Исправить ошибку

— Что они творят?! — расстроено качал головой Вик, глядя в экран КПК. — Опять субсидии урезают! Как будто назло вредят. Уже и студенты не хотят физику учить…

— Как?! — удивился Николай.

— В смысле — профессиональными физиками быть никто не хочет.

Николай неопределенно пожал плечами.

Они сидели в пустом на три четверти зале ожидания маленького таежного аэропорта, остальные туристы разлетелись прошлыми рейсами, а Вику и Николаю до посадки оставалось еще три часа. И зачем было Вику КПК доставать. Каждый раз расстраивается из-за субсидий, аж нос у него заостряется и усы обвисают. А казалось бы, такой жизнерадостный, веселый, неунывающий.

— Какие перспективы открылись после последних экспериментов! — вздыхал Вик. — Вы себе не представляете! И если бы только у нас — по всему миру работы сворачивают, даже закрывают институты.

— Может быть, это опасно… эти открытия? — осторожно предположил Николай.

— Вряд ли.

— Но может быть?

— Чтобы сказать наверняка, опасны результаты или нет, их сначала получить надо. И, кроме того, когда это кого останавливало? Да наоборот было!

— Может, в этот раз решили не рисковать? Может, предвидели какую-нибудь катастрофу?

— Как предвидели? Гадалка нагадала? От какой-нибудь пищевой химии тоже может быть катастрофа, но кулинарные институты не закрывают.

— Вообще-то есть способы предвидеть наверняка, — решился сообщить Николай.

— Да?! А почему я про них не знаю? И откуда знаете вы?

Они крепко подружились после того, как Вик спас Николаю жизнь в походе — из болота вытащил. И Николай отбросил последние сомнения:

— Есть способы. Я думаю, они действуют из будущего. Через воспоминания.

Вик повернулся к Николаю, красноречиво нахмурился.

А Николай набрал воздуха и стал рассказывать.

Чистенький старичок в белом халате, заложив руки за спину, расхаживал перед Николаем:

— Буду откровенным. Основная причина, по которой вы здесь, состоит в том, что пострадавший — функционер правящей партии. Даже если удастся восстановить ему зрение, все равно правящей партии архиневыгодно, чтобы история всплыла. И вам предоставляется шанс все исправить, — старичок остановился, видимо, ожидал вопросов.

Но Николай только молча потирал запястья. Хоть современные наручники не давят и не натирают, все равно противно, когда на тебе защелкиваются. Уже сняли их, а ощущение осталось.

Вообще, странно все это — уже погрузили избитого выродка в «скорую помощь», а Николая в полицейскую машину, уже ехали, и вдруг повернули не туда, не к участку, а сюда, к какому-то зданию за двойным забором. Завели патрульные Николая в эту по-медицински белую комнату с кушеткой посередине и шкафчиками у стен, сняли наручники и молча, не отвечая на вопросы, вышли. Только Николай на кушетке уселся, вошла немолодая медсестра, молча схватила за палец, молниеносно протерла, уколола, выдавила капельку крови, ушла. А потом и старичок этот появился через другую дверь.

Он внимательно посмотрел на Николая холодными глазами. Пожалуй, надо все же задать вопрос:

— Вы меня отправите в прошлое? — сострил Николай. Прозвучало очень язвительно.

— В некотором роде. Машины времени, как таковой, в нашем распоряжении нет, но мы можем отправить вас в ваше личное прошлое, переместить ваше сознание обратно по вектору времени, точнее — по вектору памяти. В ваше собственное тело, но с сохранением ваших знаний, которые есть у вас в настоящем. По сути дела, вы и сами постоянно путешествуете в прошлое — в воспоминаниях. И из этого прошлого меняете настоящее — ваше собственное восприятие мира. Мы же пойдем дальше, сделаем воспоминания предельно яркими, с полным эффектом присутствия, и вы сможете изменить не только восприятие мира, но и сам мир. Во всяком случае, у вас будет шанс.

Николаю с трудом удержался от скептической ухмылки. И еще раз непроизвольно потер запястья:

— Я-то шанс не упущу… можете мне поверить.

— К сожалению, и моему сожалению тоже, это зависит не от вас. Природа времени такова, что, чем дальше в прошлое, тем труднее что-либо изменить. Все тела вселенной находятся в настоящем, в «сейчас», но у каждого макрообъекта есть прошлое, нечто вроде хвоста, который тянется в противоположном вектору времени направлении. Так сказать, навстречу потоку. И на этот «хвост» можно воздействовать, причем так, что воздействие передастся в настоящее. Но до определенного предела. Физические законы таковы, что очень трудно изменить настоящее из прошлого, гораздо труднее, чем будущее из настоящего или того же прошлого. Дело в том, что, вернувшись по вектору памяти, вы будете находиться все же в прошлом, иметь дело с событиями, которые уже произошли, или, если хотите, неизбежны с вашей точки зрения, неотвратимы. Попытаюсь объяснить: все решает результат. Допустим, вы положили желудь на бетон, он пролежал на бетоне несколько десятков лет, потом его переместили на метр. Совершенно неважно, когда именно переместили желудь, через десять лет или через пятьдесят, потому что через пятьдесят один год результат тот же — желудь лежит на бетоне в метре от начального положения. Более того, если вы отправитесь в прошлое и переместите желудь еще на метр, вам потребуется на это столько же энергии, как если бы вы перемещали желудь в настоящем, потому что результат один и тот же — желудь перемещен на два метра. Но, допустим, желудь посадили в землю, и за пятьдесят лет из него вырос дуб. Тогда, если вы отправитесь в прошлое и попытаетесь желудь выкопать, а потом перенести на метр, то вам придется затратить столько усилий, сколько требуется на перемещение дуба, а также всех его желудей, листьев, птиц, которые сидели на дубе и вили гнезда, выкачанной корнями дуба воды и вытесненной земли. И так далее. Не стоит забывать при этом, что та же самая вода сместилась не на метр, а, возможно, на тысячи километров. Таким образом, чтобы переместить желудь, вам не хватит мощи автокрана. И это я упрощаю, чтобы было понятнее.

— Упрощаете? А то я уже запутался. Куда же сложнее.

— Хорошо, попробуем еще проще. Вы ехали в поезде и выбросили в окно… ну, скажем, мячик. Чтобы снова заполучить этот мячик, вам придется поехать на то место, где его выкинули, а потом возвращаться обратно, в результате мячик переместится на сотни километров. Вы пытаетесь обмануть природу — возвращаетесь в прошлое, в то время, когда ехали в поезде, и вместо того, чтобы выбросить мячик, пытаетесь положить его в карман. Но результат — мячик в настоящем перемещается на сотни километров…

— Ладно, давайте будем считать, что я понял.

— Хорошо. Так вот, допустим, вы хотите сместить не желудь, а камень на поверхности Луны. Казалось бы, от перемещения мертвого камня мало что изменится в настоящем, однако не надо забывать, что мы живем мире голой физики, и все решает в первую очередь она. В частности, от нашего камня постоянно отскакивают атомы межпланетного газа, и, если камень переместить, значительная часть атомов приобретет совершенно другую траекторию, чем, если бы камень не перемещали. То есть, в разных вариантах настоящего местоположения этих атомов будут отличаться на световые секунды, а вам придется перемещать не только камень, но и эти атомы. Камень всего лишь на шаг, но атомы — на миллионы километров.

Расстояние, конечно, впечатляющее, но Николай сразу вспомнил число: шесть целых две сотых, умноженное на десять в двадцать третьей степени — это столько атомов в одном грамме водорода. Потому сказал:

— Все равно мизер. В смысле, мизер энергии надо, чтобы атом на миллион километров…

— Не все так просто. Видите ли, вы перемещаете атом на миллион километров за секунды, а это уже величины, близкие к скорости света, а то и выше ее! Впрочем, тогда вы вообще не сможете сдвинуть камень. То есть, накладываются релятивистские эффекты. В частности, эффект возрастания масс, из-за которого атом может весить сколько угодно. То есть, даже переместить камень на лунной поверхности не всегда возможно.

— Но я перемещаю не атом, а камень, и не за секунды, а за все то время, на которое вернулся в прошлое… ладно, верю.

— Надо сказать, что и здесь, на дне атмосферы тот же эффект может вам помешать, поскольку земная атмосфера постоянно теряет некоторое количество газа. Это означает, что нельзя медлить, чтобы эти атомы не успели удалиться на большое расстояние, и не возникли релятивистские эффекты. И гарантии нет все равно. Порой, успех миссии зависит от погоды, солнечной активности, даже от стартов космических кораблей.

— Так вы что, уже давно… исправляете ошибки? И получается?

— Далеко не всегда. Нам еще ни разу не удалось предотвратить из прошлого в настоящем катастрофу с человеческими жертвами или убийство. Трудно сказать, почему. В любом случае, у вас будет гораздо меньше свободы воли, некоторые, совершенно невинные действия окажутся недоступны. И вы даже не будете знать, почему. Мы это называем «сопротивление парадоксам» или «теневой барьер».

— Стоп, настоящее из прошлого нельзя изменить, а будущее? Я имею ввиду… ну, как с тем желудем, допустим его посадили в сухую почву под навесом, дуб из него не вырастет. Но можно выкопать и пересадить на метр, и не важно, в настоящем или в прошлом, лишь бы до дождя… а дождь будет в будущем. Тогда в будущем дуб вырастет, а если мне в настоящем неудобно, далеко до желудя ехать, то я могу в прошлое вернуться и пересадить, потому что проходил в тех местах.

— Похоже, вы начинаете понимать свою задачу. И специфику нашей работы.

— А у меня вообще получится? С молекулами воздуха ладно, но я-то в тюрьме, а этот выр… пострадавший в больнице…

— Мы отвезем вас и его по домам, чтобы вы оба этой ночью оказались в своих постелях. Как если бы никакой драки между вами не было. Также будут приняты другие меры.

— А я… помнить буду?

— Некоторые темпонавты помнят, некоторые не помнят, трудно сказать заранее.

— А моего согласия не спрашиваете?

— Ну почему же, вы еще имеете право отказаться.

Николай вздохнул:

— Нажать отмену… мечта любого. Хорошо, я все понял, согласился, когда приступаем?

Старичок посмотрел на часы:

— Через две минуты.

— И где у вас тут это… машина времени? То есть не машина, у вас же ее нет… а что у вас есть?

—Никаких машин. Всего лишь несколько инъекций для стимуляции памяти и особый препарат-катализатор, который вернет вас в нужный момент времени. За пять-десять минут до событий, которые вам предстоит исправить. Его сейчас синтезируют.

— Ага. И как это будет выглядеть… я имею ввиду — я вернусь обратно, или мне придется проживать этот день заново?

— Вы очнетесь, как только закончится действие препаратов. Это не более двадцати минут.

Вошла с белым чемоданчиком та самая медсестра, глянула на старичка, который сдержанно кивнул.

— Снимайте рубашку, — распорядилась медсестра.

Одними только уколами не обошлось — на грудь и голову Николая поставили несколько датчиков, уложили его на кушетку, так, что ноги оказались выше головы. Установили в вену катетер-«бабочку» — то есть, нужно было много уколов делать. Сколько точно, Николай не знал, потому что вырубился уже после первого.

И обнаружил, что идет по безлюдной ночной улице. Как вчера, перед дракой… Это и есть вчера! Конечно, этого следовало ожидать, но все равно Николай удивился, остановился… точнее — попробовал остановиться, но не смог, ноги сами собой несли дальше. Как будто и не его ноги. Вот оно, то самое сопротивление парадоксам, про которое старичок рассказывал. Странно, сопротивление обычно останавливает что-либо, а тут наоборот, заставляет ноги двигаться.

А вот посмотреть на часы удалось, хотя рука где-то на полдороги встретила сопротивление. Причем, как бы и не внешнее, будто сами мускулы руки не хотели сокращаться.

С третьей попытки Николая смог даже остановиться. Правда, потом ноги сами понесли быстрее.

Одна вывеска показалась слишком яркой, хотел присмотреться, но не вышло, голова повернулась в другую сторону, и глаза тоже не хотели на вывеску смотреть. Очень неуютно оказалось в этом прошлом, свобода воли то есть, то нет ее, и невозможно предсказать, в какой миг сопротивление парадоксам начнет решать за тебя.

Николай так увлекся особенностями путешествий в прошлое, так распереживался из-за свободы воли, что почти забыл, зачем он здесь. Пока не раздался женский крик пополам с плачем — и тут уже ноги сами понесли, в точности, как в прошлый раз. Сопротивление парадоксам ни причем — воспитание такое у Николая, что, если женщину обижают, все мысли из головы выносит, только ярость остается. Когда заворачивал в тот самый дворик, все же что-то как-то в голове промелькнуло, но остановиться не попробовал, даже и не подумал. Воспитание.

Повернул за угол, увидел в неверном свете: белобрысый крепыш прижимал к стенке пухленькую брюнетку, пытался закрыть ей рот ладонью, второй рукой лез под майку. Она только кричала, рыдала, бестолково пыталась выродка оттолкнуть. Нет бы коленом ему туда, где ноги сходятся.

Самый подходящий момент, чтобы переломить ход событий — не лезть в драку, просто крикнуть на пьяного скота, отвлечь, глядишь, и сам одумается. Или хотя бы драться, но по-другому.

Не вышло — навалилась посторонняя сила, смяла волю. Сначала, в точности, как в прошлый раз, рубанул крепыша по печени со спины, тот изогнулся, но не упал. И Николай, как и в прошлый раз, дернул его за плечо назад, повалил.

А сам все это время отчаянно боролся против сопротивления парадоксам — ну хоть на сантиметр передвинуть хоть какую часть тела, хоть на долю секунды задержать удар или любое другое движение. Уже после того, как свалил крепыша, кажется, чего-то удалось — согнуться влево, слегка. И неодолимая сила снова выпрямила.

Крепыш, строго по сценарию, перекатился, встал. И в руке у него было куцее лезвие — ножик-брелок, как Николай теперь знал.

Когда только укладывали на кушетку, чтобы отправить в прошлое, успел спланировать: если дойдет до ножа, то не действовать агрессивно, отступить, намотать на руку летнюю жилетку для самообороны, крикнуть женщине, чтобы убегала. Но опять сопротивление парадоксам заставило действовать «по старому сценарию»: ударил крепыша в переносицу прямым коротким левой, чтобы оглушить, потом нанес правой режущий в солнечное сплетение. Крепыш согнулся, колени у него подкосились. А Николай сцепил руки в замок и со всей дури врезал крепышу по затылку… Почти. Удержался все же, не стал бить — невероятным, чудовищным усилием удержался, почувствовал себя Геркулесом, который держит на плечах небо. И тут же понял — все получилось, потому что именно от этого удара крепыш «по сценарию» ослеп. Разозлился Николай тогда, «в прошлый раз», потому и врезал сильно.

Крепыш повалился набок… а ведь поза почти та же. И ножик с пристегнутым ключом от машины лежит в том самом месте. Николай отбросил ногой ножик — это «по сценарию», — женщина торопливо вильнула Николаю за спину — это не совсем «по сценарию».

И — совсем уже «не по сценарию» — крепыш закашлялся, сел, уставился на Николая, прохрипел:

— Все, козел, я тебя запомнил.

— Еще врезать? — спросил Николай весело. Ему и вправду весело было, что исправил-таки ошибку. А дальше-то что? «По сценарию» женщина вызвала медиков и полицию — и сейчас тоже достала КПК. Но никого вызывать не стала, так и держала его в руке.

А Николая совсем уж неудержимо поволокло из дворика. Женщина пошла за ним, оглядываясь на крепыша, который так и сидел. Совершенно другой сценарий запустился, стало быть.

— А потом я очнулся, — закончил Николай. — Дома, в постели. И в памяти у меня оба сценария остались, по одному меня потом полиция арестовала, по второму я спокойно распрощался с брюнеточкой, даже хотел у нее адресок попросить, но она сказала, что замужем. Вернулся домой, выспался, проснулся… даже удивился, что не в тюрьме. Потом вспомнил все. Не верите?

Вик молчал, задумчиво щурился. Не верил. Сомневался уж точно.

— Конечно, если бы я дома не один жил, если бы меня запомнили… Но я же помню все! И как тому уроду врезал, и как он без сознания валялся, пока скорая не примчалась, и как оказалось, что ослеп он… Знаете, как он ругался? Я так думаю, что именно к тому удару меня и толкало сопротивление парадоксам. Я же там ему сломал что-то, а это очень много энергии надо, трудно было ее… скомпенсировать. То есть, как бы, не дать ей вырваться. Не верите? И, кстати говоря, это же получается опасность, та самая, из-за которой вашу физику не финансируют. Сопротивление парадоксам мешает слишком уж менять настоящее из прошлого, но будущее-то можно, сами видите. К тому же, если все подробно исследовать, то, возьмут, и обойдут в конце концов это сопротивление парадоксам. Обманут природу.

— А я вам даже верю, — вдруг сказал Вик. — Была такая теория про длинные хвосты макрообъектов в прошлом, даже так и называлось — хвосты. И даже построили на основе теории экспериментальную установку. И даже запустили. В позапрошлом году.

— И что?! Теория не подтвердилась?!

— Подтвердилась, только ее дополнять пришлось. Хвосты действительно есть, но они тянутся всего-то на несколько миллисекунд в прошлое. Собственно, эти несколько миллисекунд относятся к настоящему, потому что «сейчас» это не миг, а именно, что доли секунды.

— А дальше в прошлое?!

— А дальше вообще ничего нет, даже вакуума — все пространство вселенной тоже находится в «сейчас», как и материя. В прошлое проникнуть можно, но, какое бы тело мы туда не отправили, оно исчезнет, тоже превратится в ничто. Впрочем, большинство физиков уверены, что в прошлом все-таки что-то есть, просто у него другие свойства. Именно это мы и собирались проверять, расчетов полно, но денег на эксперименты не дают.

Николай встал, прошелся, гулко топая по каменной плитке. Вик следил за ним с сочувствием.

Наконец, Николай остановился, озвучил старые сомнения:

— И что же тогда это было? Виртуальная реальность?

— Скорее всего. Да что там — наверняка вас в виртуальность загнали, ничего другого и быть не может. Технология виртуальности отработана, не то, что путешествий во времени.

— Но я же после драки очнулся, а помню, как потом брюнетку провожал!

— Никакая не проблема, показали вам в виртуальности фрагменты напоследок, чтобы четкие картинки зафиксировались. Чтобы слишком долго вас в виртуальности не держать. Старый приемчик.

— А этот… потерпевший? Он-то не ослеп!

— Современная медицина и не с такими случаями справляется легко. Исправить поврежденный нерв — рутинная операция. Возможно, что ему и память подчистили, чтобы не помнил, как ослеп, — с нотками усталости объяснял Вик.

— А почему тогда было мне память не подчистить? Просто-напросто?

— А может, ему и не чистили. Это все еще непростая операция. Выполнимая, но есть вероятность побочных эффектов. Около тридцати процентов, по-моему.

— А как же быть с полицией, медиками, брюнеткой? Их тоже в виртуальное прошлое отправляли? — не мог успокоиться Николай.

— Вы с ними разговаривали? Хотя бы с полицейскими?

— Я даже не знаю, где их искать.

— У правящей партии достаточно средств, чтобы отправить к вам своих полицейских и медиков, — Вик подчеркнул слово «своих», — а еще у современной элиты модно носить медицинский браслет, который автоматически вызывает скорую, да и полицию. А брюнетку можно элементарно подкупить, да и запугать. Свои полицейские им бы понадобились в любом случае, и для того, чтобы вам путешествие в прошлое организовать, и чтобы в виртуальность окунуть. Но это была виртуальность, ничего другого. Вас обманули.

— Нет, — упрямо не соглашался Николай. — Слишком все громоздко и ненадежно. Да не может быть такого! Может, теория на самом деле верная? То есть… может, не надо было ее дополнять?

— Не может. Все неоднократно проверено и доказано.

— Да, кстати, у меня же следа от катетера не было на руке!

— Сверхбыстрое заживление. Дорогая процедура, но… сами понимаете. Обман это был. Скорее всего — эксперимент, возможно даже первая проба. И ведь очень надежно все организовано, подчистку памяти можно обнаружить, а воздействие виртуальности — нельзя никак. Если вы начнете рассказывать, вам никто не поверит.

Николай разозлился:

— А почему я должен вам верить?! — и тут же взял себя в руки: — Извините.

Вик понимающе кивнул, потыкал в кнопки КПК:

— Это статья о времени. Популярная, и там рассказано про хвосты.

Николай уставился на экран.

«…Наиболее достоверной теорией, описывающей природу времени, является… считалось, что длина «хвостов» бесконечна, однако последние эксперименты, проведенные на хронайдерах в Швейцарии, Японии, Канаде… таким образом, теория времени существенно дополнена, переосмыслена… описание свойств и природы прошлого требует дополнительных…»

— А вдруг они узнают, что я знаю? — глухо пробормотал Николай.

— Будут все отрицать, — пожал плечами Вик. — Какая им разница, что отрицать, путешествия во времени, или виртуальность?

Николай тяжело вздохнул:

— И что мне теперь делать?

— Как там этот старичок сказал? Главное результат? А результат такой, что вы на свободе, никто не ослеп. Чем он вас не устраивает? А то, что было в прошлом… в прошлом ничего нет. И не было.