Брокер жизни

"Было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину: «Встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нём, ибо злодеяния его дошли до Меня».

И встал Иона, чтобы бежать в Фарсис от лица Господня. И пришёл в Иоппию, и нашёл корабль, отправлявшийся в Фарсис, отдал плату за провоз и вошёл в него, чтобы плыть с ними в Фарсис от лица Господа",

— Книга пророка Ионы, Глава 1., Стих 1-3.

* * *

«Дзинь!», — глухо звякнули стеклянные кружки. Моряк напротив скривил мимолетную гримасу и прильнул губами к сосуду, заполненному темным элем. Он сделал долгий глоток и отнял кружку от губ…

— А вдруг обманешь, шельма? – пробормотал он заплетающимся языком.

— Как можно, что ты, Джон, все в самом деле, тысячу чертей, — откликнулся я. – На, лучше, попробуй эту фрицевскую сосиску. Теперь ты точно знаешь, что до даты исполнения контракта тебе ничего не угрожает…

— А если, если, — тут он заикал и напрягся, — если я усну на своем чертовом реакторе на подлодке?

— Джон, я же тебе сказал, что при расчете у тебя точно впереди есть время, которое ты можешь употребить на себя самого.

— Что? Я даже могу еще его продать немного?

— Конечно, — при этих словах у меня зачесались руки. Клиент явно был из тех, кому надоело жить. В самом деле, почему бы не обобрать бедолагу до последнего дня, или даже минуты жизни?

— Нееее, — тут моряк поднял свою лапу, величиной с лопату и покачал указательным пальцем перед моим носом, — тебе, шельма, я ничего больше не продам. Не нравишься мне ты. Вот этому мерзавцу, что пялит на меня, я может и продам пару лет.

При этих словах я оглянулся через левое плечо. В углу бара, подле штурвала, сидел пухлый господин. Своими черными зрачками узких глаз он сверлил моего клиента и вожделенно облизывал губы.

«Ван Хейван», — всплыло в сознании имя чужака.

* * *

"Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему Богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от неё. Иона же спустился во внутренность корабля, лёг и крепко заснул.

И пришёл к нему начальник корабля и сказал ему:

— Что ты спишь? Встань, воззови к Богу твоему. Может быть, Бог вспомнит о нас, и мы не погибнем.

И сказали друг другу:

— Пойдём, бросим жребии, чтобы узнать, за кого постигает нас эта беда.

И бросили жребии, и пал жребий на Иону. Тогда сказали ему:

— Скажи нам, за кого постигла нас эта беда? Какое твоё занятие, и откуда идёшь ты? Где твоя страна, и из какого ты народа?»,

— Книга пророка Ионы, Глава 1., Стих 4-8.

* * *

— Что же, Джон, ты можешь ему отдать хоть всю свою никчемную жизнь. Я не имею права тебе мешать, но смотри, не продешеви, — при этих словах я кинул на стол сотенную фунтов стерлингов и поднялся. Контракт на год жизни, а значит, и мои 10% были у меня в гроссбухе.

— Вали, вали, шельма, дай забыться, — заплетающимся языком промямлил моряк. – Моя жизнь это моя жизнь.

«Конечно, твоя», — пробормотал я про себя.

Делать в этом баре уже было нечего. Клиент, или бывший клиент, дошел до состояния, когда подписанный контракт мог оказаться недействительным. В пьяном угаре люди легко расставались со своим будущим, но выбор должен был быть сознательным. Это Ван Хейман готов был прикладывать палец любого забулдыги к гроссбуху ради пары дней и терпеть штрафы. Впрочем,

занимался он этим уже лет триста и давно выверил баланс между сознательной продажей времени жизни и пьяным бредом. В конце концов, собственный баланс пополнился еще одним месяцем, а это было самое главное, ибо торговля в последние годы шла вяло.

Бессмысленное время заставляло людей цепляться за каждую минуту наслаждения. Самый последний чернокожий в Гарлеме смеялся в лицо, когда я пытался заговорить о контракте. Впрочем, у Ван Хейвена дела должны были идти хорошо. Он не гнушался притонов и тюрем. Я-то в них перестал ходить с тех пор, когда прослужил в войсках SS. Ну и времечко было. Тогда расставались с никчемной жизнью просто. Впрочем, у многих клиентов в запасе было совсем ничего. Ну, пару месяцев, ну, три…

* * *

«И он сказал им:

— Я Еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу.

И устрашились люди страхом великим и сказали ему:

— Для чего ты это сделал? — ибо узнали эти люди, что он бежит от лица Господня, как он сам объявил им.

И сказали ему:

— Что сделать нам с тобою, чтобы море утихло для нас? — ибо море не переставало волноваться.

Тогда он сказал им:

— Возьмите меня и бросьте меня в море, и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря»,

— книга пророка Ионы, Глава 1., Стих 10-12.

* * *

Дымок струился в промозглом лондонском тумане. Вечер в мегаполисе явно проигрывал какому-нибудь захолустью. Отдаленный шум автострады, крики людей, скрипы тормозов. Мир явно поменялся за последние лет сто. Раньше улицы оглашались лошадиным ржаньем, и в нос лез вездесущий запах навоза. Теперь же бензин лез в нос повсюду. Это тебе не экологичные просторы донских степей. Слово-то какое – экологичные! Я покатал его на языке слева направо, потом наоборот и проглотил за ненужностью.

Торопиться никуда не хотелось. Еще месяц в запасе явно улучшал настроение. Пачка египетских сигарет выбила еще одну голубоватую трубку из тонкой бумаги. Да уж, небо Лондона. И чего в нем люди нашли? Другое дело в донских степях, где ветер и ковыль. Но и это ушло уже в прошлое. Пашни, дороги, промышленные отвалы. А люди все такие же.

Туман стелился по улице, а звуки становились резкими и отчетливыми. Совсем не хотелось садиться за руль Jaguar. В самом деле, брокер жизни должен быть представительным. Какой же ты брокер, торгующий жизнью, если толка в этой жизни не понимаешь. И не беда, если, по сути, ты торгуешь смертью.

Последняя затяжка душистого египетского табака смешалась с туманом. Рука легла на ручку двери шикарного авто. Интересно, как закончит свою жизнь этот, в целом, неплохой парень подводник? Впрочем, прочь эти мысли, главное это бизнес, который позволяет тебе жить уже не первую сотню лет. Это тогда, в прошлом, ты был казачьим сотником, а теперь ты между Господом и Дьяволом. Теперь, ты торговец жизнью и смертью. Теперь, в твоих руках сделки, по сравнению с которыми сделки дельцов с биржи просто откровенный детский лепет.

Из паба, пошатываясь, вышел клиент. С минуту он постоял, опираясь на бронзовую ручку, а затем, отмахнувшись от невидимого призрака, направился ко мне. За пару шагов до Jaguar он словно наткнулся на невидимое препятствие, пошатнулся, но смог устоять на ногах. Потом он решительно двинулся вперед и грузно облокотился о крышу автомобиля.

— А я… Я… Я еще заключил контракт с тем пронырой, — заплетающимся языком сказал он. – Только, в отличие от тебя, он не сказал мне, сколько… — тут он икнул, — мне осталось топтать землю, мерзавец.

— Я бы не сел за один стол с этим пронырой, — прокомментировал я.

— А я вот сел, — и моряк погрозил своим толстым пальцем, – я сел и заключил ваш дьявольский контракт. А знаешь почему?

— Почему же, дружище? – отозвался я.

— А потому, что мне все это, тысячу чертей, уже не нужно. Я же лейтенант королевского флота. Я же командир энергетической установки подлодки. Я, я… — моряк закашлял…

В сумке была бутылка минералки, которую я поспешил вложить забулдыге в руку. Он сделал несколько быстрых глотков, отер рот ладонью и продолжил…

— Я ведь физик, ученый, а не простой вояка.

— Зачем же ты тогда продал год жизни?

— Аааа, проныра, год жизни. Да, за кой она мне теперь? Это ведь у вас, у дьяволов личная жизнь самое ценное.

— Это еще почему ты так решил?

— Да ты думаешь, — клиент снова икнул и затрясся в кашле, — что ты первый, кто ко мне подошел с таким контрактом?

— Вряд ли, нас ведь мало, — откликнулся я.

— Неее, — он снова погрозил своим натруженным пальцем, — вас легион. С тех пор, как заболела Молли, ты уже пятый, кто хочет купить мою никчемную жизнь.

— Неужели?

— Вот именно, так оно и есть. Вы же стервятники. Где пахнет смертью, там появляетесь вы. А ведь я всю свою жизнь не думал, что мое частное будет главнее общего. Ведь я, я, — клиент снова закашлялся. – Ведь человечество…

При этих словах меня передернуло. Сколько я слышал подобные восклицания от мудрейших людей мира, кому продавал лишний год жизни. Сколько потом было беды от тех, кто обращался к человечеству: роты солдат, моря крови, разрушенные города, потерянные нации и десятилетия для миллионов. Слово-то какое – Человечество. Что для вас, для мелких людей человечество? Вы ведь даже частности этого человечества не способны понять. Вдохнуть запах ромашки на рассвете, всю ночь смотреть на Ковш Большой Медведицы…

— Я ведь, — покачивался вдоль борта Jaguar клиент, — занимался в лаборатории флота и кое-что мы нашли. Вот, ты, мерзавец, ты же можешь летать на метле, как все черти, но мы, мы люди тоже это можем, но без метлы. Пусть это требует труда и энергии, но это возможно.

Клиент рванул что-то из кармана, да так, что затрещала ткань его выходного мундира.

— На, вот, смотри, тут записи расчетов, — он поднес блокнот к моим глазам, — тут все, что нужно, чтобы поднять в воздух целый город, да так, чтобы он нежно, как детская коляска, приземлился где-нибудь на Альфа-Центавра!

Я взял блокнот и пролистал несколько страниц. Далеко не все формулы были знакомы, но кое-что оказалось узнаваемым. За триста лет вполне можно освоить общий курс физики, да и достичь в этом высот среднего университетского профессора.

— Вот, чертеняка, не ожидал, что и люди это могут? – осклабился клиент.

Я словно иначе взглянул на бывшего забулдыгу. В самом деле, нечасто приходилось ошибаться среди тех, кому было наплевать на лишний год жизни. Обычно с ней легко расставались те, кому казалось, что впереди целая вечность пьяных гулянок, безоблачного веселья. Лишний год в минусе не представлялся чем-то катастрофичным. Это для ученых, для правильных священников, да родителей каждый день был последним.

* * *

«Но эти люди начали усиленно грести, чтобы пристать к земле, но не могли, потому что море всё продолжало бушевать против них. Тогда воззвали они к Господу и сказали:

— Молим Тебя, Господи, да не погибнем за душу человека сего, и да не вменишь нам кровь невинную. Ибо Ты, Господи, соделал, что угодно Тебе!

И взяли Иону и бросили его в море, и утихло море от ярости своей. И устрашились эти люди Господа великим страхом, и принесли Господу жертву, и дали обеты»,

— Книга пророка Ионы, стих 13-16.

«И повелел Господь большому киту поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи. И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита и сказал:

— К Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня; из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой. Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды

Твои и волны Твои проходили надо мною. И я сказал: «Отринут я от очей Твоих, однако я опять увижу святый храм Твой». Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшёл, земля своими запорами навек заградила меня. Но Ты, Господи Боже мой, изведёшь душу мою из ада. Когда изнемогла во мне душа моя, я вспомнил о Господе, и молитва моя дошла до Тебя, до храма святого Твоего. Чтущие суетных и ложных богов оставили Милосердого своего, а я гласом хвалы принесу Тебе жертву; что обещал, исполню: у Господа спасение!»»

— Книга пророка Ионы, Глава 2., стих 1-10.

* * *

— Ну, что, шельма, прочувствовал? – обратился клиент, – страшно вам там в аду? Вдруг мы придем за погибшими душами?

— Нет, вряд ли, погибшие уже были погибшими на земле.

— Это ты верно сказал, погибшие на земле. Но ведь вы гораздо коварней, чем кажетесь в книжке. Я вот не думал, что мое частное станет важней общего. Я вот считал, учился, хотел счастья для всех и для каждого, но… — клиент снова закашлялся и сделал знакомый для всех курильщиков жест.

Рука автоматически потянулась к карману и извлекла голубоватый цилиндр. Щелкнула зажигалка с символом газовой компании с далекой Родины.

— И вот я продался вам, черти, — затянулся сигаретой клиент, – а знаешь почему?

Двери Паба вновь открылись, и в отсвете внутренних огней показался Ван Хейван. Глаза его сверкнули и тут же погасли. Старый голландец придержал стеклянную дверь и медленно зашагал к своему черному Ford Mondeo.

— Так почему же? – поинтересовался я.

— А, лысый черт, заинтересовало? Так слушай! Ты же все это сам понимаешь, что общее счастье недостижимо. А я, дурак, к нему стремился. Изобретал звездный двигатель. Думал, что новые миры решат все наши проблемы, но, — тут он вновь закашлял, затем решительным движением воткнул бычок в ярко красную крышу авто и продолжил. – А я дурак, этого не понимал. Не понимал, что вот мое собственное счастье, это мой дом, моя семья, моя Молли…

— А что стряслось с твоей Молли? — внутренне я вновь напрягся, ожидая очередных пьяных слез вполне созревшего жизненного развратника.

— Молли, — клиент обмяк, — Она просто умирает.

На его словах я достал из сумки гроссбух и открыл его на первой попавшейся странице. В очередной раз, силы чертей, он открылся именно на той странице, где стояло имя собеседника-забулдыги. Но ожиданиям не суждено было сбыться. Сквозь лондонский туман проступал ярко голубой квадрат. Глаза отказывались верить, но, похоже, забулдыга говорил искренне. Он не врал, а значит он был… Хм, как бы это для себя сформулировать… Праведником?

— И вот, — продолжал моряк, — все эти ваши чертовские игры оказались грязней самой засаленной шестеренки на древнем пароходе. Вся эта ваша вселенная оказалась мизером в сравнение с тем, что Молли лежит в госпитале под аппаратом искусственного дыхания, а внутри ее мой сын.

Слова в тумане звучали отчетливо и резали сознание тесаками средиземноморских пиратов. Сколько он уже встречал этих пьяных излияний душ, когда за внешним благочестием скрывались тайны, о которых сам их владелец хотел бы забыть.

— Вот поэтому я и продал тебе, шельма, свою жизнь, а потом и этому мерзавцу, — махнул клиент рукой куда-то в сторону.

Я быстро оглянулся и вдали увидел Ван Хейвана, который стоял, облокотившись на открытую дверь своего автомобиля.

— А зачем, зачем мне теперь все это ваше человечество? – вопрошал пьяный клиент. – Если мое собственное человечество сейчас лежит в полужизни, опутанной проводами и трубками? Пусть это ваше человечество идет туда, куда оно идет!

Голова моя заполнилась эхом голосов тех, с кем я заключал контракты. Кто-то не хотел волочить свое нищее существование, кто-то хотел избежать страданий тюрьмы или лагерей, кто-то хотел отомстить своей смертью за жизнь других. Однако всегда это были личные цели, личные выгоды, личные стремления. Люди расставались с месяцами и годами жизни в тайной надежде на то, что им самим будет хорошо. Как редко встречались смертные, которые жили не ради себя.

И ведь говорить об этом было вполне обычно, но гроссбух неизменно горел красным треугольником в землю. Не было в нем голубого квадрата.

* * *

"Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу [весь город и] все место сие",

— Книга «Бытие», Глава 18., стих 26.

* * *

Гроссбух открылся на последней странице. В графе отчислений брокера жизни стояла цифра 278 дней. Паркер коснулся свободной строчки и вписал имя забулдыги. Затем он переместил перо на следующую графу и вписал имя его Молли.

Несколько секунд продлилось ожидание ощущения. Потом в сознании прорезались цифры, которые означали срок до рождения ребенка. Паркер вновь коснулся бумаги и вписал цифру 7 напротив имени забулдыги, а напротив Молли 271 день.

Все, — взорвалась в голове мысль, — Это Аврааму можно считать до одного, а я должен быть уверен. Последний. Пятидесятый.

* * *

«И сказал Господь киту, и он изверг Иону на сушу»,

— Книга Пророка Ионы, Глава 2., стих 11.

11.08.2013 г.

Похожие статьи:

Рассказы → Елки-палки

Рассказы → Тьма придет за тобой 4 глава

Рассказы → Рок

Рассказы → Бродяги космодрома

Рассказы → Беглец