№126 Конец Смены
Передавая мне ключи, парень, как всегда, на секунду глянул мне в глаза и отвернулся. Я была
склонна думать, что он человек приятный, но довольно застенчивый (не очень люблю
анализировать чужие настроения, так утомительно). Но находчивый: способ заработка придумал
что надо, и по крайней мере один постоянный клиент у него уже есть. Сосед сбежал, стоило мне
пробормотать «спасибо» и вручить ему деньги. Будто стыдился чего-то.
***
Я не спеша поднялась на крышу, держа под мышкой матрас. Мы легко помещались на нем
вдвоем; сегодня он опаздывал, но я была уверена, что он придет. Смена подходила к концу, хотя с
его работой все так непредсказуемо. Особенно для других.
Я села, скрестив ноги по-турецки. И несколько минут старалась сосредоточиться на пустоте. Это
бывало сложно – какие-то посторонние мысли все равно просачивались, – но в последнее время я
делала успехи. Он тоже это отмечал. «Самый полезный навык. Не умел бы этого – давно бы сдох»,
– поговаривал он и хохотал: в его словах был чудовищный сарказм, от которого у меня лишь со
временем перестали бегать мурашки.
Он появился минут через пять, почти пропустив дивный пылающе-алый закат, который я тоже не
заметила. Материализовался из воздуха, как обычно, посмотрел на меня, понимающе кивнул и
жестом показал: «Не мешаю». Некоторое время мы сидел молча. Когда пустота обволокла меня
полностью, я расслабилась и закурила.
Сигареты всегда были при мне, рассованы по всем карманам, и все равно вечно кончались резко.
– Я тебе кое-что принес. Помнишь, ты просила? – заговорил он похожим на человеческий, но
чересчур гулким, как в тоннеле, голосом.
Я подвинулась к нему и заглянула через плечо – он держал в сомкнутых ковшиком ладонях что-то
маленькое, плотное и мерцающее.
– Сегодня повезло. Чистая и почти безупречная, не то что твои легкие.
– Прекрати. Ты же знаешь, дело не в никотиновой зависимости. Я просто обожаю смотреть на
огонек сигареты. – Я выдохнула дым, стараясь не попасть ни на него, ни на то, что он находилось в
его руках.
Ветра не было, и облачко дыма послушно улетело вбок.
– Покажи мне, как это происходит.
– Любопытная Варвара. Все элементарно и совсем не интересно.
Смерть раскрыл ладони, шарик перестал быть плотным и распался на сияющие частички, которые
вмиг рассеялись.
– И это все? А как же вознесение в небеса и прочее?
– Шутишь? Вон они, небеса. Разноцветный лист бумаги. Похоже, что там обитают души умерших?
– Похоже, – подумав, заявила я.
Пламя на кончике сигареты погасло. Щелчок – и окурок полетел с крыши.
Смерть нахмурился, дивясь моей глупости, и удовлетворенно добавил:
– Этот совсем не сопротивлялся. Даже не проснулся.
– А почему ты задержался?
– Перед ним был ад. Многие цепляются за эту грешную Землю, знаешь ли. Никак не мог вытрясти
душу из одного старика.
Я закатила глаза – ненавидела зловещую игру слов, к которой он постоянно прибегал.
– Ну? И когда? – вопросила я без всякого выражения.
Смерть медленно повернулся ко мне. Он выглядел как обычный молодой мужчина лет так
двадцати пяти, с лукавыми черными глазами, точеными скулами, двухдневной щетиной и копной
густых темных волос. Хотя утверждал, что для каждого принимает свой облик, а «настоящего» не
имеет вообще. «Смерть – это не существо. Это субстанция. Я могу стать сигаретой, могу цементом.
Но когда я напоминаю человека и обладаю приятной для тебя внешностью, общаться как-то легче,
да?»
Он приходил ко мне уже месяц – видела его, разумеется, только я. Отчасти поэтому нам удобнее
было разговаривать вдали от людей. А у соседа очень кстати были ключи от крыши, которые он за
небольшую плату отдавал желающим провести романтическое свидание.
– Когда? – повторил Смерть с таким видом, будто я ляпнула ужасную чушь. – Я тысячу раз говорил:
не знаю. Не знаю я.
– В какой момент ты это поймешь?
– Как пойму – ты не пропустишь.
– Хватит так мерзко шутить.
– А кто шутил?
Он широко улыбнулся, как актер из рекламы зубной пасты, и я подумала, что он привлекал бы
меня, не будь я осведомлена о том, что вижу только случайную оболочку (впрочем, разве с
большинством людей не так?..).
– Ты ведь почти ни к кому не являешься заранее. Да еще столь часто. Почему я?
– Не надоело задавать одни и те же вопросы? Думай головой.
– В июле ты сказал мне, что я умру, упав крыши собственного дома. И вот я на крыше, между
небом и землей. Снова. И ты здесь. Но ничего не происходит.
– Может, это была метафора?
Я притворилась, что собираюсь запустить в него пачкой сигарет (больше все равно было нечем).
– А ты-то спрашивала себя, что заставляет тебя после моего… кхм… пророчества раз за разом
подниматься сюда? Знаешь хоть одного человека, кто поступал бы так же?
– Я всегда была «с прибабахом». Да еще фаталисткой.
– Все фаталисты – «с прибабахом». Фатализм по определению глупая вещь.
– И это говоришь мне ты, который приходит к ничего не подозревающим, ни в чем не
провинившимся жертвам и крадет их души? По расписанию, пять дней в неделю с восьми до пяти,
или как там?
– Забавно, правда? Вы привыкли считать, что смерть одна на всех – и она женского пола. У меня
только в этом городе сто двенадцать коллег, из них процентов девяносто – мужского пола. И,
кстати, тогда была не моя смена.
– Когда?
– В июле.
Я молчала – не в замешательстве, не назло ему – просто так. Попробовала снова окунуться в
пустоту, но мысли, которых я даже не замечала, налипли, как мухи на клейкую ленту, и ничего не
вышло.
– Мне пора. Надо выспаться перед работой.
– Что, опять не сегодня?
– Ну, я пока еще здесь.
На пару секунд мне показалось, что это произойдет прямо сейчас – внутри даже что-то
перевернулось, как в детстве на американских горках. Как это будет?..
– Смена закончилась. Не хочу трудиться сверхурочно, – пояснил Смерть, – счастливо оставаться.
Я открыла рот, чтобы ответить, но его уже не было. Матрас на том месте, где он сидел, как всегда,
не был теплым, но и ледяным тоже. Я устроилась на нем поудобнее и снова закурила. Небо
утратило свои никому не нужные краски и тускнело на глазах.
Услышав шаги, я совершенно не удивилась. В моем положении вообще сложно чему-либо
удивляться.
– Привет.
Сосед встал рядом, я изучила его ботинки с коричневыми шнурками и только потом подняла
взгляд.
– Не помешал?
Я помотала головой, снова подвинулась, освобождая место на матрасе, и потушила сигарету.
– Пропустил закат, – с сожалением заметил он, приземляясь.
От его рубашки пахло порошком, от волос – каким-то мятным шампунем. Без затей.
– Все пропускают.
Он протянул что-то неопределенное – наверное, не понял, к чему я клоню.
– Я тут… в общем… вот твои деньги.
– Зачем?
– Ну… как-то так. Тут за все восемь посещений. – Парень разжал мою ладонь и вложил в нее
несколько бумажек. Некстати вспомнились Смерть и души.
Я безразлично бросила «угу» и спрятала комок купюр в карман рядом с зажигалкой.
– Почему ты всегда одна? – спросил он с интересом.
– Сама хотела бы знать.
На сей раз он уловил мою мысль – по крайней мере, так показалось ему. Его взгляд сделался
задумчивым и мягким, почти ласковым.
– Все ведь можно исправить, так?
– Пока еще да, – сообщила я, и собственная фраза вдруг поразила меня – едва ли не больше, чем
события последнего месяца.
На краю крыши мелькнула чья-то фигура, но, быстро повернув голову, я никого не увидела.
