Трудовыебудни стритсонгсингера

Однажды моя жена решила ехать в город Питер на конкурс красоты для plussize-моделей. Денег у нас на это дело никаких не было, моя фрилансерская деятельность по верстке подарочных журналов благополучно себя исчерпала, но мы, таки поехали. И решили остаться в этом городе навсегда. Поселились у коллеги по литинституту в эркере антуражной коммуналки с резными шкафами, бронзовой люстрой в стиле, преходном из ад-деко в соцампир, и огромной дыренью с торчащей из нее дранкой, на потолке. Еще там можно шляться по крыше, наслаждаясь красотами б. Знаменской улицы и переулков. Только вот, обходится весь этот антураж дороговато…

В итоге жена добралась до финала и сегодня имеет все шансы на победу, а я, рассудив, что службу по специальности буду изыскивать долго, успел поработать в дико ржачной конторе – на сортировочном складе одной курьерской службы. Как только появится свободное время – обязательно напишу об этом рассказ, ибо оно того стоит.[cut=Читать далее...]

Каждый день с других сортировочных складов нам привозили туеву хучу посылок. Каждую надобно было сперва принять по счету, а потом пикнуть (т.е. провести через терминал великой и ужасной программы 1С посредством сканера, коим обычно пользуются продавщицы в «Пятерочке»). Затем мы ляпали на посылку стикер (поверх уже существующего, чаще, точно такого же) и готовили ее к ритуалу загрузки на паллету (или паллет, – до сих пор не знаю, как правильно это слово произносится). Сначала посылка летела в (на): если ехала в любой из городов необъятной нашей родины – в телегу, если в Москву – на одну из полок стеллажа (при этом московские отправления были двух видов – П1 и П2, и упаси аллах их перепутать!), а ежели доставлялась по городу Питеру – банально на покрытый пылью столетий цементный пол. Запыленную питерскую корреспонденцию я потом разносил по складским ячейкам. У каждой из них был свой номер, но не порядковый, а подчиненный некой высшей, трансцендентной логике. Все остальные посылки ждал ритуал загрузки. Мы пикали каждую еще раз и кидали в большие пластиковые мешки. Или складывали в виде тетриса на паллеты. Потом пикали самые мешки и паллеты и уже поздно вечером загружали все это добро в машину.  

Вот такая была угарная работа, проходившая под лозунгом: «Если ваша посылка повреждена, значит, она сама напросилась!». Да, с корреспонденцией мы обращались в лучших традициях Почты России – поначалу мне это казалось варварством, потом ничего, – втянулся. Мой коллега по пиканью и тасканию мешков был поклонником Оруэлла и Хаксли (как-никак – это Питер, детка). Водилы в основном убивались по русскому национальному самосознанию и жидорептилоидному заговору, цитируя С. Нилуса, Климова и прочих нелицеприятных товарищей…

Проработал я этой конторе немногим менее месяца. Как уже говорилось, служба была дико ржачная, но отнимала практически все свободное время: ваш покорный слуга в***л шесть дней в неделю, возвращаясь домой перед самым закрытием метро (задерживаться на 2-3 часа после того, как уже «пропел гудок заводской», считалось хорошим тоном). Само собой, помогать жене с ее конкурсом не оставалось уже ни сил, ни возможности. А дел в этом плане было много – например, монтаж всяческих видеоприветствий и видеопрезентаций: (за это время мы даже научились снимать мультфильмы – жена рисует, я монтрирую, но это тема отдельной истории).

Итак, я ушел со склада и решил-таки искать работу по специальности. Но не так-то это оказалось просто. Ни копирайтера с высшим филологическим образованием и пухлой пачкой продающих статей, ни графического дизайнера с портфолио за полсотни страниц, местные работодатели как-то не шибко жаждали видеть у себя в штате. Иногда я чувствовал себя негром из Миссисипи, который пытался устроиться в бар с вывеской “Only for whites” или евреем, пришедшим на собеседование в рейхсканцелярию…

Кроме случайных заказов, которые иногда нам, двум вольным художникам все-таки перепадали, средств к существованию не стало почти совсем. И я, недолго думая, освоил романтическую профессию стритсонгсингера – благо и инструмент предусмотрительно с собой захватил. Жена, правда, утверждала, что уличным музыкантам разрешили беспрепятственно потешать публику только на время ЧМ; что после оного их сразу же начали жестко шугать менты, – но обошлось. Единственный нюанс – в пору вышепомянутого футбольного умоисступления зарабатывать удавалось чуточку больше.

И вот, время от времени я присаживаюсь на ограду Герценовского университета в паре шагов от метро пл. Восстания и распеваю свои песенки про грибы с глазами, бодхисатву Ирину, лирический армагеддец и пр. А мимо проходят люди. Всякие. Голоногие набриолиненные вьюноши трусят мимо по своим крафтово-фалафельным делам, не останавливаясь. То есть, вру. Был один с усами как у генерала Корнилова. Уж очень ему песня понравилась. Присел рядом. Попросил исполнить на бис, поблагодарил и ушел, не дав ни копейки.

Иногда попадаются неадекваты: хмельной петербуржский понтометатель требует мурку и владимирский централ, искренне не понимая, отчего они отсутствуют в моем репертуаре; юркие цыганские детишки хамски норовят лишить меня половины выручки и пр. Иногда кто-то подсаживается послушать: а если он достаточно бухой, то непременно уснет здесь же, рядом. Кто-то предлагает пойти долбануть по сто пятьдесят: я вежливо отказываюсь и одалживаюсь у него сигаретами для жены. Кто-то просто желает удачи.

Изредка проходят коллеги-музыканты, спеша утешить чем-нибудь вроде: «В Питере можно так всю жопу отсидеть и ничего не заработать». (К счастью, они не совсем правы). 

В мою импровизированную шляпу ­– бумажную, оклеенную сверху брендированным скотчем, честно с***женным со склада курьерской службы летит чаще – мелочь, реже – бумажки. Папа или мама дают монетку своему трех-пятилетнему чаду. Оно подбегает такое пушистое, с улыбкой до ушей, кидает монетку в шляпу. Детки постарше, школьники ­– оделяют меня из своих карманнорасходных рублями-двушками и это действительно чертовски приятно. Может подойти и бабуля пенсинерка со словами: «вот, много не могу, но в качестве знака внимания…» или даже бомжеватого вида дедок.  

Большинство проходит мимо. Меньшинство останавливается. Иногда срабатывает стадный эффект: кто-то кидает мне монету и вслед за ним кто-то еще.

Для меня это даже не столько заработок, (хотя иногда те 200-300-500 р., которые удается заработать за несколько часов музицирования буквально спасают), сколько кайф. Ну и репетиции, заодно, откатка материала, чтобы на концерте точно не облажаться. Вот так и живем.     https://vk.com/audios81938315?q=%D0%9C.%20%D0%92%D0%B8%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9