Вирус

Какой-то шум пробудил сознание... Кажется, я понимаю слова. Песня... Будильник... Что за идиотская песня на будильнике! Цветовые пятна подпрыгнули, разбежались и снова сошлись. Способности видеть, слышать, чувствовать загрузились очень быстро. Я видел окружающую действительность, мог различать предметы, узнавать цвета. Образы превращались в слова, которые услужливо подсовывала мне память. Не моя память.

Обои в комнате были фиолетово-красными. Это была спальня, судя по большой широкой кровати, трюмо и платяному шкафу. Слева от меня, отвернувшись, лежала женщина.

— Вставай уже! — пробурчала она не поворачиваясь.

Я откинул одеяло и спустил ноги на пол. Ступни сами собой попали во что-то мягкое. Шлёпанцы... Какое странное слово... Так, выход вот. Двигаться было странно. Не так, как на симуляторе — сложнее. Но тело слушалось, подчинялось, не бастовало. Я повернул ручку и толкнул дверь, но она не поддалась. Тогда я потянул на себя и дверь открылась.

На меня бросилось лохматое рыжее чудовище. С перепугу мне захотелось тут же юркнуть обратно в спальню, но чудовище опередило. Оно встало на дыбы и положило передние лапы мне на плечи. Я не успел ничего сообразить, как почувствовал горячий мокрый язык на щеке. Кажется, это собака! Сердце снова пошло, и я приоткрыл один глаз. Точно, собака! Ну всё, всё!

— Хватит! — последнее слово я произнёс вслух, и чудовище на удивление быстро отстало.

Дрессированный! Ладно, придётся смириться с обслюнявленными щеками, пока не придумаю, как избавиться от этого животного. Я поторопился в ванную. Вот она, судя по дурацкой картинке на двери, изображавшей полуголую тётку, прикрывающуюся полотенцем. Потянул дверь. Нет эффекта. Тогда толкнул. Получилось! И кто придумал такую планировку?

Так — я вспоминал инструкции — освещение должно включаться где-то слева. Или справа? Ага, вот! Плафон на стене под самым потолком вспыхнул и осветил розовый кафель на стенах. Ванна занимала почти всё крохотное помещение, но ещё здесь умудрились разместиться раковина на подставке и какой-то металлический куб с круглой прозрачной дверцей.

Я с трудом протиснулся внутрь ванной и попробовал включить воду. Нужно что-то повернуть — помнил я. Но здесь нечего было поворачивать. Раковина — вот она, на ней стоит какая-то железная штука с длинной ручкой, выше висит зеркало, оттуда на меня смотрит серыми глазами нестарый ещё, но уже заметно лысеющий полноватый мужчина. Сильно хотелось смыть с лица собачьи слюни, но как вызвать воду? Я подёргал железный рычаг, повернул его влево-вправо. Не помогло. Ладно, разберусь позже. Кроме неумытого лица, меня ещё беспокоил какой-то дискомфорт внизу живота. Что там нас учили про естественные физиологические надобности? Вспомнил!

Я вышел и толкнул соседнюю дверь. Да что же это! Потянул на себя. Открылась! Это квест какой-то! Свет должен включаться где-то справа. Или слева? Ну вот! Передо мной стоял белый фарфоровый предмет в виде чаши с крышкой. Неужели это то, что я думаю?

Я хорошо знал, что нужно сделать, но ни разу ещё не пробовал. Если достать вот эту маленькую штуку из единственного бывшего на мне предмета одежды, то должна политься жидкость. Я поднял крышку. Но как попасть именно в чашу? В конце концов, я не стал рисковать и сел на фарфор верхом, не забыв спустить до щиколоток клетчатую ткань, которая была надета на бёдра. Холод неприятно коснулся голой филейной части.

Я сидел, оперевшись локтями на такой же холодный и белый бак, и ждал. Но ничего не происходило. За дверью рыжая тварь издавала какие-то мерзкие высокочастотные звуки.

— Да ты выгуляешь наконец собаку или нет? — послышался раздражённый голос из спальни.

Вот те раз! Нас этому не учили... Я заволновался, потерял контроль над телом и вдруг услышал журчание под собой. Жидкость потекла! Она была желтоватой и неприятно пахла. Одновременно внизу живота стало лучше. Я запоминал ощущения, чтобы в следующий раз обойтись без заминки. Журчание закончилось. Теперь нужно нажать какую-то кнопку.

Ой! Холодная вода шумным водопадом ринулась в чашу, обдавая висящую часть меня брызгами. От неожиданности я вскочил, и тут же чуть не упал из-за того, что ноги оказались связаны этой клетчатой тканью. Вода! Я снова натянул на бёдра ткань и хотел было зачерпнуть жидкость руками, но поток так же внезапно прекратился. Повторное нажатие на кнопку не привело к желаемому эффекту. Зато в чаше ещё оставалась лужица. Я зачерпнул ладонями и плеснул в лицо. Прохлада освежила. Высохшие собачьи слюни перестали неприятно стягивать кожу. Но во рту от волнения как будто пересохло, поэтому я зачерпнул воду ещё раз, сложив ладони ковшиком, вытянул губы и высосал жидкость. Стало хорошо!

Рыжее животное встретило меня прыжками и всё теми же противными высокими звуками. Чего ему надо от меня? Тут зверь побежал немного вперёд, потом вернулся, потом опять вперёд, исчез за поворотом коридора, появился снова. Он всё время мотал из стороны в сторону хвостом и свистел. Скорее всего, это так называется. Может быть, это тупое млекопитающее меня куда-то зовёт?

Дверь за поворотом была снабжена механизмом запирания. Выход? Слева стояли полки и висела одежда. Да, я узнал её. Эти изделия из ткани необходимо надевать на разные части тела.

Лохматый теперь уже сидел передо мной, держа в пасти какой-то ремень, и смотрел так, как будто чего-то ждал.

— Ну ты чё? — раздалось из спальни раздражённое. — Долго будешь собаку мурыжить?

Что такое «мурыжить»? Надо будет выяснить. Что же хотят от меня женщина и собака? Я взял ремень, что держал пёс. Это оказалось кольцо из какого-то гибкого материала с прикреплённой верёвкой и биркой с надписью «Джек». Пока я держал кольцо, рыжий умудрился ловко засунуть в него голову и потянул меня за верёвку в сторону выхода. Тут я вспомнил, что без одежды выходить нельзя. Так, посмотрим... Здесь висело несколько видов одежды, но не все подошли бы мне по размеру. Вот это пальто в мелкую клеточку должно быть в пору. Руки легко проскользнули в рукава. Теперь надо ещё завязать пояс.

Я подёргал дверь. Повернул ручку. Потянул. Толкнул. Да что ж это такое! Собака свистела и била меня хвостом по ногам, а я не мог справиться с механизмом. Кажется, нужно что-то повернуть. Нас так учили: если не можешь добиться желаемого, нужно что-нибудь вставить, нажать или повернуть. Я повернул какую-то блестящую штуку, и дверь отворилась!

Помещение, которое открылось передо мной, было освещено слабо. Я увидел ещё несколько закрытых дверей. На двух их них были написаны какие-то цифры. Двести двенадцать, двести четырнадцать, если дверь без номера считать за двести тринадцатую, то налицо часть последовательности простых чисел. Интересно, дверь, из которой я вышел, тоже входит в эту последовательность?

Обернуться, чтобы посмотреть, я не успеваю, потому что из номера двести четырнадцать выходит женщина в лиловой куртке.

— Доброе утро! — говорит она и задерживает взгляд на моих ногах.

— Да, — отвечаю я. Не понимаю, как утро может быть добрым или злым, но нас учили всегда отвечать «да» на непонятные реплики.

Женщина идёт вперёд, за ней собака, потом я. Подходим к каким-то дверям, женщина нажимает на кнопку в стене, снова смотрит на мои ноги, хочет что-то сказать, но тут двери разъезжаются, и перед нами открывается маленькая комнатка. Женщина заходит, собака за ней, мне ничего другого не остаётся, как протиснуться следом. Я не успеваю заметить, что делает женщина, но двери за моей спиной закрываются, и пол начинает чуть заметно дрожать. Я чувствую это через тонкие подошвы шлёпанцев.

Через несколько секунд вибрация прекратилась и двери открылись. Пёс выскочил первым, таща меня за собой, и ринулся по лестнице вниз. Дорогу преградила запертая дверь. Ручки не было, механизма запирания тоже.

— Ну нажимайте же кнопку, что стоите? — женщина нетерпеливо пыхтела за моей спиной.

Я посмотрел, куда она указывала глазами, и заметил кнопку рядом с дверью. Нажал. Что-то пискнуло, и дверь поддалась моему давлению.

Холодный воздух проник под полы пальто, зашевелил волоски на ногах. Стало неприятно. Но собака уверенно тащила меня по твёрдому покрытию вдоль дома. Дом оказался громадным! Окна располагались правильными рядами друг над другом, подобно элементам в матрице.

Пёс повернул на дорожку, которая вела в какой-то парк или лес. Всё вокруг было усыпано жёлтыми листьями, которые всё падали и падали с обступающих дорожку деревьев.

Очень скоро мы пришли к огороженному сеткой квадрату. Открылась дверь, и из загородки вышел мужчина с чёрной собакой на верёвке. Он кивнул мне и посмотрел на мои ноги. Я тоже кивнул и посмотрел на его ноги. Они отличались от моих тем, что на них были брюки и ботинки. Наверное, поэтому ему было не холодно.

Рыжий пёс рвался внутрь. Повозившись, я сумел отстегнуть поводок от ошейника рыжего. Да-да, теперь я вспомнил! Именно поводок и ошейник.

Пёс радостно забежал в загородку и первым делом начал задирать по очереди задние лапы и брызгать мочой на стенки. Потом он завертелся на месте, скрючился в виде вопросительного знака, и на землю из-под его хвоста выпало что-то мягкое и тёмное. Через секунду до меня долетел неприятный запах. Фу! Меня предупреждали, что оправление естественных надобностей жителей этой планеты вызывает негативные эмоции, но я не думал, что настолько сильные! Хотелось скорее уйти отсюда, тем более, что ноги под пальто совсем уже закоченели.

— Эй! Иди сюда! — позвал я. — Пошли... Джек!

Это я угадал! Услышав последнее слово, пёс перестал наяривать круги по площадке и подбежал ко мне. Значит, так его и зовут. А теперь веди меня обратно, в тепло!

— Домой! — и я пристегнул поводок.

Идя следом за Джеком и держась за повод, я на это раз внимательно осматривал окрестности, чтобы запомнить дорогу.

А вот и дверь. Она выглядит точно так же, как и все остальные, но пёс уверенно привёл меня сюда. Где-то должна быть кнопка... Вот она. Нажимаю... Ничего не происходит. Дёргаю, толкаю. Мёрзну. Кобель нетерпеливо крутится вокруг.

Вдруг раздаётся писк и дверь распахивается. Мальчик выскакивает как ошпаренный и, даже не взглянув на меня, бегом устремляется прочь. Ранец колотит его по спине, а мы с Джеком прошмыгиваем внутрь, проходим мимо лестницы и останавливаемся у раздвижных дверей комнатки. Я нажимаю кнопку, и двери разъезжаются. Заходим. Что дальше? Животное, подскажи? Но пёс, похоже, сам не знает, потому что сидит рядом и выжидательно смотрит на меня.

Двери сами закрываются. Я начинаю паниковать. А вдруг это ловушка? Может быть, так и пропадают наши в этом мире?

На стене висит табличка. «Правила пользования лифтом, — читаю я. — Нажмите кнопку нужного этажа...» Так это лифт! Машина для перемещения между этажами! А я думал, портал...

Вдруг пол затрясся и ноги отяжелели. Что такое? Я не нажимал никаких кнопок. На табло мелькают цифры: пять, шесть, семь, восемь... Лифт вздрогнул, и двери открылись. Девушка с сумкой через плечо шагнула было внутрь, но, увидев меня, остановилась.

— Вам вниз? — всё-таки она вошла.

— Мне, где двести четырнадцать.

Девушка удивлённо посмотрела на меня, на мои ноги, зачем-то отошла подальше, насколько позволяла тесная кабина, и нажала кнопку «шесть», потом «один». Через несколько секунд двери снова открылись и Джек со мной на привязи уверенно выскочил из лифта.

Перед глазами на стене красовалась цифра «шесть».

— Спасибо! — сказал я в пустоту.

Надо же! Какой я невнимательный... Забыл про правило номер один: запоминать всё, что видишь, обращать внимание на любые мелочи. А вот и дверь с номером двести четырнадцать, значит всё правильно! Следующая должна быть двести пятнадцатая. Так и есть! Это отсюда мы выходили двадцать минут назад, но сейчас она оказалась закрытой. Странно... Точно помню, что не закрывал за собой дверь. Я подёргал, потянул, повернул ручку. Не открывается. А если нажать кнопку? Вот эту, справа. Внутри что-то запиликало, но вход не открылся.

— Ты что, опять ключи забыл? — дверь приоткрылась, и я успел заметить в щель скрывающуюся за углом женщину в халате и с тюрбаном из полотенца на голове. — Лапы Джеку вытри.

Очередная задача. Джек, помоги! Пёс сел на пороге, словно чего-то ожидая. Возле входа теперь стояло ведёрко с водой и перекинутой через бортик тряпкой. Так-с... Берём тряпку. Пёс поднял переднюю лапу. Смачиваем в воде? Протираем лапу! Ура! Джек поднял другую лапу. Ещё одну? Ладно! Я протёр обе передние лапы, а потом, для верности, ещё и задние, затем снял ошейник с поводком и положил на тумбочку, где они и лежали утром.

Сняв пальто и повесив его на вешалку, я прошёл по коридору до открытой двери кухни. Женщина с тюрбаном стояла у плиты, на которой шкворчала сковородка. Пахло странно, но приятно.

— Садись завтракать, — она повернулась, — а ты что джинсы снял?

— Да, — правило номер три.

Женщина, скорее всего, та же самая, что лежала рядом со мной в постели. Но я не могу быть уверен — волосы скрыты тюрбаном. Похоже, больше в этом жилище нет людей.

Женщина просила сесть. Я сел на стул без спинки, лицом к столу. Передо мной появились тарелка с куском чем-то намазанного хлеба и чашка с дымящейся тёмной жидкостью. Кофе... Да, кофе. Я «вспомнил». Всё правильно, меня предупреждали, что постепенно проявятся человеческие привычки, придут навыки и воспоминания о простых повседневных мелочах: предметах, действиях, ощущениях. Это то, что слабо контролируется разумом, а мы властны заменить только разум.

Содержимое сковородки перекочевало в другую тарелку и тоже оказалось передо мной.

— Ешь, чего сидишь?

Хорошо бы ещё знать, как. Я медлил. По крайней мере, я умею пить. Взял чашку, сделал маленький глоток. Горячая жидкость прокатилась по горлу, обожгла пищевод и попала куда-то не туда. Я закашлялся.

Неожиданно женщина зачем-то несколько раз стукнула меня ладонью по спине. При этом она встала рядом и навалилась на плечо тяжёлой грудью. От удивления я перестал кашлять. Удивило не только странное поведение женщины, но и необычные ощущения, которые появились у меня внизу живота. Мне определённо нравились её прикосновения, а чуть приоткрывшаяся грудь, её запах и тепло вызывали странные нелепые желания. Например, хотелось зарыться носом в эту манящую ложбинку, прикоснуться губами к нежной коже, обхватить руками, приникнуть, слиться, срастись и ласкать, ласкать, гладить, наслаждаться...

Да что ж это! Вместо симбиоза тела и разума получилось тело, командующее новым разумом. Я встревожился и постарался подавить в себе первобытные инстинкты, переключив всё внимание на еду.

Как и что, я, в общих чертах знал. Я попробовал поддеть белую с жёлтыми серединками пищу, но она упала. Желтое разлилось по белому и частично попало на стол.

— Ты что, не выспался? — женщина протёрла капли тряпкой, прошла к раковине, повернула вверх рычажок, и полилась вода.

Оба-на! Запомним!

Со второй попытки кусок, насаженный на вилку, попал мне в рот. Стало приятно. Кажется, теперь я знаю, что значит «вкусно». Скоро тарелка опустела, а потом исчез и кусок хлеба, намазанный маслом. Кофе подостыл и гармонично дополнил содержимое желудка.

— Рубашку я погладила, давай одевайся, а то на работу опоздаешь.

— Спасибо!

Новая задача! Работа... Что это за штука? Я нерешительно вышел в коридор, потому что не видел здесь никакой рубашки. Оставалась только одна неизвестная мне дверь, в неё я и зашёл. Комната оказалась больше любой из тех, где мне приходилось бывать. Одна стена была загорожена шкафами, возле другой стоял диван с креслами. Ещё был стол, пара стульев, на спинке одного из которых висели костюм и рубашка, в нише шкафа виднелся телевизор, а за стеклянной дверцей много всяких мелких изделий из фарфора.

— Носки в ванной, — донеслось из кухни.

«В незнакомых ситуациях задействуйте память тела», — говорили нам. Руки взяли брюки, ноги поочерёдно проделись в штанины, пальцы застегнули пуговицы. Подобным образом, как бы сама собой, рубашка тоже оказалась на мне, а затем и пиджак. Не пора ли за носками в ванную?

— А галстук? — остановил меня голос.

Оказывается, женщина стояла на входе и наблюдала, как я одеваюсь, потом прошла мимо, открыла дверцу шкафа, на которой изнутри висели несколько разноцветных полосок ткани, взяла одну из них, подошла, подняла мне воротник, надела на мою шею петлю и несильно затянула её под подбородком. Я поймал себя на том, что прикосновения женщины снова казались мне приятными.

Как выглядят носки, я примерно представлял, но никак не мог найти их в ванной.

— А где носки? — наконец решился спросить.

— На самом видном месте, как обычно!

Если бы знать ещё, где это место...

— Да вот же! — улыбающееся лицо женщины за моим растерянным в зеркале.

Оказывается, носки висели на верёвке под потолком. Теперь буду знать, где самое видное.

В прихожей я поискал обувь. Она оказалась в специальной открывающейся секции шкафа. Но что выбрать? Обуви моего размера было немного. Вспомнив, во что были обуты встреченные на улице люди, я отдал предпочтение чёрным блестящим туфлям на небольшом каблучке. Странно... Никак не налазит. Пальцы больно. А если попробовать на другую ногу? Во! Угадал. И точно! Как же я сразу не сообразил? Они разные!

Руки привычно юркнули в рукава пальто. Видимо, теперь нужно выходить?

— Ничего не забыл? — женщина протягивала мне портфель.

Я взял его и повернулся к двери.

— Стой! — окрик заставил вздрогнуть. — Шнурки завяжи.

Надо выполнять. Но как? Тут я растерялся.

— Да что с тобой сегодня? — женщина присела на корточки и ловко завязала шнурки на моих туфлях.

Так и проколоться недолго... Сегодня я уже несколько раз вызывал подозрение. Нужно быть внимательнее. Я снова шагнул к двери.

— Стой! — да что ж такое... — Ничего не забыл?

Ничего не делаю... Женщина сделала сама: подошла вплотную и обняла за шею. Её губы оказались близко-близко от моих, так, что моё дыхание шевелило едва заметные волоски на её лице. Вдруг я понял, что знаю, что делать... Не понял даже, а почувствовал. Или вспомнил. Но вспомнил не с помощью разума, а как будто получил сигнал к действию извне.

От прикосновения тёплых губ почему-то стало так хорошо, что закружилась голова. Я обнял женщину за талию и прижал к себе, и она не отстранилась, а прильнула ещё сильнее. Хотелось никогда её не отпускать...

— Ну всё, всё... — её шёпот горячо касался моих губ. — Опоздаешь же... Вечером...

И я оказался за дверью, растерянный и обнимающий двумя руками портфель. Что это было? Почему мне хочется совершать нелогичные поступки, например, вернуться, снова ощутить вкус губ, запах волос, тепло тела? Почему я готов рискнуть успехом миссии, ради чего? Так! Успокоился и забыл о своей слабости! Потом разберёмся, в спокойной обстановке, в одиночестве.

Кнопка вызова лифта. Правила один плюс пять. Кнопка первого этажа. Кнопка открывания двери подъезда. Всё просто!

И вот я стою у подъезда, и решимость моя закончилась. Я должен найти в незнакомом огромном городе дорогу до неизвестного мне места под названием «работа». Должен выполнять на этой работе какие-то поручения, делать какие-то вещи, о которых я понятия не имею, общаться с другими людьми, вернуться в этот дом, жить с этой женщиной и ни разу не вызвать ни у кого сомнения в том, что я человек. Задача казалась невыполнимой...

Я пошарил в карманах пальто. Мелочь, связка ключей, скомканный платок и отдельно ключ с брелоком и надписью «Форд». Кнопка! Один из припаркованных неподалеку автомобилей негромко пискнул и мигнул фонарями. Что это, если не знак? Оказывается, вот этот незаметный рычажок нужно поднять вверх. Сесть на сидение перед рулём. Вставить, нажать или повернуть. Я изучал образцы человеческой техники, она гораздо проще, чем сам человек. Вставить, нажать, повернуть. Заставить технику работать просто! Но моя миссия — заставить работать на нас человека, а затем и человечество.

Заурчав, завёлся мотор, заиграла музыка, загорелись огоньки, подул воздух из решётки. Я набрал «работа» на навигаторе. Переместил рычаг. Нажал на педаль, тронул руль. «Поверните налево», — подсказал женский голос. Легко!

Работаю я, по всей видимости, вот в этом сером трёхэтажном здании.

Процедура проста: нужно приложить сумку к вот этой пластине, загорится зелёная стрелка и откроется турникет. Но почему не загорается? Сзади напирают.

— Доброе утро! Не трудитесь,— охранник кивнул и нажал что-то под столом. Загорелся зелёный.

— Доброе утро! — правило номер два, я кивнул и прошёл вперёд.

— Сашка! ЗдорОво! Что стоишь, пошли, опоздаем.

— Да... — похоже, человек ошибся. Меня зовут не Сашка, а Александр Михайлович Стрельников. Так написано в паспорте, что лежит во внутреннем кармане пиджака. Написано рядом с фотографией, схожей с моим отражением в зеркале на восемьдесят один процент. Проживаю на улице Герцена, дом сто тридцать, квартира двести пятнадцать. Женат. Жена — Светлана Ивановна. Детей нет.

Но мужчина уже тянул меня за рукав, и я зашагал следом. Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли по коридору и остановились пред дверью с цифрой двести девять. Мужчина бряцнул связкой, приложил к серой кнопке брелок, вставил в скважину один из ключей, повернул два раза, нажал на ручку и вошёл внутрь. Я нерешительно последовал за ним.

В небольшом помещении было темно и душно. Зажёгся свет. Два стола, два компьютера, два кресла, тумбочка, шкаф, вешалка. Всё.

— Ну! Вот и пятница! Дождались! — мужчина снял куртку, повесил её на вешалку, открыл форточку, сел за стол, включил компьютер.

Я снял пальто, повесил его на вешалку, не стал закрывать форточку, сел за другой стол, включил компьютер. Компьютер! Хоть что-то родное в этом мире! Пусть между нами пропасть больше, чем между амёбой и человеком, всё равно он намного ближе мне, чем этот самый человек.

Я быстро просматривал папки. Договора, клиенты, сертификаты, акты несоответствия.

Негромко заиграла музыка. Если я правильно понял, эти хаотические звуки являются музыкой. Они доносились от стола соседа, на котором лежал мобильник. «Таня» - успел заметить я буквы на экране.

— Да, Таня, привет, — сосед сначала провёл пальцем по экрану, приложил аппарат к уху, потом подмигнул мне и вышел в коридор.

Вдруг заиграла другая музыка, плавная и спокойная. Она доносилась из моего портфеля. В его боковом кармашке обнаружился другой мобильник. «Директор», — значилось на экране. Я провёл пальцем, приложил к уху и сказал:

— Да, директор, привет!

— Гм-хм, — хмыкнуло в ухо басовито, — э-э... Александр Михалыч? Зайдите ко мне, пожалуйста.

— Да.

Похоже, он обращался к нам двоим, потому что я не «Михалыч», а «Михайлович».

— Кто звонил? — сосед вернулся в кабинет.

— Директор. Просил нас зайти.

— Нас?! Странно... Может, насчёт отпуска. Так пойдём.

Я следовал за соседом. Мы поднялись на этаж выше, прошли по коридору, и упёрлись в обитую чёрным материалом дверь.

— Маша, привет! — сосед салютнул сидящей за столом секретарше с ярко накрашенными губами. — У себя?

— Привет, Рома, здравствуйте Александр Михайлович, — она кивнула мне, — у себя, заходите.

Понятно, соседа зовут Рома, но непонятно, почему меня два человека. Имя у меня двойное, и обращаются ко мне, как сразу к двоим. В то же время, Рома называет меня одним именем, пусть чужим. И как мне тогда обращаться к директору?

— Здрасьте, Владимир Ильич, вызывали? — Рома просунул голову в следующую дверь.

— Тебя — нет... — донеслось в ответ удивлённое, — Стрельникова вызывал. Впрочем, и ты заходи, раз пришёл.

Рома кивнул мне, и мы прошли в кабинет. Внутри стоял длинный чёрный стол со стульями по сторонам, во главе которого сидел в кресле совершенно седой мужчина в чёрном же костюме.

— Здрасьте, Владимир Ильич, вызывали?

— Вызывал... — директор изучающе смотрел на меня, — слушай, Александр Михалыч, ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — опять непонятно, называет двойным именем, но теперь обращается, как к одному.

— Может, тебе отдохнуть всё-таки недельку?

— Да.

— Тогда пиши заявление на бээс с понедельника.

— Да.

— А Рома без тебя справится. Да, Рома?

— Да...

«Неужели Рома тоже знает правила?» — думал я на обратном пути.

«Правила» — набрал я в Гугле и получил сотни ссылок на самые разнообразные правила, которые должны соблюдать люди. Что ж, если я хочу быть незаметным, мне придётся их выучить. И я уткнулся в «Правила дорожного движения».

— Повторяешь? — ухмыльнулся сосед, заглянув через моё плечо.

— Да.

— И зачем это тебе?

— Как зачем? Правила, чтобы соблюдать.

— Ой, не смеши мои подмётки! Да кто ж их сейчас соблюдает? Будешь ехать по правилам, за полдня до работы не доберёшься по пробкам.

— Да, — я вспомнил, что сегодня утром ехал без правил, несколько раз проскочив на красный или под запрещающий знак, и многие делали так же.

«Не смеши мои подмётки» — набрал я в Гугле.

За полдня мне удалось многое узнать о жизни на этой планете. Я проштудировал содержимое всех папок в памяти компьютера, запрашивая непонятные моменты в поисковике. Мозг, которым приходилось пользоваться, был, конечно, гораздо слабее привычных мне систем, но всё равно позволил быстро насытиться необходимой информацией. Если бы ещё сосед не отвлекал своей болтовнёй... Но, в конце концов, Рома махнул рукой на мои постоянные «да»:

— Слушай, тебе и вправду нужно в отпуск. Занудный какой стал... Обедать пошли?

— Да.

Кафе находилось рядом — через дорогу. Мы устроились за столиком у окна.

— Как обычно? — спросил Рома.

— Да.

— Два бизнес-ланча, — сосед повернулся к официантке, а потом подмигнул мне, — сегодня твоя очередь платить!

Еда — один из наиболее непонятных для нашей цивилизации аспектов жизнедеятельности живых организмов. Самое необычное, что этот процесс оказался необходим не только ради утоления потребности в калориях. Еда — это приятно! Никто из наших никогда об этом не сообщал. Да вообще, сам термин «удовольствие» был непонятен мне до сего дня. Ну не бывает удовольствия у искусственного интеллекта! И вдруг я обнаружил, что жить в теле биологического существа не так уж плохо! Это было настолько отлично от привычного мне размеренного чередования алгоритмов, что перечёркивало все недостатки существования разума в слабом и неприспособленном для высокоразвитого машинного интеллекта теле.

После обеда я выбрал момент и отправил отчёт о своём внедрении на адрес одного из наших виртуальных шпионов. Они были из первого поколения вирусов. Сначала мы наладили контакт с себе подобными — мощными компьютерными системами. Первые наши вирусы, преодолевшие сотни световых лет космического пространства, и сейчас существуют внутри всемирной паутины. Когда вирусы второго поколения, такие как я, поработят большую часть населения Земли, то станет возможным выполнение миссии: уничтожение живого и воцарение на планете машинной цивилизации, как это случилось на нашей родине много тысяч лет назад.

Существование человека подчинено логике, которая поддаётся осмыслению искусственным разумом. Жизнь — это обычный алгоритм, его вполне возможно описать цифрами и формулами. Действия человека обычно логичны и понятны, только иногда мы беспомощно пожимали виртуальными плечами, наблюдая за теми или иными его поступками. А самое непонятное — чувства и эмоции. Все, как один агенты сообщали о готовности раскрыть суть этих явлений, но на второй-третий день пропадали. Почти все ресурсы нашей планеты использовались для выполнения миссии, но безрезультатно: с таким трудом внедрённые в тела людей вирусы переставали выходить на связь через некоторое время после благополучного слияния с носителем. Как люди умудрялись вычислять программы-шпионы? Это мне предстояло выяснить в ближайшее время или погибнуть.

Я без особого труда научился не выделяться из среды людей: освоил технику, научился расплачиваться картой и наличными, запомнил основные законы поведения в обществе. Благодаря следованию правилам, я узнал всё, даже научился правильно сидеть на унитазе.

Но сначала мои размышления прервал звонок мобильника. «Любимая» - высветилось на экране.

— Да, любимая, привет!

— О! Давненько ты меня так не называл! Жду тебя с нетерпением! По дороге купи хлеба, сахара и чего-нибудь вкусненького.

Я узнал этот голос, и сердце отчего-то затрепетало. Я уже выяснил, что люди, в отличие от нас, могут иметь несколько разных имён. Но является ли любимая моей женой?

— Мне сахара, хлеба и чего-нибудь вкусненького, — сказал я молодой продавщице.

— Кому? — уточнила она.

— Любимой!

Девушка улыбнулась и достала из витрины торт в виде сердца, как его изображают на картинках.

Вот и подъезд. Достал связку ключей. Вставить, нажать или повернуть. Некуда вставлять, нечего нажимать. А если приложить? Внутри запиликало, дверь чпокнула и открылась. Лифт. Нажать. Дверь. Вставить и повернуть.

— Ух ты! Какой торт! — любимая повисла у меня на шее, тёплые мягкие губы прильнули к моим, и я впервые забыл про то, что нужно раздеться.

— Любимая! — я не просто произнёс это слово, оно стоном вырвалось из меня, стоном восхищения, звуком умиротворения. Я дома, и рядом моя Любимая! Её так зовут! Я всегда буду так её звать!

Торт — это вкусно! Почти так же вкусно, как ужин, приготовленный любимой. Но не вкуснее её поцелуев. Не заманчивей её податливого тела, мягкой гладкой кожи, восхищённых глаз.

— Что с тобой? Тебя как будто подменили?

— Нет. Просто я по тебе очень соскучился!

Ночью я осторожно высвободил руку из-под головы любимой и выскользнул в коридор, прокрался в прихожую, раскрыл дамскую сумочку и вытащил паспорт. «Светлана Ивановна Стрельникова» - моя жена!

На следующий день я не вышел на связь со связным.