Рассказ о лучшем стрелке русской армии
генерал-лейтенанте Якове Петровиче Бакланове.
Цикл: ЗАБЫТЫЕ ГЕРОИ
Исторический очерк
Кавказская война, длившаяся полстолетия (1816 – 1865) и стоившая громадных жертв, бесспорно, является блестящей страницей в славной летописи русского оружия. В чащах чеченских лесов, на раскаленных дагестанских утесах, в кровопролитных схватках с отчаянно храбрым противником создавались легендарные боевые традиции, закалялся воинский дух и рождались прославленные герои, бескорыстной службой Отечеству обессмертившие свои имена. Об одном из них наш рассказ.
Шел 1846 год. Казачий отряд под командованием войскового старшины возвращался в крепость после рейда по чеченским тылам. Внезапно с вершины высокого утеса грянул выстрел. Командир остановил коня и, прикрываясь рукой от солнца, стал вглядываться ввысь. На скале появился чеченец. Хохоча, он принялся выкрикивать в адрес казаков оскорбительные фразы. Расстояние между противниками было так велико, что человек на вершине утеса казался маленькой черной точкой.
- А ну, молодцы, - обернулся к казакам войсковой старшина, - сбейте мне этого крикуна!
Дружно загрохотали выстрелы. Однако, когда пороховой дым рассеялся, выяснилось, что чеченец по-прежнему невредим. Пользуясь своей неуязвимостью, он продолжал хохотать, и горное эхо далеко разносило его издевательский смех.
- Урус-камыш! – Вопил горец. – Плохо стрелять!
- Нешто его достанешь, - оправдывались казаки, - эва, куда забрался окаянный!
- Пули не долетают… - Предположил кто-то.
Густые брови войскового старшины грозно нахмурились.
- Горцы стреляют хорошо, - строго сказал он, - но вы – казаки, и вам сам Бог велел стрелять лучше.
С этими словами он сорвал винтовку с плеча и, перекинув ее в левую руку, выстрелил. Чеченец покачнулся и рухнул в пропасть. Несколько мгновений стояла тишина, взорванная затем громким «ура!».
- Вот это фокус! – Поразился один молодой казак. – Даже не целясь!
- Эх ты, дурья голова, - упрекнул его пожилой сотник, - это же сам Бакланов. Не зря чеченцы называют его дьяволом.
Яков Петрович Бакланов, прославленный герой кавказской войны, родился 15 марта 1809 года в станице Гугнинской (области Войска Донского) в обедневшей дворянской семье. Как отец, так и дед Бакланова отличались огромной физической силой и богатырским сложением, которое унаследовал от них и Яков Петрович. Все Баклановы отлично стреляли, неизменно беря на всех состязаниях первые призы. Станица Гугнинская по праву гордилась этим незаурядным семейством, совершившим немалые подвиги во славу России. Дед Бакланова прославился в войнах с закубанскими черкесами, получив от них недвусмысленное прозвище «смерть». Уже, будучи в преклонных годах, он подвергся нападению целой банды молодых черкесов, которые, увидев одинокого всадника, вознамерились захватить его в плен. Огромный бородатый казак на старенькой кляче, да еще весь обвешанный оружием, показался им смешным и неуклюжим. За спиной двустволка, к седлу приторочена еще одно ружье, за поясом пистолеты, на перевязи такая огромная сабля, что волочится по земле. С хохотом и улюлюканьем черкесы бросились на него. Однако, старик не испугался. Сняв с плеча двустволку, он неторопливо, как в тире пристрелил двух нападавших, затем достав второе ружье, почти не целясь, ссадил с коня третьего. После чего выхватив саблю, пустил своего коня в галоп на разбойников. Черкесы постыдно бежали. У всех трех убитых была одна общая особенность – они были поражены пулей точно между глаз. «Чтоб наверняка», - усмехался старик.
Отец Якова Петровича покрыл себя славой в отечественной войне 1812 г. и был высоко ценим М.И. Платовым, который не раз приезжал в станицу Гугнинскую навестить своего боевого друга. Слушая рассказы отца и деда, Яков Петрович с детства впитал в себя горячую любовь к своему Отечеству, и желание защищать его до последней капли крови глубоко врезалось в пылкую душу будущего воина. Из-за постоянных отлучек отца по делам службы, большую часть времени молодой Бакланов проводил под надзором матери, которая стремилась, чтобы ее сын был накормлен и опрятно одет, но очень мало времени уделяла его образованию. В результате в 15 лет потомственный дворянин с трудом читал по слогам, зато был лучшим среди сверстников по части кулачных боев и гарцеванию на коне.
В 1825 г. 16-летним юношей в звании урядника Яков Петрович поступил на службу в казачий полк, стоявший в Крыму. Отец дал ему необходимые напутствия: «Служи, Яков, верою и правдою Богу, государю и нашему великому Донскому Войску. Помни всегда, что твой отец без малейшего покровительства, одною честною службою дошел до штаб-офицерского чина. Храни ненарушимо простоту отцовских обычаев, будь строг к себе, а паче всего не забывай свою благодатную Родину, наш тихий Дон, который вскормил и воспитал тебя».
Насколько хороши были успехи Якова Петровича в строевом деле, настолько они оказались плохи в русской грамоте. Отец пришел в ужас от безграмотности сына. По его настоянию Бакланова определили в уездное училище в Феодосии. Здесь в полной мере выявилась незаурядная сила воли Якова Петровича, который, не желая отставать от своих сверстников, день и ночь занимался самообразованием. Результаты оказались ошеломляющие. Весь курс училища был пройден Баклановым за один год.
В 1828 г. его производят в хорунжии, и в этот же год начинается русско-турецкая война. Полк, в котором служил Бакланов, срочно перебрасывают под Дунай, где русская армия готовилась штурмовать сильнейшую турецкую крепость Браилов. Отец Якова Петровича, назначенный командующим полком, отправляет сына с депешей к великому князю Михаилу Павловичу, стоявшему тогда под Браиловом. Так получилось, что Яков Петрович прибыл с поручением как раз в тот момент, когда русские войска намеревались начать штурм. Несказанно обрадованный возможностью испытать себя в настоящем сражении, Бакланов немедленно вступает в отряд добровольцев, идущих в авангарде наступающих колонн.
Штурм оказался неудачным. Гарнизон крепости встретил русских ураганным артиллерийским огнем. Рядом с Баклановым раздался оглушительный взрыв, юноша был оглушен, отброшен в сторону и почти полностью засыпан землей. Это спасло ему жизнь, ибо из крепости выступил многочисленный турецкий отряд, полностью уничтоживший последних добровольцев. Уцелел лишь один унтер-офицер, бросившийся в Дунай и успевший переплыть на другую сторону.
Пять дней Яков Петрович пролежал в госпитале. За это время Браилов сдался на капитуляцию. В своих мемуарах Бакланов писал: «Вместо похвал отец отдубасил меня нагайкой, приговаривая: не суйся в омут, когда отдален от своей части, а с ней иди и в огонь и в воду».
Несмотря на учение отца, горячая кровь и желание отличиться в бою заставляли Якова Петровича первым бросаться на врага, а ощущение опасности лишь подстегивало его решимость.
В июле 1829 г. армия из-под Шумлы двинулась через Балканы. «7-го числа в числе охотников, - пишет Бакланов, - бросился я вплавь на лошади через реку Камчик. Под картечными выстрелами 12 турецких орудий многие были убиты. Переправившись, сбили турок с позиций и тем дали возможность двинуться нашим колоннам на переправу». Отец, под суровой внешностью которого скрывалась нежная любовь к сыну и боязнь его потерять, для верности вновь отстегал Якова Петровича, браня его за то, что на переправе тот воспользовался не белой, а вороной лошадью, которая слабее и могла бы утонуть. А через три дня, в сражении с 7-тысячным турецким корпусом, Яков Петрович едва не попал в плен. Позабыв отцовское напутствие, он смело врубился в гущу врагов и спохватился только тогда, когда обнаружил себя окруженным со всех сторон неприятельскими всадниками. Турецкий паша ткнул в его сторону унизанным перстнями пальцем, и вокруг тела Бакланова обвились тугие кольца арканов. Перерубив их шашкой, Яков Петрович стал громко звать на помощь. Подоспевшие казаки во главе с его отцом оттеснили турок. После этого случая отец долго и старательно лупил Якова Петровича нагайкой, добавляя к старым присказкам новые: «Если уж попался, так умри достойно, а не визжи, как свинья!»
Как бы то ни было, это происшествие заставило молодого казака о многом задуматься. Он по-прежнему оставался, безудержно храбр, но в его характере появилась и новая черта – умение взвешивать свои поступки. Война тем временем продолжалась. 11 июля казаки овладели турецкими городами Месеврией и Ахиоло. 12 июля разбили под Бургасом османскую кавалерию, преследуя которую, ворвались в крепость на плечах врага. За это сражение отец Бакланова получил Георгиевский крест, а Яков Петрович орден Св. Анны 3-ей степени. Затем последовала целая череда блестящих побед. Под натиском русского оружия одна за другой сдавались турецкие крепости. 13 июля - Айдос, 14 июля – Карнабатом, 21-го – Ямболи, 30-го – Казань, 7 августа – Адрианополь, 8-го – Кир-Килиссу, 9-го – Люле-Бургае. Турки вынуждены были заговорить о мире, который и был подписан в Адрианополе. В результате победы над Блистательной Портой Молдавия, Валахия и Сербия приобрели самостоятельное управление. Греция же, в полной мере вкусившая турецкий деспотизм, - полную независимость. Россия получила приличную контрибуцию, а также города: Анапу, Поти, Ахалцыг, Ахалкалаки. За эту войну многие донские полки, в том числе и полк Бакланова, получили Георгиевские знамена. Отец Якова Петровича, вскоре произведенный в полковники, вышел в отставку.
В 1834 г. Якова Петровича направляют на Кавказ, где он до 1837 г. находился в полку полковника Жирова, на правом фланге Кавказской линии. О своей службе в этот период Бакланов писал: «… особых отличий с моей стороны, выходивших из ряда обыкновенных казацких, не было». Отдавая должное скромности Якова Петровича, все же скажем, что такие отличия были. Так, в ночь на 4 июля 1836 г. Бакланов с сотней казаков осуществлял охрану строящейся крепости, рядом с которой в загоне находился весь полковой табун лошадей. Лошади всегда были желанной добычей горцев, и потому они решили, во что бы то ни стало увести их. 360 самых лучших наездников спешно двинулось в поход.
Для контроля местности Бакланов послал два разъезда вверх и вниз по реке. До рассвета оставалось несколько часов, когда русский лагерь всполошили отдаленные выстрелы. Один из казачьих разъездов столкнулся с отрядом горцев. На взмыленной лошади к Бакланову подскакал раненый казак. Он сообщил, что из всего разъезда уцелел только он и за ним следом несется несколько сот чеченцев. Бакланов приказал подчиненным спешиться и занять оборону. Вскоре показалась чеченская конница. Казаки открыли огонь. Бой продолжался до рассвета. 12 раз чеченцы делали попытку прорвать оборону Бакланова и 12 раз были вынуждены отступить.
«Станичники! – Закричал Яков Петрович. – Пики – наперевес! С Богом вперед!»
Вскочившие на коней казаки бросились на врага. Из 360 горцев уцелело лишь около 50 человек. Потери русских 15 человек. За этот подвиг Бакланов получил орден Владимира 4-ой степени. В этом же месяце Яков Петрович участвует в сражении за аул у реки Псефир. Здесь он вознамерился отобрать знамя у чеченского наиба. Застрелив двух врагов из пистолетов и зарубив третьего шашкой, он уже вцепился в наибский стяг, когда неожиданно получил сильный удар по голове рукояткой пистолета. Свидетелем этой сцены был генерал-майор Григорий Христофорович Засс – начальник Кавказской линии, один из славных деятелей кавказской войны. Скупой на похвалу, Засс лично явился к Бакланову в госпиталь. «Если вас не убьют, - сказал он Якову Петровичу, - вы непременно достигните больших высот».
По личному распоряжению Засса Бакланову, тогда еще простому сотнику, было поручено принять под свое командование две тысячи казаков. С ними ему надлежало осуществлять прикрытие переправляющейся через реку русской пехоты и артиллерии.
Яков Петрович блестяще выполнил поручение. Расположив своих казаков на двух флангах, он успешно отбивал вражеские атаки, неизменно появляясь на самых опасных участках сражения, восхищая подчиненных своим хладнокровием и презрением к смерти. Когда на правом фланге возникла критическая ситуация и чеченцы уже начали теснить казаков, внезапно появился Бакланов и могучим ударом зарубил предводителя горцев, чем внес смятение в ряды противника. Затем возникли осложнения на левом фланге – чеченцы прорвали оборону казаков. Бакланов, видя, что его подчиненные отступают, помчался к ним, громко крича: «Не сметь отступать!» Вид командира, бешено мчащегося к ним с саблей в руке, воодушевил казаков. С криком «ура» они бросились на врага. В этот момент лошадь под Яковом Петровичем была убита. Ударившись об острые камни, он на мгновение потерял сознание. Очнувшись, Бакланов увидел четырех чеченцев, бегущих к нему. Взяв ружье, Яков Петрович застрелил двух противников, двое других спрятались за камнями. Перезарядив ружье, Бакланов терпеливо ждал. Вот из-за валуна показались мохнатые чеченские шапки. Казак заметил, как один горец положил винтовку на плечо другого и принялся целиться. Не дав ему времени нажать на курок, Яков Петрович выстрелил, сразив сразу обоих. Тем временем на левом фланге казаки отбили атаку чеченцев, и те обратились в бегство. Они мчались мимо Якова Петровича, и Бакланов, лежа в засаде, посылал в них пулю за пулей, каждым выстрелом убивая врага.
После успешной переправы барон Засс вызвал к себе Якова Петровича. «Я не ошибся в вас, - сказал Григорий Христофорович, - и сообщу обо всем императору».
5 февраля 1836 г. за храбрость и мужество Бакланову было объявлено высочайшее благоволение. 4 июля 1837 г. Яков Петрович отличился в сражении с закубанцами близ укрепления Вознесенского, за что был произведен в есаулы. 6 мая 1839 г. Бакланова как молодого перспективного офицера направляют на службу в Донской учебный полк. Только что сформированный, этот полк должен был послужить базой военного казачьего образования. Назрела необходимость перевода донцов из иррегулярной части в регулярную, для чего в казачьих полках вводился устав, общепринятый для всей российской кавалерии. Нововведение было встречено ропотом со стороны ревнителей казачьей старины, однако передовое офицерство поддержало проект правительства. Горячим его сторонником был и Яков Петрович. Бакланов обратил внимание на сам дух кавалерийского устава и сумел применить его к казакам, сообразно сложившимся издавна условиям и потребностям их службы. Результаты вышли блестящие, и Яков Петрович к своей боевой репутации скоро прибавил известность отличного фронтового офицера. 15 мая 1841 г. его направляют в 36-й Донской полк, расквартированный в Польше. Здесь Яков Петрович продолжает свое образование, взахлеб поглощая огромные книжные тома по военной истории. По возвращении 18 октября 1844 г. его производят в чин войскового старшины, а 7 мая 1845 г. вновь направляют на Кавказ в 20-й Донской полк, находящийся под командованием подполковника Шрамкова.
В этот период среди горцев сильно возрос авторитет Шамиля – нового имама, сумевшего после смерти своего предшественника Кази-Муллы подчинить себе большую часть Чечни и Дагестана. Начиная с 1843 г. война велась вяло, русские войска бездействовали, и это еще более подняло воинский дух горцев, которые, овладев несколькими укрепленными пунктами, поголовно вырезали находившиеся там русские гарнизоны. Позиции России в этом регионе пошатнулись. Ранее преданные горцы под влиянием успехов имама стали обнаруживать брожение. Осенью 1843 г. Шамиль собрал 10-тыс. войско и обрушился на российский гарнизон в ауле Гергебиль. 350 солдат тифлисского полка десять дней сдерживали атаки противника. Однако, силы были слишком неравны. Оставшиеся в живых русские солдаты взорвали укрепление, предпочтя погибнуть, чем сдаться в плен. Связь между северным и южным Дагестаном была нарушена. Весь Восточный Кавказ вспыхнул как порох. Шамиль заявил, что не успокоится, пока на его земле не будет уничтожен последний гяур (русский). В таком положении были дела на Кавказе, когда туда приехал Бакланов.
Яков Петрович был назначен в полк, стоявший на северном склоне Качкалыковского хребта. Земли чеченцев находились к югу от реки Сунжи и Кумыкской плоскости и простирались на восток до реки Якташ, а на юге почти до главного перевала Кавказских гор. Местность между реками Сунжей и Аргуном называлась Малой Чечней, к востоку от Аргуна – Большой Чечней. Вся Чечня была покрыта дремучими лесами. Система, которую приняли русские в войне с горцами, - рубить лес, очищать местность, устраивать широкие просеки между укрепленными пунктами, сооружать дороги, мосты и др. «Чеченцы, - писал историк Кавказской войны Василий Александрович Потто, - эти специалисты лесной войны, эти хищные горные орлы, поняли, что не ружье и пушка, а топор и кирка покорят их, заставят их смириться. За свои убогие жилища они не страшились, они боялись за свои поля, за свой скот».
Едва появившись на Кавказе, Яков Петрович повел активную партизанскую войну с горцами. С разрешения подполковника Шрамкова он организовал летучий отряд, который принялся совершать дерзкие налеты на поселения чеченцев. Угоны чужого скота, являвшиеся всегда неотъемлемой чертой горцев, теперь стали повседневной работой баклановского отряда. Потеря овец больше печалила горцев, чем поражение в стычке с русскими. Нахальные налеты вездесущего «Бокли» приводили чеченцев в отчаяние, а его неуязвимость деморализовывала их воинский дух, заставляя приписывать Якову Петровичу сверхъестественные качества. На вопрос командира полка, как ему удается уводить скот прямо под носом у неприятеля, Бакланов, смеясь, отвечал: «Оттягать чужое, видно, вложено Богом в нашу казацкую натуру, и уж тут никак не утерпишь». В период с 1845 по 1853 гг. Бакланов отбил у горцев около 13000 рогатого скота и до 40000 овец.
19 июля 1845 г. Бакланов участвует в сражении у Шаухал-Бердынских укреплений. Имея в своем подчинении 300 казаков, он сумел рассеять и обратить в бегство конницу противника, почти втрое превосходящую его по численности. За умелые действия и отвагу он был награжден орденом Св. Анны 2-й степени, а вслед за тем, по случаю отъезда подполковника Шрамкова на Дон, назначен командующим 20-м Донским казачьим полком, который и принял в начале 1846 г.
До Бакланова донцы пользовались на Кавказе очень незавидной боевой славой, особенно в сравнении с лихими линейцами. Горцы называли казаков «камыш» из-за их длинных пик, про которые чеченцы говорили, что они для них не опаснее речного камыша.
Бакланов энергично принялся за дело. Для начала он вернул в полк всех казаков, использовавшихся не по назначению. Например, в качестве конвоиров, вестовых, ординарцев и т.д. «Казак воин, а не денщик», - говорил он, чем нажил в среде штабных офицеров и интендантов множество врагов. Невзирая на кривые усмешки линейных офицеров, Яков Петрович начал проводить в полку своеобразную военную реформу, получившую впоследствии наименование Баклановской. «Казака нужно сначала обучить ратному делу, а потом требовать от него победы!» - Утверждал Яков Петрович.
В своем полку он сформировал две команды: пластунскую – из самых отважных наездников и лучших стрелков и ракетную – для действия при ракетной батарее. В каждой сотне один взвод был снабжен топорами и лопатами для того, чтобы при необходимости быстро окопаться. Не оставил без внимания Бакланов и одежду казаков, заменив ее на более практичную неприятельскую. В донскую форму казаки наряжались лишь во время нечастых приездов начальства. Длинные пики были заменены на дротики, которые отлично зарекомендовали себя еще во времена Платова. Хорошо помня суворовскую поговорку: «Тяжело в учении – легко в бою», - Яков Петрович постоянно проводил в полку учебные маневры, уча подчиненных умелым действиям в различных экстремальных условиях. «Мертвый казак немного стоит», - постоянно повторял Бакланов. Целыми днями казаки Якова Петровича проводили учебные сражения на пиках, учились фехтовать и упражнялись в стрельбе. Строгий, но справедливый командир, он сумел заслужить к себе уважение и любовь личного состава. Казаки называли его «наш батя» и готовы были идти за ним и в огонь и в воду. Умея найти подход к любому от них, Бакланов сумел развить в своих людях благородное воинское соревнование, презрение к смерти, жажду славы, горячую и беззаветную преданность царю, Родине, войску. «Честь дороже жизни», - было девизом Бакланова, и этот девиз сделался общим для каждого воина его полка. Желая знать все о передвижениях неприятеля, Яков Петрович создал в своем регионе некое подобие контрразведки, для чего он не скупился на вербовку осведомителей из различных горных аулов. Благодаря сведениям, получаемым от них, Бакланов внезапно появлялся со своими казаками там, где враги его вовсе не ожидали. На суеверных горцев эти неожиданные появления Якова Петровича производили сильное впечатление, и они стали считать его злым духом. Его удачные налеты навели на чеченцев такой страх, что вскоре по Восточному Кавказу распространились слухи, что под личиной Бакланова скрывается «даджал» (дьявол). Справедливости ради отметим, что и сама внешность Якова Петровича во многом способствовала распространению подобных слухов. Вот как описывает его исследователь донского казачества А. Струсевич: «Огромного роста, широкоплечий, с большой головой, длинными усами и бакенбардами, густыми, нависшими на глаза бровями, суровым выражением обезображенного оспой лица, в своем боевом костюме – огромной папахе на голове, в косматой бурке с тяжелой шашкой в руке – он производил сильное впечатление даже и не на врага. Когда этот атлет скакал впереди своих казаков в атаку – на детей гор нападал невольный страх, делалось как-то жутко, и они избегали иметь с ним дело, веря, что этот русский богатырь ведет знакомство с нечистой силой, с самим сатаной…».
За один только 1846 г. Бакланов провел более 40 крупных и мелких стычек с чеченцами, нанося противнику ощутимый урон. В этих сражениях Яков Петрович неоднократно был ранен, но, будучи по натуре скромным человеком, старался скрывать свои раны. Так, под аулом Эйгем-Юрт, в поединке с чеченским наибом, последний сильно поранил ему саблей правую кисть. Перебросив шашку в левую руку, Бакланов зарубил врага. Рана оказалась очень глубокой, однако Яков Петрович после перевязки даже не вспомнил о ней. Это ранение, как и многие другие, не было занесено в его послужной список.
В июле 1848 г. Бакланов через своих лазутчиков узнал, что в аул Ахмет-Тал стянуты крупные силы горцев. Решено было атаковать аул. Задача затруднялась тем, что единственная дорога к врагу усиленно охранялась многочисленными чеченскими пикетами. Вступить в схватку с ними – значило потерять внезапность, что дало бы противнику возможность приготовиться к отпору. Бакланов принял решение выйти к аулу по горной тропе, столь узкой и неудобной, что даже сами горцы считали ее непроходимой. Этот чудовищный по сложности переход, в результате которого казакам приходилось преодолевать отвесные подъемы, горные завалы, продираться сквозь непроходимые колючие кустарники, увенчался блистательной победой и принес Якову Петровичу широкую известность не только на Кавказе, но и в Петербурге. Бакланову было присвоено звание подполковника.
На следующий день после взятия Ахмет-Тала разозленные своей неудачей чеченцы совершили дерзкий налет на русские позиции в окрестностях Куринского. Однако слаженная контратака баклановских казаков заставила горцев отступить. Когда враг был отброшен с русской территории, казаки вдруг заметили, что Яков Петрович ранен. Все плечо его и черкеска были в крови. Его перевязали, и один из казаков всю дорогу до крепости поддерживал его, чтобы командир не упал с коня. Рана была тяжелой, и лекарь заявил Якову Петровичу, что лежать ему придется не менее месяца. Каково же было удивление, как казаков, так и лекаря, когда через три дня Бакланов был уже на ногах, перепоясанный тяжелой дедовской шашкой и с пистолетами за поясом. «Некогда разлеживаться, - строго сказал он, - а то боюсь, без меня чеченцы обнаглеют. Надо будет преподать им хороший урок, чтобы не лазали в чужой курятник». Слов своих на ветер Бакланов не бросал. До конца июля казаки провели около десятка вылазок по тылам противника и навели на горцев такой страх, что в течение пяти месяцев те не отваживались на вооруженную борьбу. За это время Яков Петрович был назначен начальником подвижного резерва в Куринском укреплении.
С наступлением зимы русские войска начали готовиться к экспедиции в Малую Чечню, для захвата аула Махмут-Юрт, наиб которого предложил свои услуги Шамилю. Аул этот был прекрасно укреплен, и чтобы проникнуть в него, надо было пройти густые леса и миновать, по крайней мере, десять посторонних аулов, имевших не менее пятисот дворов.
Ударная русская армия включала в себя 4 батальона пехоты, 8 орудий, 8 сотен казаков. Командующим был назначен полковник Веревкин. Бакланову с его пластунами отводилась роль авангарда. В этой операции подтвердилась заслуженная слава Якова Петровича как непревзойденного гения партизанской войны. Он сумел провести русские войска незамеченными через многочисленные чеченские пикеты и бесшумно уничтожить охрану Махмут-Юрта. Не дожидаясь подхода основных сил, казаки смело бросились на врага. Несмотря на неожиданность атаки, горцы дрались с отчаянной храбростью. Кровопролитный бой длился около четырех часов. Почти все чеченцы предпочли умереть, чем сдаться в плен. После сражения к полковнику Веревкину подвели лишь семь раненых горцев. Махмут-Юрт лежал в пепелище, но битва была еще не закончена. Окрестные горцы, увидев зловещее зарево над горами, решили отомстить захватчикам. 3-тысячная чеченская конница двинулась к Махмут-Юрту. К счастью, разведчики Якова Петровича и здесь не сплоховали, вовремя предупредив своего предводителя об опасности. Взяв своих казаков и 4 орудия, Бакланов выбрал удобную позицию для засады. Подскакавшая чеченская конница была встречена ураганным картечным огнем и меткими выстрелами баклановских пластунов. После нескольких бесплодных атак, потеряв более тысячи убитыми, горцы отступили.
Махмут-Юртское сражение показало профессионализм казаков Бакланова, их несомненное превосходство перед линейными войсками, потери которых составили в общей сложности 130 человек. В полку же Бакланова убитых не было. Все казаки Якова Петровича были удостоены различных наград, сам же Бакланов был награжден золотой шашкой с надписью «За храбрость».
В 1849 г. баклановские казаки разгромили крупное скопление неприятельских войск не реке Гудермес, овладели аулом Амир-Аджи-Юрт на Тереке и истребили чеченскую конницу в местечке Исти-Су. Имя «Бокли-Даджала» наводило ужас на обитателей гор и лесов. В заунывных песнях горцев оно звучало зловещим символом грозного демона войны, который приносит смерть, горе и страдание для их родной земли.
В феврале 1850 года за победу над чеченцами на реке Мичик Бакланов производится в полковники.
В том же году закончилась шестилетняя служба 20-го Донского полка. Однако Бакланов стал так необходим на Кавказе, что князь Воронцов писал о нем военному министру: «Этот человек дорог мне за свою выдающуюся храбрость, свой сведущий ум, за военные способности, знание мест и страх, который он внушает неприятелю. Сам Шамиль уже упрекает своих наибов за страх, питаемый ими к Бакланову».
Просьба Воронцова была уважена. В июле 1850 г. на смену 20-му полку, отпущенному на льготу, прибыл 17-й полк, поступивший под начальство Бакланова. Любовь к Якову Петровичу была столь велика, что многие штаб- и обер-офицеры, урядники и даже простые казаки, отпущенные на Дон, не пожелали оставить своего командира, а предпочли делить с ним опасность Кавказской войны. С их помощью дело обучения нового полка пошло быстро и успешно.
В 1851 г. под началом князя Барятинского Бакланов, командуя всей конницей (23 сотни), разгромил крупное соединение Шамиля, за что получил орден Владимира 3-й степени. Вскоре после этого ему пришлось отразить набег чеченцев, пытавшихся отбить стада, пасшиеся у Куринского. Нападение горцев было столь неожиданным, что Яков Петрович не успел одеться и появился перед полком в одной только бурке, наброшенной на голое тело, с шашкой через плечо. Такой вид донского богатыря навел на чеченцев такой ужас, что они долго не отваживались нападать на русские стада.
Популярность Бакланова стремительно росла. Однажды на имя Якова Петровича в полк пришла посылка. Вскрыв ее, Бакланов был несказанно удивлен, обнаружив в ней большой кусок черной материи, на которой был изображен череп с перекрещенными костями и круговой надписью: «Чаю воскресение мертвых и жизни будущего века. Аминь». Бакланов, усмехаясь, привязал дар к древку, соорудив, таким образом, флаг. Даже у бывалых казаков этот значок вызывал неприятное, тягостное чувство, не говоря уже о горцах, питающих к баклановскому символу суеверный ужас. С этим знаменем Яков Петрович не расставался до конца своей жизни. Забегая вперед, скажем, что именно этот знак явился прообразом будущих нарукавных шевронов различных казачьих полков и впоследствии широко использующихся в униформе так называемых цветных частей – наиболее известных белогвардейских формирований на юге России.
Непобедимость Бакланова вошла в поговорку. Под его командованием казаки не страшились нападать на врага, многократно превышающего их по численности. Так, в кровавом сражении на берегу речки Яман-Су три сотни казаков одержали победу над чеченской конницей, насчитывающей более 600 человек. В этом бою под Яковом Петровичем было убито пять лошадей. А вскоре две сотни баклановцев наткнулись на вражескую партию, состоящую из 800 чеченских воинов. Даже для прославленных казаков Якова Петровича соотношение было слишком неравно. Однако Бакланов не испугался. Выхватив из рук ординатора пику, с криком «вперед!» он кинулся на врагов. В своем очерке В. Потто так передает рассказ чеченца – свидетеля этой невиданной битвы: «… Мы увидели огромного всадника, скакавшего со страшной пикой, и когда от дуновения этого всадника (пикой нельзя повалить столько народу) наши чеченцы стали валиться с лошадей, как опаленные небесной молнией, мы побежали назад. Многие из нас узнали голос Бакланова, но был ли то он или сам шайтан в его образе – мы этого не знаем…» И вот восточная легенда о смертоносном дыхании жуткого всадника пошла ходить по Чечне как народная сказка, распространявшая слух о чарах Бакланова. Результаты не заставили себя долго ждать. Многие аулы стали сдаваться без боя. Шамиль был в бешенстве.
Отчаявшись победить Бакланова в бою, он решил воспользоваться услугами наемного убийцы. Для этой цели к нему был вызван лучший горный стрелок по имени Джанем. «Я убью даджала!» - Заверил он Шамиля.
Будучи суеверным человеком, Джанем, как и большинство его соотечественников, считал Якова Петровича дьяволом и потому заказал для своего ружья специальные медные пули, убежденный, что они способны отправить на тот свет любую нечисть. К Бакланову тем временем явился один из его осведомителей. «Шамиль прислал из гор стрелка, - сказал он, - который в 50 саженях, подкинувши яйцо кверху, из винтовки пулею его разбивает. Ты имеешь привычку постоянно выезжать на курган против оставленной нами за Мичиком батареи, вот в ней будет сидеть тот самый стрелок, и, как только ты выйдешь на курган, он убьет тебя».
Как писал в своих мемуарах Яков Петрович, сердце его бешено стучало, но не пойти навстречу опасности значило проявить слабость, что неминуемо уронило бы его авторитет в среде казаков. В обычное время он выехал на курган, прихватив с собой свой проверенный старенький штуцер. Ждать пришлось недолго. Вскоре за камнями мелькнула папаха Джанема, и раздался выстрел. Горец промахнулся. Испуганный своей неловкостью, чеченец вновь прицелился. Однако ледяное спокойствие Бакланова, его пристальный взгляд из-под нависших бровей вселили в стрелка страх. Рука его дрогнула. Вторая пуля пробила край полушубка Якова Петровича. Бакланов мгновенно вскинул штуцер. Грянул выстрел, и Джанем, пораженный в голову, покатился по камням. Казаки, напряженно следившие за поединком, разразились радостными криками. Даже чеченцы не смогли удержать возгласов восторга, отдавая дань уважения великому стрелку. «Якши, Бокля!» (Молодец, Бокля!) – Кричали они.
Яков Петрович был милостив к побежденному: «Он непременно убил бы меня, - сказал он казакам, - если бы считал обычным человеком».
Нечего и говорить о впечатлении, которое произвела на горцев вся эта сцена, принявшая в их пылком воображении характер какой-то чудесной сверхъестественной легенды, перешедшей затем даже в народные пословицы. «Не хочешь ли убить Бакланова?» - говорили после того в Чечне, когда хотели остановить похвальбу какого-нибудь расхваставшегося юноши.
В 1852 г. за отличия в делах против горцев Бакланов был произведен в генерал-майоры и оставлен командиром 17-го Донского полка. В следующем 1853 г. Яков Петрович назначается командующим всей кавалерии левого фланга Кавказской линии. Начинается Восточная война, и Бакланов принимает активное участие в сражениях с турками. За героизм и отличие в службе, оказанные при штурме Карских передовых укреплений 17 сентября 1855 г., Яков Петрович был награжден орденом Св. Анны 1-й степени. С 1857 г. Бакланов был походным атаманом донских полков при Кавказской армии и оставался в этой должности до конца 1859 года.
Покорение Кавказа шло ударными темпами. В 1857 г. при участии казаков Бакланова было истреблено 20 наиболее диких аулов и покорена вся Малая Чечня. В 1858 г. предпринято покорение Большой Чечни. В сражении в Аргунском ущелье Шамиль был разбит и бежал в аул Ведень. Но уже 17 марта Ведень пал, и имам снова был вынужден спасаться бегством. Наконец, в 1859 г. Шамилю был нанесен окончательный удар. С горсткой своих сподвижников имам засел на горе Гуниб. 10 августа Гуниб был окружен русскими войсками. 25 августа начался штурм. После кровопролитного сражения Шамиль сдался на милость победителей, и весь Восточный Кавказ от Каспийского моря до Военно-Грузинской дороги покорился русскому царю. Остался Западный Кавказ, где волновались черкесские племена. Мелкая война шла здесь более трех лет. К весне 1864 г. на всем Кавказе не осталось ни одного непокорного племени, и 21 мая 1864 г. все действующие на Западном Кавказе отряды соединились в горах у Сигнаха, где перед фронтом войск был отслужен молебен, ознаменовавший окончание полувековой борьбы.
В 1860 г. Бакланов был произведен в генерал-лейтенанты, а в следующем году, по выборам дворянства, баллотирован в начальники 2-го военного округа Войска Донского. В 1863 г. по высочайшему повелению Яков Петрович был командирован в Вильну, в распоряжение генерала от инфантерии Муравьева, с назначением заведовать всеми донскими полками, расположенными в районе Вилинского военного округа. В конце того же года он был направлен в Августовскую губернию в Литву для усмирения польского восстания, возникшего по наущению Франции, Австрии и Англии. В боевых действиях Якову Петровичу участвовать не пришлось. К его приезду М.Н. Муравьев уже окончательно усмирил Северо-Западный край. В среде повстанцев приезд Бакланова вызвал ужас. Все были наслышаны о его кавказских набегах и готовились к самому худшему. Но вопреки опасениям в лице Якова Петровича население получило хоть и сурового, но в высшей степени справедливого начальника. В заботе о справедливости он даже рисковал не исполнять приказы Муравьева конфисковывать имения августовских повстанцев. Вдовы погибших получали от него солидную денежную помощь, а люди преклонного возраста приличную пенсию. Узнав об этих действиях Якова Петровича, Муравьев вызвал его к себе для объяснений. Бакланов бесстрашно отвечал: «Вы меня можете и под суд отдать, и без прошения уволить, но я вам скажу одно: Сувалкским отделом я управлял от вашего имени, которое всегда чтил и уважал. Целью моею было так поступать, чтобы на имя это не легло никакого пятна. В помыслах моих было ослабить в районе моего отдела толки о русской свирепости…» Муравьев отпустил Якова Петровича вполне удовлетворенный.
Исполнив до конца свою миссию в Литве, Бакланов в 1867 г. был отчислен обратно на Дон, откуда через несколько лет уволен в отставку.
Последние годы жизни Яков Петрович провел в Петербурге. Здоровье его сильно пошатнулось, открылись старые раны. О Бакланове забыли. Когда он был нужен, им восхищались, теперь же престарелый генерал никого не интересовал. Получая мизерную пенсию, Яков Петрович с трудом сводил концы с концами, и только приезды друзей-однополчан ненадолго скрашивали его безрадостное существование. Скончался он 18 октября 1873 г., 64 лет отроду, и был погребен в Новодевичьем монастыре. Помнившие и горячо любившие его казаки собрали деньги и воздвигли на могиле прославленного генерала памятник из красного гранита в виде скалы, на которую брошена бурка и папаха, из-под папахи выдвинут черный баклановский значок.
В начале ХХ века вновь возрос интерес к героям прошлых лет. Среди славных сынов России вспомнили и имя генерала Бакланова. Станица Гугнинская была переименована в Баклановскую. Имя Якова Петровича присвоено 17-му Донскому казачьему полку, которому в 1909 г. велено иметь полковой значок по образу того, который всюду сопровождал Бакланова. В Донском Императора Александра III кадетском корпусе учреждена стипендия имени Бакланова. Кроме того, в память отличной стрельбы Якова Петровича был установлен ежегодный розыгрыш специальных «Баклановских призов» за стрельбу из винтовок для офицеров и нижних чинов.
К сожалению, запоздалый всплеск интереса к героям прошедших войн длился чуть более 15 лет. Грянула Октябрьская революция, и имя Бакланова на многие десятилетия затерялось среди пожелтевших архивных страниц. И лишь сравнительно недавно оно стало упоминаться в печати.
Хочется верить, что незаслуженно забытый герой займет наконец достойное место в славной летописи нашего Отечества, во имя которого он сражался и побеждал и которому посвятил всю свою жизнь без остатка.
Очерк был опубликован в журнале «Россияне» в ноябре 1994 года.
