№21 Нарисуйте мне счастье
Мишка дочитал последнюю страницу «Рассказов о Шерлоке Холмсе» и тяжелым вздохом закрыл книжку. Вот ведь жизнь у сыщика! Расследования, приключения, погони, маскировки… И вот, зло наказано, негодяи пойманы, а Холмс с Ватсоном живы-здоровы, да еще и слава по всему миру. Интересно, если Мишка станет детективом, как его будут называть? Знаменитый сыщик Михаил Васильков? Фамилия для такого, конечно, подкачала. Девчоночья, какая-то, несерьезная. Наверное, стоит придумать псевдоним или супергеройское имя. Например, детектив Молния. Или такое – Кулак Правосудия. В том, что кулаками тоже придется действовать, а не только головой, Мишка даже не сомневался. Но, для начала было бы неплохо найти какую-нибудь тайну или преступление, и срочно начать расследование. С преступлениями в их местности было как-то не очень, а вот с тайной….Потихоньку начал вырисовываться план дальнейших действий.
Он так увлекся своими мечтаниями, что не сразу услышал призывный свист под окнами. Выгляну в окно, увидел Натку - своего верного друга и одноклассницу. Мишка нисколько не стеснялся такой дружбы, прежде всего потому, что Натка была не похожа на обычных девчонок. Любила футбол, мастерски стреляла из рогатки, умела, если нужно, двинуть противника по уху, в общем, была «своим в доску парнем». А, в свете последних событий, вполне годилась стать его персональным Ватсоном.
Мишка и Натка жили в маленьком подмосковном городке. Городом он стал недавно, раньше назывался поселком городского типа. Чем хорошо в таких местах – вроде бы и в городе, а одновременно и в деревне. Например, Мишка с родителями проживал в частном одноэтажном доме, который построил еще Мишкин дед. А Наткина семья два года назад получила квартиру в пятиэтажной новостройке, и теперь жила, хоть и потеснее, чем раньше, но, зато со всеми удобствами, благами цивилизации. При этом старая и новая части города соседствовали, и друзья по-прежнему учились вместе, в деревенской школе, бывшей барской усадьбе, построенной еще в начале двадцатого века. Жить вот так, в двух измерениях, ребятам очень нравилось. Захотел кино-мороженое – пожалуйста, налево, в новую часть. А кудахтанье кур послушать или на велосипеде с ветерком прокатиться – иди направо, под горку. Как в сказке, только лучше. И на летние каникулы не нужно было никуда уезжать. Учебный год закончен, раз, и ты уже в деревне. Тут тебе и свежий воздух, и сады-огороды вокруг, лес грибной недалеко и полянки земляничные.
Гулять друзья предпочитали на окраине, там, где за огородами было устроено футбольное поле, а дальше начинался перелесок вплоть до озера, куда они всё лето бегали купаться. Вот и сейчас, Натка свистела под окном залихватским свистом, вызывая Мишку пойти погонять мяч. Она еще не знала, что будущий сыщик, в одностороннем порядке, планы изменил, и верному Ватсону придется составить ему компанию.
Во двор Мишка вышел уже экипированный, в клетчатой накидке из старого покрывала, отцовой шляпе и с большой дедовой лупой в руках. Лупу дед всегда брал, когда кроссворды разгадывал. Бывало, попадется задание какое-нибудь географическое, дед лупу возьмет и сидит с атласом, ответ ищет. Мишке, конечно, лупа была нужна, как важнейший атрибут расследования, детали изучать, отпечатки разглядывать. Натка, увидев Мишку в сыщицком наряде, не удержалась от хохота.
- Ой, не могу, Мишка… ты чучелом на огород решил заделаться?
- Сама ты чучело. Слушай лучше!
И Мишка посвятил Натку в свой грандиозный план, который, по всему, должен был стать первой ступенькой в его будущей карьере детектива. Ну, заодно и в Наткиной карьере помощника сыщика, если на то будет её желание. План был немудреным, но, зато включал в себя настоящую слежку за объектом. Про сам объект наблюдения Натке рассказывать было не нужно, она и так про него, то есть про неё, всё знала, еще лучше Мишки.
Странные люди встречаются в любой местности. В их городке странной было принято считать пожилую женщину аристократического вида, живущую в доме с садом у самого края «деревенской» части города. Дом был старинный, деревянный, двухэтажный. Видно было, что строил его человек зажиточный, потому что постройка была с мезонином, балконом, резными перилами и затейливыми наличниками на окнах. Сейчас, конечно, всё это заметно обветшало, пришло в упадок, но когда-то этот дом, наверное, выглядел просто сказочным дворцом.
Согласно городским легендам, дом когда-то принадлежал художнику, который прожил в нем со дня основания и до самой своей смерти. Говорят, что в ночь, когда художник умирал, дом скрипел, как от сильного ветра, хотя ветра-то никакого и не было. А, проводив художника в последний путь, и вовсе перекосился. С тех пор старушки, проходя мимо, всегда крестились, а молодежи строго наказывали к загадочному месту не соваться, мало ли что... После смерти хозяина, в доме осталась только дочка художника, теперь уже совсем старая дама, доживающая свой век в одиночестве. Звали ее Елизавета Федоровна. Местные с ней вежливо здоровались, когда встречали в магазине или на улице, но смотрели с опаской, считая чуть ли не ведьмой. Одевалась она всегда в черное, как монашка, и поддерживать отношения с селянами-горожанами не стремилась.
Вообще, Мишка сказки и легенды любил и даже собирал. Когда выдавалась возможность, слушал их, затаив дыхание, а потом записывал в блокнот. Благо, что жители, особенно в деревенской части, поговорить любили, и достаточно было иногда присесть на завалинку рядом с компанией соседок, чтобы узнать много чего интересного. Так, однажды, Мишка записал в свой блокнот историю о появлении в селе храма, появившегося, будто ниоткуда, за одну ночь. И еще ему очень нравилась, пересказанная уже тысячу раз, легенда о том, как в годы войны, недалеко от их деревни на пути фашистов возник каменный заслон.
Согласно этой героической сказке, в двух километрах от села, в те дни, когда там проходила линия фронта, на пути у фашистских танков однажды выросла каменная стена – бруствер с бойницами – под прикрытием которой наши солдаты отражали атаку за атакой, и так и не дали немецкой технике продвинуться дальше. Говорят, в те же дни и в том же месте, видели и художника с мольбертом. Местные, конечно, удивлялись, что ему вздумалось рисовать в такое неподходящее время. Но, может, он ходил туда не рисовать, а в обороне села участвовать, а мольберт прихватил на всякий случай. На фронт его, говорят, не взяли из-за слабых легких, хотя он и просился добровольцем.
Вот собрав все сведения в кучу – и скрипящий старый дом, и художника, побывавшего в зоне боевых действий, и странное нелюдимое поведение пожилой соседки, Мишка и пришел к выводу, что есть в этом какая-то тайна. Может даже зловещая.. И тут определенно, будет что расследовать. Ну ладно, может не расследовать, но понаблюдать и за домом, и за соседкой, будет интересно. Натка тут же согласилась. И, конечно, пообещала отныне быть его помощником, Ватсоном. Самостоятельно никуда не лезть, и мистера Холмса – Молнию - Кулака Правосудия, во всем слушаться.
Только ничего хорошего из «слежки за объектом» так и не вышло. Преодолеть полуразвалившуюся изгородь для ребят труда не составило, в заборе давно уже были такие дыры, что корова пройдет, не то, что щуплые подростки. Дальше, по саду, шли сторожко, огладывались, прислушивались. Мишка то и дело доставал лупу, и с важным видом разглядывал что-то, ему одному ведомое, на земле. Натка терпеливо ждала. Потом подошли к дому. Натка, чуть поодаль, остановилась караулить. Мишка же, чтобы хоть что-то разглядеть внутри дома, незаметно подкрался к боковому окошку, приподнялся, опершись ногой на деревянный венец, заглянул в окно и тут же соскользнул прямо в куст шиповника. Грохоту было! Девочка, конечно, тут же бросилась другу на помощь.
Мишка, вроде бы, пострадал не сильно. Но, поцарапался, и, главное, испугался, что нашумел. Пока поднимался, проверял целы ли руки-ноги, пока Натка его осматривала и отряхивала, не заметили, как рядом появилась темная женская фигура. Тут уж сыщики запаниковали, хотели рвануть без оглядки, но старая дама подошла ближе, и участливо спросила.
- Не ушибся?
- Я..нет. Простите тетенька, мы случайно.
- Мы не хотели, - жалостливо подхватила Натка, пытаясь сообразить, что делать дальше.
- В сыщиков, что ли играли? – вдруг, улыбнувшись, спросила хозяйка, заметив странный Мишкин наряд.
- Да. А как вы догадались? – удивился Мишка.
- А что ж тут угадывать? Плащ, шляпа, лупа вон вывалилась. Настоящий Нат Пинкертон.
- Я не Нат. Нат – это она. А я на Шерлока Холмса хотел быть похожим, - насупился Мишка.
- Ну, не обижайся. Пусть будет Шерлок Холмс. А ты, Наташа, выходит, доктор Ватсон?
- Да… А откуда вы меня знаете? – теперь настала очередь удивляться Натке.
- Мы с твоей бабушкой, покойницей, подруги были. Я тебя с младенчества помню. А с твоим дедом, Миша, мой отец дружил. Неужели не рассказывал?
Тут Мишка действительно вспомнил, как дед говорил о своем друге, Федоре Панкратовиче, как добрым словом его вспоминал. Только Мишке и в голову не приходило, что это он о художнике. Получается, о нём, ведь хозяйку-то, по отчеству Федоровна зовут.
- Он рассказывал о Федоре Панкратовиче, только я не знал, что это ваш папа.
- Да что же я вас во дворе-то держу, - спохватилась Елизавета Федоровна, которая теперь уже совсем не казалась строгой и страшной. – Пойдемте в дом, чаю попьем. У меня гости редко бывают, а сыщиков и вовсе никогда не было, - она скрыла улыбку, и первой пошла к ступенькам крыльца.
- Идемте. Или боитесь?
Может ребята еще, немножко, и побаивались, но подавать вида не стали. Мишка, а следом за ним и Натка, вошли в гостеприимно распахнутую дверь.
В старом доме было прохладно и тихо. Только слышно было как тикали ходики на стене. Елизавета Федоровна провела ребят в столовую, а сама пошла на кухню за чайником. Вернулась она быстро, они только успели осмотреться. Картины на стенах, мебель дорогая, старинная. Все как в графском поместье, значительное такое, величественное.
Хозяйка достала из буфета тонкие фарфоровые чашки, причудливую сахарницу, насыпала в плетеную корзиночку конфет. Потом принесла вазочки с медом и с вареньем, и наконец, подала к столу свежий, нарезанный хлеб. Только тут ребята почувствовали, как проголодались.
- Мажьте мёд на хлеб, вкусно будет, - сказала старая дама, разливая чай.
Повторного приглашения не требовалось. Чай оказался вкусным, хлеб с медом и вареньем – еще вкуснее. Хозяйка смотрела на ребят по-доброму, видно было, что угощала их от души.
- А почему к вам никто не ходит? – вдруг спросила Натка, когда утолила первый голод.
- Не знаю, боятся, наверное. Меня ведь за глаза ведьмой величают - просто ответила Елизавета Федоровна. – Вроде бы и плохого я никому не делала, а вот пришло кому-то в голову, теперь что же, каждого переубеждать…Да, может не так уж они и ошибаются. Насчет ведьмы, неправда, конечно, не бойтесь. А вот про место это, и про отца моего – не все выдумки. Было и такое, во что поверить трудно.
У Мишки аж нос зачесался от этих слов. Ведь знал он, чувствовал – тайна! И Натка глазами восторженно блеснула, не зря они сюда попали, Холмс с Ватсоном. Как бы только теперь подробности узнать.
- Елизавета Федоровна, расскажите! – взмолился Мишка, окончательно потеряв терпение. – Мы, честное слово, никому не откроем вашу тайну!
Глаза старой дамы хитро блеснули.
- Хорошо, ребята. Расскажу я вам сказку, про художника и его дочку. А уже если дело дойдет, кто спросит, или сами поделиться захотите, так честно и скажете – старуха совсем из ума выжила, быль и небыль путает, сказки рассказывает… Ну, слушайте.
Жил-был на свете художник. Талантливый был человек, мастер. И вот занесла его однажды судьба в город Париж, в далекую Францию. Знал он, что в Париже в то время находились его добрые друзья и коллеги – Марсель Дюшан, Эдуарж Кортес, Пабло Пикассо. Приехал он на встречу с ними, тогда еще не очень знаменитыми, посмотреть на работы, обменяться опытом. И вот, на Монмартре, набросал русский художник портрет хозяина кофейни, старого Рено. Да так набросал, что каждая морщинка, каждый волосок, на листе оказались живым отражением оригинала, почти фотографическим отпечатком. И понял старый Рено, какой великий мастер посетил его заведение.
В обмен на подаренный портрет, владелец кофейни вручил мастеру из России волшебный холст. И сказал такие слова: «Только человек с чистым сердцем сможет понять душу этого холста. Только один раз, когда это будет действительно нужно, человек сможет обратиться к нему. И только одно желание сможет человек оживить». И добавил тихо - Только ушедших холст никогда не вернет, помни это.
Вернулся художник домой, на свою родину. Отстроил дом, через какое-то время завел семью. Только красавица жена прожила с ним недолго. Родила ему дочку, да родив, и умерла. Медицина тогда отсталая была, один медпункт на всю округу, только бабки-знахарки в деревнях жили. Долго горевал художник, а больше всего обидно ему было, что волшебный холст ушедших не возвращает. Потому что горячей его желания, чтобы вернулась любимая, и быть не могло.
Шли годы, дочка подрастала. Когда исполнилось ей 11 лет, грянула война. Художника на фронт не взяли, как он не просил. Ходил он по деревне понурый, глядя, как летят в дома похоронки. И не знал, что придумать, чем помочь своим землякам, своей Родине. Однажды, увидев, как горюет молодая вдова, рассказал он своей дочери про волшебный холст. А утром, на самой заре, на окраине деревни появилась белокаменная часовня.
Потом говорили, что её долго строил старик-отшельник из леса, да до времени маскировал ветками и деревьями, чтобы никто не увидел, и не помешал. Но, как бы то ни было, однажды утром часовня появилась. И стали туда ходить вдовы и матери, молиться за своих живых и погибших, исцелять душу. Никто и не подумал, что юная дочь художника в ту ночь нарисовала часовню на волшебном холсте, и страстно просила родную землю принять этот дар, чтобы люди могли хоть немножко утолить свои страдания.
Через несколько месяцев, когда враг вплотную подошел к Москве, а нашим войскам оставалось только держать оборону или умереть, потому что отступать было некуда, взял художник свой мольберт и пошел к линии фронта. Никто не знает, когда и как он нарисовал каменную насыпь с бойницами, но выросла она непроходимым заслоном на пути фашистских танков, и ни один вражеский сапог не ступил дальше этой стены. Так художник потратил свое желание.
После войны, холст он передал дочке на хранение. И, улыбаясь, наказывал – вдруг однажды придет сюда добрый человек и попросит – нарисуйте мне счастье! Ему и отдашь.
Он и вправду был великим мастером, и хорошим человеком. Поэтому, когда тяжело заболел, собрались в его доме друзья. И в ночь смерти дом был полон теми, кто хотел успеть попрощаться с ним, пожать руку, сказать спасибо. Оттого и казалось со стороны, из-за пляшущих теней и скрипучих половиц, что дом стонет и шумит, провожая своего хозяина. Так что это-то как раз выдумки, не верьте ребята.
Мишка и Натка вздрогнули. Они до того заслушались, что за рассказом не заметили, как пролетело время. Елизавета Федоровна даже забеспокоилась, не будут ли ребят искать родные. Юным сыщикам и вправду нужно было поторапливаться. Они поблагодарили добрую женщину за угощение, и поспешили по домам, уже темнело.
Расставались, как обычно, на полдороге. На невидимой границе старого и нового города.
- Представляешь, - мечтал Мишка, - если она и вправду нам волшебный холст отдаст. Это ж можно новый компьютер нарисовать, или настоящий пистолет. Или целый сундук драгоценностей!
- Дурак ты, Мишка, - вдруг посерьезнев, воскликнула Натка. – Тебе же сказали, только человек с чистым сердцем сможет понять душу этого холста. А какое же это чистое сердце, если ты выгоду для себя ищешь? Эх, ты, сыщик. Ладно, давай подумаем, что мы с тобой можем такого пожелать, чтобы действительно что-то доброе и нужное исполнилось.
- Знаешь, Натка, а ты, пожалуй, права… Давай, только взрослым ни-ни, это теперь и наша тайна.
На том и разбежались. Дома Мишка перерыл оставшиеся от деда альбомы, и нашел на одной странице фотографию старого художника. Глаза у того были веселые, с хитрой искоркой, прямо как у дочери. Казалось, Федор Панкратович безмолвно спрашивает его, Мишку – Ну что, хорошую сказку ты сегодня услышал? Смотри, только про чистое сердце не забывай.
С памятной встречи прошло две недели. Лето уже было в самом разгаре. Юные сыщики еще немного поиграли в Шерлока и Ватсона, и даже нашли пропавшую козу бабы Мани – Мишка по следам вычислил, куда она от своей хозяйки сбежала, да и вернулись к своим обычным летним забавам. Купанию в озере, сбору ягод и щавеля, футбольному полю.
Однажды, спустя еще где-то месяц, в дом к их соседям пришла беда. У маленькой Танюшки разбился насмерть отец. Ехал по ночной мокрой трассе, домой направлялся, как вдруг ему навстречу вылетел грузовик. Водитель уснул за рулем, как потом выяснили. Танюшкиного папу только до больницы и успели довезти. Осталась его молодая жена - вдовой с маленькой дочкой на руках. Они, да с ними бабушка старенькая. Все им, конечно, помогали, поддерживали, да только разве можно по-настоящему утешить, когда такая потеря.
Как-то раз, шли Мишка с Наткой мимо дома соседей, и услышали, как Танюшка жалуется своим куклам. – Папка обещал привезти качели и зайца большого, игруфечного. Мамка говорит, что нету больше папки, улетел на облачко. А как же Танюфка? Он же с облачка меня видит. Почему же привет не передаёт?
Слова маленькой девочки, как ножом по сердцу резанули. Что делать, оба сообразили сразу, и, не сговариваясь, рванули по пыльной дороге к дому старого художника.
- Елизавета Федоровна! Елизавета Федоровна!
- Что, что такое? Что случилось? – встревожилась хозяйка дома, услышав крики ребят.
- Там Танюшка, у нее отец в аварии разбился…
- И вот теперь она плачет и ждет от него привета. А он ей обещал качели и плюшевого зайца…- наперебой затараторили Натка и Миша.
- Ну-ка успокойтесь, и расскажите все по порядку.
Старая женщина слушала их внимательно, и тихонько утирала слезы.
- Я слышала про эту беду. Тяжело, ой как тяжело все это…Вы ко мне выходит, за помощью прибежали?
- Да. Дайте нам, пожалуйста, холст…Мы вам его вернем, честное слово. Только то, что отец Танюшке обещал, нарисуем, и сразу вернем.
- А справитесь?
- Мы постараемся.
Елизавета Федоровна ушла в дом, и тут же вернулась с небольшим свитком.
- Ладно, ребята. Но, помните – холст не должен попасть в плохие руки. Хоть и не сможет дурной человек им воспользоваться, а волшебство исчезнет навсегда….Договорились? Ну, бегите, с богом. И постарайтесь сделать так, чтобы вас никто не увидел. Чтобы лишний раз сказки рассказывать не пришлось.
Мишке снова пришлось разрабатывать, почти сыщицкий, план. Договорились так. Натка скажет родителям, что с самого утра они с Мишкой пойдут на рыбалку. И поэтому, чтобы совсем рано утром не идти с удочками через полгорода, она останется ночевать у двоюродной тети Люси, которая жила недалеко от Мишкиного дома, в старой части города. Тетя племяннице была всегда рада, и договориться с ней было просто.
Мишка изложил родителям ту же версию с рыбалкой, и под это дело отпросился ночевать в мазанку, чтобы среди ночи никого не будить сборами. Встретиться друзья договорились ровно в три, когда после короткой ночи, на небе появляются первые проблески утренней зари.
Сначала все шло по плану. Натка прихватила с собой краски и кисточки. Мишка, на всякий случай - фонарик. Тихонько проникнув во двор дома Танюшки, приступили к исполнению главной задачи. И тут выяснилось, что рисовать-то они толком оба не умеют. Во всяком случае, нарисовать достоверно, похоже, качели и зайца, навряд ли смогут. Принимать решение нужно было быстрее, уже светало. Мишка нервничал. А Натка, вдруг, успокоилась, и сказала.
- Кажется, я поняла. Дело не в умении рисовать. Дочка художника тоже не очень умела в 11-то лет, во всяком случае, об этом не упоминала. И в доме, ты хоть одну её картину видел? Только отца. Значит, надо просто делать все от души, чтобы мысли свои передать, как телеграмму. И при этом очень сильно захотеть нарисовать для Танюшки не просто качели и зайца, а счастье. Понимаешь?
- Понимаю. Давай попробуем.
- Давай. Только не попробуем, а я попробую. Не вместе. Вдруг не получится? Тогда у нас в запасе хотя бы одно желание останется.
- Ох, и умна ты, оказывается! Все, времени мало, рисуй. А я фонариком посвечу.
Натка взяла кисточку и стала водить ей по холсту. Рисунок скорее напоминал эскиз, или даже схему для изготовления. Вот четыре тонких бревна, соединенных попарно – основание, вот небольшая двускатная крыша сверху – от дождя. А вот, наконец, удобное сидение, на четырех цепях-подвесах. Качели готовы. Теперь заяц. Игрушку Натка расположила слева от качелей, посадила его, прислонив к перекрестным бревнышкам. Уши подлиннее, туловище, лапки. Подумав, она добавила на мордочку улыбку. Всё. Что смогла – нарисовала.
- И что теперь? – спросил Мишка.
- А теперь, как рассказывала Елизавета Федоровна, надо попросить родную землю, чтобы она приняла всё это в дар. И сохранила для маленькой Танюшки. Попробую без слов, мысленно.
Натка закрыла глаза. Мишка тоже хотел закрыть глаза, но вскоре понял, что смысла в этом нет никакого. С реки нанесло утреннего тумана, и двор окутался им как пуховым одеялом. Ничегошеньки не видно.
И тут, прорезался первый солнечный луч. Под его теплом туман начал быстро рассеиваться, и ребята увидели сначала пустой холст, а потом…Возле дома Танюшки стояли ладные, крепкие, веселые качели с резным козырьком по крыше и яркими дощечками на сидении. А рядом с ними, привалившись спиной к перекрестью, гордо восседал большой плюшевый заяц, с уморительно-милой мордочкой и длинными ушами. Получилось!
- А теперь бежим, пока нас не застукали, - Мишка не дал прямо тут вылиться восторгам, ни своим, ни Наткиным, хотя ему сейчас очень хотелось просто кричать от радости. Получилось!
Они побежали по деревенской улице. Остановились, отдышались.
- И что теперь, как же рыбалка? – спросила Натка.
- Ну её, эту рыбалку. Давай скажем, что проспали…А ты, Натка, голова. Это же надо было так все точно сообразить и рассчитать. Не ожидал. Получается, что ты теперь Шерлок Холмс. А я готов стать доктором Ватсоном.
- Да ладно тебе, Миш, - покраснела от похвалы Натка, - Давай лучше ты останешься Шерлоком, а я стану твоим коллегой, Натом, а лучше Натой, Пинкертон. Помнишь, Елизавета Федоровна тебя так сразу назвала? Будет у нас с тобой сыщицкий союз. Годится?
- Годится.
- Ну что, по домам, уважаемый коллега?
- По домам, уважаемый коллега!
Ребята направились каждый к своему дому.
- Миш, - окликнула его Натка. – А как же твое желание?
- Пока не знаю, - честно ответил Миша. – Вернем холст Елизавете Федоровне, а там видно будет. Если что, мы теперь точно знаем, что нужно сделать, чтобы случилось чудо. А там, мало ли какие нас с тобой еще ждут в жизни приключения. Может и мне вскоре доведется нарисовать кому-нибудь счастье….
Обсудить: https://vk.com/photo-164590980_456239901
