Притча

Александр Воронов пребывал в не лучшем настроении.
[cut=Читать далее...]
Можно сказать, что оно у него было безнадежно испорчено, а все из-за тех мелочей, которые не видны по одной, а вместе сплетаются в огромную проблему, разрешать которую, как директору, придется именно ему. Казалось бы, ну барахлит конвейер, но кто же знал, что так сильно! Пришлось на день приостановить производство, чтобы исправить серьезную поломку, в нем возникшую, а это потеря прибылей, что крайне неприятно. А последняя партия творога? Она вся и полностью безнадежно испортилась, ее пришлось выбросить, а он даже не знает, почему! А это снова потеря денег, только теперь более серьезная, и все это требовалось расхлебывать. Да и мужики ворчат – недовольны хлопцы работой-то, вот только чем именно Александр не знал, просто не придал значении, так как и других забот-хлопот по самое горло. Как только он приехал домой, то сразу же удалился в свой кабинет, даже ужинать не стал, настолько он был расстроен. Все, чего он хотел сейчас – это посмотреть что-нибудь и отвлечься, или почитать, или послушать, а лучше вообще лечь спать! Однако Александр выбрал именно просмотр телевизора, выбрав для этого какую-то легкую передачу про путешествия, директор молочного завода устроился на диване. При мягком свете и звуках передачи, он штопал вещи – шитье всегда успокаивало его. Пролетел час – Александр успокоился, пролетел второй – Александр заметно приободрился и повеселел. Теперь все казалось не таким фатальным, как раньше, чтобы там не случилось, с этим он разберется завтра, или послезавтра, но обязательно справиться. В девять же часов, когда Александр Воронов уже ложился спать, в дверь внезапно позвонили, что озадачило его и несколько раздражало. Тем не менее, он встал и открыл дверь нежданному гостю, заранее продумывая, как побыстрее от него избавиться. Вместо ожидаемых работников ЖЕКа или еще чего похуже, на пороге стоял Ибрагимыч – самый что ни на есть обычный рабочий с его молочного завода, хотя нет, этот был на порядок лучше, не жаловался, не доставлял неприятностей, работал себе потихоньку. Правда сейчас он не был тем образчиком чистоты и порядка, как на работе. То есть, он был в стельку пьян, от него скверно пахло, и весь его внешний вид вызывал отторжение. - Саня, надо поговорить, - прохрипел Ибрагимыч, шатаясь из стороны в сторону, словно маятник. Александр Воронов уважал Ибрагимыча, но тот явно бы сейчас не в лучшем состоянии. - Дмитрий, ну что же вы, - стал защищаться Александр. – Уже ведь так поздно! Давайте лучше завтра. - Саня, поговорить надо, - снова захрипел Ибрагимыч. – Прямо сейчас надо! - Послушай, лучше действительно завтра. Вот давай завтра ко мне в кабинет не работе зайдешь, и там поговорим. А сейчас иди, проспись. Иди-иди, обещаю, завтра поболтаем. Александр закрыл дверь. На лестничной площадке раздались шаркающие шаги и какие-то не то стоны, не то хрип. Теперь можно было поспать... На следующий день директор прибыл на работу в приподнятом настроении. Увидев в коридоре двоих, он в шутку спросил: - Хей, а чего не работаем? Те посмотрели на него хмурым взглядом, переглянувшись, один из них сказал: - Ибрагимыч помер. Александр застыл на месте, как громом пораженный. Улыбка слетела с его лица. Тем временем, мужики продолжали: - Сегодня утром Вован зашел к нему домой. Дверь была не заперта, он заходит, а там… - Повесился Ибрагимыч, - продолжил второй. - Но… Почему? – пытался хоть что-то понять Александр. – Как так получилось? - Скорее всего из-за Людки, - пропустил сквозь зубы первый. - А это еще кто? Мужики скривились от отвращения, первый тихо выругался, второй же сказал: - Это жена его. Полная дрянь, должен вам сказать! Она его бросила, с сынишкой их –Антоном. Слава Богу, его вчера дома не было. Ночевал у одноклассника вроде. Даже не знаю, чего теперь с ним будет… - Пацану и так тяжело было, как мамка ушла, а теперь и батя помер, - грустно заключил первый. – Хотел бы я его к себе взять, да и своих-то прокормить кое-как получается. Надо по знакомым поспрашивать… Пока мужики переговаривали меж собой, Александр становился все сумрачнее, ничего не говоря, он поднялся к себе в кабинет. Еще толком не понимал он, отчего мысль о смерти Ибрагимыча так гнетет его. Работа валилась из рук, в голове крутилась одна и та же фраза: «Ибрагимыч помер». Эти слова не давали покоя и возникали то тут, то там. Два часа слонялся Александр по кабинету, посылая всех, кто хотел от него чего-либо, работа никак не шла, в конце концов, он объявил по громкой связи: «Внимание! На сегодня объявляю выходной! Быстренько сворачиваемся и закрываемся! Зарплату за полный день получите!». Никто не понял, почему, но спорить даже не думали. Быстро убрав все, работники через час уже разъезжались по домам. Александр уехал последним. Как только он оказался в своей квартире, то ноги его тут же подкосились и он упал на пол. Через некоторое время, правда, он поднялся, ноноги его тряслись, как и руки. С трудом раздевшись, он зашел в душевую кабинку, сел и включил максимальный напор воды. Это подействовало несколько успокаивающе, но не до конца. Весь оставшийся день Александр пребывал в крайне плохом настроении, все падало из его трясущихся рук, ничего не хотелось делать, он просто слонялся по квартире, будто таща на себе тяжелый булыжник. Поняв, что не сможет в таком состоянии работать и завтра, Александр объявил и этот день выходным, с той же полной оплатой. Ночью Александр Воронов не мог уснуть. Через два часа бесполезного лежания, он поднялся и громко, в полный голос признался самому себе: - Да, это я виноват в этом! Да! Это я! Это я не послушал беднягу! Да! Это я виноват в его смерти! Прокричав так, Александр неожиданно для себя заплакал, от чувства вины, что тяготело над ним целый день. Всю ночь он провел в раздумьях и укорении себя за тот грубый поступок. Теперь перед ним то и дело всплывал образ Ибрагимыча, но не пьяного оборванца, а крайне разбитого, печального и несчастного человека. Весь следующий день прошел точно так же – Александр не мог ни есть, ни пить, ни спать, ни работать, ни заниматься чем-либо вообще. Ночью второго дня он припомнил сына Ибрагимыча, о существовании которого раньше-то и не знал. Теперь он чувствовал двойную вину, перед отцом и его сыном. Не находя себе места, он бормотал проклятия вперемешку с просьбами о прощении. Он просил прощения и ругал себя, снова и снов. И весь следующий день он провел так же. Из-за недосыпа у него ухудшилось самочувствие, от нервного стресса и постоянных переживаний он сбросил несколько килограммов, побледнел, осунулся. Но вот, ночью третьего дня на него снизошло озарение. Он наконец-то понял, что можно сделать! Идея, пришедшая в ум, сильно взволновала и давала некоторую надежду на то, что кошмары перестанут мучить его. Всю необходимую информацию он нашел сразу же – через интернет, а потом никак не мог дождаться утра. Когда же оно наступило, то Александр в несколько минут умылся, переоделся, закрыв дверь, убежал в гараж. На дороге он был уже через двадцать минут и гнал так быстро, насколько было возможно. До детского дома, единственного в их городе, он добрался не сразу, но все-таки нашел. Это было не новое двухэтажное здание, по виду напоминавшее советское общежитие, правда, отремонтированное. Александр сел на скамейку и стал ждать, пока детдом откроется. Время текло медленно, минуту превратились в часы, а часы – в нечто на подобии бесконечности. Проходили люди, проезжали машины, жизнь на улицах шла своим чередом. Наконец, детдом открылся, Александр влетел в него тут же, как вихрь. Поздоровавшись с престарелой Светланой Федоровной – директором детдома, он принялся объяснять ей, кого ему нужно. Даже фотографию показал, которую ему дал один из друзей Ибрагимыча. Светлана Федоровна слушала его внимательно, что-то записывая и проверяя на компьютере. - Да, такой мальчик есть, - сказал она. – Думаю, вы сможете его взять, конечно, мы отдаем предпочтение женатым парам, но учитывая ваше материальное положение, думаю, проблем с бумагами возникнуть не должно. - Правда? – с надеждой спросил Александр. Директор кивнула. - А могу я забрать его прямо сейчас? Светлана Федоровна думала минут десять, прежде чем ответить, но в конце концов, махнула рукой и сказала: - Да, можете прямо сейчас его забирать. Фото я уже сделала, документы я потом оформлю, вы только будите должны привезти его обратно, когда я попрошу – для проверки у комиссии. Дайте-ка ваш номерок. Александр Воронов, сгорая от радости поднялся со Светланой Федоровной на второй этаж. Там, директор подозвала к себе самого тихого, худого мальчишку с невероятно светлыми русыми волосами. Тот послушно подошел к ней. Александр взглянул на него. Мальчишка был не то серьезный, не то грустный, примерно такой же вид, наверное, был у самого Александра в эти последние два дня. - Антоша, посмотри, этот мужчина хочет взять тебя к себе, - с улыбкой сказала Светлана Федоровна. Мальчик посмотрел на Александра. - А я вас знаю, - вдруг сказал он. - Как? Откуда? – поинтересовался директор молзавода. - Ко мне сегодня ночью папа приходил, во сне. Он сказал, что обо мне позаботится его друг. Он мне вас показал, только вы немного похудее, - с улыбкой пояснил Антон. Александр и Светлана Федоровна переглянулись, но ничего не сказали, однако. Александр еще долго размышлял над этими словами. С тех пор, как Антон стал жить у него, Александр стал более чутким к чувствам других, стараясь понять проблему другого, прежде всего выслушав его. Оказывается, многие неприятности на работе можно было решить, если бы он просто вовремя выслушал рабочих. Александра перестало терзать чувство вины, Ибрагимыч обрел покой, а Бог, в виде высшей совести, простил Александра. Сам же директор так и не женился, однако всю заботу и внимание уделил Антону, к которому очень сильно привязался со временем.