"Внимание: неизвестность!"

[из цикла о жёлтом мире]

 

Автоматы с сюрпризами появились буквально повсюду.

Но вначале Рита выступила с речью на нашем ежемесячном собрании Активных Защитников Природы. Не понимаю, как слово на букву «А» затесалось в аббревиатуру АЗП, ведь большую часть времени у нас занимало приготовление кофе в отказывающейся работать старой машинке, поиски сахара или сахарозаменителя (главным образом, в мини-маркете «Рядом», что располагался с нами в одном доме) и невесёлые рассказы о собственных успехах и неудачах под успевший остыть, к тому моменту когда усластитель всё-таки был найден, жидкий кофе: на нём ещё и приходилось экономить. Экономили мы, как начинающая общественная организация, почти на всём, в том числе на членах этой самой организации.

Ну так вот, Рита недопила уже чуть ли не примёрзший ко дну плохо помытой компактной чашки кофе, стукнула ею о стол и насколько хватило силы – а силы в обманчиво невесомых лёгких скапливалось немало – возвестила:

— Правительство приняло Указ о развлечении!

Все немедленно заинтересовались: и развлечений, и увеселений, и даже приключений на разные части тела тем, кто состоял в АЗП, выпадало категорически мало.

— Это как-то связано с угрозой природе? – поправив очки с толстыми линзами, осведомился занудный Лёнчик.

— Скорее всего, не принесёт ей никакого вреда.

— Тогда пусть разбираются сами. – И Лёнчик с довольно ухмылкой откинулся на спинку деревянного стула, который опасно-протестующе заскрипел, чем заставил очкастого вновь сесть «по стойке смирно».

— Они бы разобрались, — продолжала меж тем Рита, — если бы сюрпризы не подкладывали сюрпризы.

Все присутствующие сверхозадаченно помотали головами.

— Ничего не понимаю, — выразил общее чувство рослый пузатый Денисыч. – Как конфеты с предсказаниями, вкладышами и подарками могут кому-нибудь помешать?

— Представь себе, могут, — огорошила Рита. А потом прибавила – как будто молотом по наковальне: — Тем более что это вовсе не конфеты с вкладышами.

Тут я понял, что настало время вмешаться: не зря же занимаю негласный пост главного активиста, после Риты, разумеется.

— Сколько помню, где-то месяц назад правительство выступило с предложением разрядить напряжённость в местах Бывшей Аномалии стандартным способом: расставить автоматы с газировкой и сладостями, информационные экраны, которые каждого убедят в том, что Аномалия возникла случайно и никому не навредила… Лотки с научно-популярными книжками туда перенесли, и так далее.

— Всё верно. – Рита, как она одна умела, кивнула веско и безапелляционно. – Но уже на следующий день вместо устройств, призванных успокоить народ, везде стояли автоматы с сюрпризами. Везде.

На минуту помещение заволокла тишина, глубокая, словно впадина, и вязкая, точно мазут.

— Я ещё ни разу не видел этих самых автоматов, — решился нарушить безмолвие чересчур инициативный, на мой взгляд, Лёнчик.

— Тогда вы с Беловым прогуляетесь к ближайшему. Он стоит на углу, в квартале отсюда, у дома номер 17.

Евгений Белов – это я.

Что ж, немедленно стало понятно, задание не переложить на другого: слишком уж уверенным был взгляд Риты, увереннее обычного, а значит, кроме груза ответственности придётся тащить с собой громоздкую фотокамеру, чтобы не упустить ни одной по-настоящему важной детали. И ещё лучше умолчать о моём недавнем сне… к тому же разговоры о недавней Аномалии по-прежнему не сходят с языков соплеменников-землян.

— Я бы тоже прогулялась, — беззаботно предложила свои услуги симпатичная, худая и не очень умная Виола.

— Прогуляйся-прогуляйся, — разрешила Рита и последующим вздохом изобразила всю мировую печаль, накатившую на неё в последние дни.

Я хотел спросить, откуда она узнала об автоматах, однако к тому моменту собрание закончилось. Впрочем, Рита всегда слыла очень информированной.

 

 

«Дом №17, на углу, в квартале отсюда» располагался на Краснокаменной улице. У неё было всего две достопримечательности: собственно красный камень, завезённый из Франции три столетия назад в обмен на полюбившуюся иностранцам русскую выпечку, и почти не редеющая к вечеру толпа людей, которую собирали здесь шесть выходов из одноимённой станции метро.

Но вот появилось третье чудо, достойное внимания, — машина-автомат на высокой металлической ножке и с непрозрачным кубом в виде набалдашника; устройство чем-то напоминало пришедшие с Запада аппараты для продажи снеков, печенья, шоколадных батончиков и прочего в том же репертуаре. Самое заметное в атомате, привлекавшем внимание максимального числа людей, — это полнейшее отсутствие отверстий, как видимых, так и закрытых. Куда кидать монетки или вставлять купюры? Откуда выскочит / выпадет / вылезет сюрприз? И что за смысл, какая радость – пытаться понять функции неведомого механизма? Прежде чем мы ушли на «разведку», Рита пояснила: из-за странностей конструкции, а также того, что предугадать, где возникнет очередной автомат, никому не удаётся, эти столбы с навершиями и называли «машинами с сюрпризами».

— Сюрприз есть – доступа нет, — озвучил одну на троих мысль Лёнчик.

Я обошёл автомат по кругу: сначала слева, потом справа, — постучал по голове-кубу, пнул ножку, но ничего не добился, если не считать в высшей степени заинтересованных взглядов прохожих и зевак. Кто-то останавливался вблизи, чтобы поглазеть; другие давали советы, рождая споры; третьи молча наблюдали минуту-две, а потом уходили по делам; четвёртые подталкивали и подзуживали пятых, которые вели себя по-разному.

Сняв с плеча устаревшую, но более надёжную, чем современные, фотокамеру с подставкой, я разложил её, поставил, настроил и сделал около десятка разноплановых кадров. Просмотрел получившееся – автомат-с-сюрпризом в лучшем виде… и, как прежде, непонятный по назначению. Я опять сложил и взвалил на плечо фотоаппарат проверенной временем модели.

— Ты пас? – вдруг уточнил Лёнчик, любитель азартных игр, правда, не больно-то везучий.

Он подразумевал мои догадки относительно автомата. Озадаченно и расстроенно пожав плечами, я сказал:

— По-моему, эта фиговина не работает. А следовательно, как компетентный акционер АЗП, заявляю: опасности для природы штуковина не представляет…

— А вредные компоненты? – перебил не менее вредный Лёнчик. – А излучение? А ещё что?

Пока мы беседовали, Виола успела применить и убрать обратно в карман плаща портативный счётик Гейгера.

— Возможность радиоактивного заражения отсутствует, — оповестила она.

— Вот видишь, — поддакнул я, однако с неким неясным сомнением внутри.

Лёнчик тем временем обошёл автомат кругом, проделав ровно те же телодвижения, что я минут пять назад, и, разумеется, получил аналогичный итог – никакой.

Виола с до крайности задумчивым видом, подперев щёку, взирала на странную машину, когда-то из окружившего нас столпотворения, насчитывавшего, по скромным меркам, население небольшого города, вдруг выкрикнул: «А Аладдин бы эту хреновину потёр!» Сразу же, ясное дело, раздался смех, разговорчики, перешёптывания, что, однако, ничуть не изменило атмосферы заинтересованной напряжённости.

Итак, во фразе явно сквозила двусмысленность, но Виола не принадлежала к тому подвиду людей, которым способен помешать грубый намёк. Насмешливые, удивлённые и любопытные взгляды сопровождали девушку, когда она подходила вплотную к автомату-с-сюрпризами, клала руку на ближайшую к ней сторону куба и пару раз проводила, будто бы действительно из металлических внутренностей мог вылететь джинн.

Но нет, джинн не вылетел – не произошло, по сути, вещи ни поразительной, ни выбивающейся из привычного ряда, если только не принимать в расчёт, что внизу куба, в совершенно гладкой плоскости, раскрылась прямоугольная прорезь. Из неё выпал, спикировав на асфальт, блестящий предмет, и прорезь затянулась столь же внезапным и непонятным образом, каким открылась.

Больше никто не смеялся и даже не улыбался. А Виола присела на корточки, подняла упавший предмет и, повертев в руках, рассмотрев хорошенько под всеобщую тишину, известила:

— Похоже на фольгу, но прочнее, и материал более блёклый. Одна сторона пуста. На другой выбиты буквы кириллицы и арабские цифры.

— Это адрес, — неестественно тихо произнёс Лёнчик.

Да, на блестящей пластиночке действительно значился чей-то адрес, вот только расспросы присутствующих ни к чему не привели: никто понятия не имел об улице Китаур.

— Какое-то нездешнее название, — переговаривались люди.

— Да уж, странноватое.

— Ага, мягко выражаясь.

— Никогда не слышала о таком. А это точно у нас?

— А где? В другой реальности? Ха-ха-ха!

Однако самое поразительное выяснилось, когда пересуды приутихли и мне наконец удалось связаться с Ритой по фону.

— Алло, Рит, слышала когда-нибудь об улице Китаур?

— И ты по этому поводу звонишь?

— Ну да…

— Ох!.. Включи навигатор. Хотя не помнить улицы, расположенной трёх-четырёх кварталах от АЗП…

Она немного поцокала в трубку и отключилась. А я перешёл в режим «Навигатор» и, забив написанный на «фольге» адрес, под общий оглушительный вздох обнаружил в шести автобусных остановках от штаб-квартиры Защитников улицу с неместным названием Китаур. Улицу, которой, готов поклясться, там никогда не было!..

 

 

Пока мы на автобусе, а после на маршрутке добирались до места назначения, я слушал в наушниках новости. Журналисты успели не просто, что называется, пронюхать о случившемся, но и по мере сил рассказать о нём обывателям. В частности, на «Драйв-радио», которое обычно у меня играло, прервали программу, посвящённую электронной музыке, и пустили получасовые новости. Весь выпуск был посвящён теме автоматов-с-сюрпризами.

— …Никто не знает, откуда они появляются. Никому не известно, для чего они нужны, — мистическим полушёпотом вещал диктор. – Только меньше часа назад мы получили сообщение о том, что на Вересковой площади, возле Дома Культуры им. Салтыкова-Щедрина, на глазах у изумлённой публики автомат «выбросил» на тротуар записку. Попытки расшифровать содержание пока не увенчались успехом, а сам автомат исчез с места событий, будто бы его там никогда не находилось…

Проверить слова журналиста об исчезновении возможным не представлялось, однако что-то подсказывало: он не врёт. Слишком велика сенсация, слишком интригует происходящее, чтобы ещё и усиливать ауру загадочности.

— Что думаете? – спросил я, пересказав «последние сводки».

— Даже предполагать боюсь, — проронил Лёнчик.

Виола же сохраняла более таинственное, чем сложившиеся обстоятельства, молчание.

В конце концов мы прибыли на место. 141-й дом по Китаур-улице не встретил нас радушно, однако же и не оттолкнул – мы оказались словно бы безразличны суровому, толстостенному, выполненному из белого камня строению.

— Недавно построен, — подметил Лёнчик.

— Хотя и не в этом году. – Я тоже немного разбирался в архитектуре.

Пока мы обсуждали местную достопримечательность, Виола куда-то подевалась.  Обеспокоенные, мы поозирались вокруг и нашли её на углу здания, стилистически столь нехарактерного для нашего города.

— Подожди… — только и успело сорваться с моего языка, но это не помешало девушке повторить свои недавние действия: подойдя к невысокой металлической колонне с квадратным набалдашником, она потёрла самую близкую грань. И вновь на пару мгновений раскрылась дырочка, выпал листок, и куб опять сделался целиковым.

Виола подобрала поблёскивающую бумажку или, может статься, фольгу.

— Адрес? – предвосхитил всех обычно нерасторопный Лёнчик.

— Угу. Переулок Гаут, 64.

Виола, наша тихоня и якобы серая мышка, видимо, загорелась приключенческим азартом. Я безропотно достал фон и по навигатору нашёл второе название, о котором никогда раньше не слышал…

 

 

…Здесь располагалась ярмарка: десятки, если не сказать сотни ярких, разноцветных, разномастных шатров; палатки, столики, кафешки. Гремящая развесёлая музыка, толчея из веселящегося народа. Запахи фруктовых напитков, свежего попкорна, сахарной ваты и сладостей – экзотических и привычных российскому люду. А ещё голоса животных: надо полагать, если пробраться через живую преграду из радующихся горожан, можно наткнуться на что-нибудь вроде цирка-шапито или аттракционов со зверьём.

— Сегодня вроде никакого праздника нет. – Это уточнение прозвучало весьма уместно, и я поддержал Лёнчика кивком.

— Не знаю… — Виола повела плечиком. – Возможно, организовали.

— Возможно. – Я снова кивнул, хоть и не до конца поверил собственным словам.

Автомат дожидался нас у пёстро разукрашенного шлагбаума; сакраментальные действия Виолы, и вот у нас – точнее, у неё – в руках очередной адрес.

— Орпон-стрит.

— Орпон? – неприкрыто изумился я. – Веет чем-то французским… ну, уж точно не здешним.

— А Китаур? А Гаут? Очень русские названия? – логично напомнил Лёнчик.

Рука потянулась к макушке – чтобы почесать её и, кто знает, направить мои смутные догадки на путь истинный, — однако на полпути я заставил пятерню свернуть и извлечь на свет божий фон.

— Орпон-стрит, — озвучил я, когда адрес был найден. – Какой дом?

— А дом не указан. – Возбуждённая гонкой за неизведанностью, Виола на мгновение притормозила и выказала удивление пополам с сомнением.

Ситуация складывалась всё интереснее, притом что возможность выбора таяла, кажется, с каждой секундой…

 

 

…На Орпон-стрит не было домов, потому что всю её – от зачина до оконечности – занимала огромная высотная постройка, не представлявшая собой ни жилое здание, ни исследовательский комплекс, ни достопримечательность, но вместе с тем являвшееся тем, другим и третьим. И чем-то иным… Пластиково-металлическая конструкция возносилась к небесам на высоту в несколько сот метров; над сферическим шпилем собирались грозовые тучи, сверкали молнии. Пара мощнейших электрических разрядов ударила в массивный шар-навершие, из-за чего постройка засияла и запереливалась бледно-белым цветом. Вскоре пятна исчезли, Орпонская башня (а как ещё её назвать?) вернулась в прежнее состояние. Может, она так подзаряжалась?

— Я к ней не подойду! – запротествовал Лёнчик.

— Это и не нужно, — сказала Виола, обращая наше внимание на автомат-для-сюрпризов, поставленный в начале улицы. «Поставленный» ли?

Кругом царило безлюдье, если не считать двух-трёх сбитых с толку, чрезмерно впечатлённых, молчаливых местных жителей.

— Если бы башня находилась тут всегда, они бы помнили, — выдвинул предположение Лёнчик.

— А если они сами оказались тут только что?

— Чего? Жень, ты о чём?

Я в недоумении взглянул на Лёню

— И правда, что это я такое сказал?.. Нет-нет! Подобных коренных и масштабных изменений с обшивкой реальности не произойдёт ни при каких обстоятельствах: она достаточно прочна и хорошо скроена. Заявляю как атомарный инженер по образованию.

— А я подтверждаю как физик-ядерщик по профессии, — быстро согласился Лёнчик.

А между тем Виола, менеджер по продажам в сети продовольственных магазинов «Быстромаркет», «вынула» из куба на трубе бессчётную, казалось бы, записку.

— Ну, что там написано? – поторопил её, вероятно, тоже заразившийся энтузиазмом (или адреналином, или любопытством) Лёнчик.

— «Рисунки на полях», — отстранённо произнесла девушка.

— Но это не адрес, — озвучил я очевидное. – И они за городом.

Виола сунула бумажку в карман брюк, к другим находкам этого рода, вынула фон и с помощью голосового набора позвонила Рите. Та внимательно выслушала участницу АЗП и, ни миллисекунды не сомневаясь, разрешила отправиться за городскую черту.

— Оплату возьмёт на себя организация. Мы должны докопаться до правды! Вы не представляете, что сейчас в городе творится!..

Я представлял, и лучше от этого не делалось…

 

 

…Мы поймали такси, заплатили слушавшему новости, знавшему о загадочных автоматах и довольно жадному водителю в три раза больше положенного, и под попсовые мотивчики «Лёгкость FM» выбрались в область. Основная масса каменных массивов, электропроводов, автомобилей и даже зарождающейся кибертехники осталась позади, а стоило нам проехать ровной, но петляющей дорогой, будто забором обнесённой высокой жёлтой травой, впереди показалось впечатляющее по размерам кукурузное поле. Несмотря на то, что многие початки уже созрели, никто не рвался их собирать, поскольку в этом году, совершенно необъяснимым образом, на поле появились гигантские знаки. Я читал о таких в книжках, слышал по визору, но всегда думал, что нельзя относиться серьёзно к выдумкам уфологов, экстрасенсов и других представителей потусторонних профессий.

Собственно, я не отступил от своих соображений и когда мы, выбравшись из такси, вчетвером, вместе с подпавшим под влияние всеобщего ажиотажа шофёром, вплотную подошли к ставшему знакомым и чуть ли не родным небольшому кубическому постаменту на толстой ножке.

— Говорят, — доверительно шепнул водитель Лёнчику в ухо, пока Виола разбиралась с «автоматом», — что знаки в кукурузе – проделки пришельцев.

— Бред, — отозвался на это физик-ядерщик.

Я тронул Виолу за рукав.

— Что там?

Она молча протянула мне фольгу-бумажку. Выпучив глаза, я пробовал вникнуть в текст, напечатанный на поблёскивающей в закатных лучах записке; а когда шофёр заглянул мне через плечо и принялся шёпотом, для себя, зачитывать написанное вслух, я попытался ему помешать. Но было поздно…

 

 

В течение каких-нибудь часов эта надпись обежала, наверное, все земные умы, и тогда, получается, не осталось на планете человека, которому бы она оказалась незнакома. Причина вот только состояла не в самих словах, а в том, что они несли.

Виола выгребла из кармана бесполезные блестящие фантики, смяла и отправила в автомусорку. Покуда та перерабатывала ненужное в энергию, все члены АЗП, вышедшие прогуляться на улицу, задрали головы и проводили взглядом очередную летающую тарелку.

По улицам ходили люди. По улицам бродили животные; больше всего было кур и петухов. Жёлтые домашние питомцы, смешавшись с опадающими и разносимыми ветром листьями того же цвета, составляли какую-то иную картину. А ещё ветер, подгоняемый масштабными перемещениями НЛО, разносил газеты; поймай одну, и узнаешь, что именно произошло, когда незадачливый, недальновидный водитель такси закончил читать надпись.

Потому что на сегодняшний день во всех газетах, во всех журналах, в каждом интернет-СМИ написано одно и то же – та самая фраза с поблёскивающего фантика, брошенного сюрприз-автоматом на кукурузном поле:

 

«ПЛАНЕТУ

ЗАХВАТИЛИ

РАЗУМНЫЕ

РЕКЛАМНЫЕ

ОБЪЯВЛЕНИЯ!»

 

(Июль 2014 года)

Похожие статьи:

Рассказы → Как открыть звезду?

Рассказы → Лизетта

Рассказы → Незначительные детали

Рассказы → Культурный обмен (из серии "Маэстро Кровинеев")

Рассказы → О любопытстве, кофе и других незыблемых вещах