№104 Пламя для слепой птицы
Костер разгорался неохотно. Тонкий язычок пламени осторожно лизнул одну щепку из растопки, затем другую и разочарованно спрятался вниз. Ярко-рыжая, словно сам огонь, древесина никак не желала разгораться. Сокол чертыхнулся, тяжело вздохнул и плеснул на костер розжига.
- Столько лет, и никак не привыкну, что все так плохо горит, - ворчливо проговорил он птице, что сидела чуть поодаль, на перекладине забора. Невольно взглянул на своего пернатого собеседника.
Птица выглядела старой. Некогда яркие алые перья теперь потускнели и обтрепались, мелкий рыжеватый подпушек на шее вытерся и в проплешины стала видна морщинистая кожа в мелких чешуйках. Когти и клюв затупились и расслаивались. Глаза полуприкрыты третьем веком и выглядят слепыми. Сокол отвел глаза.
А сам-то ты давно в зеркало смотрелся, вдруг зло подумалось мужчине. Кожа такая же морщинистая, только коричневая, глаза выцвели до блекло-серых, волосы вытерлись и выгорели до песочного цвета. А ведь еще нет и сорока!
Дрожащими пальцами он чиркнул спичкой и снова попытался разжечь костер. С третьей попытки удалось – потянулся слабый дымок и внутри вспыхнула мелкая искра. Сокол удовлетворенно откинулся на стену дома.
- Зажигалка кончилась вчера, - чуть виновато пояснил он птице. – Теперь придется спичками, а я как-то отвык от них. А кончатся – придется дедовским способом, трутом или линзой, - он хрипло рассмеялся. Спичек было не так чтобы много. А трут и линза будут бесполезны, это он знал совершенно точно. Именно благодаря ему и его коллегам на планете нельзя было разжечь огонь естественными путями. Они постарались. А теперь остался только он.
Птица хрипло клекотнула, взмахнула крыльями и приоткрыла глаза, но не взлетела. Сокол вздохнул. Если не удастся развести огонь, придется отказаться от грибов. Сырые грибы ему не по зубам, без термообработки они ядовиты. Значит, остаются некоторые корешки и остатки консервов. А когда кончатся они? Рыбы здесь не было. Животных теперь тоже.
- Только мы с тобой и остались, Феникс, - пробормотал он, прикрыв глаза. Феникс. Давно, десять лет назад, они дали это имя ярко-алым крылатым аборигенам, чьи перья походили на языки пламени. Когда Сокол увидел раненую птицу, он иронично рассмеялся.
- Я назову тебя Фениксом. Теперь ты один такой, не перепутаю.
Теперь имя не нужно было и ему, он позабыл его. Теперь он тоже остался один.
Тогда он забрал птицу с собой, чтобы скрасить ей последние годы. Тогда он еще надеялся. Сейчас все сроки вышли. Сокол взглянул на своего товарища. Феникс вычесывал клювом что-то только ему понятное на спине. Закружилось и упало на землю выдернутое перо.
- Вместе и состаримся, - Сокол снова вздохнул. – Только ты в этом не виноват.
Десять лет назад, они впервые попали на эту планету. Пришли лишь взять образцы и снять первые данные с запущенных зондов, но при посадке что-то пошло не так – топливная система отказала, отключился правый посадочный двигатель, корабль почти рухнул на планету с приличной высоты. Левый двигатель помог скомпенсировать скорость, и никто не пострадал, но о возвращении домой пришлось забыть, ремонту поломка не подлежала. Первое, что пришлось сделать на новой планете, - отправить сигнал SOS. «Не к добру», подумалось тогда Соколу, но он решил не портить удовольствие своим коллегам – помощи пришлось бы ждать не меньше пяти лет.
Они решили расширить свою научную программу.
Гордые, красивые, они пришли из своего благополучного мирка с благородной миссией – исследовать новый мир. Так похожий на родную планету! Кислородная атмосфера, озоновый слой, мягкое желтое солнце. Жизнь! На какой еще планете исследователи могли найти столь разнообразную, необычную, настолько похожую жизнь? Им повезло.
…Сокол покачал головой. Он не помнил имен своих товарищей. Они через многое прошли вместе на этой планете, а он не может вспомнить их имен. Впрочем, и своего не может.
…Тогда тоже было лето. Приятная погода, похожая на родную, земную, только нет насекомых. Дружелюбные птицы, любопытные звери с огромными глазами. Они не видели ни одного старого или больного представителя местной фауны. Только молодые, сильные, яркие, выкрашенные во всю палитру пламени. Тогда казалось, сама планета приветствует пришельцев из другого мира. Сама планета такая же молодая и сильная, как и они.
Их было пятеро: геолог, биолог, физик, инженер и капитан. Капитан был специалистом по безопасности, отвечал за сохранность экипажа, следил, чтобы молодые ученые не увлекались. Но и сам был молод. Сокол был самым старшим. Помимо инженерного образования он закончил курсы первой помощи и считался универсальным специалистом. Остальные – молодые увлеченные мальчишки.
Сокол хмыкнул – он был старше всего на четыре года.
…Они увлеченно исследовали новую планету. Необычное строение местной почвы увлекли геолога, и физика. Биолог взялся за местную жизнь, за ним потянулись и капитан с инженером. Жизнь оказалась разнообразна.
Крылатые фениксы, чешуйчатые драконы, лупоглазые ифриты – они вспомнили всех сказочных животных, связанных с огнем. Если бы они только знали, насколько окажутся правы!
Несколько недель исследований – и однажды утром биолог слегка растерянно произнес: «Кажется, они разумны». Какое это было открытие! Знаковая система общения, коллективная деятельность, явные способности к творчеству! Биолог наблюдал за аборигенами каждый день, как оказалось, и они наблюдали за ним. Первый контакт состоялся в середине лета: небольшой, отливающий золотом дракон, самочка, опустилась прямо перед группой ученых и принялась танцевать.
Сокол усмехнулся своим воспоминаниям…
- Вы только посмотрите, - воскликнул молодой черноволосый биолог. – Я уже видел этот танец, кажется, она с нами знакомится!
- Можешь попробовать потанцевать в ответ, - рассмеялся капитан, но, к его удивлению, молодой человек так и поступил. Его движения выглядели необычно, но удивительным образом гармонировали с местной жительницей.
- Я еще не совсем понимаю их язык жестов, - извиняющимся тоном прокомментировал ученый. – Хотя он не очень сложный.
- И что ты сказал?
- Кажется, поздоровался, - неуверенно улыбнулся биолог. – А может, признался в любви.
Капитан нахмурился.
- Ты бы поаккуратнее со своим общением. Они, конечно, неагрессивные, но мало ли…
Парень только отмахнулся. С тех пор биолог больше времени проводил со своими новыми знакомыми, нежели с командой, и все относились с пониманием. Его рассказы по вечерам завораживали: брачные танцы драконов, необычная архитектура гнезд фениксов, песни ифритов. Сокол немного завидовал и даже несколько раз ходил вместе с коллегой, но при нем аборигены смущенно умолкали и перелетали на соседнюю поляну.
Это началось ранней осенью. Солнце пригревало уже не так сильно, желтая от природы листва начала высыхать и скукоживаться. При этом температура воздуха ежедневно повышалась. Молодые ученые чесали головы – никаких объективных причин для потепления не было. А у юных исследователей не было необходимого опыта.
Только биолог нервничал. По его наработанному опыту, по словам драконов и ифритов, брачные игры проходили только раз за сезон, но фениксы отчего-то снова вылетали в небо, и рисунок танца немного изменился – пел о скором рождении…
Пожар вспыхнул внезапно, сразу несколько очагов пламени. Биолог в тот момент наблюдал за брачным, как казалось, обрядом возле дальней пещеры. Остальные были в лагере. Ни транспорта, ни системы экстренной эвакуации – планета казалась абсолютно безопасной, не было даже хищников. Молодой человек не смог выбраться.
Пожар бушевал несколько недель. Сгорали леса, животные – казалось, в этом пламени не может выжить никто. Сам Сокол едва не сгорел тогда. Они выпустили несколько летающих дронов-пожарных, которые должны были рассыпать специальный реагент для огнетушения, но механизмы не справлялись. И Сокол решил собрать вездеход на дистанционном управлении, который мог бы пройти сквозь огонь, найти очаги пожара и тушить непосредственно их. Внезапно огонь добрался и до их лагеря, словно вспыхнул прямо внутри забора, охватил в мгновение ока все постройки. Не по зубам оказался только сам корабль. Инженер оказался единственным отрезанным от безопасного убежища членом экипажа, но расстояние было невелико и он решил рискнуть – добежать в плотном рабочем комбинезоне и респираторе до корабля. Но подавленная смертью биолога команда не смогла спокойно ждать. Специалист по безопасности, капитан… мальчишка… вышел навстречу. В легкой форме, с кислородной маской.
Капитан спас его тогда. Если бы не эта маска, Сокол не смог бы дойти. И дотащить самонадеянного мальчишку, не чтящего собственные инструкции по безопасности, и выходящего в опасную зону без хотя бы легкого скафандра. Он умер к вечеру, от ожогов. К счастью для него, не приходя в сознание.
Пожар пошел на убыль через несколько дней. Сокол закончил сбор своего вездехода. Геолог и физик вычленили тот элемент, соединение, что заставляло планету пылать. Жизнь оказалась почти белковой. Почти. И эта невнимательность стоила жизни двум людям.
Полгода ученые экспериментировали. Хотели обезопасить и себя, и оставшихся аборигенов – предотвратить пожары навсегда.
Наступила весна, но они ее не заметили. Одуряюще пахли цветы на месте выжженных полян. Деревья росли словно наперегонки друг с другом. Ко второму месяцу весны Сокол впервые снова увидел ифрита.
- Они возвращаются, - сообщил он коллегам. Физик только отмахнулся. Геолог проявил сдержанный интерес, но углубляться в тему не стал. Инженер только пожал плечами, а на следующий день увидел молодую самочку дракона. Она была золотистой.
Внезапно его накрыло дежавю. Показалось, что биолог сейчас рассмеется, вспомнилась его чуть смущенная улыбка. И голос капитана. Сокол почти наяву услышал его… А потом, с трудом припоминая рассказы биолога, станцевал перед ней приветствие. Ответом ему был эквивалент смеха. Инженер не понял всего, что маленькая дракона говорила ему, но… кажется, они были знакомы?
День за днем он наблюдал и все чаще ему казалось, что этого года не было. Новые знакомые были так похожи на прошлогодних!
И когда в их танце снова начали проскакивать нотки нетерпения и слова о скором рождении, ученые нашли необходимое вещество.
Они едва успели. Всей техники с трудом хватило, чтобы обработать всю планету этим «антипожаром». С тех пор местная древесина не горела сама по себе, поджечь можно было только открытым пламенем.
На следующий год они впервые увидели больного феникса. Еще через два года – старого. Их тогда осталось только двое – инженер и геолог. Физик погиб под обвалом.
Теперь остался он один. Год за годом природа увядала. Животных становилось все больше, корма для них все меньше. Как-то на четвертый год после последнего пожара геолог нашел мертвого феникса, растерзанного драконом. Мирный чешуйчатый здоровяк, до этого питавшийся только листвой, от голода напал на такого же травоядного собрата. Геолог рассказывал, что битва была яростной. А потом с очередной прогулки не вернулся он сам. Сокол видел, что от него осталось.
Лучше бы не видел.
Предпоследние два года он жил совершенно один. Из бывшего инженерного модуля устроил себе хижину, поставил забор из местной негорючей теперь древесины. Не потому что была реальная необходимость – боялся сойти с ума от безделья. Он ждал спасателей. Время полета от базы – около пяти лет.
Теперь надежды не осталось. Зато около года назад он нашел себе приятеля – Феникса. Обреченного, как и он, умереть от старости.
Он долго изучал первичную информацию, собранную беспилотниками. Потом ту, что собрала его команда. Биолог. Геолог. Физик. Читал все подряд энциклопедии. Изучал остатки жизни, в основном растительной. Занимался тем, чем должен заниматься порядочный ученый, и каждый вечер ругал себя последними словами. Что стоило заняться этим раньше? Зачем они поддались восторгу тогда, когда стоило сохранять холодный разум? Впрочем, теперь это уже неважно.
Судя по данным, каждую осень на планете бушевал пожар. Собственно, он даже не прекращался, переползая по планете вслед за уходящим сезоном. Но это не было стихийным бедствием. В пожаре сгорали молодые и старые, здоровые и больные, животные и деревья. Все они жили год. И, умирая в пожаре, оставляли потомство – семена, яйца, которые зимовали в теплой золе, а весной превращались в новое поколение драконов и ифритов. Теперь же целительного пламени не было, жизнь почти погибла, и виноват в этом был Сокол.
- Ты в этом не виноват, - повторил он и вздохнул. Птица снова недовольно завозилась, но на этот раз голоса не подала.
Стояло лето. Жара казалась иссушающей, в такую гореть бы лесам, вызывая панику у населения… Последнее лето Феникса, отчетливо понимал Сокол. Зиму его приятель не переживет.
- Знаешь, я так боялся остаться один, - вздохнул мужчина и подошел к птице. Погладил его по выпадающим перьям. - Но это нечестно по отношению к тебе, верно? Ты ни в чем не виноват, просто родился и жил. А я ваш палач, - инженер горько рассмеялся. – Я устрою для тебя костер. Ты же Феникс, ты должен гореть, верно?
Лето шло. Сокол потихоньку собирал сухостой, рубил деревья – не жалея, все равно жить им недолго его стараниями. Сушил дрова. Год сворачивал к осени.
- Может быть, я смогу вернуть все как было, - бормотал он. Птица уже не открывала глаз – Феникс ослеп. Сокол ежедневно собирал острые листья с деревьев, перемалывал в кашу и кормил птицу с рук. Будущий костер потихоньку рос. Вечера Сокол проводил в лаборатории – надеялся найти нейтрализатор «антипожара», но ни физика, ни химия никогда не были его сильными сторонами.
День «П» наступил внезапно. Феникс отказался есть и почти не мог сидеть, его покачивало на перекладине забора. Птица тихонько клекотала, словно постанывала, и тянула ослепшую голову к востоку – оттуда приходил пожар десять лет назад.
Когда Сокол увидел друга, у него перехватило горло.
- Как же так? – глаза защипало, но усилием воли он сдержался. – Костер еще не готов… Я не готов… Как же так, друг?
Феникс беспомощно клекотнул и снова покачнулся. Сокол кинулся было к нему, но потом решительно свернул и побежал за огнем. Костер был готов – дрова просушены и сложены, растопка проложена между ними, даже горючей жидкости Сокол думал плеснуть, но потом передумал – Феникс должен уйти в природном пожаре своего мира.
Не готов был он сам. Не готов снова остаться один. Не готов прощаться с птицей, к которой успел так привязаться. Но все это было неважно.
Костер загорелся с предпоследней спички. Почти драматично, чуть отстраненно усмехнулся Сокол. Он посидел несколько мгновений у костра, дожидаясь, пока он разгорится в полную силу, а потом медленно отправился к забору. Феникс раскачивался уже не переставая, но теперь его невидящие глаза были обращены к костру.
- Все верно, приятель, - голос инженера все-таки дрогнул. – Вот и твое время. А затем, может, и мое придет, - тихо добавил Сокол, оборачиваясь и глядя, как пламя разгорается все сильнее, перекидывается на соседнюю кучу дров, которые он выложил дорожкой к лесу.
Он снова повернулся к Фениксу и подставил руку. Птица неуклюже перебралась, и Сокол осторожно приобнял мощное, но дряхлое тело второй рукой. Шаг к костру. Еще один шаг. Так легко – и так сложно.
- Здесь мы и погибнем, - пробормотал Сокол. – Только ты возродишь вашу планету, а я…
Феникс тихо и нежно курлыкнул что-то, словно утешая, а затем мягко тронул клювом за ухо мужчины. Сокол обернулся к птице – голова того была обращена к небу. Сокол проследил за его взглядом и…
Маленькая серебристая точка стремительно входила в атмосферу планеты. Сокол замер. А затем по его щекам потекли слезы.
Он бы долго так стоял, но Феникс внезапно крикнул, тяжело сорвался с руки и взлетел. Тяжело, тяжело махали крылья, но птица уверенно поднималась вверх в последнем своем танце, танце возрождения, а затем, прощально курлыкнув, нырнула в пламя.
