Еще чашечку кофе

В поликлинике — сплошные очереди, ко всем врачам. Кроме нарколога — кто ж признает свою зависимость проблемой? Только Антон.

Уютненький кабинет, просторный, с евроремонтом, удобная и стильная мебель, на персикового цвета стенах — абстрактные картинки, на подоконнике — развесистый вазон. Богато живут наркологи.

Врач — сухой длиннолицый старичок с ироничным взглядом — ответил на приветствие озадаченно. Привык общаться с гоблинами-алкашами, а то и с зомби-наркоманами, и вдруг заходит спортивной походкой крепкий мужик, у которого на лице написано: «Малопьющий, некурящий».

Устроившись на стуле, Антон взял быка за рога:

— Я кофеман.

Врач поднял брови:

— И в чем это выражается?

— Да ломает меня без кофе. На полном серьезе ломает, а кофеин, он же алкалоид, как морфий или никотин, так?

— Ну, знаете… если бы все наркотические вещества являлись алкалоидами, а все алкалоиды обладали сильным наркотическим эффектом… Впрочем, знаете… опишите симптомы, как вы говорите, ломки.

— Ага, значит так: лет пять назад это началось — то у меня все нормально и без кофе, а то — начинается. И муть в голове, и вялость, и отупение такое, что сам себе смешным кажешься, и мир сереет. Мысли о смерти в голову лезут!

— О самоубийстве?!

— Не, просто о смерти. Кофе выпью — нормально.

— Мысли… хм… не лезут?

— Лезут. Но — исключительно о жизни. А потом снова эта… ломка. То через пару часов, то через день. И так неделями тянется, а потом снова можно без кофе. Хотя я в последнее время на кофеин перешел. И если бы у меня гипотония какая-нибудь, так нет, давление всю жизнь сто двадцать на восемьдесят, хоть пей кофе, хоть не пей. Хоть в космонавты!

— Хм. Когда вы говорили, что мир сереет, вы имели ввиду… э-э… в прямом смысле, или в переносном?

— В прямом, как струна.

— Неужели мир становится черно-белым?! — врач аж вперед подался. И щурился недоверчиво.

— Не, не до такого безобразия. Просто, как будто цветность телевизора уменьшили.

— Да, странный симптом, — задумчиво кивнул врач. — Знаете, я и сам кофеман. Как раз собирался… потешить свою зависимость.

На столе действительно стояла банка растворимого кофе.

— Растворимый, — пробормотал Антон с отвращением. И тут же понял, что старый нарколог проверку устроил, реакцию отслеживает и оценивает. Ну и пусть.

— Растворимый кофе не действует? — удивился врач.

— Действует, только лучше бы он мне и не снился. Я и натуральный не всякий и не всегда… бывает — через спазмы в горле заглатываю…

— То есть, вы — ценитель кофе?

— Да мне с моими проблемами и не захочешь — в ценители запишешься.

— Хм. Знаете, казалось бы, воздействие кофеина на организм человека изучено достаточно подробно, как химизм, так и симптоматика. Тем не менее, индивидуальные реакции могут очень значительно отличаться. Не говоря уже о разного рода аллергических реакциях. Встречаются и совершенно необычные случаи.

— Типа моего.

— Знаете, вы правы. Ваш случай, пожалуй, один из самых необычных. А как часто вы употребляете алкоголь?

— Выпиваю время от времени, куда без этого. Лет десять назад в Китае, так каждый вечер приходилось, там иначе никак. Ну а сейчас, бывает, по полгода не пью ни капли.

Врач поднял брови. Не верит? Вряд ли, старик уже не первый день наркологией зарабатывает, должен разбираться, где вранье, где факты. Однако надо пояснить на всякий случай:

— Да я за рулем хронически, куда мне напиваться. Да и не понимаю я, что они в этой выпивке находят. Башка тяжелая и никакого кайфа.

— Похмелье у вас… тяжелое?

— Ну, я до такой степени и не экспериментировал ни разу.

— Хм… Курите?

— Нет.

— Хм-м. Знаете, вашу странную реакцию на кофеин… а точнее — потребность в кофеине вряд ли можно считать наркологической проблемой. Тем не менее, знаете… хм… Когда у вас происходила последняя… ломка?

Врач еще долго расспрашивал что, да как, да когда. Сверялся с какими-то своими календарями, и признал, что ломка не связана ни с погодой, ни с магнитными бурями, ни с диетой. Вообще ни с чем не связана. Облегчение ломки от кофеина врач назвал кофеиновой эйфорией, периоды, когда ломок не бывает — ремиссией, когда бывают — обострением кофеиновой зависимости. А вот Антон не догадался какие-то специальные слова придумать для своих состояний, которые не ломка.

В конце концов нарколог вздохнул:

— Знаете, вероятно, имеет смысл пройти обследование. Я выпишу вам направления на анализы, на всякий случай, знаете.

Антон вышел из кабинета с толстенькой пачкой направлений в руках. Это ж сколько крови выкачают на анализы? А сколько попортят… Вспомнилась старая врачебная шутка: «У вас настолько интересный случай, что велик соблазн довести дело до вскрытия».

***

На все анализы-обследования ушло десять дней. Судя по результатам, Антон безнадежно здоров.

Знакомый кабинет, знакомый старик-врач листает карточку:

— Знаете, вы абсолютно здоровый человек.

— Знаю. Нет болезни — нет лекарства.

— Ну, знаете, я бы не стал так… В частности, можно отметить, что в состоянии кофеиновой ломки у вас сердцебиение несколько замедлено, по сравнению с состояниями эйфории или ремиссии. Таким образом, ваш случай можно назвать… патологической реакцией на замедленное сердцебиение.

— ПРЗС, — зашифровал Антон. — И сколько мне жить осталось?

Врач улыбнулся. Невесело, что-то его гнетет. Может, пациент умер или сорвался, или еще что. Но успокоил:

— Истинные причины вашей болезни неизвестны, однако, знаете, вы сами выяснили, что облегчение вам приносит кофе. А если учесть, что никакого вредного влияния кофеина на ваш организм не выявлено, то вы можете и дальше… употреблять кофе.

И все? По крайней мере, не онкология.

— Ну… ладно, хоть так, — попытался Антон обрадоваться.

А врач с неожиданной горячностью, кажется, даже с испугом, добавил:

— Но от кофеина лучше отказаться! Ограничьтесь кофе.

— Хорошо. Откажусь, ограничусь. А почему?

— Потому что велика вероятность передозировки, знаете ли. В чрезмерных количествах даже кислород и вода опасны, а в данном случае вы имеете дело с алкалоидом. Чистые вещества вообще опаснее… Знаете, гораздо легче попасть в зависимость от героина, чем от опиума. Да и кофе… Старайтесь не превышать необходимую дозу.

Чего это он? Видать — потому что нарколог. Не одобряет зависимостей, профессиональный предрассудок у него такой.

***

«Акция! Растворимый кофе со вкусом, не отличимым от натурального!»

Банки сверкают белым золотом, потому пирамидка «эсперанцы» выделяется в кофейном ряду гипермаркета, как бриллиант в куче речной гальки. На ограниченном пространстве этикетки компактно рассоседились портрет молодого мужчины в костюме и с сердечной улыбкой на смуглом лице, пейзаж кофейной плантации с согбенными фигурами в белом, натюрморт из синей и красной чашечек с парящей черной жижей, россыпь сиреневых кофейных зерен — трудно сказать, что это за художественный жанр — и кусочек карты мира, на котором прозрачная зеленая стрелка вела откуда-то с севера Южной Америки куда-то на восток Европы.

Правда, текст на банке сплошь не русский, есть только криво наклеенная маленькая, не больше почтовой марки, бумажка с нечеткими мелкими буковками: «Есперанза. Растворимый кофе со вкусом натурального…» — и что-то там про дистрибьютора.

Но — вдруг правда про вкус? В состоянии ломки сварить приличный кофе удается редко, момент закипания не улавливается. Купить, что ли, для пробы?

Соблазнился, взял одну банку, дома — попробовал. Действительно как натуральный! Самая настоящая арабика, даже хотел сварить натурального для сравнения, но вспомнил предупреждение насчет передозировки.

И купил еще три банки «эсперанцы». Про запас, а то вдруг расхватают?

И вот, следующая ломка накатила. Момент хороший выбрала — когда за рулем был. На дачу ехал, зимние шины забирать.

Свернул к обочине, выпил заранее припасенную бутылочку холодного кофе. Дождался, пока подействует. А ведь не до конца помогло, вялость остается, так что нужна еще доза. Не проблема — на даче хранится банка «эсперанцы».

Пока закипал чайник, загрузил шины. Да, вялость. И уже муть в голове сгущается, срочно развести кофе!

Чашка опустела, сейчас должно отпустить. Не отпускает… что такое, мало кофе выпил? Да нет, должно быть нормально, с учетом холодного, которое по дороге принял… Соорудил еще чашечку, выпил торопливо, едва не обжегшись, прислушался к ощущениям. Ломка. Средней силы, но никак не кофеиновая эйфория.

Что не так? Почему кофе не действует?! Надо еще чашечку…

Взяв в руки банку, как-то нечаянно зацепился глазом за то, что на ней написано мелкими буквами. И увидел: «de cafeína»… Что-о?! Без кофеина, что ли?! А почему не предупредили?!

В панике принялся шарить глазами по испанскому тексту, попытался читать подряд… ох, до чего же тяжело дается. Совсем не дается, буквы сливаются. Под ломкой даже родные слова читать — как глыбы ворочать, а тут…

А может, и нет никакого «декофеина», показалось? Может быть… Но ведь не действует «эсперанца»!

И что теперь делать? За руль под ломкой нельзя, а если в ближайшее время не получить дозу… неизвестно, что будет. До сих пор не проверял, и нарколог не советовал экспериментировать. Но что-то делать надо, нужна доза, где ее взять? Думай голова, модную кепку куплю!

Пошел шарить в автомобильной аптечке — вдруг кофеин завалялся. Обычно в кармане носил, но — вдруг.

Йод, бинт, пластырь, валидол, цитрамон, спазмалган какой-то загадочный… Чего-то показалось, что зря отбросил цитрамон. Чего? Подобрал, посмотрел… «ацетилсалициловая кислота 0,24 г, кофеина 0,03 г, фенацетина…» — и еще что-то. Три сотых грамма кофеина это много или мало?

Пока шел в дом, появилась неожиданно умная мысль: не может быть, чтобы в «эсперанце» совсем не было кофеина, невозможно его полностью из кофе вытянуть.

Проглотил все пять таблеток, потом сыпанул в рот «эсперанцы» прямо из банки, сразу залил водой, чтобы вкуса не почувствовать.

Подействовало — краски в мир вернулись, мысли легкие стали… медленно в этот раз отступала ломка, неторопливо.

Потом сидел, наслаждаясь кофеиновой эйфорией. И тут перевел взгляд на деревья за окном. И увидел. Последние желтые листочки на яблоньках медленно колыхались под ветром. Не трепетали, как испуганные, как положено, а неторопливо сгибались-разгибались, будто водоросли в слабом течении.

Эйфория — не ломка, мысли четкие, ясные, правильные. Сразу понял, что произошло — время ускорилось… нет — замедлилось.

Поначалу не испугался. Ну, почти. Наоборот, весело стало от новых возможностей.

Встал… ой, едва не упал, потому что подпрыгнул. Да, не так-то просто в замедленном времени, осторожней надо быть. Медленней двигаться.

Восстановил равновесие, отправился во двор. А воздух-то плотный, как будто жидкость, и на каждом шаге подбрасывает, как при беге. Пришлось притормаживать, чтобы не занесло на повороте. Ну и что, можно и неторопливо пройтись, аккуратно.

Тем не менее, выйдя в открытую дверь, рискнул пойти с «привычной» скоростью, навалился на воздух грудью. Аж ноги заболели.

Протянул руку, чтобы отвести веточку — и, едва к ней прикоснулся, та как будто слегка ужалила и отскочила. Не совсем отскочила, скорее отстранилась от ладони. И боль тоже медленно нарастала и медленно проходила. Ясно — хлестнул рукой по прутику. Да, надо быть осторожней, сперва освоиться, потом разгоняться.

А чего это в груди происходит? Какое-то ритмичное нарастание-спадание давления… сердце бухает? И в висках кровь шумит толчками. Медленно шумит, это понятно, но раньше только при быстром беге… хотя, пожалуй, теперешняя скорость на уровне спринта была. Если не быстрее. Но всего-то метров двадцать прошел!

Значит так, делаем выводы: время ускорилось только для сознания, для нервной системы, а тело осталось в нормальном времени. И прочность мышц-костей-сухожилий не увеличилась, потому придется следить за собой. Чтобы случайно ничего не сломать и не порвать самому себе. И сердце не перегрузить!

Вот тут стало страшно. Надо бы пересидеть, подождать, пока нормальное восприятие времени восстановится. И сколько это займет? Пара часов двадцатью покажется, а то и пятьюдесятью.

Решил ехать домой, чтобы к ужину не опоздать. Из нелюбви подчиняться обстоятельствам, в знак протеста против судьбы, которая вечно подножки ставит.

Замкнул дверь домика, сел в машину. Все — медленно, плавно, осторожно, сосредоточенно. Звуки растянутые и какие-то… слишком низкие. Похоже на эффект Доплера. Странно, что вообще слышно шаги, щелканье ключа, шелест листьев и так далее — по идее, только ультразвук и должен сейчас восприниматься. А зрение должно было вообще ультрафиолетовым стать, однако — нормальные цвета, привычные. Странно.

Повернул ключ зажигания. Ой, как неторопливо огоньки на панели разгораются… а как стрелки задумчиво себя ведут…

А вот с ремнем безопасности получилось целое скучное приключение. Пристегнуться надо, ГАИ зверствует. Но не удавалось вытянуть ремень больше, чем на сантиметр, чтобы не заело.

Зачем-то осторожно включил радио… неизвестно, что там пели-играли, но темп — как у похоронного марша. И скорость машины будет подходящая… покажется подходящей. И сплошь одни басы, даже непонятно, певец, или певица. Голос гнусавый, слов не разобрать… «б» на «в» похоже. «Л-л-л-л-л-ю-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-в-в-в-в-в-в-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-вь-вь-вь…»

Мало того, некоторые ноты… никогда таких низких звуков не слышал, честное слово! Даже представить себе не мог, хотя пробовал. А высоких звуков нет совсем, да и средних тоже.

Предстоят проблемы вождения… придется свои рефлексы сдерживать, а то занесет в канаву еще до трассы. На спидометр смотреть, чтобы скорость не больше… А вдруг ГАИ остановит? Воображение нарисовало картину медленного, как черепаший бег с высоты птичьего полета выглядит, взмаха полосатым жезлом, постепенного приближения инспектора… дальше воображение не работало. Боялось.

Тогда — не ехать.

Жена будет беспокоиться… Когда вытаскивал мобильный — двинул таки рукой с привычной скоростью, порвал карман. И пальцы заболели. Треск ткани почему-то почти нормально звучал, хоть и медленно.

Слушать длинные-предлинные, низкие-пренизкие гудки вызова, пытаться разобрать слова жены… Певца (певицу?) сейчас не понимает. Пока дослушает слово, тупо забывает предыдущее. Хорошо, что есть на свете СМС — осторожно нажимая клавиши, отправил на номер жены: «Мотор не заводится, ночую на даче, утром исправлю, не беспокойся». И отключил телефон.

Вышел из машины. Когда включал сигнализацию, писк услышался как протяжное гудение.

По дороге к двери почему-то засмотрелся на желтенький цветок. Совсем осень, а вот, зацвел… и вдруг обнаружил, что цветок уже не желтый, а бело-синий. А трава вокруг… красная! И звуков нет совсем, как оглох… Что такое, почему… но все пришло в норму. Даже думать страшно, что это было, хотя, скорее всего — эффект Доплера.

Что делать дальше, решил еще в машине — ложиться спать. Утро вечера…

Когда раздевался, порвал штаны. Пополам. А откинутое покрывало очень красиво колыхалось над кроватью, неспешно падая.

Повалился на кровать — будто на дно под водой опустился — закрыл глаза.

Мысли в голову лезли, самая страшная — а вдруг навсегда?! Никак не мог от нее отлепиться. Успокаивай себя, не успокаивай…

Неожиданно захотелось услышать высокий звук. Жгуче. Не обязательно мелодичный — хоть скрип ржавых петель. А еще — за рулем проехаться с привычной скоростью. Замедленный мир слишком… неуютен.

Так от мыслей с переживаниями разволновался, что уснул.

Разбудил басовый скрип открываемой двери. Кого-то из соседей принесло? И как с ним общаться?! Ой, не надо!..

А потом раздались шаги, звук низкий, но темп — совершенно нормальный, даже торопливый. Что, проходит замедление? А почему звук низкий? Сейчас что-то будет…

На пороге комнаты появился человек. Китаец, по светлой коже, тонкому носу и высоким скулам — из северного Китая. Стройный, в облегающем спортивном костюме и ярких кроссовках, в руках — сложная конструкция из длинных пластин и ремней, на сбрую похожа. В глазах — беспокойство на грани паники, которое быстро сменяется облегчением, хоть и неполным. Быстро…

А в дверях-то китаец появился с нормальной человеческой скоростью… то есть — ненормальной. Собрат по несчастью? Да, так и есть! Сейчас все толком разобъяснят, помогут…

Китаец приказал:

— Не двигайтесь!

Голос — низкий, даже вибрирующий, но скорость привычная. Несмотря на «доплеровское» искажение, есть явный акцент. И слышится в голосе не только распоряжение, но и страх. Так взрослый может крикнуть ребенку, неосторожно приблизившемуся к кобре. Да, именно так.

Китаец скользнул к Антону. С какой-то змеиной грацией. Красиво передвигается, танцевально, каждое движение как будто продолжает предыдущее — видать, так и надо в замедленном режиме…

А китаец пробормотал:

— Надьо обеспечить безьопасность, — и с непринужденностью профессионального врача «скорой» нацепил Антону шейный корсет. Также ловко обхватил ремнями «сбруи» левые плечо, предплечье, бедро и лодыжку Антона. Снова приказал:

— Не спишите! — взял рукой за правое запястье, помог встать, напряженно следя, чтобы Антон «не спишил». Затянул остальные ремни — не только руки и ноги зафиксировал, ремни обхватили еще пояс и грудь.

Китаец расслабился. Обезопасил, стало быть. Потом он прицепил Антону на уши штуковины, вроде слуховых аппаратов, вставил в ушные отверстия плотные затычки. Ой, какие классненькие штучки — звуки стали нормальной высоты! Темп такой же непривычно медленный, и все равно гораздо лучше. И вожделенный высокий звук доносится — далекий звон металла по металлу. Исполнилось жгучее желание, сбылась мечта… идиота.

— Можете спишить, — мягко произнес китаец. Все-таки приятно слышать нормальный человеческий баритон.

Антон попробовал пройтись. Да, не разгонишься. Двигаться медленно — легко, но чуть попробуешь дернуться — сбруя сопротивляется. Как с ремнем безопасности, только не полностью останавливает, а всего лишь притормаживает.

Китаец забрался с ногами в кресло. Обычно так женщины сидят, неужели — голубой? Да нет, тут другое. Это он сам себя зафиксировал, чтобы лишних движений не делать. Вон, как неподвижен, только глазами водит.

— И чего мне теперь, так и ходить? — спросил Антон. — А в душ как? Или грязью обрастать?

Нет, ну не об этом сейчас надо спрашивать! Хотя…

А собственный голос Антону понравился — хороший такой бас, сильный, чуть вкрадчивый.

— Ви привикните, — ответил китаец.

Антон ткнул пальцем в ремень на левом предплечье:

— К чему, к этому?

— Нет, без этього. Ви научитесь, как я.

Гость говорил осторожно, медленно, отрывисто — наверное, так и надо, чтобы язык или легкие не перетрудить. Хороший русский язык, как для китайца, акцент слабый и какой-то неравномерный. То есть, то нет. А интонация — очень мягкая, сочувствующая.

Антон медленно (быстро сбруя не позволила) сел на кровать:

— Так что… это… навсегда теперь?! Насовсем?!

— Да.

Не то, чтобы Антон был не готов, хватило времени подумать и наужасаться авансом. Даже как-то легче стало.

— Ви будете жить с другими чин-фун, — сообщил китаец. Значит, Антон теперь чин-фун. «Легкий ветерок» в переводе с китайского. Или «свежий ветер».

— Буду жить, — пробормотал Антон. Китаец согласно моргнул. С удовлетворением. — И что, мне теперь только с лег… с чин-фун жить? По-другому — никак?

— У вась нет вибора.

Заявление, однако. Прям, волну возмущения вызвало. Только и смог пробормотать:

— Я — не Вася, я — Антон.

Китаец неожиданно широко улыбнулся, хотя Антон над его акцентом издевается.

— И что я буду делать?

— Ми найдем вам ряботу.

— Какую?! Небось — уворачиваться от пуль?

— Нет. Ми можем уворачиваться от пуль. Но этьо нельзя делять часто. Этьо будет пльохо для сердца и очень пльохо для печени. Ми не любим такую ряботу.

— А, ну тогда ладно, — сказал Антон саркастически, еще и лицом помог. — И че за работа мне найдется?

— На компьютере. Сейчас нам нужни тестировсики. И ви можете научиться программировать. Компьютер дает много возможностей чин-фун. Ми можем очень бистро писать программи и тестировать. Есё ми работаем дизяйнерами. Художниками. Вичитываем тексти. Я — переводчик. Ми можем хорошо зярябятивать.

Антон помолчал. Обдумывал перспективы.

— Как ви стали чин-фун? — спросил китаец.

Рассказал все. Начиная со своей кофеиновой проблемы и заканчивая повисшим над кроватью покрывалом. Выговорился.

— Вас предупреждали, — пробормотал китаец.

— Да, только под кофеиновой ломкой мне эти предупреждения… так это вы на меня через нарколога вышли?

— Да. На сямом деле, этьо ми предупреждали. Не нарколог.

— То бишь — вы, но через нарколога?

— Да.

— А нарколог… в курсе?

— Нет. Ми ему заплатили.

— А… ну и припугнуть не забыли?

Китаец промолчал. Знак согласия.

— А как вы узнали, что я… уже…

— Жучок. Здесь, и в машине, и у вас дома, и у вас на ряботе. Только звук. Этього хватит.

— Лихо. И быстро же вы примчались.

— Я бил рядом. Вам повезло.

Да уж, повезло. Новый опыт, так сказать.

— Так вы всех наркологов контролируете?

— Всех врачей. Чтобы спасти.

— Кого спасти?

— Таких как ви. Стать чин-фун — очень опасно. Живих чин-фун мало. Много людей становятся чин-фун. От кофе, от кокаина, от у-шу. Но они бистро умирают. За несколько часов.

— Почему?!

— Они двигаются очень бистро. И не видерживает сердце. Это главняя причина. Вам очень повезло, чтьо ви пили цитрамон. Аспирин деляет кровь очень жидкой. И ваше сердце видержяло.

— Сердце… а другие причины?

— Третья самая частая причина — чин-фун ломают шею, когда бистро оглядиваются. Есё, разбивают голову об потолок, когда встают со стюла. Есё, слишком бистро глотают, когда едят. Есть много причин. Некоторие сходят с ума.

Кошмар.

— Сворачивают шею… это третья причина, а вторая?

— Суицид. Ньо некоторие успевают отдернуть голову, когда пуля входит в гряз.

— В глаз?

— Да, в г-лаз. Простите.

— Да ладно… Так, значит, моя кофеиновая проблема означала, что я кандидат… группа риска?

— Да.

— Ну а… тогда нельзя было… ну, нарочно спровоцировать? Чтобы без риска? Сбрую эту надеть заранее…

— Мы иногда так делаем. Но есть риск смерти. Всегда есть риск смерти.

— Но я ж и так чуть не скопытился!

— Риск, что ви станете чин-фун, был меньше. Ви аккуратний человек.

— И все равно…

— Ви би соглясились?

Хороший вопрос. Стало быть, чин-фун не только гуманисты, но и свободу воли уважают. Хотя настоящая причина может и другая — не нужен им Антон. А если бы не согласился? А если бы раззвонил про чин-фун, чисто ради славы? Они ж в тайне существуют, раз Антон про чин-фун не слышал, не читал. Но лучше тему не муссировать, не лезть в бутылку. Других вопросов полно:

— А… вылечиться никак нельзя?

— Нет.

Коротко и ясно.

— Ну, хоть причина известна? С какой радости мы… ускоряемся?

— Да. Мозг человека ряботает только на десять процентов. Мозг чин-фун ряботает гораздо сильнее. Увеличивается скорость обряботки информяции.

Ну что ж, это объясняет, почему нет красного смещения — глаз остался прежним, воспринимает все по-старому и передает то, что воспринял. А мозг обрабатывает хоть и быстро, но — нормальные данные, привычные. А со слухом, видимо, не так, там мозг колебания барабанной перепонки обрабатывает, которые… субъективно замедлились.

— Тогда понятно, почему эффекта Доплера нет. В смысле — для цвета нет, только для звука.

— Для цвета тоже иногда есть.

— А… так вот, что оно… У меня уже проскакивало — трава покраснела, а желтый цветок бело-синим…

— Да. Так и должно быть. Потому что время — не мгновение. Несколько миллисекунд. Не точка. Отрезок. Человек может перемесяться в отрезке, но редко этьо замечает. Ми — замечаем всегда. Если сосредоточимся на движусемся предмете.

— Но я же на неподвижный цветок втыкал!

— Ви сами двигались?

— Да… ага. Кстати о мгновениях… сколько мне жить осталось? Я в том коленкоре, что мой любимый организм с той же скоростью стареет? Или уже с новой?

— Тело стареет также. Ньо мозг чин-фун стареет быстрее человеческого. У вас двадцать или тридцать лет.

— В смысле — нормальных лет, Земля вокруг Солнца?.. Мне, вроде как, не меньше двухсот лет топтаться осталось?

— Да.

— Ну хоть за что-то спасибо. Так. Все-таки. Мне обязательно с вами жить… где вы там живете? Может как-то… с этой сбруей… приспособлюсь…

— Нет. Нужен учитерь.

— Учитель?

— Да, учите-ль. Простите.

— Да ладно… А по методичке — не научишься?

— Нет. Слишьком мнього опасностей.

— Даже в сбруе?

— Да. Я объясню. Никто не должен знать про чин-фун. Если узнает… правительство, тогда нам придется часто уворачиваться от пуль. Или ми будем медицинскими лягушками. Да.

Логично, будь оно проклято. Чин-фун приспособились как-то, научились жить среди людей. Вон, даже зарабатывают мирным трудом. А узнай про них человечество — возможна любая реакция, от немедленного уничтожения до превращения в божеств. Кроме одной, самой нужной — оставить чин-фун в покое. Скорее всего — исследовать возьмутся, анализами мучить, да так, что лабораторным кроликам позавидуешь. Хотя бы возможность прожить десять-двадцать лет за год — кто откажется? А настрогать воинов, способных уклоняться от пуль? Не у всякого террориста совесть выдержит подобный соблазн, не говоря уже про регулярных вояк.

— У меня жена, — сдавленно пробормотал Антон. — Лена… мы только-только собирались ребенка организовать… срок вычисляли, чтобы девочка.

Китаец пошевелился. До сих пор как памятник самому себе в кресле сидел, только лицо живое, а сейчас — не то сник, не то поежился. Задел его Антон, глубоко ковырнул. Кстати, имя у китайца есть? Надо спросить:

— Как вас зовут?

— Ли Зайфу. Ваша жена… ей останется квартира, автомобиль, ваша доля в бизнесе…

— Да при чем тут… то есть, конечно, да… но я же люблю ее! И она меня… Вы же и попрощаться не дадите, знаю я вас!

Зайфу снова поежился. Нет — сжался. Пробормотал сдавленно, с резко обозначившимся акцентом:

— У нясь неть вибьоля…

Ясно, китаец тоже не обрадовался, когда стал чин-фун, кто-то у него остался в нормальном времени. Может жена, может дети.

Неожиданно Зайфу заговорил подчеркнуто спокойным голосом, как будто сам с собой:

— Я могю сказать, что вы не стари чин-фун.

— Что? Зачем?..

— Есе есть спосьоб сделать вас обысьным. Смесь лекарств. Есе не поздно.

Значит, есть способ все же… А вдруг это проверка? А вдруг нет?

Надо решать. И быстро, молчание будет значить, что Антон отказался…

Не о чем тут думать — если выберет жизнь чин-фун, то это будут двести лет тоски и скуки, а что касается упущенных возможностей, то и так, и так что-то упускает.

— Раз не поздно, то чего мы ждем?! — твердо сказал Антон.

Зайфу широко улыбнулся.