Обильные поля невыносимого и беспричинного горя. Хрупкий лёд надоедливых сомнений. Вереница механизированных дней и аккуратный смех в дружеском кругу. Рефлексия социальной ситуации и анатомирование душевных свойств. Депрессия, таящаяся в мелких водных кругах. Комнаты, полные стеклянными осколками. Пластилиновые полководцы и рукотворные катастрофы. Фотоаппараты и чиновники. Праздное конструирование эстетических утопий. Реставрация забытых идеологем. Голова, прилипшая к пыли, и спор о сути биологического рождения и воспитания. Универсум, покрытый ржавым кафелем. Галлюцинаторная мышь и вечный клубок. Карманные манускрипты и судебные споры. Окровавленное горло хитрого лиса. Агония политического строя.
Апологеты пышных метафор. Женская ярость троянских пленниц. Ванильный вкус рабского ярма. Холодные отношения между учителем и его учеником. Миниатюрный президент, танцующий на красной кнопке. Верное копьё и соколиная охота. Овраг, подобный хищным устремлениям. Кусок перьев для защиты от убийств. Панспермия и нестандартный нарратив. Револьвер, заряженный гневными нотами. Мифологические отголоски зооморфизма. Всадники, пьющие вино перманентного уныния. Глотки живительной влаги и туманная дверь. Золотые монеты, похожие на северную листву. Фигурки из сверхпрочного картона.
Метафизическая гнусность прожорливой волчьей пасти. Дряхлые самоубийцы на весенних пароходах. Сигаретные кладбища и плавильные котлы. Пионеры бравых лиан. Рыцарские турниры и тройные спирали. Ритуальное срывание пеплоса с измождённого лица. Закономерности агонии и тетради со списками карточных долгов. Диалектика спотыкания на ровном месте. Каблуки неуклюжих гвардейцев. Заколоченные окна и кривой шрифт неразборчивого почерка. Запах умирающего мозга. Постижение глубины мировоззренческих иллюзий.
Крошки утреннего хлеба и пятнистая лань. Владыка, боящийся черни. Обочина коллективной памяти. Панибратское рукопожатие и пыль дешёвой стагнации. Разрезание линолеума и подводные ходы. Риторический идеал софистов и страх высоты. Жевательные шнурки и мелкая моторика. Телевизионные дебаты над аудиторией, полной молчания. Собиратели информационных вакуумов. Мешки, полные бессилия и хаоса. Состояние влюблённости и обида ребёнка, не понимающего, за что его наказали. Чистые доски, воспринимающие новые поведенческие модели. Суеверия, направленные на закабаление разума. Веер неугомонных десятилетий.
Алая ширма истерзанных останков. Призывные кличи опасных мишеней. Жерла террора и отказ от конфронтации. Восприятие себя как цели, а не средства. Море потерянной красоты. Красная линия намечающейся изоляции. Пытливые лезвия и обелиски эсхатологии. Игра в кегли и пророчество о полётах мяча. Крайние меры. Цикады, служащие музам. Ассоциативные залпы и укоризненные записки. Буквальный телесный беспорядок. Экзальтация и наваждение. Мысы горьких фруктов.
Бензиновые пустоши и нефтяные конфеты. Эпиляция, сопровождающаяся уколами боли. Бордюры космических норм. Контекст, искажающий высказывание. Читальные залы и вредоносные паразиты. Молот, избивающий свободные единичности. Гладкая локация умственной работы. Бушлаты и лафеты с каплями застывшего молока. Китовый ус, хранящийся в музее. Невидимые наручные часы. Догматики всегда спорят о том, как толковать догмы.
Мыльная штанга саблезубого женоненавистника. Ливень в резервации. Сердце бандитизма и обломки мирного поезда. Синкретизм нечёткой периферии. Авансцена, штурмуемая восставшими массами. Кладовая зеркальных убежищ. Плантации отцовского недовольства. Контркультурные выставки и зоопарки, из которых стремятся убежать тигры. Упразднение прав человека и ценности чужого бытия. Низкорослая бандероль и патология. Кровопускание и намёк на выгодную свадьбу. Шезлонги карнавальной рекреации. Дымные струи и протестные вольеры. Выключатели экстремизма. Учебные пособия по быстрому размножению. Эффективность техники.
Топор расписного популизма. Ситцевые одеяния необъяснимого стыда. Покровы секретности и ночи. Изюм оскорблённого самосознания. Крайне болезненная реакция на пустяк. Клочья гранитного самовнушения. Носилки для замкнутого цемента. Кишечник и несчастный утёнок. Тренировочные лагеря для пламенных борцов с махинациями. Кожура волшебного яблока. Минуты вернувшегося самообладания. Гипнотическое равнодушие ко всему окружающему. Ода институту конкубината. Прямые трансляции и ночные горшки. Генералитет, отстранённый от власти. Распределение снотворного для мёрзлых хомяков.
Морфология коллективизма и соборности. Кластеры латиноамериканских превратностей. Перипетии пикарескного романа. Кинжалы, авторитет которых имманентен. Бессмысленное вращение глобуса. Инцест и язва страдания. Констатация последовательных событий. Мозаика рокового приключения. Склон великой пирамиды. Корзина с вариантами натюрмортов. Инструкции по ликвидации муравейников. Импортные ценности и подножка уезжающего трамвая. Региональные зоны влияния. Тучи барабанных ударов.
Рессора полового влечения. Магниты сброшенных со счетов картотек. Небоскрёбы и неологизмы. Грабли радикального плюрализма. Пересмотр юношеских взглядов. Трубная медь барочных антиномий. Кальсоны различных ступеней духовного поиска. Стихийные действия толпы. Сомнамбулические видения матриархата. Шланг подоспевшей жатвы. Волокнистые метели и пунцовые носы айсбергов. Трон сбитого дыхания. Скучные формальности и остов подлинности. Чаны для варки снотворного напитка. Корабельные шланги и кожаные канаты. Ностальгирующие профессора среднего возраста.
Пожилой граф подошёл к алой ширме и резко отдёрнул её. На него холодными глазами робота смотрело маленькое мохнатое существо. Оно злобно ощерилось и набросилось на того, кто нарушил его покой. Граф не успел спастись от создания; оно небольшой, но быстрой лапой вспороло ему горло и большую часть туловища. Затем существо долго и равнодушно смотрело на свою нечаянную жертву в растекающейся красной луже.
