаплодившихся от Распутина бастардах, что при «распутном» образе жизни всенепременно должны были появиться). Распутина интересовало то, что, как считал он, могло бы помочь ему во врачевательстве, а подобным в секте, увы, давно и не пахло (забегая вперед, скажу, что куда как больше пользы Распутину принесли уроки гипноза, которые он брал, уже будучи в Петербурге, у известного гипнотизера Герасима Дионисиевича Папнадато).
…Впрочем, кого интересовало, что там интересовало Распутина? Присутствовал – значит, хлыст! Человек априори безнравственный. Как можно такого в царскую семью допускать? Донос на Григория накатал инспектор Тобольской духовной семинарии Дмитрий Михайлович Березкин. В качестве «неопровержимых доказательств» хлыстовских убеждений Григория он привел… дружелюбное отношение между ним и появившимися у Распутина поклонницами (его бывшими пациентками), а также называние Распутина самим себя «человеком Божьим». Мол, хлыстовская риторика, и вообще – развел тут, понимаешь, культ личности! Было проведено официальное расследование, епископ Тобольский Алексий дал свое заключение, что хлыстом Распутин не является, на «корабль» денежных средств не жертвует, жертвуя, между прочим, немалые суммы на церковь села Покровское, что несколько странно для сектанта. Впрочем, злые языки это замолчать не заставило.
Приват-доцент Московской духовной академии Новоселов выпустил в свет брошюру «Григорий Распутин и мистическое распутство», где о хлыстовстве Распутина говорилось напрямую, а о хлыстовстве подверженной тлетворному влиянию старца царской семьи – намеками, за что тираж весь был, разумеется, цензурой изъят, и общество негодовало – как же так, от нас хотят скрыть всю правду!
«Правду скрыть» не получилось – взявший вскорости интервью у Распутина журналист Манасевич-Мануйлов издал статью о «распутствах» Распутина (перевранное, искаженное интервью) в газете «Новое время», ее перепечатала (шок! сенсация!) английская газета… и понеслось! Скандальная слава Распутина стала мировой. Знамя «Нового времени» подхватили впоследствии «Биржевые ведомости», напечатавшие целую серию статей о «проходимце Гришке», который и хлыст, и взяточник, и алкаш, и весь род его – воровской… Впрочем, это еще были не самые страшные обвинения, и враги – разочарованные в нем церковные иерархи – не самые страшные.
Больше всех преследовали Распутина, сильнее всех ненавидели и, в конечном итоге – погубили его вполне себе светские люди. Особы, приближенные к императору. Члены царской семьи. Знатнейшие люди Петербурга. Не простившие Распутину поддержки царицы, откровенно ненавидимой (немка по происхождению! германская шпионка! наследника из вредности не родила! а, нет, родила, но больного, и тоже специально!) ими всеми – начиная от свекрови ее, матери Николая II, и заканчивая великими князьями и княгинями – Николаем Николаевичем (чью любимую собаку Распутин когда-то успешно лечил), Петром Николаевичем, Елизаветой Федоровной, Феликсом Юсуповым.
…Князь Орлов, распускавший грязные слухи о сожительстве Распутина с царицей и ее дочерьми. Министр финансов Коковцев, ставивший ультиматум царю – либо весь кабинет министров уходит в отставку, либо Распутин уедет. Премьер-министр Столыпин, угрожавший предать Распутина суду, если он не покинет столицу. Председатель Государственной думы Родзянко, готовивший антираспутинский запрос Николаю II…
Люди, к которым мягкосердечный и не слишком решительный в поступках Николай II был вынужден прислушиваться, то выгоняя Распутина в Покровское, то вызывая его к себе обратно срочною телеграммой о болезни наследника. Люди, от которых нельзя было избавиться с тою же легкостью, с которой избавились в свое время от полубезумного, фриковатого иеромонаха-черносотенца Илиодора, что чудил будь здоров – и «бесовские» портреты Льва Толстого оплевывал, и кровью послание в Синод накатал, мол, отрекаюсь от Бога и веры, и секту свою, в отличие от Распутина, создал, с красивым названием «Новая Галилея», где его последователи, илиодоровцы, называли его «Ваше императорское величество». Свихнувшийся «император», одержимый лютейшей завистью к Распутину, с коим некогда водил близкую дружбу и от коего получал огромные деньги на основание Свято-Духова монастыря и паломничество своих приверженцев из Царицына в Свято-Успенскую Саровскую пустынь – подослал к бывшему другу убийцу с ножом, безумную Хионию Гусеву, верившую, что, убивая Распутина – она убивает антихриста. До этого свершившегося летом 1914-го года покушения, надолго уложившего Распутина на больничную койку и заставившего Илиодора бежать из страны, переодевшись в дамское платье – от монаха-расстриги было еще много гадостей. И попытка «церковного суда», когда, заманив к себе Распутина, Илиодор со товарищи глумился над ним, подговорив своего ручного юродивого Митю кинуться на Григория с ножницами, угрожая оскопить, а епископа Гермогена – бить Распутина по голове тяжелым крестом, обзываясь «дьяволом» и «разбойником». И знакомство Распутина с пусть и знатной, но по уровню восприятия реальности ничуть не отличавшейся от Мити генеральшей Ольгой Лохтиной, что стала восторженной фанаткой сразу двоих – и Илиодора (коего она именовала ни много ни мало, как «Сыном Божьим»), и самого Распутина (который в ее больной голове сделался «Богом Саваофом»), и чье неотвязное преследование Григория дало много пищи для обсуждений его врагам (баб сводит с ума! развратник! сектант!).
Да, несмотря на все это, в том числе – и на книгу «Святой черт», что написал о Распутине, будучи в безопасности за границей, Илиодор, которая представляла собою сборник его, илиодоровских, выдумок (что стоят только ссылки в книге на тех же Митю и Ольгу Лохтину как на «авторитетные источники»!) и внесла, на мой взгляд, наибольший вклад в дальнейшую (уже посмертную) дискредитацию образа Распутина – главным врагом Григория Ефимовича, самым опасным, приведшим его в конечном итоге к «капуту», был все же не он, а высший свет Петербурга.
Те самые люди, о которых сказал царю незадолго до своей смерти Григорий Распутин: «Если убийство совершат твои родственники, то ни один из твоей семьи не проживет и двух лет». Это «мистическое пророчество» имело под собой вполне логическое обоснование – если против царя идут самые близкие ему люди, значит, род царский прогнил до основания, и Российской империи долго не жить. Грядет революция.
…Они все же решились на это убийство – ведомые ненавистью к «шпиону германскому», к «безграмотному мужику, управлявшему целой страною, влиявшему на императора»… хотя как он мог влиять? Что он мог, кроме как лечить, сопереживать и выслушивать? Николай II не был настолько безволен, чтобы подчиняться каждому слову Григория Ефимовича, а Григорий Ефимович – настолько безнравственным, чтобы стараться это слово сказать. Царские дела, дела политические – он, по свидетельствам Вырубовой, в них и не лез. Его дело было – врачевать, по мере сил и возможностей. Впрочем, два раза в своей жизни он все же на царя и политику повлиял – один раз в 1912-м, когда уговорил на коленях Николая II не ввязывать Россию в Балканскую войну, другой раз в 1914-м – когда, лежа в больнице, раненный Гусевой, он умолял царя не ввязывать Россию в Первую мировую. Не вышло. Царь разорвал телеграммы Распутина, и после – сердито махал рукой на просьбы его эту начавшуюся войну прекратить. Мол, не твоего мужицкого ума это дело…
О чем думал он, самодержавец всея Руси, присутствуя на похоронах Григория, убитого компанией дворян-заговорщиков с Юсуповым во главе, о чем размышлял, глядя на обезображенный труп «глупого мужика», сделавшего столько хорошего его императорской семье, и убитого – за это хорошее? Убитого – и оболганного, ведь после смерти «распутства» Распутина подняли на свое знамя революционеры, как пример – до чего довел страну «проклятый царизм», когда всякие там проходимцы на троне сидели, министров скидывали-назначали, ели-пили-развратничали за счет народа, сосали его трудовую кровушку. О чем думал, отправляя в ссылку убийц Распутина вместо сурового, под стать свершенному преступлению, наказания их? Какие мысли приходили в его царскую голову, когда весь высший свет приветствовал это убийство, когда великая княгиня Мария Павловна говорила, что теперь-то пришла пора и императрицу убрать, а великие князья – что настало время сменить монарха? Этого мы никогда не узнаем.
Зато знаем мы – чем все в итоге закончилось для России в целом и для царской семьи в частности. Знаем, что погубил великую империю отнюдь не «мужик на царском троне»… И потому – было бы нечестным сейчас, когда с момента гибели Распутина прошло уже более ста лет, продолжать замалчивать правду о нем. О человеке, что, конечно же, не был святым, но образчиком разврата и порока – не был, разумеется, тоже.
