Новый одноместный гравилёт стоил чертовски дорого. Столько я, обычный космопех, не заработал и за самую долгую свою миссию на Ильтее. Именно тогда, вернувшись на Землю, я и купил этот подержанный "Купол-2", который сейчас поблёскивал обшивкой на залитой солнцем террасе.
Гравилёт, или "Клоп", как я сам его называл из-за его приплюснутой формы, оказался спасением в те дни. Из отряда меня отчислили после очередного медосмотра — после пребывания на Ильтее что-то там нарушилось в костях. Гиперкальцемия в ильтеевском варианте развивалась медленно, я был здоров, как бык, по собственным ощущениям, но медицина в лице Охоры Ица, заведующего отделением по биологическим формам и видам поставил на мне жирный крест, отправив на покой вымывать лишний кальций. Думаю, что если бы не было у меня "Клопа" в эти дни, то вымывал бы я его на кухне под жареную картошку и солёные огурцы. Рецепт этого древнего блюда передавался в нашей семье по женской линии чётко, без сбоев. Хоть и говорит баба Фруша, что огурцы нынче не те, пластмассовые, и специй тех нет, а всё равно несколько термопластов с огурчиками присылает каждый год.
С "Клопом" я тогда сразу нанялся курьером. Помучился, оформляя всякие межгалактические документы, визы для себя и машины. Первый раз улетел не туда, получил строгое предупреждение. Но вскоре уже мотался по ближней Империи, словно делал это всю жизнь. Работа — по мне. Получил координаты и груз, сел в свой гравилёт, и всё: ты сам себе хозяин.
Но нутро не обманешь, воспоминания о той жизни подстерегали на каждом шагу, шептали, что и как бы ты сделал, если был бы там, со своими. Наверное, поэтому каждое утро мне в ухо орал наш Гобой:
— Рота, подъёёём! Вставайте, суслики, сегодня вас ждут великие дела! Чистка авгиевых конюшен на Церере, и, если успеем, батл с хвостатыми островитянами с Мады… Карета подана, жрачка ждёт своих героев! Цигель, цигель!..
Он был большой выдумщик, этот Гобой.
И я, ещё не открыв глаза, вскакивал, как ошпаренный, хватался за штаны и падал опять на подушку. Смотрел в потолок, медленно выезжая из сна. Скрипел зубами, вспомнив про свою разъездную курьерскую деятельность...
Так и живу: ночью — в отряде, днём — мотыляюсь на гравилёте.
Но, если всё сложится, и я успею до закрытия таможни на Веге, если "Клоп" не подведёт и удача не отвернётся, то уже завтра к ночи я буду в Каймановом Атолле. И увижу всех наших...
Успел. В ночь на второе августа я оставил своего "Клопа" за баснословные деньги прямо на лётном поле, получив заверения, что "всё с ним будет хорошо — не мороси" от полупьяного стармеха-землянина в сдвинутом назад берете космодесанта. Бросил сумку в самом что ни на есть беззвёздочном отеле. И был очень рад, потому что в эти дни здесь всё забито до отказа нашими: с Веги, с Циры, с самых дальних окраин Империи. Появись я завтра, и мне пришлось бы ночевать на лавке в парке, как уже бывало не раз. Но таких, как я, здесь много, и ночёвки под открытым небом плавно перемещались в клоповник. А в Каймановом Атолле клоповник жуткий, да ещё там оказываются в одной клетке пьяные, обкуренные, совершенно безбашенные космопехи со всех концов Галактики.
Здесь бок о бок со злобными маржами с Пиреи гогочут глухие абсолютно лиурийцы, не подозревая, что за спиной одного из них жертвенный коготь маржа уже занесён. Хохот во время чтения ночной мантры на Пирее — это оскорбление.
А лиурийцы, словно дети — они толкаются толстыми боками в тесной и грязной ванне клоповника, что-то трещат и стрекочут, наглотавшись своих странных водорослей, которые отнесены к сильнодействующим наркотическим веществам… Но только не надо жалеть несчастных глухих "пингвинов" с Лиурии и вставать на их сторону. Потому что вас раздавит асфальтоукладочный каток из сцепившихся огромных тел маржа и пингвина, и никто, поверьте, никто не сможет вас различить потом в том, что от вас осталось. Маржи и лиуры — настоящие гиганты. И, оказавшись вместе в таком тесном для них пространстве, видят друг друга первым делом… А что принято у одних, то бесит страшно других...
Повалившись на кровать, я уснул сразу, слыша ещё некоторое время суету за дверью, и пытался сквозь наползающий сон определить, кто есть кто. Шарканья длинные и тяжёлые… это рептилоиды-алианцы, хвост, украшенный боевыми шипами и колючками волочится по полу… шаги ухающие и вразнобой — это громилы багги. Они раза в полтора выше землян, опираются на мощный хвост и похожи на крепко накачанного кенгуру. Бьются, как и этот славный зверёк, в основном, ногами, но руки их игнорировать нельзя ни в коем случае.
Иногда за дверью раздавался пронзительный свист, закладывающий уши, и я просыпался. Так сзывают своих инорцы — на землян они похожи лишь отдалённо: меньше ростом, жилистые и бесполые, они вызывали долго насмешки наших. Но, получив достойный отпор этих кровавых плясунов с Иноры, мы давно внесли их в список своих друзей, потому как это ребята отчаянные и безбашенные, как и положено космопеху… ну, и что, что каждому космопеху на Иноре положен декретный отпуск. Оказавшись в таком месте, каким был отряд космодесантников Империи, быстро понимаешь, что не важно, чем ты дышишь, жабрами или носом, или какой длины у тебя хвост. Важно, кто прикрывает твою спину...
Проснулся я оттого, что в дверь кто-то ломился. Вернее, удары были редкие, но от них дверь, казалось, сейчас слетит со своих рельсов.
— Друх, отрой.
Говоривший явно старался быть тише, но ему это плохо удавалось.
"Марж… неужели мне подселили одного из них...", — думал я, нащупывая в темноте кнопку.
Зажёгся нижний свет, освещая лишь слегка комнату.
Оттянув пластину двери по рельсам вправо, я едва успел отступить назад. Трёхметровый марж с вещевым баулом за плечами надвинулся на меня из пустынного коридора.
— Друх, — навис он надо мной, положив толстенную ручищу на плечо, и я еле устоял на ногах.
— Давай, располагайся, — пробормотал я и махнул рукой на второй спальный блок, который уже модифицировался портье из его рубки на первом этаже в огромный плацдарм, подходящий для маржей.
Однако марж и не думал ложиться спать. Он расхаживал по комнате, которая была для него отчаянно мала. Задевал за все углы, что-то бормотал. Наконец, рухнул между нашими спальными блоками плашмя на пол, заняв всё пространство и выпирая своим гребнистым хребтом, как Уральские горы между Европой и Азией. И загудел утробно вечернюю мантру.
Я, отвернувшись к стене, сделал вид, что сплю. С маржами я имел дело совсем мало, мы больше на Иноре стояли. На Иноре очень тепло и много растительности. И лишь в том году, когда Одикс исчез...
— Загн.
Я, было, подумал, что не расслышал.
— Загн, — произнёс марж громче.
Точно знакомится.
— Стиха, — обернулся я.
Имена настоящие, часто длинные и непроизносимые, здесь не принято называть. Поэтому от моего Стихарёва Антохи, осталось лишь Стиха. А марж явно не собирался спать. Немигающие его глазки сверлили меня миролюбиво. Баул его был открыт, и из него торчали арбалет и жертвенный коготь, коготь тираннозавра. Эти зверюги на Пирее ещё больше тех, что водились когда-то у нас. Маржи их приручают и используют на охоте или вместо цепных псов.
— Стиха Загн, — кивал головой марж, протягивал мне на ладони горсть их бурых улиток и повторял: — Загн Стиха. Стиха — друх. Загн — друх.
— Передос, — ответил я ихним "рад знакомству-о кей-как дела-будь здоров" и, наверное, не очень жизнерадостно взял одну увесистую улитку.
Эту штуку, "Алиса в Зазеркалье" называют её наши, я пробовал только один раз в жизни, пару лет назад. До сих пор не знаю, правда ли то, что со мной было тогда.
А марж уже высосал две, крякнул и потянулся за следующей. Улитки медленно расползались между брикетами с едой по столешнице убогого на фоне моего собеседника стола.
Я вздохнул, обещая себе клятвенно — только одну, слышишь, гад, одну. И потянул противную сладковатую дрянь из её шершавого домика. Дрянь сопротивлялась, но я с ней справился...
— Фло-фло, — кивнул на улиток марж и покачал головой.
— Это да, — чувствуя, как улитка расползается по мне, я передёрнулся, — точно фло-фло.
Марж захохотал, спальный блок под ним затрещал.
— Фло-фло! Первый раз я их попробовал на охоте...
До меня не сразу дошло, что я его стал понимать. И дикий акцент маржа куда-то улетучился. Я только видел, что марж уже не один. Их стало двое. Они громко смеялись. Самое удивительное, что я тоже.
— Нет, Загн, ты мне лучше расскажи, как ты вот эту птичку без коготка оставил? — кричал я, показывая на жертвенный коготь тираннозавра и толкая маржа в бок, потому что тот уже сидел рядом со мной.
— Загн тогда объелся фло-фло и решил, что ему пора пройти посвящение, — хохотнул кривой на один глаз Фтулх.
Имперские части космодесанта Маржа носили грязно-серого цвета комбезы. Волосатые и огромные, эти гиганты были самой ужасной страшилкой в империи.
Я сделал вид, что не заметил, как из-под стола выглянул белый карлик и погрозил мне пальцем: "Хватит есть фло-фло". Но его костлявая ручка тут же протянула на край стола пакетик с надписью "Съешь это". Я высыпал в рот содержимое, хлебнул из фильтра воды и зажмурился.
— Не переборщи с фло-фло, Стиха, — ржал рядом Загн.
А я почуял, как вырос раза в два. Стал ростом с Загна, встал и потянулся к арбалету, торчавшему из баула Загна. Фтулх же, отобрав у меня пакетик, покачал своей шишковатой головой:
— Зря ты это, Стиха, землянам фло-фло — плохая еда...
Но было уже поздно. Я вытянул полутораметровый в размахе арбалет из баула и, прищурившись одним глазом в прицел, спустил стрелу. Она задрожала в центре рекламного проспекта на стене напротив прямо в носу Кроссиса, бывшего императора Одикса.
— Стиха, помнишь тогда на Одиксе? — спросил меня белый карлик, положив голову на стол и грустно глядя на меня своими выпуклыми глазами.
Одикс… Небольшая планета на Дальней Окраине. Странные исчезновения жителей начались там задолго до событий. Двойники и умершие вдруг стали посещать наяву своих родственников и друзей. Галлюцинации и миражи. Корабли без опознавательных знаков, всплывающие в черноте космоса и исчезающие также внезапно, как появились. Я мрачно кивнул:
— На Одикс мы прибыли уже, когда сопротивление ураний было смято. А вообще — жаль их всех.
Началось тогда всё с самой обычной чёрной дыры. До этого планета не отличалась ничем от других. И урании ничего особенного из себя не представляли. Затворники в пещерах на Одиксе — голые и полуголодные, ожидавшие пришествия чёрной планеты и конца Света. Но её появления ожидали все — в соседней Галактике схлопнулась звезда-гигант. Не очень представляли, что это нам несёт. Чего только не сочиняли тогда и про конец Света, и про то, что в чёрную дыру, образовавшуюся на месте почившей звезды, затянет и нашу Галактику...
— Да, никто по большому счёту не верил, что чёрная дыра так опасна. Но Одикс всё-таки утянуло. Да, жаль их, — Загн кивнул, — мы были тогда в охране дворца. Об ураниях до сих пор мало известно.
— Одикс утянуло в пространственную дыру, чёрная дыра здесь не причём. А урании первыми вышли на контакт с чужой цивилизацией и всего лишь, — сказал Фтулх, с улыбкой забрав у меня арбалет, — им в ночных молениях стали являться в видениях пришельцы, на самом деле расставлявшие по ночам маяки для своих гравиловушек. Говорят, император, старый Кроссис, заподозрил неладное, когда полубезумный жрец ураний Плаг предсказал ему скорый, бесславный конец. Но он-то решил, что готовится переворот, чтобы лишить власти его клан и запросил помощь у Империи. А лишили целой планеты весь его народ. Если бы к ураниям вовремя прислушались. Ведь о том, что на Одиксе хозяйничают парни из соседней Галактики, можно было догадаться, но ураний все принимали лишь за безумных сектантов.
— Удалось вывезти на звездолётах лишь Южную Ассорту и Градилею… — мрачно сказал я, — к тому моменту, когда катастрофа разразилась. Атмосферы не стало. В воронку затягивало всё, что было поблизости… Туда же улетели три корабля со спасёнными. Больше их никто не видел.
— Предполагают, что холодная, пустынная глыба, — сказал Загн, — в которую превратился Одикс, понадобилась чужакам для равновесия в собственной системе. Если одна из планет в системе разрушена астероидом, как случилось с Астролябией в прошлом веке… Ну, ещё по одной, други.
Вышвыркнув по улитке, маржи помолчали. В голове моей гудело, как в пчелином рое. Однако до меня дошло, что пакетик от белого карлика был всего лишь фло-фло, и меня просто лишили следующей порции. Я пожал плечами, достал из своего рюкзака трофейный командирский и встал.
Да, улиток отобрали вовремя — я с трудом сдерживал сильный крен вперёд, и к тому же не известно ещё, к чему привёл бы тот междусобойчик с белым карликом.
Я проговорил:
— Давайте, теперь по-человечьи. За тех, кого нет больше с нами.
Маржи одобрительно загудели. Выпив, надолго замолчали.
За оконным блоком занимался рассвет. Фиолетовые сумерки расползались пасмурной хмарью. Тучи неслись лохмотьями по набрякшему дождём небу. Значит, на океане шторм. И яхты толстосумов со всей Галактики на приколе. Значит, "Безумную регату" никто не отменял. "Безумная регата" на разноцветных крылатых каноэ с Иноры начиналась сразу после "штурма" центральной улицы Кайманова Атолла, когда колонны космопехов испугают молчаливым ходом притихший курортный городок, промаршировав к обелиску Тишины, остановившись у стелы Трёх. Долго будут говорить и молчать, молчать и снова говорить. На разных языках и чаще без переводчиков. Но понимая всё до единого слова.
— Инорцы уже здесь, — проговорил Загн, повернувшись ко мне, — в правом крыле этого караван-сарая.
Мы сидели с ним вдвоём. Не знакомые никогда и словно прошедшие всю жизнь бок о бок. На столе не было ни одной улитки. А мне оставалось гадать, а был ли Фтулх. Но сейчас утром мне уже не надо было искать ответ на этот вопрос, потому что Фтулх был одним из Трёх. И к нему мы придём обязательно днём...
Спасённые с Одикса были тогда расселены в Каймановом Атолле — планетной системе со схожими природными условиями. Старый Кроссис вылетел с погибающей планеты первым и вёл теперь пышные приёмы в своей резиденции на одном из самых известных курортов в Империи.
Здесь же был обелиск Тишины — звёздная система Одикса с исчезнувшей теперь планетой и длинным списком погибших. И стела в честь Трёх капитанов, звездолёты которых не вернулись на свои родные планеты. Одним из них был марж Фтулх, другим — Кирпа — Кирпичёв Павел, третьим Слезга — инорец Слезголистодд.
Люблю этот рассказ, правда, на конкурсе его посчитали несерьёзным.
