Глава 26
Молодой человек, обряженный в щеголеватый старомодный костюм-тройку, неторопливо прогуливался по улице Советской, лениво изучая вывески магазинов и периодически промокая пот со лба белоснежным носовым платком. На изумленные взгляды прохожих этот нелепый пришелец отвечал открытой непосредственной улыбкой.
Он явно не понимал – что же, так шокирует горожан? Конечно, взяв себе за труд поинтересоваться погодой или просто взглянув на термометр, он тут же понял бы, что так смущает окружающих. Очевидно, что шерстяной черный костюм и туго затянутый галстук от Петро Балдини очень шли мужчине, элегантно подчеркивая силуэт фигуры, но белоснежная рубаха, насквозь пропитанная потом и прилипшая к телу, сводила на нет все плюcы.
Температура воздуха, даже в тени астраханских клёнов не опускалась ниже сорока градусов и странное гудроновое месиво, которое местные, по чему-то, гордо именовали – асфальт, проминался под подошвами ботинок, норовя оставить обувку в своих горячих объятьях. Странно, но казалось, нашего пешехода совсем не заботит, что еще немного и его непокрытая голова начнёт плавиться подобно мягкому сырку в микроволновой печи.
Он замер на мгновенье пред дверями лавки, что располагалась в доме номер девять слева от магазина музыкальных инструментов и, в последний раз отерев платком лоб вошел.
Мелодично звякнул колокольчик, прикрученный проволокой к косяку двери и, погруженное в полумрак помещение на миг осветилось солнечными лучами. Пылинки веселой стайкой закружились вокруг посетителя, причудливо искрясь, отражая свет. Человек за стойкой, заваленной растрепанными фолиантами, не поднимая головы, пробормотал скороговоркой:
- Спасибо что зашли, мы закрыты, проваливайте!
В помещении было душно и, хотя уличная жара почти не проникала вовнутрь, климат лавки можно было сравнить с сухой сауной. Потолочный вентилятор гонял затхлый горячий воздух и шелестел страницами тысячи книг, что были свалены без видимой системы на грубо сколоченных стеллажах вдоль стен.
- Хорошо тут у вас, Бартолло, тепло! – произнес негромко вошедший. – Я тут размышлял, пока прогуливался – может мне в этот городок резиденцию перенести? Тут и менять особо ничего не нужно…
- Повелитель! – человек за стойкой, стремительно вскочил и, роняя книги, выскочил навстречу Люциферу. – Что же не предупредили, что осчастливите нас визитом?! Мы бы хоть пол подмели…
- Ничего, Бартолло, я ненадолго! – успокоил лавочника Сатана. - Эта человеческая оболочка, должен заметить, очень неудобна, постоянно что-то где-то чешется, правая коленка хрустит, в груди какой-то странный свист… ну, да ладно, я чего пришел-то – вам еще пылью тут дышать не надоело?
- Неужели пора, Владыка?! – воскликнул Бартолло и его голос, поменяв тональность, надломился, вдруг распавшись на нестройное многоголосье.
Лавочник схватился за виски и протяжно взвыл. Буквально на глазах его голова начала раздуваться, как воздушный шар, а сквозь кожу лица проступили очертания лишних ушей и носов. Прорисовался на раздутой щеке рот и распахнулся в немом оскале. Существо еще секунду назад похожее на человека замотало огромной головой, и она с хрустом лопнула, разделившись на сегменты, ровно четыре полноценных головы на длинных шеях теперь взирали на Люцифера.
- Мы готовы взывать к всадникам, Сын зари несущий свет! – проговорило существо сразу всеми ртами.
- Тогда жди шелест пергаментов и грохот ломаемых печатей, четырехединый! – ответил Люцифер. – Всадники уже седлают своих коней!
