Кто-то опять застонал за стеной, и Рита открыла глаза. На электронных часах была полночь. И что этим людям неймется? Женщина повернулась на левый бок – к храпящему на все лады Ларри. Стоны повторились. Казалось, они то усиливались, то почти смолкали, тревожа ночную тишь. «Неужто решили покувыркаться?» – пришла на ум Рите нескромная мысль. Они с Ларри уж давненько забросили это дело. Муж упорно старался не замечать Риту, а Рита делала вид, что ей все это совершенно безразлично.
Ничего подобного!
Поправив сетку на уложенных колечками волосах, мучимая бессонницей призадумалась. Когда появились новые соседи, жизнь в старом кирпичном доме на Мейнорд-стрит текла своим чередом, сонно и безмятежно. Дни были безликими и скучными, ночи поражали оглушительной тишиной – их улица являла собой образчик самого настоящего «медвежьего угла».
Затем, 24 июля, все изменилось. Рита помнила, как первый раз услышала эти звуки за стеной спальни – тихие постанывания, переходящие в гудение и кряхтение. Будто у слона случилось несварение желудка. В то же время голос был жалобный, какой-то грустный и потерянный. Нет, это точно не от поздних эротических увеселений.
Тогда что?
Женщина напряженно вслушивалась, даже затаив для этого дыхание. Храп Ларри, конечно, мешал сосредоточиться, но, ничего… Ах, чтоб тебя! Сердитый толчок в бок от супруги только чуть снизил тембр, но не унял горлового клекота. Словно прознав про все эти манипуляции, неизвестный сосед внезапно смолк. Несколько секунд царило то самое, давно утраченное безмолвие. А затем все повторилось по новой: приглушенный стон, судорожное пыхтение, легкий свист, затем всхлип.
Точно! Вот на что это похоже – на плач!
Видно, горемычная душа страдает и мучается в несчастном одиночестве… как все это ей, Рите, знакомо. Она долго не могла найти того самого, единственного. Мать говаривала: вот окончишь колледж, тогда и все остальное. Истово верила старушка, что дело науки, образование – прежде всего. Сама матушка, имевшая степень по литературе, провела свои дни без «второй половинки»: отца своего Рита так никогда и не узнала. Впрочем, судьба уготовила ей иную стезю. Будучи с подругами в Нэшвилле, она познакомилась с молодым, но перспективным торговцем подержанными авто Лоуренсом Эдди. Начали встречаться, затем, как водится, поженились. Медовый месяц взорвался в памяти игривыми огоньками Лас-Вегаса…
Серия жалостливых завываний прервала поток воспоминаний. Теперь к ним прибавилось еще что-то. Рита напрягла слух – кирпичная преграда пропустила эхо от глухих ударов, волочения и царапания. Животное у них что ли? Рита тоже уговаривала мужа завести котенка. Бесполезно: Ларри терпеть не мог любую живность, она вызывала у него неприятные ассоциации… Да, давным-давно, еще будучи мальчишкой, ее муженек нарвался на стаю бродячих псов. Покусали – будь здоров! Доктор Эндрюс из Госпиталя святой Елизаветы, помнится, наложил с десяток швов. Живого места не было.
Царапание повторилось. Стоны сменились сдавленным поскуливаньем. Видела ли Рита у новеньких домашних питомцев? Сконцентрировавшись, женщина запустила мыслительный процесс. Признаться, она даже и не помнит, как кто-то переезжал в их дом. Не было ни коробок, ни свертков, ни фургона, наконец. Ничего. Теперь ей все это казалось весьма подозрительным.
Громко всхрапнув, Ларри сменил позу, тяжело перевалившись на спину. Струйка слюны запачкала пижаму, оставив длинный влажный след, блестевший в свете тарелкообразной луны. Рита вздрогнула, когда по стене за ней прошуршало нечто большое. Прямо как шлифовальной шкуркой провели. Так, бывало, делал ее дед, большой любитель выпивки и токарных работ. Не расставался со своими деревяшками до самого последнего дня, того, когда в пьяном угаре отсек себе «циркуляркой» правую руку. Рита как сейчас видела эту страшную сцену – суетящиеся люди, крики, и мать, загородившая от дочери проход в маленький покосившийся сарай на заднем дворе их дома. Дед скончался почти сразу, болевой шок, кажется.
Ларри шевельнул губами. До Риты донеслись нечленораздельные звуки. Она разобрала название местной баскетбольной команды. «Красные Драконы». Кстати, вот совсем недавно они с Бетси что-то похожее обсуждали… Бетси любила все странное и таинственное, собирала книжки о магии и всякой оккультной дребедени. Ах, верно! Как раз недавно подружка нашла очередную книженцию, вроде «Красный дракон» называется. Рита в нее заглянула – заклинания, обряды и множество непонятных закорючек.
Удары посыпались на стенку один за другим. Появилось чувство, что неизвестный требует чего-то, требует настойчиво и непреклонно. От неожиданности женщина чуть не подпрыгнула на скрипучей кровати. Да что же это такое?! Рита раздраженно ткнула кулаком в бок Лоуренса. Ноль реакции. Шепотом выругавшись, женщина повторила экзекуцию.
– Какого черта…
Наконец-то проснулся. Рита не откладывая приступила к главному:
– Сходи, посмотри, что у них там происходит. Спать невозможно – толчки да непонятный грохот.
Ларри навострил уши. Незримый возмутитель спокойствия умолк, будто затаившись. Безмолвие нарушало лишь сиплое дыхание пробужденного тучного тела.
– Я ничего не слышу! Прекрати…
Дальнейшая часть фразы потонула в полусонном бормотании супруга. Так просто Рита сдаваться не собиралась. Шлепнув муженька по пятой точке, она все же выгнала недовольного Ларри на пронизывающе холодный пол. Ворча и поминая некую маму, толстяк потянулся за халатом. В порыве сострадания, Рита подтолкнула к ищущему домашние туфли мужчине свои любимые шлепанцы.
Когда Ларри захлопнул входную дверь, Рита почувствовала себя не в своей тарелке. Может, зря она это сделала? В такое-то время? Встревоженно посмотрев на часы, она вспомнила недавнюю газетную статью. Ожидая в салоне у Кристин очереди на укладку, она решила что-нибудь почитать. В глаза бросился заголовок: «Охотник вернулся». Речь в статейке шла о психопате, сбежавшем из клиники к югу от их городка. Фотографии самого маньяка не оказалось, зато красовалась другая: разобранной на части детской игрушки. Голова куклы была насажена на дверную ручку, жалкое тельце лежало на полу, чуть в стороне. Там же крест-накрест были сложены пухлые ручки. Какая связь между пупсиком и рассказом об убийствах?
Выплыв из мысленного моря, Рита встрепенулась. Что-то благоверного долго нет. Откинув одеяло, женщина ступила в прихожую. Прохладный ветерок пощекотал ее щеку, обдав бодрящим дыханием согревшуюся под перинами кожу. Встав у двери, она приблизилась к ней, жадно ловя любые признаки жизни.
Было дело, она уже так стояла. Тогда, несколько дней назад, ей почудилось… Выйдя из лифта в тускло освещенный холл, Рита уже собиралась повернуть ключ и скрыться в квартире, как вдруг отметила боковым зрением суетливое шевеление. Вернув ключ в сумочку, женщина медленно пошла вперед по коридору, напоминавшему старинную ветку метро. Дом, в котором они с Ларри жили, был построен в самом начале двадцатого века, в нем многое осталось от прежней эпохи. В том числе и слабые лампы под матовыми, молочно-белыми плафонами. Они почти не прогоняли мрак, подпитывая суеверную сторону человеческой сущности.
Ее шаги замедлились у соседней квартиры. Той самой квартиры. Рита, закоренелая чистюля, невольно ужаснулась. Филенчатая старомодная дверь, покрытая наслоениями пыли и ошметками паутины, походила на шкуру допотопного монстра. В окошко, в котором обычно помещали имя жильцов, забилась грязь. Чуть брезгливо, женщина приблизила к деревянной панели свое чисто вымытое ухо с жемчужной сережкой. Никакого движения, ни шороха, ни звука. Снизу, из-за двери потянуло пронизывающим ветром. Рита стремительно отступила назад, ощутив на щиколотке в открытой туфле неприятное покалывание – словно по ноге провели ледяным лезвием.
Нет, больше она на подобное не отважится. Она подождет. Здесь, за тяжелой дверью, в безопасности… А как же Ларри? Пока женщина разрывалась в мучительном выборе, раздалось мягкое шуршание. Пытаясь уловить, откуда этот звук, Рита опустила глаза к полу. В щели между дверным косяком и самой дверью что-то мелькало. Что-то маленькое и желтоватое. Борясь со страхами и сомнениями, миссис Эдди нашла в себе силы наклониться. Это была бумажка, небольшой бумажный квадратик, который старательно проталкивали в дверной зазор.
Дрожащей рукой она схватила обрывок. И чуть было не отбросила его от себя – грязная промасленная бумага жутко воняла. Тянуло гнилью, тухлятиной, как от сточной канавы, где перегнивали останки сбитых на трассе животных. Развернув конвертик, женщина вперила взгляд в испещренный бурыми пятнами текст. С грамматическими ошибками были написаны всего три слова, полностью изменившие жизнь Риты:
«СПАСЕБА ЗА ЯДУ»
И слог хороший и читается легко. Плюс!
