Каталог статей

           Я стою в тоннеле. Он темный и неосязаемый. Где-то там, далеко-далеко видно светлое пятно выхода. Свет в конце тоннеля. Смешно. Или грустно?

Я тебя, наверно, милый, потеряю,

Ну а может статься всё наоборот.

Забывает сердце, чувства остывают.

Вот придет разлука, счастье отберет.

«Магия? Неужели она существует?», - Кира смотрела на себя в зеркало и не видела отражения. Мысли занимала волшебная коробочка и Чио, который твердил, будто магия существует повсюду. Есть магия слова, магия рисунка, магия цифр и техники, и даже магия кулинарии. В любом человеке, сказал он, заложено магическое зерно. Интересно, какое зерно у неё? Если исходить из талантов, то в ней сидит гнилое семечко воровства и обмана.

Тявка подбежал к своему приятелю снеговику, которого дети слепили три дня назад. За ночь снеговик уменьшился, стал кособоким, неровным, с него капала вода. 

  С черных подрамников зимняя ночь

Смотрит на нас сквозь пустые глазницы.

Режь провода. Отключи. Обесточь.

Незачем жить, если нечем гордиться.

Эта история началась пять лет назад, дождливым ноябрьским вечером. На самом-то деле, как я теперь точно знаю, начала у нее не было. Но людям свойственно думать, что у любой истории должны быть начало, кульминация и развязка. Попробую изложить случающееся так, как все привыкли: передать последовательность действий и фактов.

           Одна-единственная свеча, стоявшая на валуне-столешнице, слабо освещала дедово жилище. Пламя колыхалось на тонком свечном фитиле, отчего причудливые тени прыгали в беспорядочном танце африканских аборигенов по своду пещеры и каменным стенам.

Пошел вар в лес, чтоб погулять –
За одно, присточку поймать.
Кто ж ищет девушку в лесу,
Найти там можно лишь лису!?

Сказка из цикла "И тут пришла Мася..."

Вроде, ничего особенного, но оказалось очень значимым - вернулась Пропажа, вернулась Хозяйка.

А с вами такого никогда не происходило?

По мотивам произведения «Счастливое число Итана» Amateur Кинжалоподобные когти скребли по спине навозному Жуку, задравшему ноги. Плазменный резак кромсал скрежещущие стенки носа Стрекозы. Повторяя тонкой шеей изгиб водосточной трубы, голосил от неестественной позы Жираф. Озлобленная долгой голодовкой Подруга брызгала слюной...

Солнышко уходит.

День кончается.

Наша Таня громко плачет:

- А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Ну, не наша, не знаю, чья. Ну, не Таня, может, и по-другому её зовут.

Мы сидели на ступеньках крыльца и рассуждали о воротах, которых никогда не видели. Я считала, что ворота серые, и за ними – туман. Сурем говорил – золотые...