За черной пустошью часть третья

                                                                                                              Часть третья

                                                                                                                 Кукловод

В харчевню, где на вывеске два розовых поросенка чокались кружками с шапкой густой пены, Леонид Георгиевич зашел поужинать. В кармане пиджака позвякивала целая пригоршня мелких монет, среди которых он обнаружил даже две серебряных. В зале было темновато, на полу, засыпанном мокрыми опилками, валялись объедки, камин подымливал, а в углу галдела пьяная компания, но ароматный запах жарящегося на вертеле кабана заставил Леонида Георгиевича смириться с грязью и шумом.

— Господин комедиант, рад видеть вас у себя! — подскочил розовощекий толстяк, похоже было, что поросят на вывеске рисовали именно с него. — Изволите поужинать?

— Пожалуй, — согласился Леонид Георгиевич.

— Тогда вот этот стол у окна. Здесь потише, и никто не побеспокоит. Сегодня у нас печеное мясо с тушеной капустой, пирог с грибами, перепелиными яйцами и зеленью, и отличное красное вино. Прикажете подавать?

— Подавай, — Леонид Георгиевич, изображая небрежность, бросил пригоршню монет на стол. — Отсчитай сразу, и себя не забудь, но чтобы вино было не прокисшим.

Хозяин с пониманием кивнул, аккуратно взял две серебряные монетки и убежал.

Леонид Георгиевич облегченно вздохнул, в курсах местной валюты он ничего не смыслил, но в этом он еще успеет разобраться, однако роль бродячего артиста начинала ему нравиться, и жизнь в чужом мире показалась уже не такой дикой и страшной.

Вино Леониду Георгиевичу пришлось по вкусу. Он потянулся к глиняному кувшину и налил себе еще стакан. Рубиновая струя играла и пенилась, чувствовалось, что это не суррогат из порошка, разбавленный смесью воды и спирта. Леонид Георгиевич пригубил немного и посмаковал:

— Недурно, совсем недурно.

А может, черт с ним, с прошлым? Здесь не так уж и плохо. Ходи по городам и селам, балагань и зарабатывай деньги. Потом можно купить домик у моря, лодку с парусом, Ратну пригласить, глядишь, она согласится жить вместе с ним. Ну, и что с того, что она колдунья? Ничего плохого она ему не сделала, наоборот, приняла в доме, накормила, разрешила переночевать. Хорошая девушка Ратна, в его мире таких, наверное, и нет. Днем они бы ходили купаться и загорать, а вечером жарили на углях шашлыки или рыбу. Он бы садик с виноградом развел, погреб выкопал, и там стояли бы бочки с вином своего урожая…

— Вы не будете возражать, господин артист, если я устроюсь за вашим столом?

Леонид Георгиевич поднял глаза и сразу понял, кто перед ним. Худое бледное лицо, длинный вислый нос, седые волосы с остатками рыжины, поблекшие голубые глаза, а рядом, на скамейке, большой ящик из резного красного дерева с крышкой на двух бронзовых замочках.

— Вы Кукловод?

Прежде чем ответить, тот покачал вверх-вниз своим длинным носом, вздохнул грустно, как лошадь в стойле, и подтвердил:

— Да, уважаемый, я — Кукловод. Вот и довелось нам свидеться, ведь вы меня искали?

— Мне кажется, что вы меня тоже искали.

Кукловод загадочно улыбнулся:

— Можно сказать, у нас обоюдный интерес друг к другу. Как вы меня узнали?

— Я видел вас во сне.

— Что за сон, расскажите подробнее?

— Я помню, что там была торговка корзинами, вы давали представление на рыночной площади, слепой украл у торговки колбасу, а вы заплатили за него. Потом торговку убили.

— Так все и было на самом деле. Мои куклы решили, что имеют право на свой суд. Что поделаешь, они свободны во всем! Я боюсь, что когда-нибудь не я буду дергать их за ниточки, а, наоборот, они меня. Ну, ладно, об этом мы поговорим в другой раз. Давайте лучше о вас.

— Хорошо, — согласился Леонид Георгиевич. — Хотите вина? Очень хорошее вино.

— Не откажусь от глотка. Эй, хозяин, принеси стакан и чего-нибудь перекусить!

Хозяин принес пустой стакан и жареный цыплячий бок с лапшой. Леонид Георгиевич налил вина себе и Кукловоду:

— Ваше здоровье! У нас принято выпить за знакомство.

— У нас тоже. Тем более что я был знаком с несколькими людьми из вашего мира.

Леонид Георгиевич почувствовал, как быстро забилось сердце в предчувствии огромной удачи.

— Почему был?

— Потому что я помог им отправиться обратно.

— Это правда, вы не шутите?

— Могу поклясться чем угодно. Да и зачем мне вас обманывать? Люди попали в беду, а я им помог. Разве вы не поступили бы так же на моем месте?.. В кувшине осталось еще что-нибудь? Нет? Хозяин, еще вина, такого же хорошего!

— А ну, пошел отсюда, паршивец! — вместо ответа заорал хозяин. — Я же предупреждал тебя, чтобы ты здесь не появлялся, уши оторву!

Леонид Георгиевич и Кукловод обернулись и увидели у входа оборванного мальчика лет семи. Он умоляюще смотрел голодными глазами на посетителей, но никто, кроме хозяина, не обращал на него внимания.

— Замолчи, харчевник! — рявкнул Кукловод так, что закрыли рот все, кто сидел в зале. — Мальчонка хочет есть — и это не преступление! Накорми его, а счет предъявишь мне. А если накормишь плохо, я не заплачу вообще.

— Я рад, что познакомился с вами, — сказал Леонид Георгиевич. — Вы благородный человек.

— Чего там. Просто я стараюсь уравновесить зло добром в нашем мире, в меру моих слабых сил, конечно… Так вот. Я помог им отправиться обратно, что вовсе не так сложно, как может показаться. Для этого нужно только одно.

— Говорите же, что нужно?

— Для этого нужно только ваше огромное желание, и это все.

Леонид Георгиевич вскочил:

— Так чего же ждать? Отправляйте меня скорее, я так этого хочу!

Кукловод засмеялся:

— Что, прямо здесь, на глазах у всех? Вы хотите, чтобы меня отвели на костер? Нет, нам нужно найти безлюдное место, скоро стемнеет, так что время уже походящее. Не волнуйтесь, уважаемый комедиант, не долго вам осталось пребывать в нашем грешном мире. Я знаю один постоялый двор, там есть хорошая комната, мы ее снимем, и утром вы уже будете вспоминать обо мне с благодарностью. Хозяин, получи деньги за меня и мальчонку, мы уходим!..

Часы на ратуше пробили полночь. Кукловод и Леонид Георгиевич сидели на втором этаже маленькой гостиницы, в уютной чистой комнатке, за столом друг напротив друга, между ними стояла зажженная свеча в медном подсвечнике. Пламя свечи вздрагивало и вытягивалось вверх от их дыхания.

— Вам нужно перенестись в свой мир так же, как попали в этот. Для этого вы должны оказаться в театре. Мой кукольный ящик и есть этот театр.

— Но как же я туда влезу? — с сомнением спросил Леонид Георгиевич.

— Очень просто. Вы станете очень маленьким. Слушайте меня и представляйте то, что я вам говорю, — Кукловод встал, снял с шеи кожаный шнурок с оправленным в серебро черным граненым камнем, размером с грецкий орех. — Теперь слушайте только мои слова, подчиняйтесь им и не отводите глаз от этого магического амулета.

Пламя свечи отражалось в черных гранях, камень блестел, покачиваясь из стороны в сторону, и Леонид Георгиевич почувствовал, как стены комнаты постепенно исчезают, и остается только властный и настойчивый голос Кукловода.

— Вы идете по бескрайней степи, кругом только степь, и ничего больше. Вы видите ковыль, волнами он перекатывается через всю степь, от края до края. Высоко в небе парит большая птица. Она расправила свои широкие крылья и парит медленно, круг за кругом, над вашей головой… Вы — эта птица. Вы парите высоко в небе, вам легко и свободно, а внизу, очень далеко внизу, идет маленький человечек, он такой крохотный, что его едва видно среди волн ковыля… Вы — этот крохотный человечек, вы так малы, что можете поместиться в моем кукольном театре, вы просто маленькая деревянная фигурка, лежащая на его дне…

Леонид Георгиевич почувствовал, что с ним что-то происходит, он теряет тяжесть своего тела и становится маленьким, и таким легким, легким…

«Как мне хорошо, — блаженно подумал Леонид Георгиевич. — Я уношусь обратно в свой мир и очнусь уже там, а все, что произошло, будет вспоминаться просто как сказка, добрая старая сказка. Жалко, что я больше никогда не увижу Ратну…»

Леонид Георгиевич очнулся. Он лежал на широком, размером с баскетбольную площадку, возвышении, а над ним возвышался огромный, будто с экрана кинотеатра, человек и грустно улыбался. Леонид Георгиевич попытался встать, но не смог даже пошевелиться — его сковывали веревки, привязанные к запястьям и лодыжкам. Руки и ноги, все его тело стало словно чужим.

— Что со мной произошло? — с трудом ворочая шершавым языком, проскрипел Леонид Георгиевич.

— Ничего особенного. Вы стали деревянной куклой.

— Но вы же говорили, что я попаду домой?

— Говорил. Не получилось, понимаете ли. Я забыл вам сказать, что это умели делать только маги древности, эдакий секрет старых мастеров. К сожалению, этот секрет сейчас утерян, и у меня ничего не вышло.

— Тогда сделайте меня снова человеком! — потребовал Леонид Георгиевич.

— А зачем? Вы вчера так хорошо пели на рынке, что я подумал: вот бы мне такого артиста для моего театра! И вам хорошо: теперь не нужно заботиться ни о пище — куклы не едят, ни о крыше над головой — будете жить в этом ящике. Знайте себе только, что распевать песенки на людях, да дергайте ножками и ручками посмешнее.

— Но я не хочу! Я живой человек! Отпустите меня!

— Все мои куклы тоже сначала не хотели и просили их отпустить, а потом привыкли. И вы привыкнете, мой дорогой артист.

— А как же сон? Ведь там ваши куклы превращались в людей, когда хотели этого?

— Неужели вы еще верите каким-то глупым снам? Не ожидал от вас такого легкомыслия. Что вы, я никогда не выпускаю своих марионеток на свободу, иначе они давно разбежались бы… Не надо грустить, маленькая кукла, может быть, своей преданностью и ужимками ты растрогаешь меня, и я дам тебе свободу, лет через двадцать, чтобы ты мог спокойно сдохнуть от старости на рынке у кучи объедков.

Леонид Георгиевич лежал на гостиничном столе, раздавленный и уничтоженный, его охватил такой ужас, какого он не испытывал еще никогда в жизни. Он был готов ко многому, голодать и нищенствовать, даже оказаться в тюрьме, но из тюрьмы можно убежать, а как убежать из деревянного ящика, если ты марионетка, связанная по рукам и ногам?.. Он почувствовал, что теряет рассудок, поднял лицо вверх и закричал дико и тоскливо, но вместо крика из его деревянной глотки вырвалось только сипение, как у табачной трубки, когда ее продувают от пепла.

*  *  *

Было уже утро, за окном рассвело, Леонид Георгиевич висел посреди комнаты на нитях, будто картонный херувим после новогодней ночи. Слева висел рыцарь, рядом с ним принцесса, а справа паук и единорог. Кукловод ходил из угла в угол, о чем-то размышляя. Несколько раз он останавливался рядом с Леонидом Георгиевичем, внимательно его рассматривал и что-то тихо бормотал.

В дверь вдруг постучали. Кукловод отпер замок и впустил человека в длинной коричневой накидке и широкополой шляпе. Человек кивнул головой, приветствуя хозяина, и спросил:

— Где он?

Кукловод указал рукой:

— Вот он, брат Ауга.

Брат Ауга сел за стол, не снимая шляпы, и уставился на Леонида Георгиевича:

— Ты уверен, что это лучший способ?

— Уверен, брат Ауга, — уважительно, но твердо ответил Кукловод. — Только так можно выполнить оба условия: он жив, но не может убежать. Лучшей тюрьмы не придумаешь!

— Хорошо, я согласен. Будем считать, что ты сделал все, как надо. Но запомни: если с ним что-то случится, ответишь за него головой! Проводи меня, я хочу сказать тебе кое-что с глазу на глаз.

Кукловод пропустил перед собой гостя и оглянулся:

— В моем театре появился новый актер. Объясните ему наши правила. Когда я вернусь, то обязательно проверю, все ли вы ему рассказали, — он хлопнул дверью и запер ее на замок.

Некоторое время куклы висели молча, затем принцесса пожаловалась:

— Ах, дорогой Бальтазар. В прошлый раз, спасая меня от нашего милого паука, вы так больно наступили мне на ногу. У меня до сих пор болит палец!

— Ваше высочество, при всем уважении к вам, не могу с этим согласиться, ведь ваши очаровательные ножки деревянные и не могут чувствовать боли.

— Ну, как же вы можете спорить с принцессой, мой славный рыцарь! Это невежливо, наконец! И почему вы не спросите у нашего уважаемого гостя, кто он и откуда к нам прибыл?

Рыцарь дернулся на своих нитях, сделав этикетный наклон головы:

— Разрешите представиться — Бальтазар, рыцарь. Сочту за честь рекомендовать вам принцессу Арколину, единорога Мордлока и нашего добрейшего паука.

Огромный паук в это время раскачивался, будто мохнатый маятник, с каждым разом подлетая все ближе и ближе к Леониду Георгиевичу. Замирая на мгновение рядом с ним, паук пристально глядел в его лицо восемью черными глазами и уносился обратно.

— Вы не беспокойтесь, — обнадежил рыцарь. — Он такая же безобидная игрушка, как и все мы, и не сделает вам ничего плохого, — забрало на его шлеме было закрыто, и голос доносился глухо, будто из-под марлевой повязки. — Могу я поинтересоваться, как ваше имя и откуда вы к нам прибыли?

— Меня зовут… — начал Леонид Георгиевич и запнулся. — Какое это сейчас имеет значение, я просто глупая деревянная кукла, попавшаяся в ловушку Кукловода!

— Наш новый друг, не печальтесь, — сказала принцесса грустно. — Мы тоже когда-то были настоящими людьми, а стали… превратились… — принцесса всхлипнула. — Ну вот, хотела вас утешить, а сама расхныкалась.

— Не надо слез, сударыня! — звякнул мечом Бальтазар. — Я клянусь вам, что сведу счеты с этим подлым человеком, чего бы мне это ни стоило, слово благородного рыцаря!

— Ах, я уже ни во что хорошее не верю, мой дорогой Бальтазар. Мы все так и умрем, подвешенные на этих мерзких нитях… И все же мне любопытно, откуда вы прибыли, любезный друг, и кто вы такой?

— Хорошо, я расскажу вам, ваше высочество, — вежливо произнес Леонид Георгиевич, с удивлением отмечая, что даже в театре абсурда существуют правила приличия и вежливости, которые необходимо соблюдать. — Я прибыл к вам из мира, где нет колдовства и магии. Наш мир основан на сложных механизмах, на них мы ездим, летаем по воздуху, даже ныряем под воду. Еще у каждого из нас есть сотовый телефон — такая маленькая штучка, с ее помощью можно разговаривать с кем угодно на любом расстоянии. А еще — телевизор, как бы зеркало, в него видно то, что происходит очень далеко…

— И вы утверждаете, что ваш мир не колдовской? — закричал Бальтазар. — Да у нас нет и малой части всего этого!

— Зачем вы его перебиваете, мой дорогой Бальтазар, — вмешалась принцесса. — Чем же вы занимались там, наш загадочный друг?

— Как бы вам объяснить… Я исправлял ошибки в неправильно написанных словах.

— Значит, вы книгочей! А скажите, сколько книг вы прочитали за свою жизнь?

Леонид Георгиевич задумался:

— Десять тысяч, я думаю. Возможно, и больше.

— Десять тысяч? Наверное, если собрать все книги Десятиградья, не наберется и половины! Вы настоящий ученый муж. Ну что же, считайте, что мы приняли вас в свою труппу, вы этого достойны. Поздравляю вас, любезный друг!

Леонид Георгиевич, не в силах больше сдерживаться и притворяться, вспылил:

— Послушайте, вы ведь когда-то были живыми людьми! Как можете вы поздравлять другого, тоже живого человека, с тем, что его превратили в куклу и подвесили на гвоздь? Я не имею никакого желания играть в вашем идиотском театре, я хочу убежать отсюда, и меня удивляет только одно: почему вы сами не сделали этого?

Договорить помешал паук, который, раскачавшись как следует, обхватил его своими чудовищными лапами, словно муху. Изогнутые челюсти хищно зашевелились рядом с горлом, словно решая, перекусить его сейчас или оставить на потом? Все остальные куклы молча наблюдали за происходящим, не одобряя и не порицая действий паука.

Леонид Георгиевич, замерев от ужаса, смотрел в холодно блестящие глаза паука и ждал, что тот будет делать дальше. Ему уже не казалось, что жизнь подвешенной к потолку марионетки ничего не стоит, что лучше умереть, чем так существовать. Он вдруг понял, что живой душе, когда стоит вопрос о жизни и смерти, совершенно все равно, где находиться — в теле здорового человека, безногого калеки или деревянной куклы.

Паук, видимо, удовлетворенный произведенным на Леонида Георгиевича впечатлением, разжал лапы и унесся прочь, больше не делая попыток раскачаться.

— Он вас признал, вы ему понравились! — захлопала в ладоши принцесса.

Леонид Георгиевич хотел было спросить, что случилось бы, если бы паук его не признал, но принцесса торжественно объявила:

— Сейчас благородный Бальтазар посвятит вас в правила, принятые в нашем театре. Будьте так добры, рыцарь!

— Итак, наши правила, любезный книгочей. Ни один из зрителей ни в коем случае не должен догадаться, что мы живые. Если это произойдет, нас тут же сожгут на костре, как колдовские исчадия, и мы уже никогда не станем настоящими людьми. Нам нельзя шевелиться, моргать, чихать и говорить при посторонних, до того момента, пока Кукловод не дернет нас за нитки. Надеюсь, сударь, вы запомнили эти простые правила и не будете их нарушать, потому что от этого зависит не только ваше, но и наше будущее.

*  *  *

Кукловод вернулся в обед. Он ворвался в комнату неожиданно, с силой распахнув дверь, будто желая застать своих кукол за каким-нибудь запрещенным занятием и наказать их за это.

— Ну, что? Все объяснили? Ладно, пока проверять не буду, у нас мало времени. Сейчас мы сыграем спектакль и после этого отправимся в порт. Там нас ждет корабль, на нем мы поплывем в королевство Зороша. Никто из вас не страдает морской болезнью? — засмеялся Кукловод.

Вот теперь точно все кончено, обреченно подумал Леонид Георгиевич, надеяться больше не на что. Я просто пылинка, подхваченная ветром, скоро меня унесет за море, и никто даже не вспомнит обо мне. Как же глупо все повернулось в моей жизни! Совсем недавно я даже и представить себе не мог, что существует какое-то Десятиградье, что я позволю себя провести лживому колдуну и в сорок пять лет превращусь в деревянную игрушку. Если бы я послушал Ратну, или если бы она была рядом сейчас, наверное, все могло бы повернуться по-другому. Это была моя единственная надежда! Мне никогда не выбраться из этого дьявольского мира!..

Рыночный день был в самом разгаре, и на площади было так людно, что Кукловод со своим ящиком с трудом протискивался сквозь толпу. Заскрипев приставной лесенкой, он взобрался на помост, сколоченный специально для выступлений бродячих артистов, достал из ящика декорацию и растянул перед собой на перилах. Теперь зрители могли видеть его только выше плеч, а ниже был замок и желтая дорога, ведущая в лес. После этого он развесил снаружи всех своих кукол и привычно закричал:

— Чудесное представление о принцессе Арколине и ее возлюбленном рыцаре Бальтазаре, о могучем единороге Мордлоке и жестокой битве Бальтазара с кровожадным пауком! Об истинной любви, которая сильнее злых чар!.. А также дурацкие песни, которые будет петь заморский клоун и шут со смешным именем Леонид! Спешите увидеть! Вы никогда себе не простите, если пропустите это представление!..

Шла финальная схватка между рыцарем Бальтазаром и пауком. Леонид Георгиевич висел на самом краю декорации, и сверху ему было хорошо видно, как паук наскакивает на рыцаря и хватает его жестяные доспехи своими страшными челюстями. Бальтазар изо всех сил отбивался мечом и пытался всадить его пауку в брюхо. Драка шла нешуточная, видно было, что они и в самом деле ненавидят друг друга, несмотря на вполне дружелюбные заверения Бальтазара. Люди заворожено смотрели на происходящее, для них все это было лишь свидетельством великолепного мастерства Кукловода.

— Ой! — вдруг громко вскрикнула принцесса Арколина, сидящая рядом с ними на сцене. — Мой дорогой рыцарь, вы снова наступили мне на ногу, и так больно! Я же просила вас быть осторожней, когда вы сражаетесь с нашим милым пауком! — принцесса вертела головой, хлопала своими длинными ресницами и шевелила губами, тогда как обе руки Кукловода были заняты Бальтазаром и пауком.

Среди зрителей наступило оглушительное молчание, продлившееся несколько мгновений, и тишина взорвалась:

— Хватайте его! Он не артист, он колдун!

— Сжечь их всех! В огонь!

— Пытать его прямо здесь! Пусть сознается в своих преступлениях!

Кукловод стоял на помосте и растерянно оглядывался, не зная, что ему делать. Принцесса закрыла лицо руками, а единорог Мордлок тревожно ржал и топтался по сцене. Тем временем Бальтазар одним взмахом меча перерубил нити, которые его связывали, и снова накинулся на паука. Паук вертелся волчком, не подпуская его к себе, но быстро запутался и лишь конвульсивно дергался, пытаясь встать и подмять под себя рыцаря. Бальтазар вскочил ему на спину и вонзил в нее меч по самую рукоятку. Паук продолжал дергаться, и тогда рыцарь вытащил из него меч и сильными ударами отсек одну за одной все его лапы.

— Эти дьявольские отродья истребляют друг друга! Сейчас они примутся за нас и наших детей! — в истерике завизжала крестьянка с девочкой на руках. — Разорвите их на куски! Втопчите их в землю!

Появился отряд стражников. Двое из них влезли на помост и сбросили вниз Кукловода, остальные скрутили ему руки и связали веревкой. Посреди площади тут же накидали хвороста и пустых плетеных корзин, плеснули кувшин масла и подожгли. Пламя взметнулось ввысь и взревело, будто голодное животное, бьющееся на гранитной брусчатке и требующее пищи.

Из толпы отделился толстый бородатый монах с выбритой до блеска головой, в желтой сутане, подпоясанной металлической цепью. Он поднял руки и закричал:

— Стойте! Остановитесь, добрые граждане города Эрставина! Верша суд над этим человеком, мы должны выполнить все так, как записано в свитке святого Адаута, ибо это закон, нарушить который все равно, что перейти на сторону зла, — монах выждал мгновение и грозно спросил: — А кто из вас хочет этого?

Толпа остановилась. Стражники вывели из нее Кукловода и подтолкнули к костру.

Монах заговорил снова:

— Я облечен властью святого Ордена Тауронга и этой властью объявляю вам, что сейчас, на ваших глазах, произойдет справедливый и законный суд. Суд над человеком, только что уличенным в черном колдовстве! Вы все видели дьявольские куклы, оживленные силой зла, ибо живая душа присуща только человеческому роду! Принесите же их к костру как первое доказательство!

Всех кукол, включая паука с обрубленными лапами, разложили на очищенном от овощей прилавке возле костра. Куклы лежали, не шевелясь, ожидая своей участи.

— Стража! — приказал монах. — Раскалите докрасна металлический прут и приложите к ладони обвиняемого. Если это причинит ему вред, значит, он еще не слишком далеко зашел в своем союзе с дьяволом, и мы просто сожжем его. Если же нет, огонь не причинит ему никакого вреда, и его нужно будет предварительно подвергнуть пыткам, чтобы он отрекся от своего покровителя, а потом уже предать огню!

Кукловод вдруг повернулся лицом к толпе и выкрикнул:

— Кого вы хотите судить, несчастные овцы? Своего пастуха? Братство черных колдунов существовало еще тогда, когда не было ни Империи, ни монахов. Именно мы и создали Империю, проведя ваших предков через Черную Пустошь из другого мира, спася весь ваш народ от гибели…

— Ересь! Все это ересь! В огонь его! — закричал монах.— Сжечь проклятого колдуна! И этих кукол сожгите вместе с ним!

Стражники кинулись было к Кукловоду, но тот сам прыгнул в костер. Толпа ахнула, ожидая увидеть вспыхнувшее тело колдуна, но из огня вдруг вылетела гигантская черная птица и взметнулась в небо.

— Это сам дьявол! — истошно заорал вдруг кто-то, и толпа рассыпалась, будто брошенная на мостовую горсть сухого гороха.

Чьи-то руки схватили Леонида Георгиевича, замотали в плотную ткань, так что он уже ничего не видел, и куда-то понесли.