Сенатор Катон был красноречив и многословен. Выступления его напоминали монологи лучших актёров. А в искусстве мимики и жестикуляции даже некоторые служители Мельпомены уступали. Но, так как среди сенаторов театралы не водились, то во время очередного словесного поноса Катона, занимались кто чем – кто читал, кто играл в крестики-нолики, кто ковырял в носу, погрузившись в эротические фантазии о молодой рабыне, купленной вчера совсем недорого на ярмарке.
Катон то хмурил брови, то растекался в улыбке, то замолкал на мгновенье в задумчивости. Руки его взмывали вверх, подобно журавлям, то устало падали вниз, хлопая по пухлым бёдрам, то зависали в воздухе, протянутые к слушателям в мольбе. Короче, потрындеть Катон умел и любил.
— И вот ещё какой вопрос я хотел бы поднять. Кто поднял цены на гречиху? Что за хитроумная комбинация, которую мой финансово-необразованный ум не в силах понять? Кто-нибудь объяснит мне суть этой махинации? Нет? Тогда хотя бы скажите, где можно получить свой процент с этих сверхприбылей. Сенат мы или не сенат?
Сенат одобрительно загудел и зааплодировал, разбудив спящую часть заседающих.
— И, наконец, я считаю, что…- Катон выдержал паузу, хитро улыбнулся и по-дирижёрски взмахнул руками, ожидая отклика зала. – Что…?
— Карфаген должен быть разрушен, — вяло выдохнули присутствующие.
— Правильно.
— Задолбал уже своим Карфагеном, — раздалось с трибун. – Каждый раз одно и то же. Слышали уже! Дался тебе этот Карфаген! Пошёл ты в жопу со своим Карфагеном! Своих хлопот выше крыши! Тут цены на бензин рванули, а ему всё Карфаген подавай.
— Эх, вы, недалёкие люди, — сказал Катон, — а вы думаете, почему цены на бензин? Почему цены на гречку? Почему порноканалы по кабельному крутят? Почему наркотики в школах продают? Почему бомбы в метро взрывают? Не знаете? Так я вам скажу – Ганнибал у ворот. Задолбал Ганнибал. Это всё его происки. Всё зло идёт оттуда. Вся зараза от них – коммунизм, фашизм, демократия, гласность, инквизиция. Всё из Карфагена. А вы сидите тут и в носу ковыряете. А они не дремлют. Призрак Карфагена бродит по Европе. Я бывал там не раз. По путёвке ездил. Что вам сказать – улицы у них кривые, дома построены не так, как у нас, бордели на каждом углу и палатки с шаурмой. Казино круглосуточно. И гречка, падла, в три раза дешевле, так они ею свиней кормят. Безобразие и разврат. Я не успокось.
— Это точно. Не успокоится. – С места поднялся Луций Флакк. – Товарищи, у моей жены сегодня день рождения. Гости уже собрались. Барбекю, наверное, почти готово. Сколько же он будет кровь нашу пить своим Карфагеном. Давайте уже проголосуем, и уничтожим этот Карфаген, а? Люди добрые, он же не отстанет. Ибо замучил уже. Кто за?
Все как один подняли руки.
— Единогласно. – Подытожил Луций Флакк, — А теперь по домам.
На дне рождения жены цензора Луция Флакка, муж именинницы и сенатор Катон пили коктейли у барной стойки возле бассейна.
— Хорошо тут у тебя, правильно, что отмечаете дома. А то в кабаке совсем не та атмосфера. Ну, за твою супругу, сто лет ей жизни, — Катон поднял бокал.
— Спасибо, друг. Говорят, что войска завтра выходят на Карфаген. Добился таки своего.
— Не без вашей помощи.
— Катон, в натуре, приморил всех. Дался тебе этот Карфаген. Город, как город.
— Понимаешь, — Катон склонился к уху Луция, — тут такое дело…личное. Должок у меня завис. Карточный. Мы когда отдыхать ездили, я там с местными шулерами связался. Требуют. Уже пацанов своих присылали, угрожали. Если дойдёт до Ганнибала, то отдавать придётся, а где я возьму? У меня ипотека, кредит на колесницу, цены на всё –сам знаешь, подскочили. Живу от зарплаты до зарплаты. А так – раз, и двух зайцев. И Ганнибалу насолим, и с долгом вопрос рассосётся.
— Ну, ты, жук.
— А что делать? Хочешь жить…Зато моим именем ткань для джинсов назовут. Ну, за нашу победу.
