Возвращение гоблина. Часть 1

23.05.2013

1

 

После ужина при свечах баба Маня, убрав посуду, приготовила нам свой фирменный «чай» на основе целебных «травяных сборов» и ушла в свою комнату. Падре, хитро подмигнув, сказал, мол, капля вина чаю не повредит. Пошарив в нижнем отделении шкафа для посуды, он извлек «четверть» наполненную какой-то желтовато-бурой жидкостью. На бутыли была приклеена бумажка с надписью: «Вино для причастия». Вынув деревянную затычку, падре перекрестил горлышко бутылки, после чего, влив не меньше литра «крови господней» в пятилитровый чайник с чаем, поставил «четверть» на стол. Я приподнялся и принюхался к содержимому бутыли. Всё ясно, ещё один «шедевр» народной медицины бабы Мани – «спотыкач», настойка корня девясила на желудёвом самогоне.

- Эдак мы завтра спозаранку в обратный путь не тронемся, - сказал я усмехнувшись.

- Вот и хорошо. Путь вам предстоит неблизкий и нелёгкий. Погостите у нас денёк, отоспитесь, передохнёте, а послезавтра с утра и пойдете, - ответил падре. Я глянул на Макгрегора, тот неопределённо пожал плечами, мол, решай сам. Впрочем, может, падре и прав, провести всю ночь в постели и хорошенько выспаться было бы неплохо. Я пододвинул свою кружку падре, Макгрегор последовал моему примеру.

Падре, разлив «грог» по кружкам, жестом пригласил нас занять места возле камина. Разобрав кружки, мы расположились у огня в удобных креслах-качалках. Мы - это я, сам падре и сэр Джон Макгрегор. Чёрный гладкошерстый такс по кличке Фреди Крюгер улёгся у моих ног. Ароматный напиток с горьковато-пряным вкусом приятно пьянил и настраивал на шутливый лад.

- Падре, позвольте спросить? На бутыли я видел бумажную наклейку с надписью «Вино для причастия». А я слышал, что причащать вином у католиков не принято? - спросил я.

- Это не так, сын мой. Католическая евхаристия не препятствует причащению вином. Всё упирается в вопрос экономии. У меня же приход маленький, а благодаря стараниям матери Марии я могу причащать прихожан и вином. К тому же мои прихожане в основном люди православные, им причастие с вином привычнее, - ответил падре, отхлебнув из кружки.

- А чи можно православным причащаться в католической кирхе? – попытался я подначить падре.

- Если перед причастием исповедаться, то можно. А мои прихожане – это израненные телом и душой сталкеры, чаще нуждающиеся ни столько в причастии, сколько в покаянии, - серьёзно ответил падре.

Шутливое настроение улетучилось, я задумался, во скольких грехах мне самому пришлось бы покаяться, вздумай я исповедоваться. Из задумчивости меня вывел вопрос падре:

- Простите, Бирюк, а что же случилось с вашим другом, Бритвой? Почему его ищут?

- Падре, решив воспользоваться вашим итальянским паспортом для вывоза Теди с Украины, мы недооценили своего противника – ватиканскую разведку. Нет, само решение, как тогда, так и сейчас, я считаю, было правильным – мы хотели сбить ватиканских ищеек с вашего следа, увести их от чернобыльской зоны. Увести-то увели, но они плотно сели нам на хвост, а вот сбросить их с хвоста у нас не получилось. Сэру Джону я уже всё рассказал, давайте, я вам всё по порядку расскажу, начиная с момента нашего расставания, - предложил я. Падре кивком головы согласился.

- Мой друг Андрей, бывший сталкер по кличке Бритва, на момент нашего с Теди выхода из зоны был куратором южного направления. Он заведовал работой курьеров таких, как я, занимающихся переброской оружия и прочих товаров в зону, и, главное, вывозом из зоны артефактов. Поэтому он с лёгкостью организовал нам с Теди безопасный выход из зоны.

- Конечно же, Андрей был крайне удивлён, увидев легендарного «Бюрера» зоны. Но не вам, падре, мне рассказывать, Теди кого хочешь, враз убедит, что он не легендарный, а самый что ни на есть реальный гоблин.

- Андрей поселил нас с Теди в своем коттедже в элитном охраняемом посёлке вблизи города Иванков. Там-то я и рассказал Андрею о вашем поручении отыскать и переправить Теди к соплеменникам. Рассказал о собранной вами информации о пиктах Шотландии. Кстати, сэр Джон, именно туда я и собирался вывезти Теди. Случись это, я думаю, вся бы эта история могла закончиться ещё год назад.

- Рассказал я Андрею и о стуканцах северного Урала России. И тут оказалось, что Андрей родом с тех мест, он не только слышал о «таёжных демонах», но и однажды их видел. Взвесив все шансы, я решил везти Теди в Пермский заповедник, тем более что Андрей захотел съездить на родину и помочь мне в поисках.

- Вот тогда-то и встал вопрос, как вывозить Теди? Конечно, нелегально переправить его через границу в Россию для Андрея не составляло труда - у него налаженные каналы на многих таможнях, и не только Украины. Но это не избавляло от преследования вас, падре. Ватиканская разведка догадается, куда вы из Литвы могли направиться. Поэтому пришла мысль убить двух зайцев – «легально» вывезти Теди под видом туриста инвалида-колясочника по вашему паспорту на имя Николо Джованни и увести за собой ищеек.

- Для того чтобы информация о пересечении границ дошла до Ватикана, надо было провести ваш паспорт через погранпосты трёх государств. Андрей уехал покупать отметки в паспорт. Тем временем, чтобы Теди не скучал, я познакомил его с интернетом. Теди быстро освоился в сети – чатился на немецких сайтах, играл в фентэзийные игры. Я тогда и подумать не мог, что он сам выйдет на своих соплеменников. О закрытом чате гоблинских кланов вам лучше расскажет сэр Джон, человеческий, если можно так выразиться, единокровный брат нынешнего короля пиктов и его правая рука. Скажу только, что Теди назвал себя, титул и место своего обитания. С этого момента сэр Джон стал готовиться к посещению зоны, ведь Теди, волей случая, оказался законным наследным принцем шотландских пиктов.

- Тем временем Андрей раздобыл все необходимые пограничные отметки, а конторские умельцы переклеили фото в паспорте и подделали печать. Вернулся он с новым джипом, купленным в Калининграде, и всем необходимым для поездки в пермский Веширский заповедник. Он тогда не знал, что ватиканская разведка уже приступила к поискам Николо Джованни, но предпринял все необходимые меры для того, чтобы не засветить себя и место нашего пребывания. И это ему в тот раз удалось.

- Но мы тогда не представляли всех возможностей противника - как только мы пересекли Российско-Украинскую границу, к нам на хвост упали ватиканские ищейки. Причем они подсадили к нам в машину хитрый жучок, он отзывался на сигнал со спутника коротким одиночным сигналом, который отловить обычными сканерами было практически невозможно.

- Попетляв по Ростовской области и Краснодарскому краю, мы, совершенно уверенные, что за нами нет погони, спокойно направились в Пермь. Только, не доезжая города Игра, что под Пермью, Андрей заподозрил хвост, якобы один и тот же «Фольксваген» несколько раз мелькал за нами от самой Российской границы. Мы съехали с дороги и остановились на площадке для отдыха, вышли из машины и приготовили оружие. И действительно, «Фольксваген» вначале проехал мимо, а через пару минут вернулся и заехал к нам на площадку. Но из машины вышли, потягиваясь, два щуплых паренька в цветастых гавайских рубахах, шортах, шлепанцах на босу ногу и с дорожными картами в руках. Мы расслабились, смешно было заподозрить в этих «гавайских» пареньках агентов Ватикана.

- Выстрелы из тайзеров из-под карт нас с Андреем моментально вырубили. Очнулся я от того, что меня кто-то тормошил. Я открыл глаза, это был Теди. Что-то сверкнуло на солнце, какая-то золотистая паутина. Присмотрелся – это тоненькие проволочки, идущие от торчащих в груди Теди четырёх дротиков. Теди отследил мой взгляд, выдернул дротики и помог мне подняться. Я глянул на «гавайцев», они лежали навзничь, красные, как варёные раки, волосы на головах торчали дыбом. Рядом с «гавайцами» валялись разорванные в хлам тайзеры. Стало ясно, когда мы упали, Теди вышел из машины. «Гавайцы» выстрели и в него. Вот это с их стороны было большой ошибкой – Теди вернул им по проводам потраченное на него электричество и ещё от себя добавил.

- Сын мой, а почему они так долго ждали, почему не напали на вас раньше? - спросил падре.

- Не знаю уж, почему. Может, они поняли, что в машине вас, падре, нет, и подумали, что мы их раскусили, а вся эта поездка на Урал – для отвода глаз, и мы в любой момент можем соскочить, или, может, у начальства Ватиканской разведки терпелка лопнула, и оно отдало команду на захват, - ответил я.

Я поднялся и неуверенной походкой направился с кружкой к чайнику с «грогом». Спотыкач - он и есть спотыкач – голова ясная, речь уверенная, а ноги уже плохо слушаются. Ещё раз подивился немецкой предусмотрительности падре – если ноги совсем «распоясаются», с кресел можно будет и не вставать, уснуть прямо в них. Чтобы дважды не подниматься, я, прихватив чайник и едва не наступив на такса, быстренько вернулся в кресло. Наполнив подставленные кружки, я не забыл налить и себе. Поставив чайник ближе к огню и приложившись к своей кружке, я продолжил рассказ:

- Так вот, «гавайцы» были в отключке, но были ещё живы и в любой момент могли очухаться. Разумнее было их добить, а их машину сжечь. Но я пожалел сволочей, уж очень они были молоды, оклемаются – их счастье. Я сказал, чтобы Андрей забрал из их «Фольксвагена» все документы и всю аппаратуру и выдернул провода из двигателя, а сам пошел искать жучок.

- Жучок я, конечно же, нашел. Мы его потом пересадили на ближайшей стоянке на первую попавшуюся машину. Понимая, что «гавайцы» давно «срисовали» наши номера, мы поменяли их на запасные. Номера и комплект документов на машину были, конечно, уже фальшивые, но для обычной проверки на дороге они вполне годились.

- Мы беспрепятственно добрались до Перми и заселились в придорожный мотель. Целую неделю я изнывал от нудьги, наблюдая, как Теди чуть ли не сутки напролёт режется в онлайн-игрушки. Андрей, между тем, раздобыв все необходимые разрешения и лицензии, в поисках стоянок мансийских оленеводов, охотничьих заимок и домиков егерей, облетел на нанятом гидросамолёте весь Вишерский заповедник. Кроме того, он съездил на родину, разыскал своих старых корешей.

- Потом мы посидели с Андреем над картой заповедника, наметили наиболее перспективные точки поиска стуканцов. Решив, что мы полностью готовы, рано утром мы двинулись в заповедник. Поздно вечером, добравшись до заповедника, мы были удивлены не только скоплением байдарочников, туристов и всевозможных экстремалов, но и тем, что их сдерживает на границе заповедника полицейский кордон. Оказалось, что в самом заповеднике идет спецоперация против банды браконьеров, которые грабят и убивают туристов.

- Три дня мы просидели в ожидании конца спецоперации. Тем временем к заповеднику на моторной лодке по Вишере прибыли товарищи Андрея. Андрей сдал им на руки наш джип, сказав, чтобы не упасть в глазах корешей, что он ворованный. Кореша обещали перегнать его в Пермь и там разобрать на запчасти. Тогда мы надеялись, избавившись от джипа и сбросив, по окончании операции, наши фальшивые паспорта, окончательно сбить ватиканских ищеек с нашего следа.

- Наконец пришло сообщение, что банда ликвидирована, и полицейский кордон в заповедник снят. Погрузив свои манатки в катамаран, мы двинулись к верховьям Вишеры. И вот, пройдя вверх по реке около ста километров, мы нарвались на остатки банды – шесть человек, вооружённых ружьями и обрезами на трёх байдах. Отстреливаясь от бандитов, одного мы убили, но эти гады угнали наш катамаран со всеми нашими припасами.

- Положение наше было сложным, но не отчаянным. Если уж и есть специалисты по выживанию в экстремальных условиях, то это мы - сталкеры. Мы изменили маршрут и через пять дней добрались до домика егеря.

- Самого егеря в домике не было. Он пришел на следующий день утром. Нас поразило, что, увидев Теди, егерь не испугался, а удивился, назвав его «менквы» - местное название стуканцов. Мы сразу смекнули, что нам сильно повезло, и перед нами не простой егерь, а посредник или защитник стуканцов. Мы попросили егеря отвести Теди на встречу с сородичами. Егерь легко согласился и даже не возражал, чтобы мы при этом присутствовали.

- Встреча произошла возле заброшенного золотоносного рудника с узкоколейкой на берегу озера с водопадом. Егерь, как выяснилось позже, в дань традициям, четверть часа перед костром пошаманил в бубен, а потом вынул спутниковый телефон и кому-то позвонил.

- Примерно ещё через четверть часа по узкоколейке, идущей по дну озера, прямо из-под водопада на дрезине прикатили два «стуканца», обличием точь-в-точь, как наш Теди. Теди, увидев сородичей, ошарашено молчал. Я думаю, он до конца и сам не верил в успех нашего «безнадёжного» дела. Стуканцы тоже удивлённо молчали. Потом один, опомнившись, спросил о чём-то Теди на непонятном языке, тот отрицательно покачал головой. Я, грешным делом, начал волноваться, что это Теди не захотел признать в стуканцах своих сродственников, и его всё-таки придётся везти в Шотландию. Но тут второй «стуканец» заговорил с Теди, как мне показалось, на другом наречии. Теди заулыбался и затараторил в ответ. Стуканцы переглянулись и пригласили Теди к себе в дрезину. Мы тепло распрощались с Теди, он присоединился к «стуканцам», и они укатили под водопад.

- Егерь отвел нас к своему домику и оттуда вызвал вертолет, на котором мы вернулись в Пермь. Андрей остался догуливать отпуск со своими корешами, а я, договорившись с ним о встрече в Киеве, улетел в Ростов-на-Дону. Перейдя Российско-Украинскую границу, благо, она во многих местах прозрачная, я уничтожил свой фальшивый паспорт. Тогда я полагал, что работа, порученная вами, мною полностью выполнена, и я успешно обрубил все концы. Я и думать забыл о Теди.

- Через месяц я встретился в Киеве с Андреем. Тогда я и поделился с ним своим намереньем завязать со сталкерством, тем более, что накопленные денежные средства это позволяли. Андрей меня поддержал, оказалось, он и сам об этом подумывал. Только он сказал, мол, линять надо по-умному, так, чтоб «свои» потом не искали.

- Через три месяца, на глазах нескольких свидетелей, защищая караван с артефактами от нападения бандитов, я «геройски погиб». А ещё через месяц я уже благополучно добрался до Черногории и обосновался в её столице, Подгорице, в многоквартирном доме.

- Организовать «гибель» куратора много сложнее, чем простого курьера. Надо было сделать так, чтобы служба собственной безопасности «конторы», эти псы легавые, даже не усомнились, что пропажа куратора и крупной партии артефактов - это дело рук конкурентов. Поэтому Андрей остался готовить свой побег.

- Через полгода Анлрей позвонил мне, мол, у него всё готово, через пару-тройку недель он уже будет в Черногории. Просил купить домик с виноградником в курортном городе Сутоморе. Я купил коттедж и стал спокойно ждать приезда Андрея. Но однажды ночью мой телефон, который я использовал только для связи с Андреем, зашелся истерическим воем сирены. А это могло означать только одно – телефон отпозиционировали.

- В зоне, из-за всё возрастающего прессинга конкурентов и военных, у половины сталкеров именно такие «перепрошитые» телефоны, остальные пользуются одноразовыми. Сигнал о том, что телефон отпозиционировали, означал только одно - побег Андрея не удался, его телефон попал в чужие руки, а теперь идет охота на меня, как на его сообщника.

- Я быстро собрался и уже через пять минут, включив охранную сигнализацию, покинул коттедж и пешком направился на променад Сутоморской набережной, там всегда, и днём и ночью, полно народу, там легче затеряться. Через двадцать минут, я услышал звук мощного взрыва, это взлетел на воздух мой коттедж, вернее, коттедж Андрея - в него кто-то пытался проникнуть, а оставлять свои пальчики я был не намерен. Стало окончательно ясно – Андрей попал в беду, его надо выручать, надо ехать на Украину.

- Через неделю, добираясь на перекладных, я прибыл в украинский городок Иванков. Там я встретился с другом и правой рукой Андрея, бывшим сталкером по кличке Гарринча. От него я и узнал, что спецслужбы «конторы» ни при чём. Что Андрея схватил Интерпол. Что Андрей обвиняется в разбойном нападении под Пермью на двух итальянских туристов и похищении ватиканского монаха Николо Джованни. «И на старуху бывает проруха» - видать, обшаривая «Фольксваген» «гавайцев», Андрей оставил свои «пальчики» в машине. А так как он в России был неоднократно судим, в том числе и за разбой, Ватикан и объявил его в международный розыск. Ватиканские ищейки, в поисках Андрея, целый год «рыли землю». Обшарив, наверное, весь Пермский край и не найдя концов, вернулись, несомненно по подсказке Ватикана, к началу поисков, к чернобыльской зоне отчуждения. Они напали на след Андрея и схватили его при выезде из собственного коттеджа.

- Схватить-то они его схватили, а переправить в Киев не смогли. По дороге в Иванков, Андрей, вырубив водителя, устроил аварию, машина интерполовцев упала в кювет. Андрей при аварии не пострадал, ушел лесом от преследователей и добрался до Гарринчи. Неделю он прятался у Гарринчи, а тем временем «контора» прислала с курьером для него новый комплект документов. Предполагалось, что военные и полиция организуют ему коридор, прикроют от Интерпола, и он выедет в главную штаб-квартиру «конторы».

- Однако машина Гарринчи, на которой Андрей выехал, в дороге взорвалась. Я думаю, «контора» не захотела прикрывать Андрея, но и отдавать его Интерполу она была не намерена – ему в машину подложили бомбу. Только вот Андрея в машине не оказалось, либо ему повезло, либо он догадался, что такое может случиться. Короче, с этого момента на Андрея охотились все: и Интерпол, и «контора», понимая, что Андрей такое им не простит, а следовательно, и военные с полицией.

- Я задал себе вопрос, куда, собственно, мог податься Андрей? Отлёживаться долго в какой-нибудь берлоге на Украине он не может, ему надо будет выходить, хотя бы за продуктами, а это опасно, ведь, в угоду Интерполу, он разыскивается полицией. Маловероятно, чтобы он пошел в зону – «контора» его там рано или поздно разыщет. Сомнительно, чтобы, воспользовавшись своими связями на границе, он рванул в Европу – там его будет караулить Интерпол. Остается Россия, Пермь, там у него старые кореша, они могли так укрыть его в тайге, что и с собаками не сыскать. Значит, мне надо возвращаться в Подгорицу и ждать весточки от Андрея в письме до востребования или с «курьером».

- Возвращаться надо, но я не хотел посвящать Гарринчу в свои планы, я не был в нём стопроцентно уверен. Я заверил его, что Андрей, без сомнений, ушел в зону, и попросил Гарринчу организовать мне туда безопасный проход. Я надеялся, что в связи со сложной обстановкой, он мне просто откажет, но он, неожиданно, ухватился за эту идею. Оказалось, что некий сэр Джон Макгрегор, геронтолог, получивший международный грант на посещение зоны, ищет проводника.

Я глянул в сторону сэра Джона, тот утвердительно кивнул в ответ. Поняв его по-своему, я поднял чайник и снова наполнил кружки. Сделав приличный глоток, я продолжил:

- Я удивился, что это в зоне могло заинтересовать геронтолога? Я спросил об этом Гарринчу. Тот ответил, мол, сэр Джон намерен разыскать посёлок Люсдорф, в котором, якобы, проживает старик-долгожитель. Тут я понял, что сэр Джон никакой не геронтолог. Я подумал тогда, что Ватикан не ограничился только обращением в Интерпол, они наняли профессионала сыска, и вы, падре, в опасности. Я согласился на встречу с сэром Джоном Макгрегором.

- На встрече я окончательно убедился, что сэр Джон очень опасен и ищет он не только вас, падре, он разыскивает ещё и гоблина, то есть Теди. И ещё я понял, что вряд ли Интерпол в курсе миссии сэра Джона. И тогда у меня родился «хитрый» план – я поведу сэра Джона в зону, а потом натравлю на него Интерпол. Пока они будут разбираться, кто на чьей стороне, я успею добраться до вашего селения раньше их и спрятать вас где-нибудь в зоне.

Я приложился к кружке, обдумывая, как не обидеть сэра Джона, как бы поделикатнее изложить последующие события. Пауза затягивалось, падре терпеливо ждал, а сэр Джон, ухмыляясь, искоса поглядывал на меня. Наконец я нашел нужные слова:

- Я планировал завести сэра Джона на завод ЖБИ, что за карьером «Огненных бабочек», и там его бросить. Всю дорогу до карьера я слал на телефон Андрея СМС с оскорбительными смайликами и позволял позиционировать свой. Я не сомневался, что Интерпол, приложивший столько усилий, чтобы захватить меня в Сутоморе, непременно решится на спецоперацию по моей поимке в зоне. Однако, волей случая, я узнал, что сэр Джон - сам «горец», «бессмертный», наполовину дварф. Никакого отношения к ватиканской разведке он, разумеется, не имеет, конкретно вас, падре, он не ищет, а разыскивает он Теди потому, что тот приходится ему родственником, двоюродным внучатым племянником и к тому же законным наследным принцем шотландских пиктов. Вот, пожалуй, и вся история, падре, - подытожил я.

- Всё ясно. Ладно, вы тут можете оставаться, - падре, поднимаясь, кивнул в сторону бутыли на столе, - А мне пора на боковую, у меня завтра утром служба в кирхе.

Я глянул на бутыль. Нет, с этим настоем бабы Мани надо быть поосторожней, не хотелось бы ударить в грязь лицом перед этим сэром, или, как говорят там у них - «фейсом об тэйбл».

- Не, я пас, падре. Не знаю, как сэр Джон, а я с превеликим удовольствием прилёг бы, - сказал я.

- Я бы тоже не прочь лечь, - сказал Макгрегор поднимаясь.

- Вот и хорошо. Ваши комнаты я вам показывал, разбирайте свечи, идёмте спать - сказал падре.

 

 

2

 

Поднялись очень рано, рассвет едва-едва брезжил. Полчаса на завтрак и прочие нужды, можно выходить. Тепло попрощавшись с падре и бабой Маней, а я еще и с таксом Фреди, мы с сэром Джоном двинулись в обратный путь. Прогноз погоды, как обычно, был мутный и расплывчатый: переменная облачность, временами дождь, возможна гроза. Облачность – это подходяще, а вот дождь с грозой - это перебор, идти по раскисшей земле будет трудно, да и болота могут стать непроходимыми. Светает. Глянул ввысь, небо затягивалось слоисто-дождевыми облаками. Пожалуй, сегодня с синоптиками я мог согласиться: облачность - вот она, налицо, и дождь, скорей всего, будет, а вот грозы бы не хотелось. Надо спешить, надо за день дойти до «Пьяного леса» и проскочить до темноты проход меж аномалий. И без грозы можем не успеть, а уж с грозой - точно придётся куковать на бывшем хуторе бабы Мани.

Я как-то раньше не обращал внимания на разницу в формулировках синоптиков: «временами дождь» и «местами дождь». Нет, конечно, для тех, кто сидит где-то под навесом у костра или дома у камина - это почти одно и то же, а вот для тех, кто в пути - это «две большие разницы». Почти от самого селенья падре и вплоть до «Пьяного леса» дождь был везде, хотя и временами. Несмотря на это, я, не давая продыху ни себе ни Макгрегору и не заходя на хутор бабы Мани, упорно шёл вперед.

К «Каменной речке» мы вышли к вечеру, но сразу за рекой нас ждал облом, войти в «Пьяный лес» нам не удалось – проход закрыла блуждающая аномалия «Трамплин». Зря спешил, ведь понимал же, что можем не успеть. Эх, не надо было зависать на день в селенье падре.

- Сэр Джон, проход закрылся, откроется он теперь не раньше, чем дня через три-четыре. Придется вернуться и пережидать в бабы Манином хуторе, - сказал я.

- Мистер Бирюк, трое суток - это слишком долго. Интерпол может не дождаться и отменить спецоперацию в зоне. Может, есть другие проходы через «Пьяный лес»? – спросил Макгрегор.

- Проводит Интерпол спецоперацию в зоне или нет – это ещё вопрос. А другие проходы через «Пьяный лес», конечно же, есть и намного короче этого, но этот самый безопасный, - ответил я.

- Ничего себе, «безопасный», сплошная мешанина аномалий, некоторые из которых ещё и разгуливают! – воскликнул Макгрегор.

- Сэр Джон, аномалии, за редким исключением, ни на кого не охотятся и притом всегда предупреждают о своём присутствии. Люди, конечно, гибнут в аномалиях, но гибнут они либо по незнанию, либо по собственной глупости, когда пренебрегают предупреждениями, - ответил я назидательно.

- И всё же другие проходы есть. Насколько они опасней этого? – не унимался  Макгрегор.

- Тут совсем недалеко есть «Волчий вражек» - извилистый, глубокий и узкий овраг длиной километра четыре, по дну которого протекает мелкая речушка, или, скорее, ручей, под названьем Волчанка. Овраг отсекает большой лоскут, «язык», от основного массива леса. В самом овраге, на удивление, никаких аномалий нет. Весной и осенью по этому оврагу шастают монстры, мутанты всех мастей. А летом и того хуже – ещё и люди, чаще - бандитские шайки, устраивающие засады на сталкеров-одиночек, - ответил я.

- На сталкеров-одиночек, говорите? Но нас же - двое?! – с какой-то странной интонацией в голосе сказал Макгрегор.

Вот я не понял, что это было? Тонкий английский юмор, или намёк, что я излишне перестраховываюсь? Я посмотрел на Макгрегора, он дружески улыбался, но было понятно, что он не шутит.

- Хорошо, сэр Джон, сегодня вернёмся на хутор, а завтра с утра пойдём оврагом, - нехотя согласился я.

- А почему не сейчас? – всё с той же улыбкой спросил Макгрегор.

Хотел ответить, мол, по зоне ночью шляются только полные идиоты, и то - недолго, но передумал. Как бы поделикатнее ему ответить?

- Сэр Джон, смеркается, к тому же опять зарядил дождь, и думаю - это надолго, - сказал я, взглянув на тучи.

- Дождь периодически шёл весь день, - наполнил мне Макгрегор.

- Пока дойдём до оврага, наступит ночь, а у нас на двоих только один прибор ночного видения, - нашёл я, как мне показалось, решающий аргумент.

- А зачем мне прибор, в темноте я вижу так же хорошо, как и на свету, - ответил Макгрегор.

Я слегка оторопел. А действительно, хрен ли ему дождь, ночь и темнота, он же Дварф! И, пожалуй, ночь ему, с его внутренним зрением, сподручней, чем мне, с моими глазами, день. Но я уже сегодня натопался, ноги гудели, а тело требовало отдыха. Я посмотрел на Макгрегора, следов усталости у него на лице я не заметил. Чёрт, двужильный он, что ли? После дневного перехода, в свои триста лет, он выглядит гораздо лучше, чем я в свои тридцать с небольшим!

- Сейчас так сейчас, - злясь не столько на Макгрегора, сколько на себя, сквозь зубы процедил я и двинулся вниз вдоль «Каменной речки».

К оврагу вышли в глубоких сумерках. Небо было закрыто сплошной облачностью, моросил мелкий дождь, в самом овраге царила кромешная тьма. Надев прибор ночного видения, я стал осматривать овраг. Я уже сожалел, что согласился на ночной переход, но, как назло, ничего сколько-нибудь подозрительного или опасного в овраге не наблюдалось. Может, просто признаться Макгрегору, что за день я вымотался, как собака, и вообще, ходить по зоне ночью - это подвергать себя смертельному риску.

- Мистер Бирюк, - прервал мои размышления Макгрегор, - Вы говорили, что в овраге аномалий нет. Значит, я могу пойти первым. Поверьте, я смогу пройти овраг никем незамеченным. Если путь чист – я сообщу вам по воки-токи. Если нет, я буду действовать по обстановке и проинформирую вас о случившемся кнопкой вызова рации, по той системе, которую мы обговаривали с вами ранее.

У бессмертных свои причуды! Впрочем, чёрт с ним, хочет играть со смертью, пусть идет, - я указал дулом винтовки на тропинку, ведущую вглубь оврага.

- Не нервничайте, мистер Бирюк, всё будет хорошо, - сказал Макгрегор и, придерживаясь за ветки кустов, стал осторожно спускаться в овраг.

Какого хрена я должен нервничать? Впрочем, он прав - я действительно нервничаю. Но теперь уже делать нечего. Я достал пистолет, проверил магазин, снял с предохранителя, взвел его и убрал обратно в кобуру. Достал и прикрутил к дулу винтовки глушитель. Всё, я готов. Остается только ждать и наблюдать, пока это возможно, за Макгрегором.

Тем временем Макгрегор спустился на дно оврага и, неожиданно, исчез. Вот он был, зелёный силуэт Макгрегора возле ручья, и вот его уже нет. Я сорвал прибор со шлема, протёр оптику от капель дождя и снова надел. Макгрегора по-прежнему нигде видно не было. Ну дает, просто ниндзя какой-то, и даже круче. Значит, он, как и Теди, владеет Мороком. А ещё говорил, что от способностей своего папаши он почти ничего не унаследовал.

Ай да сэр Джон, ай да гоблина сын! Действительно, тот, кто может спрятать себя и светлым днём и тёмной ночью, да так, что его и в инфракрасной части спектра не сыщешь, может пройти никем незамеченным где угодно! У меня отлегло от сердца. Я присел на поваленное дерево и стал ждать сообщения от Макгрегора.

От усталости меня клонило в сон, глаза слипались. Чтобы не заснуть, решил мурлыкать себе под нос акынские песни - что вижу, то пою: «Вон, внизу бежит ручей. Чей ручей? Да, волчий, чей?! Он бежит, а я сижу. На ручей с бугра гляжу. А на чё ещё глядеть? Надо ж время куда деть. Я сижу, а он бежит. Он-то времем дорожит…»

Двойное шипение передатчика вырвало меня из прострации. Черт, я всё-таки задремал! Видать, песенкой, вместо того, чтобы взбодрить, я себя убаюкал. Я энергично потряс головой. Так, шипение - это кодовый сигнал, один длинный, один короткий. «Восклицательный знак», означает - Внимание или Засада. Осмотрел овраг, по-прежнему никого. И эфир пуст. Где сигналы - Возвращаюсь или Нужна помощь? Рация молчит. Значит, Засада, однозначно! Макгрегора схватили, он просто не успел ещё что-либо передать.

- «Не нервничайте, мистер Бирюк, я пройду, где хошь». Твою мать, вляпался в бандитскую засаду, как кур во щи, «проходимец» хренов! – вырвалось у меня.

И что теперь делать? Как только бандиты узнают, кто он такой, заломят властям за него фантастический выкуп и будут упорно торговаться месяц, а то и два. Мало того, что теряем время, так ещё об этой сделке обязательно узнает Интерпол. Они уж точно поинтересуются, в какой части зоны его захватили.

Стоп. А кто сказал, что засада бандитская? А что, если это Интерпол? Тогда совсем скверно – жилище падре всего в дневном переходе от «Волчьего вражека». Они уж сообразят прочесать всю округу. Надо попытаться отбить Макгрегора.

Передёрнув затвор винтовки, я поднялся и быстро спустился в овраг. Крадучись, иду от дерева к дереву, внимательно осматривая овраг и его склоны. Битый час иду в полном одиночестве. Овраг петляет, за очередным поворотом валун, округлый камень двухметровой высоты и трех метров в обхвате. Половина оврага пройдена. Где же люди, где Макгрегор? Сколько я проспал, может, сэр Джон успел пройти весь овраг, и его взяли на выходе? Я прислонился спиной к валуну, сейчас протру оптику от капель дождя и пойду дальше.

Я потянулся рукой к шлему, и тут что-то коснулось моего плеча. Я вздрогнул всем телом и обернулся. На валуне на корточках сидел Макгрегор, в руке его японская сабля, это ею он меня коснулся. Чёрт, откуда он тут взялся, ещё секунду назад его тут не было. Спрашивается, на кой ляд он забрался на валун, почему тут сидит, зачем сигналил? Сэр шутить изволят?!

- Блин, сэр Джон, что за… – начал было я, но, глянув на его лицо, осёкся - Макгрегору было не до шуток. Он указал мне взглядом на склон оврага слева у меня за спиной. Я обернулся и посмотрел. В метрах ста средь кустов с вершины оврага крадучись спускался неясный силуэт. Я подкрутил оптику. Снорк!

Макгрегор спрыгнул с валуна, встал рядом со мной и указал саблей на противоположный склон. Я посмотрел - ещё два снорка притаились на вершине склона. У меня, как всегда перед схваткой, начался мандраж - это адреналин хлынул в кровь.

- И там, за валуном, в метрах трехстах отсюда, ещё трое, - вполголоса добавил Макгрегор. Страха или беспокойства в его словах я не почувствовал, видно, не понял всю серьёзность сложившейся ситуации.

- Засада, сэр Джон. Эта троица - загонщики, они отрезают нам выход из оврага, - ответил я.

- Мистер Бирюк, кто это такие? По ауре, вроде, люди, а двигаются, как звери, – спросил Макгрегор.

- Снорки, человеческие мутанты. Оружие они не используют, их оружие - когти и зубы. Бегают на четвереньках, очень подвижны и прыгучи. Они нечувствительны к боли, к тому же некоторые из них носят остатки армейской формы, включая броники. На головах каски и темные или заляпанные грязью очки или маски от противогазов – не любят свет, но и без света хорошо всё видят. Убить можно либо выстрелом в лоб или, как белку, в глаз, либо перерезав ножом глотку, - ответил я, торопливо свинчивая с винтовки глушитель.

- Что вы хотите сделать? – спросил Макгрегор, наблюдая за моими манипуляциями с глушителем.

- Надо спровоцировать на атаку этих, пока к ним не подоспели другие, - ответил я и, прицелившись, выстрелил в ближайшего снорка. Овраг ответил гулким эхом.

Попасть-то в снорка я попал, но, видать, не в голову. Он сковырнулся, но тут же подскочил и бросился к нам. Два других снорка уже неслись на нас галопом. Я отставил винтовку в сторону и достал пистолет. Магрегор, тем временем, ухватив рукоять катаны двумя руками, принял боевую стойку.

Я выстрелил в приближающегося ко мне снорка, потом ещё. После второго выстрела снорк неловко приземлился на землю, да так и остался лежать на ней. Готов. Тем временем второй снорк прыгнул на Макрегора, но тот ловко уклонился, и снорк врезался головой в валун. Голова снорка, столкнувшись с валуном, отскочила от него и подкатилась к моим ногам. Обезглавленное же тело, конвульсивно подрагивая, осталось лежать перед валуном. Когда Макгрегор успел рубануть снорка по шее, я заметить не успел. Что ни говори – мастер, с таким, глядишь, и отобьёмся!

Я оторвал взгляд от обезглавленного снорка, однако, драгоценные мгновения были потеряны, третий снорк уже прыгнул на меня. Я выстрелил почти в упор в лицо снорку и, конечно же, не промахнулся, но снорк по инерции всем своим телом припечатал меня к валуну.

От удара в грудь у меня буквально вышибло дух, перед глазами поплыли звёздочки. По-видимому, я ненадолго потерял сознание. Очнувшись, я осознал себя сидящим возле валуна, правая рука по-прежнему сжимала пистолет, но кругом была непроглядная мгла – съехал прибор ночного видения. Поправил прибор, огляделся. Макгрегор чуть в отдалении от валуна продолжал бой. Видать, подоспели засадные снорки. Три снорка, не решаясь напасть, кружат вокруг Макгрегора. И было отчего сноркам не решаться – Макгрегор «мерцал», исчезал и появлялся вновь, но чуть в другом месте, при этом он выписывал своей катаной замысловатые финты, отчего движение лезвия его меча сливалось в круги и восьмёрки. Подумалось, зачем эти танцы со снорками, почему не убьёт хотя бы одного? И тут я понял, Макгрегор их отвлекает, удерживает всех трех снорков возле себя, ждет, когда я очухаюсь.

Я поднялся, и тут же один из снорков бросился ко мне. Я выстрелил и не промахнулся, снорк ткнулся мордой лица в землю. На оставшихся снорков патронов в магазине пистолета может не хватить, я быстро поменял магазин. Отвлекся на смену магазина буквально на секунду, а когда поднял голову, со снорками было уже покончено, их обезглавленные тела бились на земле.

Макгрегор, любовно вытирая лезвие своего меча какой-то тряпочкой, подошёл ко мне.

- Сэр Джон, вот нахрена мне это всё надо?! Я не первый год в зоне, если я говорю, что проход опасен, значит, так оно и есть, - высказался я, указывая пистолетом на мёртвых снорков и потирая ушибленную грудь.

- Простите, мистер Бирюк, я не ожидал, что вы спуститесь в овраг, я же послал вам предупреждение о засаде. Я бы и сам с ними справился, – сказал Макгрегор.

- А почему вы не сделали это сразу? – спросил я.

- Я пытался понять, с кем мне довелось иметь дело. Аура у них вроде бы человеческая, а двигаются на четвереньках со звериной ловкостью. И никаких намёков на оружие. Я уж, грешным делом, подумал о ниндзя с их метательными ножами и отравленными сюрикэнами. К тому же, я, подспудно, помнил о возможной засаде Интерпола, - ответил Макгрегор.

- Вот, вот. И я подумал об Интерполе. Ладно, сэр Джон, давайте убираться отсюда и как можно быстрее, - сказал я. Макгрегор недоумённо на меня посмотрел, мол, чего баяться-то? «Дварф не выдаст, снорк не съест»! Может быть, и так, но с меня на сегодня адреналина хватит! Я подобрал с земли свою винтовку и двинулся к выходу из оврага.

 

 

3

 

К домику путевого обходчика мы вышли незадолго до полуночи. Для того чтобы обсохнуть и сварганить горячий ужин, я наломал досок из перегородок стен и развел в обрезке бочки посреди комнаты костерок. После каши с тушенкой настроение моё несколько улучшилось. Нет, в душе я ещё корил себя за то, что позволил пойти на поводу у Макгрегора, согласился сунуться в «Волчий вражек», да ещё и ночью. Но хорошо то, что хорошо кончается, сэр Джон оказался отменным бойцом. И всё же, на будущее, не следует позволять Макгрегору втягивать себя в авантюры – что дано дварфу, то не дано «быку», в смысле, сталкеру. И, в конце-то концов, я тут проводник, а значит и старший!

В подтверждение своего «старшинства», я назначил Макгрегора «часовым», смотрящим за костром, а сам лег спать - три часа сна позволили бы более-менее снять усталость от дневного перехода. Сэр Джон возражать не стал, вот и ладушки. Выбрав затишный уголок и подложив под голову свой рюкзак, я лег прямо на доски пола.

Едва, как мне показалось, я завёл глаза, как Макгрегор меня разбудил. Что случилось? Глянул на часы, четыре часа утра. Ничего не случилось, я продрых без задних ног всё отведённое мной мне время. Очередь отдыхать Макгрегору.

Сэр Джон ложиться не стал, уселся в дальнем углу лицом к костру в позе Лотоса, сложил «козочками» пальцы рук на коленях и закрыл глаза. От одного взгляда на его позу у меня заныли тазобедренные и коленные суставы, и засвербел копчик. Неужто он собирается просидеть вот так до рассвета?

Да и чёрт с ним, каждый сходит с ума по своему, пусть отдыхает, как хочет. Я вышел на крыльцо дома, выставил ладонь за козырёк крыльца. Дождь продолжал моросить, и мне даже показалось, что он усиливался. Набрав пригоршню капель, я протёр лицо.

Вернувшись в дом, я присел у угасающего костра и подбросил дров. Огонь с радостью принял моё подношение, весело заплясали языки пламени, комната осветилась всполохами света. Макгрегор не шевелился, но всполохи отбрасывали причудливые тени на его лицо, от чего казалось, что сэр Джон исподтишка корчит мне ехидные рожи. Чтобы не видеть этих рож, я пересел спиной к Макгрегору.

Я сидел возле костра и, время от времени подбрасывая дрова, обдумывал дальнейшие планы. Если дождь усилится, то маршрут к периметру зоны придётся менять. Самый кратчайший путь от домика обходчика на кордон, если исключить болота, проходил через станцию Янов. Но соваться на станцию мне было не резон – в Контору тут же бы доложили, что я жив, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Идти же в обход через Затон - слишком долго. Остается - либо через Рыжий лес, либо через Дикие территории. Я мысленно стал восстанавливать в памяти детали обоих маршрутов и взвешивать все за и против.

Всполох молнии, последовавший за ним раскат грома прервали мои размышления. Одновременно с громом по крыше дома застучали крупные капли дождя. Я поднялся и вышел на крыльцо. Рассвело, но всё небо затянуто обложной облачностью. У порога стали образовываться лужи, по лужам поплыли крупные воздушные пузыри. Я поднял с порога крыльца выставленный с ночи котелок, он был почти до краёв полон дождевой водой.

- Холера б их всех задушила с их прогнозами! – тихо выругался я.

За спиной раздался шорох и скрип половых досок. Ко мне подошел Макгрегор.

- Мистер Бирюк, кого это вы так? - спросил он.

- Синоптиков, разумеется. Они были правы на все сто миллиметров осадков за сутки, а дождь с утра и не думает прекращаться, и даже усиливается, - ответил я, показывая Макгрегору котелок.

- Вы думаете это надолго? – спросил Макгрегор.

- Минимум ещё часа на три, а то и до обеда… Но во всём есть свои минусы и плюсы, - ответил я.

- Например? - спросил Макгрегор.

- Плюс - нам можно не экономить питьевую воду, сегодня у нас её будет - хоть залейся, - ответил я.

- А минус?

- Минус? На ближайшие две-три недели болота станут совершенно непроходимы. Когда кончится дождь, нам придётся идти в обход болот, - ответил я.

Макгрегор недовольно поморщился.

- Сэр Джон, тут уж ничего не попишешь – сталкер предполагает, а зона располагает. Пойдёмте в хату, я приготовлю чай, - сказал я.

Вернувшись в дом, я подбросил дров в костер и, вскипятив воду в котелке, заварил душистый бабы Манин чай. Позавтракав чаем с галетами, я назначил Макгрегора «дневальным», а сам устроился недалеко от костра покемарить пару-тройку часиков, но сон так и не шёл.

- Сэр, Джон, я всё хотел спросить, вы прекрасно говорите по-русски, вам раньше приходилось бывать в России? – спросил я.

- Да, первый раз я попал в Россию во время войны американских колоний за свою независимость.

- Интересно, расскажите, - попросил я.

- Это длинная история, - попытался уклониться Макгрегор.

- Сэр Джон, времени у нас теперь воз и маленькая тележка, - возразил я.

- Мистер Бирюк, это действительно длинная история. Если её рассказывать, то придется начать с того, как я попал в Америку, - сказал Макгрегор.

Вместо ответа я повернулся на бок и подпер голову рукой, всем своим видом показывая, что я готов слушать.

- Хорошо, - вздохнув, сказал Макгрегор и, подбросив дров в костёр, начал рассказывать:

- Я уже говорил вам, что я на половину Дварф, но на вторую половину я шотландец, причем клана Макгрегоров. Летом 1745 года внук умершего в изгнании короля Якова I, принц Чарльз Эдвард Стюарт, предпринял попытку отобрать у Георга II английский престол. Впоследствии эту попытку назовут вторым якобитским восстанием. Первое восстание, за тридцать лет до этого, предприняли сторонники его отца, принца Якова III.

- Момент для высадки был выбран удачно, в это время основная часть королевских войск вела войну за «австрийское наследство» на континенте. Когда принц высадился на берег Шотландии, у него было всего 7 сподвижников. Принц рассчитывал получить поддержку у Шотландских кланов. И он её получил в основном от горских кланов, равнинные кланы в основном выжидали. Узнав, что клан Кемпбеллов, наших заклятых врагов, принял сторону Георга II, клан Макгрегоров, как один, встал на сторону принца Чарльза. За какой-то месяц численность его войска перевалила за две тысячи человек.

- Вначале дела у принца Чарльза шли очень успешно. Его армия, например, в местечке Престонпанс наголову разбила превосходящую по численности, к тому же с орудиями и кавалерией, королевскую армию. А к осени армия принца дошла до Дерби, что всего в двухстах километрах от Лондона. Но, наверно, испытывая постоянную нужду в деньгах, вооружении и продовольствии, идти на Лондон принц не решился, а повернул свою армию на зимовку в Глазго.

- Может быть, это было ошибкой со стороны принца. Конечно, к его войску присоединилась Ирландская бригада, и французский король Людовик XV оказал финансовую помощь, но и Георг II не сидел сложа руки, за зиму он подтянул значительные силы с континента. Кроме того, с войсками прибыл опытный военноначальник, герцог Кумберлендский, принц Уильям – сын короля Георга II, это он командовал войсками на континенте.

- Весной 1746 года, а точнее 16 апреля, королевские войска под предводительством герцога при Каллодене нанесли сокрушительное поражение войскам принца Чарльза - около 2000 убитыми и 400 пленными. Сам принц бежал. Я же, тяжело раненный, попал в плен. Оставаться в плену мне было никак нельзя, как Макгрегор, я и так был вне закона, мне грозила не каторга, а виселица. Поэтому вместе с тремя ирландцами я бежал из плена. Но и в горах, нам не было укрытия. После разгрома Шотландской армии король объявил политику «зачистки Шотландского высокогорья» - уничтожение скота, разрушение жилищ, депортацию населения.

- Отвести своих ирландских друзей к Дварфам я не имел права, но и оставаться в горах не было никакой возможности. Потому я ушел вмести со своими товарищами вначале в Ирландию, а затем в Америку, в которой прожил потом более 30 лет.

- В 1774 уже новый король Георг III, готовясь к подавлению мятежа тринадцати американских колоний, для того чтобы заручиться поддержкой шотландцев, как внутри страны, так и в Америке, амнистировал многие шотландские кланы, в том числе и Макгрегоров.

- Об амнистии я узнал только в 1775, когда уже, фактически, воевал за независимость Американских колоний, менять что-либо в своей жизни уже было поздно. Вот во время войны за независимость Америки я впервые и услышал о России, мол, есть такая северная страна, простирающаяся от моря балтийского до моря японского, границы которой охраняют свирепые казаки с цепными медведями. Верилось с трудом, но кто их этих русских знает?

- И вот эта страна объявила политику «вооруженного нейтралитета» - открыла свои морские порты для торговых судов нейтральных государств, что на практике означало снятие морской блокады Англии американских колоний. Товары из колоний выгружались на Кубе, там они перегружались на суда нейтральных стран и шли в Россию.

- Летом 1782 года недалеко от побережья Кубы два Английских капера потопили линкор сопровождения каравана, на котором я служил канониром. Но, как говорится, рождённый для виселицы в море не тонет – на третий день меня подобрало Голландское торговое судно Санта Мария, следующее из Гаваны в Архангельск. Вот так, под именем голландского моряка Яна ван Грега, я впервые и попал в Россию.

Макгрегор умолк. Я, надеясь на продолжение, поднялся и подсел к огню. Дождь по-прежнему барабанил по крыше, а на дворе сверкали молнии, и грохотал гром. Неожиданно Макгрегор коротко хохотнул.

- Что смешного, сэр Джон? - спросил я.

- Да вот вдруг вспомнилось, первый русский, которого я встретил, ступив на русский берег, был разухабистый хмельной мужик с медведем на цепи. Я тогда подумал, значит, не врали про Россию, вот они какие – «свирепые казаки». Только через неделю я узнал, что рядом с портом проводят воскресную Ярмарку, а тот мужик с медведем – просто скоморох, - пояснил Макгрегор.

- А что было потом? - спросил я.

- Потом? – Макгрегор очнулся от воспоминаний, - Атлантические шторма сильно потрепали «Санта Марию», шхуна нуждалась в капитальном ремонте. Только спустя три месяца мы снова вышли в море. На этот раз шхуна взяла курс на Амстердам.

- По прибытию в Амстердам, выяснилось, что «Санта Мария» зафрахтована для рейса в голландскую Капскую колонию, что находится на южной оконечности Африки, а уж оттуда пойдёт на Кубу. Мне такой крюк был не с руки, и вообще я хотел побывать дома. Я решил остаться в Амстердаме, наняться матросом на какое-нибудь судно, идущее в Глазго, а оттуда отправиться в свой родовой замок.

- В ожидании подходящей оказии, я, как и прочие моряки, шлялся по портовым кабакам. И вот однажды в одном из притонов я почувствовал, что кто-то пытается читать мои мысли. Я удивился, откуда в этом опиумном притоне мог оказаться дварф, или как принято в Голландии их называть - кобольд?! Естественно, я поставил блок, стал украдкой осматриваться и обнаружил, что на меня с изумлением смотрит сам хозяин притона. Сердце моё сжалось от страха, я мгновенно осознал, что передо мною не кто иной, как Дроу. С перепуга, я занырнул аж во второй Аффинор пространства-времени. Вынырнув оттуда уже вне стен кабака, я бросился в порт. Я понимал, что в Амстердаме мне от Дроу не спрятаться, по ауре они меня везде отыщут. Единственная моя надежда была – попасть на какой-нибудь отплывающий корабль, всё равно какой. И в порту мне повезло, я заскочил на «Санта Марию», которая готовилась к отплытию и уже отдавала швартовые концы.

- Вот … А второй раз я попал в Россию уже после Англо-Бурской войны. Я воевал на стороне буров в «голландском корпусе» под началом русского фехт-генерала Максимова Евгения Яковлевича, с ним в 1902 году я  под именем Ивана Григорьва и вернулся в Россию …

- Подождите, подождите, сэр Джон, - прервал я Макрегора, - Кто такие Дроу?

- Дроу? Тёмные эльфы, - невозмутимо ответил он.

- О господи! Это не сказки, и эльфы существуют?! – воскликнул я.

- Светлые существуют и сейчас, с одним я даже дружен. Он, правда, профессиональный игрок и катало, но всё равно хороший парень. Парень по меркам эльфов, конечно, он почти мой ровесник. А темные… За всю свою жизнь, а я повидал немало стран и городов, встретил только одного. Жив ли он сейчас, один ли он, и живёт ли до сих пор в Амстердаме – не знаю, и проверять как-то не хочется, - ответил Макгрегор.

- А что они собой представляют? – спросил я.

- Темные эльфы – очень древняя раса. Дроу печально известны своей патологической жестокостью и вероломством. Внешне они мало чем отличаются от людей, разве что кожа их имеет нездоровый землистый цвет, у них слегка вытянутые черепа и прямые пепельно-белые волосы, прикрывающие остроконечные уши и ещё своеобразные миндалевидные глаза желтушного оттенка. Продолжительность жизни Дроу весьма высока – где-то 500—750 лет, однако низкая рождаемость, высокая смертность в междоусобных распрях и война с Гоблинами привели их вид на грань вымирания. Некоторые дварфские историки полагают, что Дроу искусственно создали прото-гоблинов из африканских пигмеев в качестве своих рабов. По своим психо-физическим возможностям, таким как телепатия, телекинез, природное электричество и прочие Дроу намного превосходят Гоблинов, вследствие чего, последние много веков находились в рабстве у Дроу. Однако, как гласят старинные легенды, примерно пять тысяч лет назад Гоблины восстали против своих хозяев. В результате – Дроу были почти полностью истреблены, не многим тогда удалось спастись. Но и Гоблины, задавившие Дроу фактически своим численным превосходством, понесли огромные потери. В результате, они уже не могли контролировать дельту Нила, кочевники-люди теснили их со всех сторон. Гоблинам пришлось вначале отступить к Эфиопскому нагорью, а потом и вовсе уйти в подземные горные пещеры, где они и сформировались, как раса или нация Дварфов. Кстати, разрушить построенные для Дроу и ненавистные Гоблинам пирамиды они не успели, лишь перед исходом «казнили» сфинкса – срубили ему нос и бороду.

«Ну, Макгрегор даёт! - подумалось мне, - Свалил в кучу и пирамиды, и Сфинкса, и Гоблинов, а теперь ещё и Дроу. Пойди теперь разберись, кто кого «строил», и кто кому бороды рубил».

- Сэр Джон, с чего вы решили, что вы встретили Темного эльфа, если до этого вы их ни разу не видели? – спросил я.

- Все Дварфы обладают экстрасенсорными способностями, кто больше, кто меньше. В плане телепатии я мало преуспел – читать чужие мысли я не умею, разве что улавливаю обертоны эмоций, «ридер» из меня никудышный. Зато в эмпатическом плане мне повезло больше, я чувствую малейшие попытки сканирования собственного мозга и могу успешно их блокировать. В тот раз я был пьян, поэтому не сразу почувствовал, что кто-то тихонечко копается у меня в голове, а почувствовав, тут же поставил блок. Оглядев кабак, я вычислил «ридера». Это был не гоблин, как я вначале подумал, а человек. Вслед за этим я почувствовал мощную эманацию изумления и ощутил новую попытку, на этот раз грубо вломиться ко мне в мозг, от которой у меня заныли виски и заложило уши. Я блокировал и эту попытку, а в памяти всплыли страшилки из детства о чёрном Дроу, уводящем из дома гоблинских детей с помощью магической флейты. И тут я понял - никакой это не человек, предо мной именно Дроу. Осознав это, я не по-детски испугался – биться хотя бы на равных, на ментальном и физическом уровнях в одиночку я был просто не способен, а времени изготовится – не было. Дело в том, что о реальных ментальных возможностях Дроу доподлинно уже давно никому ничего неизвестно – одни легенды, а на физическом уровне известно точно – фехтовальщики они первоклассные. Сотворив «заклятие Аффинора», я смылся из кабака. Дроу, по-видимому, растерялся и сразу не бросился вслед за мной. Похоже, и ему раньше не приходилось встречать светлых Дварфов.

- Ага, значит, Магия всё-таки существует! Всевозможные руны, амулеты и магические заклятия - не выдумка! - воскликнул я.

В ответ на моё восклицание Макгрегор прыснул смехом.

- Простите, мистер Бирюк, я просто неудачно выразился? Конечно, и руны, и амулеты и заклятья существуют – надо же как-то настраиваться, на чём-то концентрировать внутреннюю энергию. А вот самой Магии, как таковой - нет. Есть, как сейчас принято их называть, ПИСП, «Практики Использования Силовых Полей». Просто в моё время, когда я осваивал эти «Практики» - это называлось Магией, - улыбаясь, ответил Макгрегор.

- И что собой представляет «заклятие Аффинора»? - спросил я.

- Мистер Бирюк, я не физик-теоретик, я практик. Поэтому я постараюсь описать эту «магию», простите «практику», как смогу. Наш мир, наше пространство дискретно-непрерывно связано со временем. Время непрерывно, но оно же и дискретно. Время можно рассматривать как пучок разнонапряженных струн, причем каждая из струн связана с пространством самостоятельно, образуя своё подпространство, свой мир, свой аффинор. Исходя из этого - наш мир представляется мультимиром. В каждой струне ход времени различен, и чем больше напряжена струна, тем быстрее в ней ход времени. Мы обитаем в аффиноре «нулевой» струны, находиться в нём нам энергетически почти ничего не стоит. Чтобы шагнуть в мир «первой» струны надо затратить значительное количество внутренней энергии, а чем дальше - тем больше. Уже в мире «первой» струны из-за «красного смещения» небо не голубое, а багряное, солнце не жёлтое, как у нас, а красноватое. И чем «выше» струна, тем сильней. Живые существа уже в мире «первой» струны - всего лишь тени, деревья не имеют листвы, незыблемы только камни и металл. В мире «второй» струны вода имеет такое поверхностное натяжение, что по ней можно бежать. Кстати, пирамиды использовались Дроу, как накопители энергии, с помощью которой они могли перемещаться в подпространстве на другие континенты, а может и ещё куда. Техника таких перемещений утрачена, секрет этой «практики» Дроу унесли с собой.

- А жизнь в мультимирах есть? – спросил я.

- Нет, жизни там нет, да это и понятно, «жизни» и в нашем мире приходится бороться за жизнь, простите за каламбур, «жизни» ни к чему лишние траты энергии. Однако, мистер Бирюк, посмотрите, пока мы с вами разговоры разговаривали – дождь окончился, - сказал Макгрегор.

Я поднялся и вышел на крыльцо. Глянул на небо, тучи рассеивались, вот-вот выглянет солнце.

- Вы правы, сэр Джон, скоро можно будет отправляться, надо плотнее перекусить перед выходом, - согласился я.

 

 

4

 

Солнце клонилось к закату, в лесу сгущались сумерки. Продираться сквозь густой подлесок чернобыльских «джунглей» стало ещё трудней. Наконец, впереди, в ложбине между двумя холмами средь деревьев и кустарников, показалась светлая полоса - бетонная дорога.

Выбрав большое сучковатое дерево, я подошел к нему и прислонил свою винтовку к его стволу. Скинув с плеч свой рюкзак, я повесил его на сук.

- Привал, - вполголоса сказал я подошедшему ко мне Макгрегору. Сэр Джон молча снял свой рюкзак и повесил его на соседний сук.

Отсоединив от винтовки оптический прицел, я обратился к Макгрегору:

- Сэр Джон, давайте взберёмся вон на тот бугор, вам следует на кое-что взглянуть, - кивнув в сторону холма справа, предложил я. Макгрегор, закинув свой пистолет-пулемёт за спину, неопределенно пожал плечами, мол, следует так следует.

Взобравшись на пригорок, я лег на землю и подполз к кустам на краю откоса, спускающегося к дороге. Осмотрел дорогу. Как я и ожидал, бетонка была пустынна – армейские грузовики в сопровождении БТР ходят тут только в дневное время суток. Дорога слева ныряет в лес, справа в метрах ста пятидесяти упирается в блокпост. Осторожно раздвинув ветки кустов, я стал через оптический прицел рассматривать КПП. Похоже, с момента моего последнего посещения этого места двухгодичной давности, тут ничего особо не изменилось – два ряда заграждений из колючей проволоки «егоза», расходящейся от дороги в обе стороны. За брустверами из мешков с песком перед КПП слева и справа пулемёты и часовые на вышках и прикрытый маскировочной сеткой танк в траншее, укопанный под самую башню. И ещё, хотя предупреждающих табличек не было, я знал, что пространство между двумя проволочными заграждениями густо «засеяно» сигнальными и противопехотными минами.

- Вот, посмотрите, - сказал я шепотом и передал оптику подползшему ко мне Макгрегору.

Макгрегор, мельком скользнув взглядом по КПП, задрав голову, стал с интересом разглядывать «решётку» РЛС, верхушка которой ещё золотилась в лучах заходящего солнца.

Я его, конечно, понимаю - от созерцания этой конструкции вблизи по-первости дух захватывает, но время идёт, а впереди ещё много дел.

- Сэр Джон, с этого места наш выход из зоны можно назвать операцией «Омега», - напомнил я о себе.

- Почему именно «Омега»? - оторвавшись от окуляра и возвращая мне прицел, спросил Макгрегор.

- Для того, чтобы отсюда добраться до асфальтового завода, нам придётся обогнуть эту хреновину, а заодно и «Южные болота» по дуге, напоминающей эту самую греческую букву. Давайте вернёмся в ложбину, - сказал я и, не дожидаясь возможных новых вопросов, стал отползать от кустов. Спустившись с вершины бугра, я поднялся и вернулся к дереву с нашими рюкзаками. Макгрегор последовал за мной.

- А что это всё-таки такое, что за мегасетка? – спросил Макгрегор, усаживаясь возле дерева рядом со мной.

- Это? Эта гигантская, в семьсот пятьдесят метров в длину и сто пятьдесят метров в высоту, «сетка» из труб и ферм – Загоризонтная РЛС, она же объект «Дуга-1», она же «Чернобыль-2». Это реликт «холодной войны» прошлого столетия. Она была способна, заглядывая за горизонт, засечь пуски баллистических ракет почти из любой точки на территории Соединённых Штатов Америки. Грозное некогда оборонительное оружие, а сейчас, на мой взгляд, скорей, «блефовый чек-рейз» со стороны Украинских политиканов в игре с Россией и НАТО, - ответил я, возвращая оптический прицел винтовки на своё место.

- Почему блефовый?- спросил Макгрегор.

- Когда-то эта штука, в случае необходимости, могла своим излучением подавить, забив помехами, все РЛС блока НАТО во всей Европе. Однако после катастрофы на Чернобыльской АЭС, всё ценное оборудование с РЛС было вывезено, а обслуживающий персонал эвакуирован. Под охраной войск радиационной и химической защиты остались только фермы и трубы. Все эти металлоконструкции изготовлены из каких-то страшно дорогих сплавов – прошло столько лет, а всё до последней гайки до сих пор блестит, как новенькое. Но и после распада Союза антенну не демонтировали и, к тому же, тратят большие деньжищи на её охрану. Мол, смотри, Европа, что у нас есть, вот не примете нас в ЕС и НАТО, задружимся с Москвой, будете тогда трепетать, как в прошлом, - высказался я.

Макгрегор ненадолго задумался и потом неожиданно спросил:

- Мистер Бирюк, для чего вы меня сюда привели, не на экскурсию же? Мне кажется, что вы не просто так показали мне антенну?

- Операция «Омега» может иметь альтернативы, и показать я вам хотел не антенну, а блокпост перед ней? – ответил я.

- Вы что, в качестве альтернативного плана, предлагаете вывести из строя автоматические пулемёты, уничтожить средства связи, вырезать часовых на вышках, завладеть танком и на нём прорываться через периметр зоны? – усмехнувшись, спросил меня Макгрегор.

О, как! А у Макгрегора цепкий глаз, мельком глянул на блокпост и всё заметил: и антенны на крыше КПП, и часовых, и пулемёты, и танк под маскировочной сеткой! Правда, я не понял, что было в его усмешке: сарказм, возмущение или восхищение «простотой» плана?

- Сэр, Джон, это хорошо, что вы заметили танк. Для справки – танки в зоне есть только у военных. А это означает, что объект «Дуга-1», по-прежнему, под контролем военных. И захватывать танк вам вовсе не надо, достаточно просто сдаться военным. А сдаться вам всё рано придётся, здесь или возле периметра зоны. Если сдаться завтра утром здесь, то уже к вечеру вы будете в Киеве, - ответил я.

- А как же вы? – спросил Макгрегор.

- А для меня, по любому – план «Омега», пешкодралом вокруг болот. Так вот, в километре от этого блокпоста есть неглубокий овраг. За ночь я расчищу проход в минном заграждении, а утром вы преспокойненько явитесь в комендатуру гарнизона. С вашими документами вас непременно примут за английского шпиона, арестуют, конечно, и на радостях доложат по инстанции. А как только информация о вас дойдёт до СВР, вас тут же вывезут из зоны, - пояснил я.

- А как я поясню свое появление за ограждением? – спросил Макгрегор.

- Да очень просто. Сопровождающие вас проводник и помощник потерялись в зоне. Как выбираться из зоны вы не знали. Увидев громадину антенны, благо она видна почти из любой точки зоны отчуждения, решили идти к ней. Шли несколько дней, выискивая проходы через болота. Последнюю ночь провели перед ограждением, а на рассвете заметили овраг, по которому и пролезли под колючкой. Так и оказались на территории охраняемого объекта, - сымпровизировал я.

- А что я скажу, если меня спросят про мины? – спросил Макгрегор.

- А вот на вопрос о минах следует удивиться, мол, знать не знаю, ведать не ведаю. Где, мол, щитки с предупреждениями, никаких щитков я не видел. Щитков действительно нет. Дело в том, что все эти минные заграждения не от сталкеров, а от мутантов. Возле самой антенны сталкерам делать нечего. Хотя, к проволочному заграждению они наведаются, если есть нужда во взрывчатке. Накопают мин, сколько кому надо, и убираются восвояси. А вам, значит, свезло – вы прошли в одном из таких раскопов, - пояснил я.

- А что военные сапёры, как реагируют на раскопы? – спросил Макгрегор.

- А что саперы? Матерятся, поди, но латают периметр. Причем, я слышал, что в последнее время они стали мелко пакостить – устраивать всевозможные хитроумные ловушки или вообще ставить мины на неизвлекаемость. Но ничего, в минном заграждении ещё много «целинных земель» четвертьвековой давности, в которых мины ещё в деревянных ящиках, прорвёмся, - заверил я.

- Хорошо, мистер Бирюк, - сказал Макгрегор после минуты раздумий, - Ваш альтернативный сценарий принимается. Только мы внесём в него одно изменение. Нет никакой необходимости рисковать вашей жизнью, обезвреживая старые мины, я пройду прямо через КПП.

Я слегка опешил, охренел он что ли? Был бы он простым сталкером, я б ему так и высказал. Но предо мной сэр, к тому же королевских кровей. А может быть, он чего не понял в системе охраны блокпоста? Попробую доходчиво разъяснить:

- Сэр Джон, и не надейтесь разговорить часовых, вам к ним и близко не подойти. Без опознавателя «свой-чужой» автоматические сторожа - скорострельные пулеметы расстреляют вас с дистанции в пятьдесят метров.

- Мистер Бирюк, я же не сказал, что я пойду открыто, я пойду через подпространства аффиноров, - уверенным тоном сказал Макгрегор.

Такова поворота сценария я не ожидал, точно охренел, вернее аффинорел! И что теперь с ним делать? Я раздумывал, как его отговорить? Тут со стороны КПП послышались короткий вой сирены и пулемётная стрельба. А вот и аргумент!

- Сэр Джон, я мало что понял из ваших объяснений про временные струны и подпространства аффиноров, но я верю, что они есть – я видел через инфракрасную оптику, как вы исчезали и появлялись во время стычки со снорками. Но то были снорки, а тут автоматические сторожа. У них куча всевозможных датчиков и детекторов: тепловых, емкостных и чёрт его знает ещё каких. Даже военные с опознавателями «свой-чужой» выезжают с КПП только внутри БТР – эти чёртовы пулемёты, чуть что не так, начинают стрелять. Вы сейчас слышали вой сирены и пулемётную стрельбу, так это, наверняка, всего лишь какой-нибудь суслик пытался вблизи КПП перебежать дорогу. Я, конечно же, согласен с вами, что обезвреживать старые мины чертовски рискованно, но и лезть под пулемёты с их датчиками - безрассудно, можно ведь просто нарваться на случайную пулю. Я уже жалею, что показал вам блокпост. Поэтому, я вас прошу, давайте, для вашего и моего спокойствия, просто вернёмся к первоначальному плану «Омега». «Нормальные герои всегда идут в обход», - взмолился я.

- Мистер Бирюк, ваши учёные только-только освоили приборное наблюдение флуктуации вакуума по его поляризации и прочим эффектам, а о существовании «тёмной материи» они всего лишь догадываются. Соответственно, и у ваших военных приборов и датчиков для слежения в высших аффинорах нет. Но для вашего спокойствия, я готов пойти по аффинору второй струны, там пули летят медленно, там от них можно уклониться, - выдал Макгрегор.

Ну вот, Макгрегор упёрся и теперь будет настаивать на своём. Верно говорят – упрям, как шотландец! Насколько легко было идти по зоне с Теди, и настолько же тяжело с этим сэром. А ведь Теди мог гораздо больше, чем этот полудварф, но он не лез со своими умениями «поперёд батьки». Слов нет и зла не хватает, как я устал от его предложений и инициатив, и ушибленная снорком грудь до сих пор побаливает.

- Ладно, сэр Джон, как говорится «утро вечера мудренее». Давайте обустраиваться на ночлег, пока совсем не стемнело. Предлагаю из плащ-палаток изготовить гамаки, подвесить их на дереве на высоте двух-трёх метров и покемарить в них до рассвета, а там, авось, чего придумаем, - предложил я, поднимаясь с земли.

- Никогда не понимал смысла некоторых русских поговорок, - сказал Макгрегор, вставая с земли вслед за мной, - «Утро вечера мудренее?!» Зачем «медленно запрягать, а потом быстро скакать», тем более, на авось?

Дварф, заморский! По-русски мало уметь разговаривать, по-русски надо ещё и думать! А собственно, кто я ему – мать Тереза? Пусть идет. Если гикнется, мы с Андреем Теди и без Макгрегора вытащим. Вишерский заповедник – это не Зона отчуждения, а всего лишь заповедник.

- Бог с вами, сэр Джон, поступайте, как считаете правильным, - сокрушённо вздохнув, сдался я.

- У Дварфов нет богов. Низвергнув самозваных богов, своих создателей, Дварфы не пожелали заводить себе новых, - непонятно к чему, уточнил Макгрегор. То ли его самого перед предстоящим трясёт мандраж, то ли, заговаривая мне зубы, он пытается отвлечь и успокоить меня.

- Ну, раз вы безбожник, сэр Джон, тогда - да пребудет в вас сила джедая трёх аффиноров времени и пространства! - попытался пошутить я. Макгрегор, рассмеявшись, шутку принял.

Пока мы с Магрегором препирались и перешучивались, на зону опустилась ночь. Я надвинул забрало очков ночного видения на глаза и включил прибор, а для Макгрегора из разгрузки я вынул фонарик и протянул его ему. Но ни очки, как, впрочем, и фонарь, по-видимому, Макгрегору с его внутренним зрением не требовались, он, улыбаясь и насмешливо щурясь, смотрел на меня.

- Как мне связаться с вами, когда я выйду из зоны? – переходя на деловой тон, спросил я.

- Зарегистрируйтесь в игре «Elfs Vs Goblins» под каким-нибудь именем, например, «Solitary wolf» или типа того. Отыщите в главном городе «принцессу горы Пуэнт-де-Ронс», в ожидании Теди, она там околачивается каждый вечер примерно с 21 часа до полуночи по Киевскому времени, и передайте ей привет от «Аурванга IV». Бот по-русски не понимает, но его насторожит упоминание «Аурванга IV». Он оповестит службу безопасности, та доложит мне. Ну, а потом заходите в игру время от времени. А я, как смогу, сам к вам подойду под видом этой самой принцессы, - ответил он.

Макгрегор, поднявшись, вынул из-за спины вместе с ножнами свой японский меч и прислонил его к дереву. Снял пистолет-пулемёт, разгрузку и броник и повесил их на сук рядом со своим рюкзаком.

-Таскать за собой вещи в аффиноре второй струны очень тяжело, особенно железо. Поэтому, с собой я возьму только катану. Да, ещё возьму «воки-токи», чтобы оповестить вас, что всё прошло благополучно, - ответил на мой немой вопрос Макгрегор.

- Тогда, во избежание лишних вопросов, снимайте и костюм химзащиты, - сказал я, подсветив лучом фонарика заклеенную скотчем дырку на его груди, - Заштопанная ветровка - это одно, а прожженный насквозь костюм – это совсем другое.

Макгрегор глянул на дырку, согласно кивнул и стал стаскивать с себя костюм. Оставшись в полувоенном костюме цвета хаки и кроссовках, он вынул из разгрузки «воки-токи» и засунул его в нагрудный карман. Подхватив свою саблю, Макгрегор обратился ко мне:

- Мистер Бирюк, у вас ещё остались одноразовые телефоны? Я думаю, было бы неплохо сделать контрольный звонок Интерполу на телефон мистера Бритвы с территории объекта «Дуга-1», - улыбнувшись, предложил Макгрегор.

Видать, зря я злился на Макгрегора. Он вполне адекватный, разумный человек, просто, он реально оценивает свои дварфские возможности. К тому же, он старается расчистить мне обратную дорогу из зоны. Я вынул из разгрузки пластину телефона, объяснил, как активизировать и как запускать «механизм» самоуничтожения.

- Ну что, мистер Бирюк, будем прощаться? - сказал Макгрегор, протягивая мне руку.

- До встречи, - как можно твёрже сказал я, пожимая руку Макгрегору. Пусть думает, что он меня успокоил, и я уверен в нём на все сто.

Макгрегор, высвободив руку, развернулся и двинулся вниз по ложбине в сторону бетонной дороги. Остановившись перед зарослями кустарников, он развернулся ко мне лицом. Вынув из внутреннего кармана куртки небольшой флакон с какой-то жидкостью, Макгрегор не торопясь свинтил с него крышечку. Потом, выдохнув воздух, он сделал небольшой глоток жидкости из флакона. Должно быть, какое-то «магическое» зелье, усиливающее внутренние способности, догадался я. Однако на вкус, по всей видимости, зелье было не из приятных. Глаза Макгрегора широко раскрылись, мышцы лица судорожно дергались, на лбу выступила испарина, а по всему телу, с головы до ног, прокатилась волна дрожи. Трясущимися пальцами рук он с трудом завинтил крышечку флакона и убрал его во внутренний карман. Наконец судороги и дрожь прекратились, Макгрегор сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. В неверном цвете очков ночного видения лицо и руки Макгрегора стали наливаться желтым светом. Макгрегор, утерев рукавом пот со лба, хитро подмигнул мне, мол, так-то, брат, «магическое зелье» - это тебе не «рижский бальзам». И вдруг Макгрегор исчез, а я услышал негромкий хлопок, как от лопнувшего детского воздушного шарика. Листва на кустах вздрогнула и замерла.

- Чертяка, прямо Мефистофель какой-то, разве что недостаёт запаха серы! – вырвалось у меня, - Выходит, и человек-невидимка - не вымысел писателей фантастов. Надо будет, при случае, расспросить: не был ли он знаком с Гёте или Уэллсом?

Ладно, Макгрегор, уже нет сомнений, пройдет через блокпост, а в комендатуре гарнизона есть ночной дежурный, и на гауптвахте для сэра Джона найдётся койка. А мне, простому смертному, дожидаясь подтверждающего сигнала по «воки-токи», надо позаботиться о себе самому – ночевать в зоне на голой земле одному и без костра - очень опасно. Выломав их кустарника пару крепких сухостойных жердин, и вынув из своего рюкзака капроновый шнур и плащ-палатку, я стал вязать гамак. Смастырив гамак и зажав в зубах конец капронового шнура, я по сучьям стал взбираться на дерево.

От звуков взвывшей на КПП сирены и последующей пулемётной очереди я едва не сорвался вниз.

- В бога душу мать! Скот упрямый! – выругался я, - Говорил же ему, что на пулемётах самые новейшие, самые чувствительные датчики - мышь не проскочит!

Быстро спустившись с дерева, я помчался на холм. На вершине холма я лёг на землю и пополз к кустам на краю обрыва. Свет от прожекторов на вышках КПП ослепил очки ночного видения. Откинув забрало шлема, я осмотрел дорогу. Дорога и прилегающие к ней окрестности, залитые светом прожекторов, были совершенно пустынны, трупа Макгрегора нигде не было видно. У меня отлегло от сердца – это либо случайная сработка пулемётов, либо Макгрегор всё же увернулся от пуль. Я уже собрался уходить, как в канаве слева от дороги в метрах сорока от КПП заметил какое-то движение. Тут же взвыла сирена, и ближайший пулемёт выпустил короткую очередь по канаве. Я всё понял - в канаве лежит Макгрегор, он всё ещё жив и пытается подняться. Но будь он хоть трижды бессмертный – пулемёты ему выбраться из канавы до утра не дадут, а утром, если он будет ещё жив, его, как мутанта, прикончит охрана блокпоста – забросают гранатами или раскатают в слизь гусеницами БТР.

Что же делать? Надо вернуться за оптикой винтовки и внимательно осмотреть подступы к дороге. Может быть, Макгрегора можно вытянуть оттуда по самой канаве.

Я отполз от кустов и, повернув забрало шлема, бросился вниз с холма. Прихватив прицел, я снова поднялся на холм. И тут я получил от Макгрегора сигнал, что всё в порядке – три коротких щелчка «воки-токи». Ещё не веря в успех, я запросил повтор и получил подтверждение. А кто же тогда в канаве? Я лег на землю и подполз к кустам. Наведя оптику, я отчетливо разглядел торчащее из канавы копыто кабана.

- Свинья, как же ты меня напугал! – прошептал я, думая не столько о кабане, сколько о Макгрегоре.

 

 

5

 

«Следи-и-и за её левой рукой. Столовые приборы уже небезопасны. В окошке жёлтой кассы задернет чёрт вуаль, и розы упадут на шмайсер», - ловлю себя на том, что раз за разом мысленно напеваю начало из одной песенки группы Ундервуд. Вот же пристала, зараза! Мотивчик, в общем-то, неплохой, но слова – полнейший отстой, какой-то рифмованный сивокобыльный бред.

Впрочем, нет. В этих четырёх почти несвязанных строфах всё же что-то есть. Что? Хрен его знает, трудно объяснить. Просто эти строчки в сочетании с мелодией создают, во всяком случае у меня, ощущение напряженного ожидания чего-то тревожно-опасного и вместе с тем маняще-адреналинового. Примерно так я ощущаю себя в зоне. Это и страх от осознания всевозможных угроз, поджидающих тебя в зоне на каждом шагу, и уверенность, что ты готов в нужный момент принять адекватное решение в любой ситуации. И то, что я остался один и тем самым избавлен от чужих мнений и советов, только добавляет мне уверенности. Да, я - Бирюк, сталкерская братия «погоняла» не с кондачка дает.

«Следи-и-и за её левой рукой…»

- Чёрт, вот же дерьмо, откуда свалился на мою голову этот Ундервуд?! – вырвалось у меня.

Откуда, откуда? Понятно откуда – я отчего-то вспомнил о Макгрегоре, который и называл чернобыльские густые заросли кустарника этим словом. А сейчас я, привалившись спиной к дереву, передыхаю, сижу на краю косогора перед распадком, густо заросшим этим самым «ундервудом».

А отчего я вдруг вспомнил о Макгрегоре, ведь мы расстались с ним почти трое суток назад, и на переходах я его ни разу не вспоминал? Да оттого, что жрать охота! Пять чесов дня, по моим прикидкам сэр Джон уже должен был попасть на «файв оклок» к послу в английском посольстве в Киеве, а у меня с утра во рту маковой росинки не было. Не знаю, расщедрится ли английский посол ради гостя на виски «Боб Рой», но украинская горилка и канапе с салом и солёными огурчиками «к чаю» у него точно найдутся.

Достал из разгрузки последний сухарь и, грустно вздохнув, принялся его грызть. Харчей у меня полно, а вот приготовить что-то путное, типа гречневой каши или шулюмки из лапши «Доширак» с тушенкой, пока не представляется возможным.

Тень от деревьев на холме целиком накрыла низину, слева со стороны болот в распадок стал вползать туман. Итак, надо уже что-то решать - бараки торфоразработки или станкозавод. Первоначально я планировал идти вдоль распадка в сторону руин станкостроительного завода и заночевать в одной из трёхэтажных «коробок» посёлка при заводе. Но это «бешеной собаке семь вёрст не крюк», и то при условии, что у неё в порядке лапы. А у меня проблема, серьёзная проблема – недогляд, ноготь большого пальца правой ноги стал врастать в кожу, палец опух и, скорей всего, загноился, теперь при каждом шаге прихрамываю. Такая пустяковая болячка, в обыденной жизни, в зоне сталкеру может стоить жизни. Сталкера, как и волка, ноги кормят, а хромый - ты уже не добытчик и не ходок. Надо подрезать ноготь и обработать ранку перекисью водорода, но чтобы добраться до пальца, для начала надо снять разгрузку, броник и костюм химзащиты. Нужен большой привал, а до завода путь не близкий.

Есть и другой путь, стоит перемахнуть распадок, и до бараков заброшенной торфоразработки рукой подать. Правда, есть одно но. Там можно нарваться на зверьё или, того хуже, на людей. А территория станкозавода - это чересполосица всевозможных аномалий, а прилегающий к заводу полигон и того хуже - вотчина плотоядных грибов. Гиблое место, зверья там нет, а из людей там ходят только сталкеры, причём не абы какие, а только те, которые заранее готовились к проходу через территорию завода ещё до входа в зону.

Я взглянул на рюкзак. Нет, с таким багажом, да ещё и с больной ногой мне к заводу до темноты выйти никак не успеть. А виной всему сталкерская парадигма, в которой утверждение: «Запас в зоне лишним не бывает» - почти аксиома. После того, как Макгрегор оставил мне все свои вещи, я, припрятав его амуницию, забил оставшимися припасами свой рюкзак под завязку. И его пистолет-пулемет теперь болтается у меня на груди, а разгрузка набита патронами к нему. Хорошо ещё, что сэр Джон забрал с собой свою саблю, а то бы я, наверно, и её прихватил.

- «Нет, на это я пойтить не могу», - прошептал я, ухмыльнувшись - в голову пришла крамольная мысль, взять, да и выбросить большую часть продуктов, а заодно и обе мины ПОМЗ-2М, которые я, не удержавшись, прихватил с минного поля защитного периметра радара. Конечно же, не могу, и не от того, что «жаба душит» или я собираюсь снова вернуться в зону, просто сталкерский менталитет не позволяет. Найду подходящее место для схрона, организую тайник и заныкаю всё ныне ненужное. Я заулыбался шире, припоминая, сколько больших и малых нычек у меня в различных частях зоны.

Кстати, ближайшая моя нычка как раз в бараках. Там у меня припрятан кисет с артефактом «Кровь камня». Сейчас этот артефакт мне с моей ногой был бы как никогда кстати. У сталкеров существует поверье, что в этом артефакте заключена сила погибших в зоне сталкеров. Это стекловидное красноватое образование, при ношении его на поясе или шее, каким-то удивительным образом останавливает кровотечения, заживляет язвы и раны. Однако у этого артефакта есть один существенный недостаток, из-за чего я его в своё время и оставил – он привлекает к его владельцу хищников.

Есть ещё один аргумент в пользу варианта бараков торфоразработки. Из-за охоты Интерпола на Бритву южное направление уже около месяца на консервации, периметр зоны наглухо прикрыт. Нет поставок продовольствия и боеприпасов, значит, и сталкеров в бараках быть не должно, разве что какие залётные. А хищники? А что мне хищники? Я вооружён до зубов, обвешен оружием, как ёлка игрушками на новый год. Отобьюсь!

«Следи-и-и …» Чертыхнуться по поводу песни я не успел, где-то справа, высоко в ветвях дерева застрекотала сорока. Достала меня уже эта сикофантка! Мало того, что за мной второй час тащится собака, так ещё и сорока прицепилась, периодически стрекочет, оповещая то ли меня о присутствии собаки, то ли собаку наводя на меня.

Я скосил глаза вправо. Так и есть, собака тут как тут. В метрах тридцати от меня из-за дерева возле кабаньей тропы, ведущей в лощину, выглядывает кудлатая собачья морда. Ещё виден собачий хвост, вернее, его обрубок. Судя по внешнему виду - не мутант, обычный беспородный «кабыздох», помесь спаниеля и не поймешь ещё кого. Псина явно хорошо знакома с людьми, об этом можно судить не только по обрубленному хвосту, но и по поведению - как только я поворачиваю ствол винтовки в её сторону, собака тут же скрывается в лесу.

С сорокой понятно – местная «независимая пресса». А вот что от меня нужно этой собаке? Как что – наверное, тоже хочет жрать. Может, надеется, что я завалю какого-нибудь зверя или звери завалят меня. Вот только интересно, почему она одна? Стаи бродячих собак периодически забредают в зону. Но то стаи, одинокой собаке в зоне не выжить. Правда, бывают случаи, что слепые псы принимают в свои стаи обычных собак в качестве нянек для щенков, дневных сторожей или разведчиков. Вполне возможно, что вот эта псина сейчас и метит путь слепым псам для ночной охоты на меня. А это контраргумент в пользу завода - слепые псы умные, к заводу они не пойдут.

Да, в уме и знании зоны слепым псам не откажешь. Даже более сильные и лютые чернобыльские волки вынуждены с ними считаться. Что не скажешь об этой собаке. Мало того, что она позволила себя заметить, так ещё и движется за мной параллельным курсом по кабаньей тропе. Конечно, идти по тропе проще, чем продираться через кусты. Однако острожные и пугливые дикие свиньи, свирепы в своей неукротимой ярости. Не дай бог попасться им на пути стада, на их тропе - затопчут, порвут клыками на тряпки, а останки сожрут. Вот такие, мля, в зоне вегетарианцы, что уж тогда говорить о плотоядных.

Туман, клубящийся между деревьев и кустарников, заполнив дно распадка, скрыл с глаз ручей, протекающий по нему. «Ну, и чего сидим, кого ждем»? Пора идти. Я поднялся, тут же почувствовав боль в ноге. Довод больного пальца правой ноги в пользу бараков торфоразработки был чувствительно убедителен.

- Ладно, ладно, пойдем к баракам, - нехотя согласился я с ногой, но, чтобы оставить последнее слово за собой, добавил: - Идти, конечно, тебе - это верно, только смотри, как бы потом не пришлось бежать.

Надел рюкзак и, для того чтобы он не елозил по спине во время движения, щёлкнув карабином хлястика, сцепил на груди наплечные лямки. Взял винтовку за дуло и её прикладом потыкал склон косогора. Вроде нормально, не шибко осыпается. Помогая себе винтовкой и цепляясь за ветки кустов, стал спускаться в распадок. Через пару минут я достиг границы тумана, а склон ещё не кончился. Осторожно, проверяя свой путь прикладом винтовки, стал спускаться в туман. Наконец достиг подножья холма. Туман доходил мне до самых плеч. А сверху казалось, что туман клубится возле самой земли, ну максимум на уровне колен.

«А нехрен было рассиживаться, они, видите ли, устали!», - в шутку упрекнул я ноги, когда возле ручья туман накрыл меня с головой.

- Хватит, кончай кривляться! Почувствовал скорый привал, расслабился, – недовольно прошипел я вслух, - Следи вон лучше …

«За её левой рукой»?

- За маршрутом следи, идиот, не хватает ещё заблудиться в этом тумане! – уже злясь на себя, сказал я вслух.

Я нагнулся к ручью, зачерпнул рукой воду и плеснул себе в лицо. Холодная вода подействовала отрезвляюще, шутливое настроение улетучилось. И действительно, хорош балагурить, сколько сталкеров гробанулось именно на последних метрах. Ориентируясь на ручей, по компасу наметил траверз на противоположный склон распадка. Теперь уж точно не заблужусь.

Осторожно, обходя деревья и кустарники, бреду в тумане по траверзу от ручья. Туман такой неровный, клочковатый, как волны набегающего прилива. Видимость в основном не более метра, но местами – пять-шесть. Почувствовал, что иду на подъём, туман стал редеть. Наконец я вынырнул из тумана, противоположный склон распадка в метрах тридцати прямо передо мной. Оглядываю склон, отыскивая подходящий для подъема участок.

«Уп-с»! - на вершине холма стоят два человека. Один рассматривает в бинокль противоположный склон распадка, второй, стоя ко мне вполоборота, курит и с кем-то переговаривался по рации. Чтобы не выдать себя движением, я медленно присел, погрузившись в туман, и так же медленно стал отступать к реке, стараясь при этом, не сильно колыхать ветки окружающего меня «ундервуда».

Кто это такие, иху мать?! На секунду прикрыл глаза, стараясь припомнить детали увиденного. Так, судя по немудрящей амуниции, обычным полувоенного образца костюмам цвета хаки, и прочей экипировке – не сталкеры и не «коммандос» Интерпола. У того, что с биноклем, разгрузка, на голове армейская каска и на плече калаш. У того, что курил, броник, непокрытая рыжая голова, а за спиной помповое ружьё. И, что важно, у обоих на шее болтаются не противогазы, а простые респираторные полумаски. Сколько их всего? Не меньше трёх - с кем-то рыжий разговаривал по рации. Бандюки, не иначе.

Случайный порыв ветра снёс туманный «клок» в сторону. Я снова увидел этих, на бугре. Их было уже трое. Рассмотреть третьего я не успел, потому что тот, что курил, щелчком пальца отправил окурок в распадок и, отслеживая его полёт, встретился со мной взглядом. От неожиданности он буквально подпрыгнул на месте и, толкая в бок соседа и указывая на меня пальцем, громко завопил. Не дожидаясь, когда и остальные меня увидят, я развернулся и, невзирая на боль в ноге, ломанулся через кустарник к ручью.

Раздались выстрелы из калаша, по веткам кустов над моей головой защёлкали пули. Я бросился на землю, выстрелы прекратились. Ясно, меня бандиты не видят, стреляют в наплавлении качающихся веток, возвышавшихся над туманом.

- Сволота, обнаглели - дальше некуда, считают себя хозяевами зоны! Это моя земля! Урою гадов! – снимая винтовку с предохранителя, процедил я сквозь зубы.

Немного полежав, посопев носом и раскинув мозгами, подавил в душе гнев и мстительные позывы. Поднявшись, вернул предохранитель на место. Всё правильно, бандиты сунуться в туман не рискнут – их слишком мало, но и я, пока туман не рассеется, не смогу поохотиться на засевших на холме бандитов. А рассеется туман только ближе к ночи. Пережить уязвленное чувство самолюбия я смогу, а вот пережить ночь на голой земле в этом распадке – сильно сомневаюсь.

Так, как всегда встает извечный вопрос: что делать, и кто виноват? Впрочем, кто виноват – понятно. Как всегда, виноваты дураки и дороги, которые они выбирают. Не надо было иди к баракам, а переложить вину с дурной головы на больную ногу можно, но это ничего не меняет. Теперь придется уходить не через завод, а вверх по ручью по распадку в сторону полигона, и, не доходя до него, ещё одну ночь коротать на каком-нибудь дереве.

Сверяясь с компасом и осторожно обходя кусты, вышел к ручью и двинулся вверх по его течению. Здесь, в низине туман плотнее, но идти вдоль ручья намного легче.

Сейчас уже доподлинно неизвестно, что конкретно выпускал этот станкозавод, но судя по примыкающей к нему обширной территории полигона – станковые пулеметы и выпускал. А может быть и чего-то посущественней. Полигон представляет собой разветвлённый комплекс траншей, рвов, дотов, дзотов и мишеней – остовов каменных и железобетонных сооружений.

После Чернобыльской катастрофы на завод, посёлок и полигон выпало большое количество радиоактивных осадков. До самого объявления тридцатикилометровой зоны отчуждения, военные упорно пытались спасти завод и посёлок. Здания и сооружения, производя дезактивацию, чем-то мыли, а почву вокруг зданий срывали и вывозили на полигон. Так полигону досталось вдвойне - к выпавшим на него осадкам добавились курганы радиоактивной земли и могильники с техникой, принимавшей участие в ликвидации последствий выброса. Прошло уже столько лет после катастрофы, а почва на полигоне до сих пор фонит.

Где-то в отдалении, у меня за спиной, раздались выстрелы. Я остановился и прислушался. Стреляли из ружей и автоматов. Надо же, бандиты, невзирая на туман, всё же спустились в распадок! Может, зря я ушел, может, надо было обождать?

Нет, не зря. Судя по выстрелам, бандиты, прочёсывая распадок, палят по кустам как справа от ручья, так и слева. Причём, банд-группа оказалась более многочисленной, чем я думал. Похоже, троица, на которую я нарвался, поджидала подхода с противоположной стороны распадка основной части банды. Бандиты, определенно, решили устроить на меня облаву. Нет не облаву, а охоту. Палят по кустам почём зря, живой я им не нужен, скорей всего, им приглянулся мой объёмный вещмешок. Надо рвать когти! Я, превозмогая боль в ноге, бросился вверх по ручью.

Меня хватило только на пять минут, весь в мыле, как загнанная лошадь, я остановился. Надо отдышаться. Боль в ноге несколько притупилась. Чувствую, что носок на правой ноге стал мокрым, наверно, прорвался гнойник.

Туман начинает редеть, а звуки выстрелов приближаются. Нет, с таким багажом мне от бандитов не оторваться. Скинув рюкзак на землю, вынул из его боковых карманов мины. Одну мину, в качестве отвлекающей «обманки», наполовину подсунул под рюкзак. Вторую снарядил вынутым из разгрузки взрывателем. Защелкнув карабин хлястика лямок на кольце взрывателя мины, сунул её между веток у корней кустарника. Аккуратно извлёк из взрывателя предохранительную чеку и присыпал мину опавшей листвой. Берите, суки, рюкзачок, если, конечно, сможете!

А вот теперь можно и уходить. Лёгкой трусцой двинулся вверх по ручью. Дорога идёт на подъём, значит, скоро я выйду за границу тумана. Там нужно будет усилить темп и оторваться от бандитов метров на триста. Тогда со своей винтовкой я буду иметь преимущество в прицельной дальности стрельбы.

На запястье тревожно заверещал детектор – превышение предельно-допустимой дозы радиации. Значит, скоро начнутся грибные поля. Я остановился, достал из аптечки три капсулы «Флюкостата» и, проглотив их, запил водой из фляжки. Голодный желудок недовольно заурчал.

- Знаю, знаю, тебе бы лучше каши с тушёнкой, а не эти «пилюльки». Надо потерпеть, может, бандиты и не найдут рюкзак в тумане. Тогда утром вернёмся за ним, - попытался успокоить я свой желудок.

А насчет «пилюлек», конечно, лучше было бы принять препарат из сульфанового ряда, типа диуцифона или дипсона. Но найти их в аптеках Иванкова мне не удалось, а обратиться за ними к Гарринче я не мог, не хотел раскрывать, кому бы то ни было и тем более Гарринче, свои планы на выход. Ничего, для профилактики сойдёт и средство от молочницы. Проскочу полигон, приму ещё пару капсул. Сдвинув каску, прижал к лицу маску противогаза и потуже затянул его ремешки. Теперь «ноги в руки» и вперёд.

В зоне из-за радиации мутациям подверглись не только животные, но и некоторые растения, в частности: плесени, грибы и мхи. О мутировавшей «Черной плесени», живущей теперь исключительно за счет энергии радиации в подземных помещениях под саркофагом, мало что известно – мало кто из людей эту плесень видел. Я видел, было дело. Водил однажды в саркофаг эколога-нелегала, из «зелёных». Видел, но близко к этим черным косматым «бородам» не подходил. А вот эколог подходил и даже брал образцы. Царствие ему небесное, этот «мученик науки» скончался на обратном пути от скоротечного микоза.

Все, кто в зоне сталкивался со мхом по прозвищу «Жгучий пух», надолго его запомнят. Этот симбиот гриба и водоросли в своей обыденной жизни - тих и апатичен, но чрезвычайно «вспыльчив», если его потревожить. Не любит быстрого изменения вокруг себя электростатических полей, например, при быстром перемещении руки в его сторону, начинает пылить. А пушинки этого мха имеют миниатюрные ломкие шипы-трубочки, наполненные весьма болезненным нейротоксином.

Ещё один мутант «Дурман-гриб» менее известен, чем его дальние родственники «Черная плесень» и «Жгучий пух». Зато полигон, место компактного обитания этого гриба, печально известен, как «Кладбище скелетов». Многие сталкеры полагают, что полигон усеян скелетами животных потому, что они, в основном больные и раненные, сами стекаются на полигон со всей зоны, чтобы с помощью этих грибов принять лёгкую смерть. И только немногие знают, что мутировавший гриб плотояден, и сам охотится на, забредших на полигон, животных. А доказательство тому - человеческие скелеты в разных уголках полигона, маловероятно, чтобы сталкеры сознательно приходили на полигон умирать.

Внешне «Дурман-гриб» мало чем отличается от гриба Дождевика, который в созревшем виде ещё называют Пырховка или Пылевик. Только в отличие от Пылевика, кроме спор, шарообразное плодовое тело созревшего гриба заполнено и парами наркотических, усыпляющих эфиров. «Дурман-гриб» имеет большую разветвлённую грибницу, которая служит ему не только для связи с другими грибами, но и как датчик давления. При приближении жертвы к грибу его плодовое тело с легким хлопком взрывается, наполняя окружающие его воздух спорами и эфирными парами. Опьяненная наркозом жертва падает на месте и засыпает. Вот тут-то за работу принимаются споры. Проникая через слизистые оболочки тела, раны и царапины, споры, с невероятной для растений скоростью, вгрызаются в тело жертвы и начинают пожирать её заживо.

Звук мощного взрыва напомнил мне, что я не на прогулке, и охота на меня ещё не окончена. Как бы в ответ на взрыв, желудок снова заурчал.

- Дружище, не урчи. Ничего тут уже не поделаешь, пару дней придётся попоститься. И если это тебя утешит, скажу: наша тушёнка бандитам впрок не пошла, сегодня у кого-то из них случилось несваренье, бедолагу от неё порвало в клочья, - увещевал я пустой желудок на ходу.

Тушёнка впрок не пошла, а пошёл ли впрок взрыв? Понимают ли они теперь, с кем связались? Ага, кажется, начинают понимать – распадок наполнился звуками панической, беспорядочной стрельбы.

Чтобы пуще нагнать страху, я, привалив винтовку к валуну, снял с груди пистолет-пулемет и расстрелял веером в туман один за другим три рожка патронов. Когда стихло эхо последнего выстрела, наступила звенящая тишина.

- Лежать, бояться, суки! – усмехнувшись, высказался я вслух. Отбросив в сторону бесполезный теперь пистолет-пулемёт и подхватив свою винтовку, я продолжил движение к полигону.

Ручей вывел меня к пригорку, взобравшись на который, я оказался над туманом. С пригорка открылся вид на полигон. Осмотрел окрестности в оптику винтовки – всё, как обычно: обширное поле, поросшее травой и кустарником, траншеи, «мишени», дзоты и курганы могильников. И, конечно, скелеты.

После отселения людей, в зоне расплодилось великое множество копытных: лосей, кабанов, косуль и диких лошадей. Соответственно увеличилось и поголовье волков. Но кабаны и волки, обладая тонким обонянием и развитым умом, полигон предпочитают обходить стороной. Тоже можно сказать и в отношении мутантов: слепых псов и снорков. Их кости на полигоне - большая редкость. Зато скелеты прочих животных представлены на полигоне в широком ассортименте.

Глянул на часы, седьмой час. До темноты, не торопясь, успею пересечь полигон и дойти до посёлка. Осторожно ступая и периодически меняя ритм движения, я двинулся, лавируя между густо заселенными семьями грибов скелетами к «мишени», двухэтажной кирпичной коробке дома, которая располагалась почти в самом центре полигона примерно в километре от меня. Конечно, я надежно защищен костюмом химзащиты и противогазом, к тому же принял противомикозный препарат, но, как говорится: «Не буди лихо, пока оно тихо». Среди сталкеров бытует страшилка, что «Дурман-грибы» не только общаются между собой по «сети» грибниц, но и как грибы «Плазмодии» способны то ли переползать, то ли перекатываться, собираясь в одном месте. Не знаю, правда это или нет, и проверять как-то не хочется. Успокаивает только то, что «Дурман-гриб» не «Колобок» и соскочить с полигона он не может - ему, как наркоману, для его существования просто необходима «доза» радиации.

Дойдя до кирпичной коробки, я, словно почувствовав взгляд на спине, оглянулся. На том самом пригорке, на который я полчаса назад вышел из распадка, стоял мужик и рассматривал меня в бинокль. Я поднял свой винторез и приник к окуляру оптики. Это был тот самый рыжий «курильщик» в бронике и с помповым ружьем. Бог ты мой, ну полный отморозок, ничего не боится, «собака», ни моего винтореза, ни полигона - даже респиратор на морду не натянул! Обкурился он что ли?

Мужик опустил бинокль, достал рацию и с кем-то переговорил. Через минуту на пригорок вышли ещё четверо. Эти были «упакованы» основательней «Курильщика» и, к тому же, вооружены калашами. У всех четверых на лицах полумаски респираторов. Какого чёрта они припёрлись на полигон – даже при их экипировке они не протянут тут и пары часов? Месть, при полном пренебрежении или незнании зоны – другого объяснения у меня нет.

Бандиты, коротко посовещавшись, стали деловито рассредоточиваться. «Курильщик» остался стоять на пригорке. Злобно ухмыляясь, он ребром ладони провел по своему горлу. Захотелось выстрелить в эту ухмыляющуюся рыжую рожу, но я сдержался - грех глумиться над покойниками, а он, без сомнений, первый кандидат.

Глумиться – грех, но пошутить, пока он ещё жив, можно. Я чуть сместил прицел и выстрелил бандиту в грудь, прямо в броник. Того от выстрела отбросило на спину.

Раздались автоматные выстрелы, я бросился за угол постройки. Сомневаюсь, чтобы с такой дистанции можно было прицельно попасть из калаша, но словить шальную пулю, пусть и на излёте, тоже не хотелось.

Забежав за угол, я еле затормозил на краю окопа. К постройке вплотную подходил уходящий в направлении дзотов окоп полного профиля. А в самом окопе, прислонившись спиной к его земляной стенке, в полуистлевшем костюме цвета хаки с оскаленным ртом сидел скелет. Шлем с подшлемником съехал на затылок черепа, противогаз маской вниз валяется в траве справа от покойника. Ни оружия, ни вещмешка при нём не было. Зато между раскинутых ног угнездилась грибная семейка – один большой, размером с гандбольный мяч, и несколько деток поменьше.

Отчего-то вспомнился Киплинг с его законом джунглей. Сейчас бы обратиться к грибу, мол, «брат, мы с тобой одной крови», «рыжие собаки» топчут нашу землю, кликни там своих, помоги отбиться.

Неожиданно земля с края окопа резко поехала вместе со мной вниз, и я оказался в окопе.

- Твою мать, не хватает ещё костюм разодрать, - выругался я, вставая на ноги и осматривая свой костюм. Вроде всё впорядке.

Большой гриб с небольшой задержкой среагировал на моё появление в окопе, с резким хлопком лопнул, обдав меня бурым облаком спор.

- Сучий потрох, не брат ты мне после этого! – в сердцах сказал я, пнув остатки гриба ногой.

Интересно, а как попал в окоп покойник, где его вещи, и почему он без оружия? Пошарил у него по карманам куртки. Нашел только полупустую пачку истлевших сигарет и бензиновую хромированную зажигалку с накладкой из чернёного серебра в виде стилизованного профиля головы ворона. Чиркнул колёсиком – надо же, зажглась! Пачку выбросил, а зажигалку машинально сунул в карман. Поднял противогаз. Одно стекло маски расколото, кусок стекла отвалился. Вот теперь всё понятно, после попадания спор на слизистую глаз уже через час роговицу покрывает белёсый налёт, а через два прорастающие споры покрывают глаз сплошным бельмом. Тут уж не до вещей и оружия. Тоже будет и с бандитами с их полумасками респираторов, уже через час-полтора они будут тыкаться здесь, как слепые котята, пока грибы не добьют их окончательно. Не стоит тут задерживаться, терять время на бандитов - грибы своё дело знают!

Я двинулся по окопу в сторону дзотов. Однако всё же любопытно, откуда бандиты пришли на торфоразработку. Мелькала мысль, что это дело рук Гарринчи: сначала срубил бабки с Макгрегора, а потом решил ещё раз заработать на мне, изловить и сдать меня Конторе – просчитав меня, договорился с военными и те пропустили в зону для моей поимки его отморозков. Но, пораскинув мозгами, отмёл эту мысль. Гарринча – это, прежде всего, «Школа». Отморозки хороши для города, неподготовленных людей Гарринча бы в зону никогда не послал. Скорее всего, бандиты, надеясь на лёгкую поживу за счет сталкеров, попали за периметр ещё до его блокады военными из-за действий Интерпола. Естественно, Гарринча оповестил своих людей о блокаде, и те ушли из зоны запасными маршрутами. В результате бандиты «не солоно нахлебавшись» просто-напросто застряли на торфоразработках. Само собой – оголодали, вот отчего они так обрадовались моему набитому рюкзаку. А после взрыва они просто озверели, попёрлись за мной на полигон.

У дзотов задерживаться не стал, двинулся дальше. Дойдя по траншеям до командного пункта, напрямую к поселку через завод не пошел, а двинулся в обход через могильники и радиоактивные «терриконы». После вторичных выбросов территория завода покрылась «лоскутным одеялом» всевозможных аномалий, там и днём-то пройти не просто, что уж говорить про сумерки. Короче, с меня на сегодня коротких путей хватит.

Снова заверещал детектор, только на тон выше – двойное превышение предельно-допустимой нормы радиации. Даже для грибов это много, в этой части полигона они не селятся. Ничего, человеческий организм может выдержать и большее превышение, если облучение будет не очень продолжительным. Очень хотелось пить, но мешкать и рисковать было нельзя. Постарался максимально, насколько позволяла больная нога, ускорить темп хода.

Выйдя с полигона, вновь углубился в «ундервуд». Пройдя примерно с километр, вышел на берег небольшой речушки, двигаясь вдоль русла которой, можно выйти к посёлку. Только здесь я, отставив винтовку и сняв противогаз, позволил себе напиться из фляжки. Заодно проглотил ещё пару капсул «Флюкостата». За пределом полигона споры «Дурман-гриба»теряют свою гиперактивность, но остаются тем не менее опасными. Поэтому я постарался избавиться от всего, на чём они могли зацепиться. Первым делом вынул и сложил на землю все припасы из разгрузки. Саму разгрузку сбросил в овраг. Туда же полетели и остальные вещи: каска, противогаз, броник и костюм химзащиты. Из амуниции оставил только ремень с ножом в ножнах, фляжку и портупею с пистолетами. Напоследок я достал из аптечки крем «Флюкостат» и смазал им руки, лицо и шею. Куском бинта с кремом тщательно протёр винтовку и прочую свою «сброю». Вот теперь можно идти к посёлку. Застегнул ремень с портупеей, распихал свой «нехитрый скарб» по карманам и, подхватив винтовку, я спустился к реке.

К посёлку я вышел уже в глубоких сумерках. Вошёл в ближайший подъезд первой же трёхэтажки и, подсвечивая лестницу фонариком, поднялся на второй этаж. Зашёл в квартиру справа – не «комильфо». Пошёл в другую. То, что надо, отель класса «эконом» - в гостиной на полу армейский матрас и обрезок бочки для костра. Хочешь – отдыхай, а хочешь - готовь еду, если есть из чего.

Подобрал с пола и поставил на ножки табуретку. Закрепил на ней фонарик. Уселся на матрас, самое время заняться больной ногой. Снял кроссовок и носок с правой ноги. Так и есть, «салочки» с бандитами не прошли бесследно - палец распух, и ноготь загноился. Гнойник лопнул, гной и запёкшаяся сукровица покрывают ноготь. Хреново, но не смертельно. Обработал ранку перекисью, засыпал стрептоцидом и перебинтовал палец. Надел кроссовок на босую ногу, утром надо будет простирнуть носки в речушке, а не то ещё сломаются нахрен.

Поднялся на ноги, пошел, подсвечивая себе фонариком, на кухню. Надо наломать для костра досок из буфета. Готовить мне совершенно нечего, но с костром всё же веселее. На кафельной стене возле плиты нарисован чем-то навроде фломастера горделивый профиль ворона. Стоп, я где-то уже видел такой рисунок. Порылся в карманах, нашёл зажигалку. Верно, рисунок тот же. Видать, владелец зажигалки так здесь отметился.

Наломав досок, вернулся в гостиную и развёл в бочке костерок. Уселся на матрас, привалившись к стене спиной, наблюдаю за игрой языков пламени. Да, в молодости я тоже оставлял на стенах профиль головы волка. Оставлял из хвастовства, мол, смотрите, куда я добрался. И потом тоже оставлял, но уже в сочетании с другими значками в качестве предупреждений или о заначках для напарников.

Тень надежды мелькнула в мозгу, а что если это не «похвастушка», мол, «Здесь был Ворон», а указание на схрон. Пошел на кухню, заглянул в плиту – ничего. Осмотрел плиту со всех сторон – результат тот же. Рукояткой ножа простукал кафельные плитки – пустот не обнаружил. Облом, однако. Вернулся на матрас.

Чтобы унять голод, сделал несколько маленьких глотков из фляжки, желудок укоризненно заурчал. Надежда умирает последней. Внутренний голос продолжает настаивать, мол, осмотри ещё раз, может, есть дополнительные значки. Поднялся, пошел на кухню. Ещё раз всё внимательно осмотрел - пусто. Может в самом «Вороне» что не так. Вынул зажигалку, сравнил рисунки – один в один, ну или почти один в один. Голова «Ворона» на стене немного задрана вверх. Проследил за направлением его взгляда. Неужто тайник? «Ворон» смотрит на вентиляционную решётку под потолком! Сгонял за табуреткой, взобравшись на неё, ножом выковырял решётку. Посветил фонариком – небольшой черный полиэтиленовый пакет. Ещё не веря в свою удачу, я осторожно вынул пакет. Спустившись с табурета, вытряс содержимое пакета на подоконник. Банка тушёнки, завёрнутая в промасленную бумагу, две пачки галет, небольшая пачка чая и плитка горького шоколада. Живём! Я не знаю, что доподлинно приключилось с Вороном и, по всей видимости, с его напарником, но добрую память они о себе оставили. Как только выйду из Зоны, то, при первой же возможности, зайду в церковь, поставлю им свечи за упокой их душ.

 

 

(продолжение следует…)

 

 

Конец

 

Похожие статьи:

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Последний полет ворона