Хроники готического чайника (абсолютно правдивая история)

Перечитавши миниатюр в жанре абсурда и пересмотревши фоток дочкиного проекта. И снова проекты, посему -  [cut=ностальгия]

Впервые чайник самоощутил себя как личность, услышав глас свыше. Или со стороны. Чайник не знал точно - с какой именно, но было даровано ему откровение словесами высокими:

- Я сотворю тебя стилизованным под готический собор.

Подумав, глас добавил:

- Идиотская идея, конечно, но деваться некуда: так сказал препод.

Чайник не знал, кто такое препод, но решил, что, вероятно, высшее божество.

Поначалу у чайника не было ни формы, ни цвета, ни структуры. Но демиург, подчиняющийся высшему божеству, уже вложил в душу чайника осознание себя как столового прибора и предмета интерьера. И чайник был горд возложенной на него миссией: заваривать вкусный и полезный напиток черного, красного, зеленого и белого цвета, и нести радость существам, именуемым людьми.

Вместе с демиургом чайник просмотрел огромное количество фотографий готических соборов и старинных замков. Все они были прекрасны, но чайник не знал (впрочем, демиург тоже), как можно вместить душу такого величественного строения в малый объем. Особенно, принимая во внимание, что чайник уже обладал собственной душой, которую видел внутренним оком как нечто многоступенчатое, подобно нефам готического храма; обладающее трансцендентной внутренней структурой, сложнейшей, чем переплетение лепестков в надалтарной розетке; и устремленное к познанию высших истин, словно вонзающиеся в небо шпили.

Поэтому чайник был слегка удивлен, обнаружив, что демиург поместил изысканную, нежную, творческую душу в грубое параллелепипедное тело, окрашенное в кармин и золото.

«Это китч, а не готика! - возмущался чайник, пыхтя округлым носиком. – Желаю быть стройным и изящным, многоукрашенным и стрельчатым!»

- Да будет так! – возгласил демиург. – К тому же, преподу все равно не нравится.

И взял глину, пластилин, карандаши и краски, и сотворил чайник высоким и изысканным, с трехступенчатым носиком и окошками-розочками на бледно-желтом теле с черной окантовкой.

Чайник обрадовался и возгордился. В таком облике ему хотелось изучать раннесредневековые схолии, читать труды Бэды Достопочтенного, спорить с Фомой Аквинским и обсуждать проблемы звательного падежа с великими грамматиками ушедших эпох.

Но демиург был недоволен. Смяв тело чайника, словно лист бумаги для рисования, творец воскликнул:

- Попсятина какая! Придется переделывать.

Чайник был оскорблен до глубины своей уже возвеличившейся души не столько уничтожением полюбившегося тела (в конце-то концов, что есть тело, как не временная оболочка?!), но возмутительным словом «попсятина», коим никто не смел выражаться в готичную эпоху.

За время последующих трансформаций чайник успел ознакомиться со всеми архитектурными стилями; восемь раз изменить цвет в согласии с семью цветами радуги; выучить латынь, французский и современный подростковый слэнг; впасть в нирвану и выпасть из нее обратно; изучить технику безопасности при кузнечной ковке и правила поведения в православном храме; узнать о существовании таких модулей памяти, как инстаграмм и флэшка; был запечатлен в самых разных ракурсах и стадиях творения; неоднократно смят, порван на кусочки, собран из обломков и воскрешен из пепла, постиг, чем готы раннесредневековые отличаются от готов современных.

Наконец, процесс творения был завершен, и чайник с удовлетворением (искренне разделяемым демиургом) оглядел себя со стороны. Четырехгранное, стройное тело, украшенное стрельчатыми застекленными арками; изящный, курносый носик; башенки по углам; длинная, тонкая ручка.

- Красота! – прозвучал новый, доселе не слышанный чайником глас. – Только юзабилити у него паршивое. Как, скажи на милость, отмывать все эти шпили и резные узорчики на обрамлении рам? А носик! Да из такого коротышки все потечет мимо чашки. Про ручку я вообще молчу: мало того, что гладкая – будет из рук выскальзывать, так еще и металлическая – нагреется моментально.

- Да плевать! – отозвался демиург. – Главное, что препод проект утвердил.

Тут чайник вспомнил, для чего, на самом деле, был создан. И горько заплакал. Но высшие божества его не услышали.