Берег Мира

Магистраль пустынна: вот уже полчаса, как не встретилось ни одной машины.
— Здесь сворачивай налево, — хрипит с заднего сиденья Лысый.
Я не вижу, где здесь можно свернуть – дорога серой полосой разрезает бесконечный луг.
— Где? – спрашиваю раздражённо.
           Лысый, скорее всего, бредит. Вообще, удивляюсь, что он ещё не умер с таким ранением. Вся машина пропитана вязким запахом крови. Даже открытые окна не помогают.
— Вот здесь. – Он стучит кулаком в окно. – Давай же.
— Но там нет дороги.
— Плевать.
Действительно, не всё ли равно. Притормаживаю и выворачиваю руль. Машина съезжает на обочину и оказывается по окна в траве, забрызганной полевыми цветами. Аромат смятых колёсами полыни, душицы и дикой мяты врываются в салон. Автомобиль, на удивление идёт ровно и гладко.
— Ты как? – спрашиваю Лысого.
— Лучше всех, — слова выходят вместе с кровью. – Помнишь песенку про ёжика с дырочкой в правом боку?
Он пытается смеяться, но вместо этого свистит и забулькает, словно закипающий чайник.
— Куда мы едем? – спросил я.
— Просто рули, ладно?
— Они всё равно достанут.
— Там – нет. Там нас никто не достанет.
Зря я ввязался в это дело. Но винить некого, никто силком не тянул.
Деньги лежат в сумке на заднем сидении угнанного старенького «Форда». Столько бабла мне не заработать за всю свою никчемную жизнь. Но ирония в том, что мы ими даже собственные похороны оплатить не сможем. Это чужие деньги, были чужими, и сейчас нам не принадлежат. Когда нас убьют, сумка снова вернётся к своему хозяину. А то, что мы покойники – никаких сомнений не вызывает. Слишком большие деньги и слишком большие люди, чтобы нам сошло с рук. Мы засветились, всё пошло наперекосяк, и вот итог – два живых трупа.
Небо бледное, почти прозрачное. Ни одного облачка, и даже, кажется, что здесь воздуха нет, настолько пустым и бездонным кажется небосвод.
— Слышь, Лысый, зачем лодка?
— Что за странный вопрос. Зачем лодки бывают?
Блок сигарет, пицца и кофе в придорожной забегаловке, двадцать литров бензина, бутылка минералки. И надувная лодка. Это всё, на что мы успели потратить деньги. Мечты о ротанговых шезлонгах на белом песке, о стройных мулатках в бикини, о коктейлях с зонтиками так и остались мечтами. Кто бы знал, что так…
Выставляю руку в окно. Трава трётся о ладонь и шуршит по кузову. За нами – примятый след. Не найдёт нас только полный кретин. Ну, и ладно. Хоть бы уже всё поскорей закончилось.
— Лысый, что дальше?
— Уже скоро.
Улавливаю запах воды: букет озона и ряски, горьковатой свежести и рыбной лавки. Беру курс на одинокую ракиту. Если есть лодка, то должна быть вода. Река серебристой лентой виднеется впереди, словно просачиваясь через траву. Останавливаю автомобиль в тени дерева, у самой кромки воды. Сижу, всё ещё вцепившись в руль, не понимая, зачем здесь, откуда, и кто я такой. Не хочется думать. Просто сидеть и любоваться бесконечным лугом, уходящим до горизонта по ту сторону реки.
Лысый открывает дверь и вываливается из машины. Пытается подняться, цепляясь за машину и оставляя пальцами кровавые полосы на окне. У него, наконец, получается стать во весь рост. Одной рукой держится за крышу машины, вторую прижимает к ране в боку.
— Ну, и? – спрашиваю, выйдя из машины.
— Всё. Приехали.
— Лысый, ты идиот. Зачем мы здесь?
Он молчит, с довольной улыбкой глядя на реку.
— Надувай лодку, — наконец, говорит он.
— Зачем? Это мышиная возня. Вопрос времени. Нам всё равно не уйти. Что это за река?
— У неё нет названия. Через эту реку нет ни одного моста.
— Как это? У всего есть название. И как это нет моста?
— И её нет ни на одной карте.
Лысый уже одной ногой в могиле. Разум покидает его.
Я подхожу к воде, набираю в ладони воду и смываю с лица пот и пыль. Вода чистая и прохладная. В памяти всплывают детские воспоминания, как я с друзьями ходил на реку. Такая же река, такие же ракиты, такие же заросли камышей, и вода была чистая и холодная.
— Эту реку мне показал дед, когда мне было лет десять, — сказал Лысый.
— Нашёл время для ностальгии.
— Ты не понимаешь.
— Что именно?
— Дед болел раком. Он выкуривал в день по три пачки папирос. И вырастил в лёгких солидную опухоль. Но он не умер. Он переплыл эту реку. Мне было тогда уже лет двадцать. Осталось только прощальное письмо. Дед ушёл и его никто больше не видел. Но я знаю, куда…
Лысый кашляет, сплёвывая в траву красные сгустки.
— Надувай лодку, пожалуйста, у меня мало времени, — говорит он, вытирая рукавом кровь с подбородка.
Достаю из багажника лодку и насос. Мне почему-то совсем наплевать на проблемы, на то, что я скоро умру. Просто хочется сесть на берегу, окунув ступни в воду, и любоваться пейзажем, вдыхая речную прохладу. И растаять, раствориться, испариться, стать небольшим белоснежным облачком. Мысли о смерти сменились ощущением вечности. Словно луг, река, ракита, полевые ромашки и колокольчики поселились в моей голове и думали за меня.
— Там, — Лысый указывает пальцем на тот берег, — край Земли.
— Чьей земли?
— Вообще, Земли.  Там ничего нет. Совсем ничего. Эта река – граница нашего мира. За ней – пустота. Там даже вакуума нет.
Я молчу. Зачем мне обсуждать мысли, рождённые горячкой? 
— Знаю, что ты мне не веришь. Я тоже не до конца верю. И совсем не понимаю, как это возможно.
— Там берег и луг, — отвечаю я.
— Чепуха. Это декорация. Как в театре. Наш мир – это сцена, а там – фон, а за ним – ничего. Спектакль идёт только на сцене. Понимаешь?
— Лысый…
— Хорошо, брось камень.
— Куда?
— Через реку.
— Зачем?
— Просто брось.
Я пожимаю плечами и иду искать камень. Не найдя, достаю из машины гаечный ключ.
Река неширокая, но до того берега я вряд ли доброшу.
— Давай, — хрипит Лысый.
Размахиваюсь и швыряю ключ. Внимательно слежу за траекторий полёта. И ключ исчезает в воздухе. Не просто исчезает, а будто я потерял его из виду. Вот он летит над водой, сверкая в солнечных лучах, и вот – его уже нет, словно и не было. Сам момент исчезновения ключа я не уловил. Он никуда не долетел, не плюхнулся в воду, не упал в траву на противоположном берегу.
С молотком, запущенным следом, случилось то же самое. Это так естественно, что я даже не удивился. Словно знал секрет этого фокуса, но забыл.
— Редкий молоток долетит до середины Днепра, — шучу я. — Чепуха, оптический обман. Там не может быть «ничего». Там…там…
Что должно быть там? Какой город? Какие горы? Какие страны? У меня с ориентировкой на местности никогда не было проблем. Я без компаса легко определял стороны света, а сейчас не могу понять, где север, а где зюйд. Кружусь, пытаясь вспомнить, откуда мы ехали, где находится мой город. Но всё тщетно.
— Река – это край. Всё остальное – вон там, — Лысый указаваеи с ту сторону, откуда мы приехали. — Всё, весь мир – там. А там – ничего. Даже смерти нет. Нет этой дырки у меня в пузе, нет уродов, которые гонятся за нами.
— Как это может быть? Земля круглая, у неё нет края.
— Тебя обманули.
— Но…
— Не спрашивай, у меня нет ответа. Есть факт, а что и почему – спроси у моего деда. Ты со мной?
— Не знаю… пока нет.
— Тогда прощай.
Лысый цепляет лодку и тащит к воде. Не дойдя нескольких шагов, падает и ползёт на четвереньках.
Помог ему сесть и подталкиваю лодку. Грести он может только одним веслом, поэтому долго кружит на одном месте, пока не приспосабливается. Сажусь на траву и закуриваю, глядя вслед уплывающему приятелю. Когда лодка исчезла, так и не понял. Не растаяла, не лопнула мыльным пузырём, не испарилась. Просто её не стало. Словно и не было никогда. Пытаюсь вспомнить имя того, кто в ней плыл, и не смог. Только неуловимый безликий образ стоит перед глазами.
Сигарета гаснет, и я прикуриваю другую.
Река, омывающая наш мир, мой маленький скучный мирок, полный иллюзий. Совсем рядом; сюда можно было приехать на пикник. Скорее всего, не существует никаких далёких островов, никаких мулаток, поэтому и мечты наши развеялись прахом. И вдруг всё становится предельно ясно. Все эти географии, астрономии, квантовые физики и эвклидовы геометрии – полная чушь. Надежды, стремления, цели – пыль в глаза. Ничего не было, и быть не могло. Я просто пудрил себе мозги. Всё намного проще. Есть просто островок среди ничего. И я – несчастный Робинзон, у которого появился шанс покинуть этот унылый кусок земли.
И больше нет ничего.
Нет никакой погони.
Я встаю, оглядываюсь и вижу вдалеке чёрную точку, приближающуюся со стороны трассы. Вот и всё.
Мешок с деньгами тоже исчезает, не долетев до другого берега. Не раздеваясь, вхожу в воду, такую прозрачную, чистую и холодную, которая смоет с меня все скорби и все радости, все грехи, нажитые на этом острове, всё добро и зло. Когда вода доходит до подбородка, отталкиваюсь и плыву.