№10694

Отказала очередная печень. Это сообщение нависало надо мной уже минут десять. А я тупо пялился на полупрозрачное окошко с хорошо знакомым текстом уведомления.

– Такое ощущение, будто только на новую печень и работаю, – устало вздохнул я и отмахнулся от опостылевшего окна.

Надо вставать. Со старой скрипучей кровати свесилось две ноги. Правая – обычная, человеческая, а вот левая – произведение механического искусства. Сам делал.

За стеной послышался скрип и скрежет разбитого стекла. В дверном проёме показался металлический ящик на одной «гусенице».

– Доброе утро, сэр, – выдал дежурную фразу Андо.

– Надо будет из твоих настроек убрать «сарказм», – я поднялся и, переступая через лианы проводов и сломанные микросхемы, успешно доковылял до умывальника.

– Наличие такой настройки не подтверждено.

– А вот юмора добавить не повредит.

Раковина, некогда бывшая белой, стала похожа на старую потрескавшуюся яичную скорлупу. Вентиль с трудом повернулся, и кран выплюнул зловонную воду. От зеркала остался лишь большой треугольный осколок, из которого на меня смотрел уставший, небритый мужик двадцати шести лет отроду.

– Она уже проснулась? – не отрывая взгляда от осколка, спросил я у робота.

– Да, и ожидает вас, сэр.

– Хорошо. Возвращайся к ней. Сейчас приду.

Вновь послышался скрип и удаляющийся скрежет.

Плеснул в лицо пригоршню воды, пытаясь не задумываться о её составе. Глаза защипало. Вернулся в свою крохотную комнатку и подобрал первые попавшиеся штаны с рубашкой. У самой двери босой ногой наступил на плату. Хорошо, что левой.

Дверь осталась нараспашку. Запирать не чем и не зачем. Пройдя по коридору в самый конец, остановился у закрытой комнаты, что служила кухней. Рука так и зависла над ручкой.

«Чего же ожидать сегодня?» – подумал я, сжимая руку в кулак.

За дверью что-то тихо постукивало и шипело. Доносился запах яичницы. Пищал чайник.

Я постучал в дверь. Затаил дыхание, прислушиваясь.

– Заходи, дорогой, завтрак почти готов, – после секундного молчания раздался осипший женский голос.

Ручка двери легко поддалась.

– Доброе утро, Питер, – женщина улыбнулась мне щербатой улыбкой.

– Здравствуй, мам, – утро и правда оказалось добрым.

Я сел на стул со сломанной спинкой и наблюдал за тем, как хлопочет у плиты самая дорогая женщина в моей жизни. Жаль, только, что она сама не всегда об этом помнит. Я смог починить ей ноги, заменить почки и сердце, даже глаза новые установил без посторонней помощи. Но в том, что оказалось гораздо важнее, я бессилен. Могу только наблюдать за тем, как она живёт одним днём. И не важно, что завтра она снова будет считать себя кем-то другим, или не узнает собственного сына. Главное, что среди этих пасмурных дней бывают ясные. Как сегодня.

– Кушай, дорогой, – передо мной почти бесшумно опустилась тарелка с подгоревшей яичницей, – там ещё осталось, – присаживаясь на соседний стул, она махнула рукой на сковороду, – так что передашь отцу, что бы поел, когда вернётся.

– Мэм, господин Ричард… – безжалостно начал робот.

– Умолкни, Андо, – рыкнул я.

– Мальчики, не ссорьтесь, – усмехнулась мама. – Ричард просил что-то передать? Память у меня совсем плоха стала, – и усмехнулась.

Робот благоразумно молчал.

«Ну, хоть программа по самосохранению работает исправно», – злорадно подумал я.

– Отец просил передать, что… что сегодня он задержится допоздна.

– Правда? Что ж, это на него похоже. Тогда нечего оставлять продукты, верно? – и с лёгким скрипом в коленях вернулась к плите.

От корпуса робота отделилось два рычажка-прихвата, что можно было сравнить с руками. Потыкал мне в руку. Игнорирую. Робот повторил попытку.

– Отстань, – оттолкнул его я.

Андо убрал рычажок, но попыток не оставил. Из его корпуса выдвинулся небольшой экран. Он пару секунд настраивался, мигал, но всё же включился. На зеленоватом экране высветилась надпись: «Я всё же настаиваю на отключении госпожи Кэрол».

– Я лучше тебя отключу, бездушный кусок железа, – процедил сквозь зубы.

– Питер, дорогой, поторопись, иначе опоздаешь на работу, – скрипнул голос матери от плиты.

– У меня сегодня выходной, – соврал я, – так что весь день мы проведём… – почти перед самым носом всплыло сообщение от Терри, – вместе.

«Уж лучше бы снова про печень напомнили», – и раздражённо убрал окно.

– Ты не умеешь врать, Питер, – усмехнулась мама, – это тебе от отца досталось.

Ещё одно сообщение.

– Скорее от тебя, – тихо заметил я.

Ещё одно.

– Иди скорей, тебя уже заждались, – она накрыла мою руку своей, и ободряюще сжала.

Я схватил её морщинистую хрупкую ладошку обеими руками, поцеловал прохладные пальцы и прислонил ко лбу. Как же я не хотел уходить, ведь каждый такой день мог оказаться последним.

– Дорогой, – она погладила мои сальные волосы, – опоздаешь ведь.

– Пусть.

Шли секунды, а мне становилось всё сложнее её отпустить.

– Сэр, к вам пришла мисс Аманда. Она ожидает на крыльце.

Не сдержал вздох разочарования.

– Иди, не заставляю девушку ждать, – улыбнулась мама. – Я никуда не денусь.

Как же хотелось в это верить.

– Ты права, – с трудом разжал пальцы, – я должен идти, – нехотя поднялся со стула. – Я люблю тебя, мама.

– И я тебя, дорогой.

Я поцеловал её в лоб. В дверях вновь обернулся. Она улыбалась.

***

Скрипучая лестница привела к входной двери, за которой открывался вид на огромный мыльный пузырь, непонятно как прилипший к поверхности земли. За его верхушку почти цеплялись серые облака, да и сам он казался просто блестящим сгустком тумана. Миражом в этой вымершей пустыне.

– Доброе утро.

Девушка прислонилась к дверному косяку так, что я сперва её и не заметил. Русая коса почти до пояса достигала, а необычно яркие голубые глаза улыбались не меньше улыбки на её лице.

– Доброе, – не мог не улыбнуться я.

– Пошли быстрее. Терри уже разрывается на запчасти, – весело перепрыгивая через кучи какого-то хлама рассказывала она. – Ещё открыться не успели, а за дверьми очередь. Кому руку починить, у кого что-то барахлит.

– Понял, – ухмыльнулся я, – тогда поспешим.

Мы бежали наперегонки почти до самой мастерской. Я выдохся первым, а Аманда даже не вспотела.

«Эх, молодость».

Заворачивая за последний угол, мы чуть не налетели на большого робота. Он нас будто и не заметил вовсе. Парил в полу метре над землёй, словно брезговал к ней притронуться. Начищенный до блеска ящик осматривал всех сверху вниз своими сенсорами.

Нас с девушкой просто оттеснили, а эта махина продолжила свою миссию – оповещать всех и вся.

– Завтра в двенадцать часов двери Пифии будут открыты. Ровно на двенадцать часов…

– Да уж знаем, видели, – пробормотал я и пошёл дальше.

– Интересно, какого жить там? – Аманда бросила взгляд на купол города. – Какие люди там живут? И что делают? – явно просто размышляла вслух.

– Ошибаешься.

– Что?

– Людей там не осталось, – я невольно скривился, как от боли.

Девушка хотела что-то спросить, но не успела. Мы пришли.

В мастерской стоял шум, гам, лязг, скрежет, и немного брани.

– Питер, наконец-то, – поднялся крепкий мужчина в очках для сварки. – Давай скорей, сегодня просто дурдом из-за этой Пифии.

– Уже иду.

Терри вернулся к работе над чей-то ногой.

Не успел я дойти до своего места, как нашлась работа. Терри был прав – дурдом. И всё из-за этой чёртовой программы, якобы считывающей будущее. Я могу понять стремление к лучшей жизни. Но только не способ.

Пифия – аналитическая программа, что может осуществить мечту жить в чистоте и порядке, или же втоптать тебя в такую грязь, что простое существование будет невыносимо. Каждый год с десяти лет я искренне ненавижу этот день. Все готовятся к походу к Пифии, чинятся, начищаются до блеска. Родители готовят своих чад и наполняют глупыми надеждами их головы. Но никто даже не думает, что будет, если это проклятая программа посчитает, что они годны только для экспериментов. Ведь наука требует жертв, не правда ли? В городе людей нет. Есть только пустые оболочки, что пытаются ещё больше облегчить и продлить себе жизнь, что наплевали на все моральные законы и кромсают живую плоть в своё извращённое удовольствие. Они просто пытаются развеять скуку своего существования. За счёт живых. А живые так и идут к ним, как мотыльки на свет, в поисках лучшей жизни. Глупцы.

***

Конец рабочей смены миновал, а людей всё не уменьшалось. Надо было идти домой. Надо было, но я просто не мог отказать этим просящим глазам. Все молили без слов.

Вышел из душной мастерской я только после заката. Тёмный переулок встретил свежим воздухом и тишиной.

– Терри, я домой, – бросил я в приоткрытую двери.

– До завтра, Пит.

– Я с тобой, – выпрыгнула на меня Аманда.

Мы шли по оживлённым улицам. Фонарей явно не хватало. Завидев меня, люди благодарили и хвалили мою работу. Радовались, что смогут попасть в город обновлёнными. А я лишь думал, что дал им ложную надежду.

– Ты чего такой хмурый? – заметила девушка.

– Ничего, – помотал головой.

– Ну я же вижу, – остановилась она прямо передо мной. – Всё из-за завтра, да?

Я усмехнулся.

«Смышлёная».

– Да, из-за завтра – обошёл её.

– Ты никогда не рассказывал о Пифии, – пристроилась рядом. – Как это было? Что ты видел в городе?

– Не хочу портить детские мечты, – и взлохматил ей волосы.

Она вывернулась из-под моей руки, попыталась их пригладить.

– Мне девятнадцать! Я уже не ребёнок! – чуть не плача, заявила она.

– Я знаю, – грустно улыбнулся. – Знаю.

В конце улицы показался мой дом. Двухэтажная кирпичная коробка с тёмными провалами окон. Они казались зловещими в наступающих сумерках. Я остановился.

– Что? – вырвалась вперёд девушка.

Я не мог объяснить, что меня насторожило. Свет не горел ни в одном окне, никаких признаков жизни.

Сорвался на бег. Рывком открыл дверь и сразу в нос ударил сильный запах.

– Что это? – зажимая нос, сзади протиснулась Аманда.

– Газ, – прохрипел я.

Глаза слезились, голова шла кругом. Я слышал лишь своё бешено бьющееся сердце. Хотел побежать наверх, проверить, что её там нет. Но меня удерживали женские руки. Они тянули назад, на улицу. Из глубины тёмного дома послышался тихий скрип. Я уже тогда пожалел, что всюду разбросаны железяки. Скрежет. Вспышка.

Взрыв отбросил нас на несколько метров, обдав жаром, выбив весь воздух из лёгких. Я кашлял, тёр глаза, слышал, как захлёбывается кашлем Аманда.

А дома больше не было. Кирпичи разлетелись во все стороны. Всё что могло гореть – горело. Люди собрались вокруг, но молчали. Лишь огонь разбавлял скорбную тишину треском. Что-то шевельнулось. Я с трудом поднялся, не видя чётко, шатаясь, рухнул на колени перед грудой металла и щебня. Обжигая руки, раскопал. Андо.

– …ннннее… кккххххх…ооллл…

– Ты… – злость билась через край. – Ты… – взгляд опять смазался.

Я вскочил, по щекам расплавленным железом потекли слёзы. Со всей силы пнул робота. И ещё. И ещё. Пинал, пока не заболела нога. Кричал, бил, изо всех сил. Кто-то схватил сзади и попытался оттащить. Не вышло. Я продолжал бить бесполезный кусок металла и электроники. Продолжал кричать, что бы все эти машины сдохли. Что бы все эти чёртовы программы разлетелись на нули и единицы. Что б они вернули её.

Силы кончились. Тяжело дыша, я рухнул на колени. Всхлипы не останавливались, закрыл лицо руками. Кто-то сзади обнял за плечи. Прижался, такой тёплый, и просто молчал. Все молчали. И лишь огонь тихо трещал.

***

Робкие лучи солнца ознаменовали приход нового дня. Земля не остановилась, и не пришёл конец света, хотя вчера я думал, что так и будет. Или сегодня. Не важно.

Рядом послышалось шуршание. Яркие лучи перестали бить в закрытые веки. Появился тонкий запах трав.

– Я знаю, что ты не спишь, – донеслось совсем рядом. – Это тебе.

Аманда сидела на полу в метре от меня и протягивала кружку. Я поднялся, сделал глоток, почувствовал, как горячая жидкость согревает изнутри. И странным образом успокаивает.

– Что будешь делать? – девушка смотрела на меня с печалью, а в голосе слышались нотки сострадания. Так принято говорить с душевнобольными, или выжившими после катастрофы.

«Я бы и сам хотел знать. Что может заполнить эту зияющую дыру в груди? Не знаю. Понятия не имею, но одна мысль непонятным образом согревает остатки души. Даже не мысль, скорее, цель».

– Уничтожу, – шёпот.

– Что?

– Я уничтожу их. Роботов, программы, всю систему. Какое право они имеют оценивать нас и прописывать нашу судьбу? Хватит. Я положу этому конец. И начну с Пифии.

– Что ты говоришь, Питер? Уничтожишь? – девушка отшатнулась от меня как от прокажённого.

– Даже двоичного кода не оставлю.

– Послушай себя, Питер. Что ты говоришь. Я знаю, знаю, что тебе тяжело, но это не…

– Тяжело? – из горла вырвался смешок. – Да, мне было тяжело, но как только я принял решение, полегчало, – я с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. – Мне просто нужна была цель.

Я вышел из комнаты. По пути где-то оставил кружку.

– Питер, прошу тебя, – сзади спешила Аманда. – Не надо. Это самоубийство.

Остановился на улице сразу за порогом. На небе ни облачка. Город блистал в лучах восходящего солнца.

«Блести-блести. Недолго тебе осталось»

***

– Какие люди, Питер! Не ожидал тебя здесь встретить, – ко мне подошёл мужчина средних лет с маленькой девочкой на механических руках.

– Здравствуй, Шейн, – выдавил улыбку и пожал выставленный протез. – Привет, малютка.

Девочка застеснялась. Крепче обняла отца, а личико спрятала, уткнувшись носиком в крепкую шею.

– Не бойся, – засмеялся мужчина. – Это мой друг, Питер. Это он помог твоему папе с новыми руками.

Девочка повернулась ко мне и взглянула уже по-новому. В серых глазах, точной копии Шейна, было любопытство. Она пару секунд просто рассматривала меня, а потом протянула маленькую пухлую ручку, копируя жест отца. Я прыснул со смеха. Искренне. Такой взрослый и серьёзный жест в исполнении маленькой девочки заставлял улыбнуться. Я ответил на это рукопожатие.

– Питер.

– Мили, – тихонько ответила она.

Я не мог перестать улыбаться, глядя на неё. Шейн молча наблюдал и тоже улыбался как довольная мамочка-наседка.

– Так какими судьбами? – всё же спросил он меня. – Только не говори, что наш городок вскоре лишиться одного из лучших механиков.

– Может быть, – увильнул я. – Давненько ты не заглядывал к нам. Неужто всё так отлично работает?

– Было пару неполадок, но у нас в семье нашлись одни золотые ручки, – и гордо глянул на дочурку.

Я тоже посмотрел на девочку.

– Помогла папе с руками?

Она гордо кивнула и улыбнулась.

– Понравилось?

Она улыбнулась ещё шире и ещё раз кивнула.

– Да. Она моё золотко. Вот мы с Хлоей и решили попытать счастья хотя бы ради неё.

Улыбка мигом сошла с моего лица.

«Ох уж эта родительская забота».

– И вы так просто готовы её отдать в неизвестный мир? – Шейн хотел ответить, но я спросил раньше: – А ребёнка вы спрашивали, чего хочет она?

Мужчина замялся. Девочка растеряно хлопала ресницами, не совсем поимая, почему взрослые ссорятся. Мне понравилась эта малютка, и я решил дать ей то, чего лишили меня. Выбора.

– Мили, скажи, пожалуйста, чего ты хочешь? Остаться дома с мамой и папой и научиться делать вот такие вещи, – кивнул на протезы Шейна, – или отправиться туда, – кивнул на купол города, – одной?

Девочка поглядела своими серыми, полными любопытства, глазками на город. Задумалась, выпучив нижнюю губу. Помотала головой.

– Домой. Мама с папой, – пискнула она и снова стиснула шею отца.

Шейн от такого немного опешил.

– Вот видишь, не все хотят жить в этом мираже, – усмехнулся я, а на моём лице, скорее всего, читалось «я же говорил».

– Похоже на то, – пришлось согласиться любящему папаше. – Тогда зачем туда идёшь ты?

– У меня остались там незаконченные дела. Да и здесь меня больше ничего не держит.

– Я слышал, соболезную, друг. Но не смей говорить, что здесь для тебя ничего не осталось. Половина города тебе обязана новыми запчастями. Одно твоё слово, и они в лепёшку расшибутся, но всё сделаю, – усмехнулся Шейн, – и потом, кто-то же должен обучать новое поколение. Раз уж мы остаёмся, да?

– Да! – непонятно, чему девочка обрадовалась больше, тому, что остаётся дома, или тому, что будет занимать полюбившимся делом.

– Лучше уточни у Терри. Ты же знаешь, у него и опыта больше, да и мастерская его детище.

– Ты прав, – легко согласился Шейн. – Ну что, тогда мы пойдём. В мастерской сейчас, наверно, от безделья пыль ловят голыми руками.

– Скорее всего.

– И ты приходи. Не пропадай, – бросил уже через плечо мужчина.

Не люблю врать в лицо. Я промолчал.

Мили тоже помахала мне своей маленькой ручкой и одними губами прошептала «пока, пока». Но её взгляд был полон грусти. Показалось, будто она поняла, что мы больше не встретимся. В глазках стояли слёзы. А я улыбался. Я был рад, что смог отговорить Шейна от этой глупости. Что спас эту милую малютку. И что после меня останутся настоящие люди.

***

Я стоял перед дверями города. Ещё с детства я помнил, что мне предстоит пройти ещё метров пятьдесят по коридору с прозрачными стенами и потолком-аркой. Нельзя было выйти из него и походить по городу, только смотреть.

Передо мной открылась дверь. Ничего не поменялось. Только теперь я не жался к матери, не сжимал крепкую ладонь отца. Я был один. Все оглядывались по сторонам, восхищались всем подряд. Можно было подумать, что все пришли поглазеть на огромный вольер с прекрасными существами, но я отчётливо ощущал брезгливые взгляды. И знал, существа в клетке – это мы.

До ворот Пифии оставался один человек и одна семья с ребёнком. Я невольно стал вспоминать, что нас всех ожидает дальше.

Сразу за воротами идёт маленькое светлое помещение. Там проводят сканирование людей, и, при необходимости, чистка и дезинфекция. А уже после пропускают в большой зал с колоннами. Никаких окон и светильников, но было светло. Стены, колонны, потолок, всё было белым. Две двери напротив друг друга в противоположных концах зала. А в центре с потолка свешивался огромный клубок чёрных проводов, оплетавших колонны, сползавших на пол и вьющихся по потолку. Но все они сводились к одному экрану и одной панели на уровне человеческого роста.

Эти чёрно-белые заросли и есть Пифия. Положи ладонь на панель, дождись звукового сигнала и ожидай приговора. Выйдешь через дверь за компьютером и попадёшь в новый мир. А вот какой именно, зависит от решения программы.

Остался одна семья. Я ещё раз мысленно повторить план.

Сканирование должно пройти хорошо. В ногу я встроил разъём для подключения и панель ввода. Так же кусачки и ещё несколько малогабаритных инструментов. Надеюсь, Аманда не сильно обидится на меня за них. Надо будет вернуть и извиниться, что взял без спроса. Да, извиняться проще, чем просить.

Сразу после того, как войду в зал, надо быстро осмотреть Пифию и определить, где я смогу подключиться. Взломать систему защиты поможет программа-вирус, затем надо добраться до исходного кода и ввести подпрограмму, что начнёт действовать после перезапуска Пифии. Я нанесу увесистый ущерб с помощью кусачек и других инструментов компьютерных пыток. И им просто придётся отключить программу и починить всё. А после включения моя подпрограмма разнесёт Пифию на биты. Сомневаюсь, что получиться восстановить. Да и вирусы это отличная вещь для подпольной деятельности. Пока кто-нибудь догадается, уже будет поздно. Вирус проникнет в сеть города, а там и до других городов недалеко. И всё начнётся с Пифии.

Семья передо мной прошла дальше. Осталось подождать всего несколько минут, и мой план начнёт воплощаться в жизнь. Наступит конец тирании машин и холодной логики. Компьютер не должен решать за человека, определять его судьбу. Мы сами должны решать, это наша жизнь. И если мы будем полагаться только на машины, подчиняться решениям программ и алгоритмов, жизнь закончиться. Это будет даже не выживание. Существование. Ничтожное и жалкое.

  Ворота отворились. Светлое помещение встретило лёгким запахом металла и водорода. Встав в цент круга на полу. По телу заскользили синие точки лазеров. Я смерено ожидал окончания сканирования.

«Можете проходить».

Двери передо мной распахнулись, и я вновь узрел джунгли, решающие судьбы людей. Сделал шаг в белоснежный зал. Был готов сорваться с места, даже не дожидаясь стандартного приветствия и указаний. Был готов. Но не смог и двинуть мускулом. Парализовало. В глазах начало темнеть. И слышал лишь металлический женский голос.

«Распознан. Подопытный №10694. Ликвидировать».

______________________________________________________

Каждый автор, принимающий участие в конкурсе, обязан оставить по одному отзыву на каждый рассказ конкурса «Юникон-2017», в объёме не менее 100 слов. Также автор обязан оценить все рассказы: выставить каждому рассказу от 1 до 10 баллов. Свой рассказ автором не оценивается.  В случае, если автор не оценил и не прокомментировал все рассказы соперников, его рассказ будет снят с участия в конкурсе.

Для выставления оценок авторы работ обязаны зарегистрироваться на сайте фантастика.рф под теми же фамилиями (или псевдонимами), которые указаны внутри файла с рассказом, присланным на конкурс.  

Оценка работ читателями производится до 12:00 25-го июля.