Владимир Тихонов при участии Юлианы Тихоновой
Сегодня, вчера и третьего дня всё было как всегда. Солнце вставало на востоке, дома стояли на одних и тех же местах, где их поставили, деревья и цветы – там, где посадили. Мир являл собой жёстко очерченную стабильность и повторяемость. И как же трудно принять мир утром следующего дня, когда он изменится до неузнаваемости.
Двухэтажная облупленная и обшарпанная школа располагалась на островной территории большого портового города. Детей и молодёжи на заброшенном острове осталось пшик да маленько. Все, кто мог, уехали жить и учиться в город. Это называлось «свалить в цивил». Деклассированные и асоциальные «элементы» и все, кто по разным причинам не смог «свалить», влачили жалкое существование, ни на какие-либо перемены особо не надеясь. Работы никакой, дорога до «цивила» долгая и дорогая.
Детей в островном посёлке проживало так мало, что в единственной школе не всегда формировалось даже по одному полному классу: бывало, что по пять шесть школьников учились в шестом и восьмом классах, седьмого класса не было вовсе. Вдобавок, кем-то из мудрых, власть предержащих, школа была приравнена к сельским.
ОБЖ и военное дело вёл единственный в школе мужчина, бывший боевой офицер. Он-то и организовал секцию стрельбы, тир, отвоевав часть грязного вонючего подвала. Учителя звали Николай Александрович. Это был крепкий, сильный шестидесятилетний вояка до кончиков ушей. Секция стрельбы пользовалась огромной популярностью.
- Це-е-е-ельсь! – учитель убедился, что все выполнили команду точно и никто даже случайно не окажется на линии огня.
- Огонь! Едва школьники положили разряженное оружие на пол, командир побежал к мишеням оценить результат стрельбы.
- Два в десятку, три в девятку…
- Диана, ты, как всегда в «молоко».
- Ах…
- Серьёзней нужно! Не торопись, соберись как следует, сосредоточься. Тебя что, кто-то в спину тычет?!
В этот момент один из одноклассников хорошенько ткнул девчонку в спину.
- Вот сейчас тычет, Николай Александрович.
Раздались живые комментарии, смех. Стрельбы были для детей и развлечением, и попыткой снять напряжение и усталость после трудных и нудных уроков. Наверное, учитель это понимал, поэтому хорошо пошутить друг над другом, посмеяться, даже попроказничать не возбранялось, но только до момента. Лишь ученики прикоснуться к оружию, учитель становился суровым и непреклонным боевым командиром.
Что до Дианы, то по её беззаботному, озорному, звонкому смеху, можно было безошибочно определить: школьники в тире. Как небо далеко от земли, так далеко было слово «Диана» от слова «серьёзней». Диане редко удавалось попасть в цель, хотя девочка не пропускала ни одного занятия. Её влекло оружие, его цвет, блеск, запах пороховой гари и оружейной смазки. Влекла раскрепощённая атмосфера в непроветриваемом подвале. А может быть, всему виной наступающая весна в её жизни и образ мужественного учителя? Подростки так непредсказуемы в пору первых увлечений, чувств…
Единственная подруга Дианы – Кристя, тоже отличалась озорным, весёлым нравом. Бывало, дерзила учителям, но была такой милой, что ей всё сходило с рук. Вместе подружки могли запросто сойти за клоунскую группу средней популярности. Визг и озорные вопли были их визитной карточкой.
Их классный руководитель по прозвищу «Классная» как-то в тёплый сентябрьский день, изумлённо лицезрела, как две неразлучные подружки во время алгебры валялись на мягкой искусственной траве школьного стадиона. Головками одна к другой, задирая ноги, вели неспешную беседу, об «их, о женском». Ничего не поделаешь - четырнадцать лет.
Классная была действительно классной: эффектная внешность, безупречно подобранная одежда, изящные манеры. За успехи в работе именно её администрация школы решила командировать в столицу на форум учителей сельских школ, к чему учительница усердно готовилась. Именно она, Классная, первой заметила странную перемену в поведении всеобщей любимицы Дианы. Смех Кристи всё также серебристой музыкой звучал по всей школе, едва заканчивался урок. Диана же молча ходила хвостиком за подругой, осторожно ступая, словно опасаясь расплескать своё тело. Училась неплохо, но отвечала на уроках отрывисто, ёмко, кратко, будто экономила время.
- Кристя, что с Дианой? Несчастная любовь?
- Не знаю, - отвечала та Классной, - не говорит.
- А ты разузнай. Потихоньку, как «между нами, девочками». Ну, подумай как, не мне же тебя учить.
В тире Диана ни с кем не хотела разговаривать, перестала улыбаться и, ко всеобщему удивлению, стала показывать неплохие результаты по стрельбе. При этом становилась всё более замкнутой, не только не вступала в легкомысленную болтовню с учителями, что довольно обычно для сельской школы, но перестала общаться и со сверстниками.
Кристя, выполняя разведзадание Классной, решила атаковать в наглую, то есть напроситься к Диане домой. Подружка неизменно отвечала категорическим отказом. Хорошо зная родителей Дианы, Кристя попыталась зайти с тыла:
- Дядь Вов, а можно к вам в гости, к Диане? А то мне надо кое-что с ней обсудить.
- Например?- в голосе отца Дианы послышались нотки настороженности.
- Ну, там, эээ… между нами, девочками…
- Не в этот раз, - твёрдо отвечал отец подруги.
Когда «не в этот раз» стал шестым по счёту, Кристя решилась на прямой удар:
- Дядь Вов, у вас дома проблемы?
- Есть, – сразу, без размышлений, чётко, как обрубил, ответил «Дядь» и ушёл не попрощавшись, оставив девочку в большом недоумении.
На другой день Кристя, улучив момент, тихонько прошептала Классной, что у Дианы дома проблемы. А дома – значит в семье. А в семье – значит туда дорога. Классная сделала запись в деловом блокноте: Вернусь с форума, зайти к Диане.
Но зайти пришлось раньше. Отец Дианы состоял в родительском совете школы. Директриса попросила ученицу передать просьбу заглянуть в школу по каким-то хозяйственным делам. Вместо привычного: «Да, хорошо», её очень обескуражило молчание и жесткий, почти ненавидящий взгляд девочки.
- Диана, я хотела бы, чтобы папа… - повторила попытку хозяйка школы, но её оборвал резкий, даже с вызовом ответ:
- Он не может!
- Совсем? Что-то случилось?
- Он на вахте.
- На какой? Он же доктор!
Но взгляд Дианы был холоден, как чай в школьной столовой и твёрд, как фундамент. Казалось, от ребёнка исходит сила, заставляющая отодвигаться, отступать.
- Ну, ладно, ничего, - Директриса отошла нетвёрдой поступью, глубоко озадаченная. В учительской она первым делом бросила Классной:
- Навестите Диану дома.
- Но у меня же самолёт, я ночью улетаю на форум.
- Навестите и улетайте.
-Но…
- Да, и вот ещё что: позвоните мне о том, как посетили, даже если ночью.
Но пока был день. Наполненный удивительными событиями, он никак не хотел заканчиваться. Ещё один сюрприз ожидал всех, кто пришёл после уроков в тир. Николай Александрович скомандовал, ученики стали целится по мишеням. В это время Диана повернулась на спину, вытащила косметическое зеркальце, поймала в нём отражение мишени. Держа винтовку одной рукой, быстро сделала пять выстрелов. Все – в цель. Кладбищенская тишина окутала всегда шумный подвал-тир. Девочка положила оружие и вышла, ни с кем не попрощавшись.
А часом позже, Классная негромко постучала в дверь квартиры Дианы. Открыли сразу, это был отец девочки.
- Рад. Проходите на кухню.
Классная, стараясь не выдать удивление, прошла за хозяином. А удивиться было чему. Вместо и поверх обоев на стенах сияли яркие цветные плакаты и таблицы явно назидательного содержания. Пол был усеян листовками, таблицами с множеством цифр и обрывками каких-то деловых бумаг. На этом бумажном ковре чернели отпечатки сапог, жгли глаза пятна и капли тёмной, старой и совсем свежей, кирпичного цвета крови. Только теперь учительница заметила, что отец девочки и сама Диана обуты в солдатские сапоги и одеты в военную камуфляжную форму. Перед ней поставили кофейную чашку с блюдцем. Воздух наполнился ароматом элитного сорта модного напитка. Пить не хотелось, мысли никак не превращались в слова. Ужасно отяжелела голова, как будто её набили свинцом. Ещё было что-то такое, что сбивало с толку. Женщина старалась найти это «что-то», но никак не могла. «Потолок, плакаты с указанием как правильно поразить цель, окна наглухо закрыты и занавешены, мешки из под сахара, похоже, наполненные песком… Нет, всё не то. Винтовки, их только на кухне семь, в прихожей девять, две зачехлены… Не это. Корзина с кокосами – вот! Почему такие пушистые и неровные?»
- Я пришла чтобы…
- Я знаю, не трудитесь.
- Так что мне передать…
Закончить ей не удалось. На стенах и потолке вспыхнули красные тусклые лампы, зазвенел такой знакомый электрический школьный звонок. «Почему так зловеще?» - подумалось учительнице, - «А ведь такой родной звук». Всё, о чем успела подумать. Отец и дочь вскочили, как будто ошпарились кипящим кофе, схватили винтовки и, не целясь, открыли стрельбу в проём, где, вероятно, была гостиная. Резко запахло гарью. Закричало спрятанное радио, по которому кто-то на другом конце неистово требовал координаты и ещё какие-то явно военные сведения и безбожно ругался отборным матом. Как только началась пальба, Классная решила бежать, но побоялась оказаться на линии огня. «Массовый психоз, бедная девочка! Бежать! А если выстрелят в спину?» Как только закончили стрелять, учительница сделала попытку встать.
- Не бойтесь, пейте кофе.
- Да. Хорошо. А вы?
- Диана, принеси пушка, - сказал отец. Девочка послушно выбежала из кухни и быстро вернулась. В руке трепыхалось что-то очень пушистое, размером, формой и цветом похожее на кокосовый орех. С «ореха» на пол обильно стекала алая кровь. В густой курчавой шерсти утопали два ярко-зелёных глаза, ниже торчали, вылезшие из перекошенного рта, клыки. Диана швырнула зверюшку в корзину. Учительница рассматривала то, что сбивало её с толку: в корзине лежали не кокосы. В животе стальной пружиной сжался тугой ком.
- Это пушки, мы так их зовём.
- Я поняла, - ответила Классная, решив, что надо бы что-то сказать.
- Не советую никому рассказывать, - продолжал отец, - Вам не поверят.
- Может, я пойду?
- Я провожу вас – негромко, но чётко произнесла Диана и учительница вдруг осознала, что это первое, услышанное от девочки за всю их необычную встречу. Ведь до сих пор, она не проронила ни звука, даже не поздоровалась. Выйдя на свежий воздух, Классная долго и молча стояла у подъезда, не уходила и ученица.
- Диана, а соседи…
- Их уже нет, - резко оборвала девочка, - Мы выжили только благодаря системе раннего оповещения, которую придумал папа. Звери пожирают человека быстро и дочиста, не остаётся ни одежды, ни крови, ни обуви. Когда едят позвоночник и тазовые кости, стоит характерный шум, как будто мнут пакеты с чипсами. Это слышно через стены.
Классная пошла напрямик к директрисе, которая жила в этом же доме. Едва переступив порог, быстро и без пауз рассказала всё, что увидела и услышала. Директриса слушала, не перебивая, не вставляя междометий, не двигаясь и не моргая, как будто её заморозили всю и сразу. Чем ближе подходил к концу речитатив Классной, чем больше директриса являла собой картину с названием «Мужайтесь, война». Не сказав ничего на прощание и не дав возможности директрисе дать напутствие, Классная убежала собираться в командировку. «Не думать, не сейчас» - проносилось в голове. Стояла жара, однако женщину заметно трясло, как от холода, в аэропорту на неё обращали внимание окружающие. Её морозило, хотелось в тепло, под защиту, к людям. Хотелось не возвращаться домой, а все, что было у Дианы забыть. «Нет пушков, нет школы, нет острова, я просто видела яркий дурной сон». В салоне авиалайнера Классной нечаянно пролили томатный сок на ноги. Женщина слишком сильно, чем следовало отдернула ноги и закричала:
- Это не моя кровь! Это с пушка!
Пассажиры стали избегать встречаться с ней взглядом.
Потом ей удалось ненадолго заснуть. Две таблетки люминала с содой сделали своё дело. Снилось как она ждёт команду открыть огонь, а команды всё нет, а уже недалеко видно порывистое шевеление мерзких коричневых пушистых комочков, их зелёные горящие страшные глаза и молочно-белые клыки, не помещающиеся во рту. Потом отец Дианы, «Дядь Вов», громко, с надрывом, заорал:
- Хальт! Аусвайс контроллен!
Она пыталась искать аусвайс в карманах камуфляжа, потом во внутренних. Военная форма предательски распахнулась, а женщина всё пыталась одной рукой упрятать полную грудь, а другой – искать, искать этот чёртов аусвайс. И тут прозвучала команда:
- Цузамен арбайтн!
Появились бойцы, которые открыли огонь. И что странно, больше всего её во всем этом кошмаре удивило, что когда отец Дианы закончил немецкую фразу и закрыл рот, звуки немецких слов ещё исходили от него, как из ниоткуда. Пока шла стрельба, Классная всё спрашивала Диану, оказавшуюся тоже здесь, почему отец кричит по-немецки. Дочь невозмутимо отвечала:
- Это удобный язык для управления боем. Все команды звучат чётко и не вызывают двусмысленного понимая.
Знала бы Классная тогда, каким вещим окажется её авиадорожный кошмарный сон! Вернувшись из командировки в субботу, Классная, как и положено, позвонила директрисе, известив о возобновлении работы с понедельника. Вместо традиционно-вежливого: « Ну, как всё прошло?», учительница услышала чёткий приказ:
- Прибыть на объект завтра, в воскресенье, в семь ноль-ноль. С собой сухой паёк и документы. Дальнейшие инструкции получите в кабинете военрука. И телефон умолк.
Ещё больше встревожилась и удивилась женщина, когда сын не пришёл ночевать. По мобильному телефону он сказал:
- Мам, я в школе. Мы все очень ждём тебя утром.
Классная уже чувствовала, что однозначно случилась какая-то беда, но разум ещё не успел вместить всё услышанное.
Утром, по дороге в школу, учительница ещё издали разглядела знакомые мешки с песком. Они лежали вокруг стадиона и здания школы широкими рядами от одного до полутора метров высотой. Все стены внутри школы были увешаны плакатами и таблицами. Больше всего бросались в глаза плакаты: « Уязвимые области пушка» и «Твой успех в скоростной стрельбе – твоя жизнь». Вдоль стен стояли запечатанные и вскрытые ящики с патронами, патроны и гильзы валялись по углам, на полу и даже на ступеньках лестниц. В углах букетами стояли винтовки. По стенам и потолку вились причудливые гирлянды из бордовых лампочек. Учителя и ученики были обуты в сапоги и одеты в военную камуфляжную форму. Все непрерывно и нацелено двигались, организованно, быстро, группами по пять-шесть человек. Никто не разговаривал, лишь изредка доносилось гулкое эхо какоё-то громкой и отрывистой команды на немецком, да отзвук топота множества ног в сапогах.
Её, казалось, никто не замечал вовсе. А между тем, именно она была заметнее всех в своей цветной гражданской одежде на фоне серо-зелёной камуфляжной формы окружающих. Тошнота подкатила к горлу. Сердце стучало, как двигатель маневрового тепловоза. «Они, что, все сошли с ума? Все разом?!»
- Да что здесь происходит, объяснит мне кто-нибудь? - и где мой сын?- грозно закричала учительница, но в голосе ярко, чернильной кляксой на белой промокашке сквозила мольба о пощаде.
Внезапно Классной пришла мысль найти Диану.
- А Диана здесь?
И на этот раз ей никто не ответил, как будто её и не было. Тогда женщина завопила:
- Диа-а-ана-а-а!
Диана появилась из ниоткуда, словно ждала рядом за углом и раздельно, катая слова, как кубики по асфальту, спокойно сказала:
- Не кричите, вы привлекаете внимание врага.
Появился и военрук, Николай Александрович. Подойдя к Классной, отчеканил:
- Мы ожидали вас. Поднимайтесь на второй этаж. Оружие, форму и инструкции получите на месте.
В глубине коридора Диана с неразлучной подругой Кристей, морщась и неестественно выгибаясь от напряжения, вдвоём волокли по полу ящик с боеприпасами. Из-за спин обеих черными кривыми корягами в букете нежных полевых цветов торчали стволы винтовок с привинченными штыками для ближнего боя. Накатившиеся слёзы мешали учительнице видеть дорогу, и она поминутно спотыкалась, низко бросая тело вперед. Ещё на что-то надеясь, женщина спросила:
- А власти знают? Вы сообщили властям?
- Вам не поверят, - сухо ответил военрук и, быстро уходя, добавил:
- И будьте там осторожнее, времечко-то нынче не мирное.
2009-й год
Похожие статьи:
Рассказы → Случай в тундре, или Визит семейного проклятия
