Солнце ласкало землю, тихо шелестела листва, трава сонно покачивалась на ветру. Жужжали пчёлки, яркие красавицы бабочки порхали с цветка на цветок….
Вождь Обгаддан окинул довольным взглядом свои войска. Великолепное зрелище! Воистину, Берклинги, величайшие воины во всей вселенной! Отважные, могучие, дикие, те, кого даже друзья называют двуногими кровожадными хищниками. Витязи, что рождаются прямо с мечами в руках и умирают только в битвах, унося с собой на Великие пиры загробного мира сотни врагов, дабы было кому прислуживать победителям. С такими героями можно не колеблясь спуститься в Ад и сбросить с трона самого Повелителя тьмы. Императору Мургу недолго осталось править в его землях и крепкие стены столицы Алтаркан, великой Белой империи не защитят своего властителя. Он, Обгаддан, выгрызет заносчивого Мурга из его цитадели, подобно тому, как ягуар извлекает черепаху из панциря, дабы полакомиться её мясом! Имперская армия? Ха, что закованные в тяжёлые доспехи конники смогут противопоставить ловким мускулистым варварам? Лучники Берклингов попадают в глаз крошечной птичке с сотни шагов, они истыкают рыцарей, засадив по стреле в каждую щель доспехов! Место для битвы выбрано идеально. Вождь спрятал своих храбрецов в лесу, за стволами. В настоящем старом лесу с деревьями в три обхвата, чьи ветви и корни намертво переплелись. Лошади не смогут прорваться. А там, где заканчиваются деревья, простираются бескрайние поля, врагам просто негде спрятаться. Да и на границе леса и поля вырыты волчьи ямы с кольями на дне, тщательно укрытые, даже самому острому и опытному глазу их не разглядеть. У имперцев нет шансов на победу!
Лишь одно смущало Обгаддана, с самого утра его армии ожидали врага, но трусливые рыцари и не думали выходить на бой.
- Да где же армии Мурга, – вождь повернулся к проводнику – предателю Паргу, - ты же говорил, что император ни за что не откажется от моего вызова?! Или от страха его язык присох к нёбу и не смог бедняга отдать приказ своим воинам?
Парг, полумёртвый от страха, лишь пожал плечами и вытер холодный пот со лба.
- О, повелитель, кто-то показался, - раздался голос стража из кроны дерева.
Обгаддан живо выхватил из рук слуги золотую подзорную трубу, приложил к глазу.
- Что это такое? – завоеватель изумлённо потряс головой, - я сошёл с ума, ибо вижу не рыцарей на могучих конях, но девушку! Неужели воины Мурга так трусливы, что попрятались по своим замкам и выслали вместо себя девицу? Или император хочет откупиться от меня?
- Позвольте, - Парг взял у повелителя трубу, глянул, руки бедняги затряслись, так что он едва не выронил её, кровь отхлынула от лица предателя, - Мра-мраморная статуя! - пролепетал несчастный, - это, это ведьма - телохранительница императора, нам всем конец!!!
- Ведьма? – Обгаддан нахмурился, начертал защитный знак перед собой, - этого ещё не хватало. Впрочем, мне служат, сильнейшие в своём поколении, могущественные шаманы, они отразят любые заклинания!
- Мраморная статуя не наводит чар, - предатель слабо махнул рукой, - всё гораздо хуже, эта тварь неуязвима! Ни сталь, ни огонь, ни вода, ни магия не могут причинить ей вреда. Будь ваших воинов столько же, сколько звёзд на небе, их не хватит, чтобы одолеть эту деву. Она, на моих глазах прикончила огромного дракона, всего за несколько мгновений…. Не пошевелив, при этом и пальцем!
- Ха, подумаешь, дракон, - вождь расхохотался, - сейчас ты убедишься, что мои Берклинги намного опаснее. Посмотрим, что это за неуязвимая ведьма!
А тем временем, показалась Мраморная статуя, вот уже её можно было рассмотреть вблизи. Ведьма двигалась неспешно, прогулочным шагом, будто впереди ждали её не враги жестокие и кровавая битва, но отдых на природе. Деву нельзя было назвать писаной красавицей, вполне обычная, на вид, не старше шестнадцати, тоненькая, густые белые длинные волосы, серые глаза, холодные, как деревянные пуговицы, тонкие бровки, чуть вздёрнутый носик, пухленькие губы, кожа белая, как снег. Поражало лишь лицо, равнодушное и холодное, как маска, ни малейшего выражения, такое могло принадлежать лишь мёртвой статуе! Одежды почти не было, весьма условная белая юбочка из узких кожаных полос, два белых треугольника закрывали едва заметную грудь, длинный белый плащ с фибулой в виде шестиконечной звезды, волосы стянуты простой ленточкой. В правой руке – тросточка.
Приблизившись к лесу, ведьма изящным движением вытащила из трости тонкий узкий клинок. Воины в лесу не смогли сдержаться и расхохотались. С такой штукой не врагов атаковать, а кусочки мяса на неё накалывать, чтобы пожарить на костре.
- Лучники, - вождь воздел руку вверх, - стреляйте, убейте эту безумицу!
И натянули прославленные Берклинги тетивы из жил животных, и отправили в полёт стрелы смертоносные. Дождь смертоносных снарядов обрушился на девушку, казалось, ничто не спасёт её, да только стрелы отскочили, будто натолкнулись на прочный камень, лучники же завопили от боли, некоторые – захрипели, повалились на землю, посыпались с ветвей, как яблочки осенью, раненые и умирающие.
- Нет-нет-нет, остановитесь, – застонал Парг, - вам не спастись!
- Шаманы, сокрушите чары этой злодейки, - взревел разгневанный завоеватель, - клянусь душой, я велю скормить императора собакам, за каждого моего павшего воина умрёт сотня рыцарей и дворян империи!!!
Поспешно выбежали вперёд три колдуна, могущественных чародея, каждый из которых щелчком пальца мог уничтожить целый город. Начали выписывать странные пасы, взвыли, как голодные волки.
Первый, в шкуре медведя, чьё лицо размалевано было белой краской, выхватил из-за верёвочного пояса деревянную крошечную «молнию», завертелся на месте, как волчок, подкинул свой амулет, подпрыгнул, начертал некий знак в воздух и…. ударила в Мраморную статую настоящая молния. Только на голове девы даже волосы не шелохнулись, а вот колдунчик затрясся, как в припадке, шерсть на медвежьей шкуре встала дыбом, глаза вылезли из орбит и на землю рухнул обугленный труп!
Второй шаман, в шкуре оленя, чьё лицо было вымазано чёрной краской, хлопнул себя ладонью по плечу, потом по животу, потом по колену, будто танцевать собрался, потом подпрыгнул и крутанулся на месте, ударил ступнёй об землю, завращал кистями рук, а потом выхватил из кошеля крохотную хрустальную сферу, метнул в ведьму.
Сфера ударила девушке в грудь, отскочила и покатилась по земле, потом с хлопком взорвалась!
Заорал колдун, будто его огнём жгли, затрясся, рухнул на колени.
- Что случилось? – заволновался третий шаман, в заячьей шкуре с лицом, изрисованным жёлтыми узорами.
- Я наслал на эту ведьму чары, лишающие любого волшебника магических сил, - простонал рогатый колдун, - не в силах смертного отразить их, но вместо девы сам утратил магию. А ведь она даже пальцем не пошевелила, не пыталась защищаться!
- Кто же она такая? - шаман в заячьей шкуре поёжился, - нет, ни за какие сокровища я не соглашусь сражаться с существом, которое невозможно ранить или лишить сил!
Колдун судорожно вырвал из сумки палочку, начертал на земле круг, вступил в него, произнёс слова неведомые, твердь превратилась в воду, завращалась, обернувшись воронкой, и шаман просто провалился в неё, смылся!
- Проклятые ничтожества! – зарычал Обгаддан, - ни на кого нельзя положиться, ну, ничего, там, где бессильна магия, управится честная сталь. Наши клинки зачарованы в храме трёх Тёмных богов Ингандара, даже кожу демонов рассекут с лёгкостью.
Выхватил вождь свой обоюдоострый меч и с воплем понёсся вперёд, воины поспешили за ним. Те, Берклинги, что находились сзади, одновременно метнули короткие лёгкие копья, но стоило им коснуться тела Мраморной статуи, как метатели застонали и рухнули, как громом поражённые.
Ведьма, вместо того, чтобы бежать прочь или защищаться, развела руки в стороны, как бы предлагая врагам атаковать её. Обгаддан принял приглашение и обрушил свой клинок, не знающий пощады на голову девушки. Только в этот раз меч рассёк надвое вовсе не врага, вождь мешком повалился к ногам противницы. Смерть завоевателя не остановила его воителей, но лишь разозлила их. Обрушились они на тоненькую белую фигурку, как лавина, вот-вот захлестнут, сомнут, сотрут в порошок….
****
На поляне в лесу стояла полуразрушенная хижина. Стены глиной обмазаны, крыша соломенная, окошек нет, дверь на кожаных петлях висит, точнее, на одной петле. Трубы нет, отверстие прямо в крыше заменяло её. Огорожено убогое жилище изгородью, хотя часть кольев отсутствовали, а другие – покосились. Ни складов, ни хлева не было и в помине, только у старой, набитой соломой бочки, валявшейся на боку, в луже крови лежал труп собаки.
Мраморная статуя положила руку на изгородь и легко перепрыгнула её, и…. как будто кто-то ждал её появления, из дома раздался испуганный истошный вопль и из двери вылетел Берклинг, путаясь в наполовину спущенных штанах, с вытаращенными глазами и обнажённым мечём в руках. Узрев девушку, варвар завизжал что-то, прыгнул к ведьме и ткнул клинком в живот, застонал и рухнул со стоном.
Следом за воителем появилась дева, она куталась в разорванное платьишко. Крестьянская девушка, с загорелой кожей, крупная, длинные грязные косы неопределённого цвета, грубые черты лица, большие карие глаза, нос картошкой, толстые губы, огромные ручищи и груди. Увидела труп, охнула, кинула быстрый испуганный взгляд на Мраморную статую.
- Я его пальцем не тронула, - ведьма презрительно поморщилась, - я вообще не убиваю людей. Только монстров, да чародеев, и то, лишь в крайних случаях. Можно считать произошедшее - самоубийством. А вот чем ты могла напугать несчастного?
- Скажем так, я куда уродливее, чем выгляжу, - отшельница смутилась, - но не хмурьтесь так грозно. Я не чудовище, не вампир и не оборотень, и не могу никому причинить серьёзного вреда. Не вооружённому мужчине, по крайней мере. И я предупреждала насильника, что ему не понравится. Не поверил или не понял моих речей. Результат вы видели.
- Не похожа ты на монстра, уж я на них насмотрелась, - Мраморная дева кивнула, - внутри ещё кто-нибудь есть?
- Я живу одна, - крестьянка покачала головой, - и солдат так же был одиночкой. Да не оскорбит вас моё предложение, но…. не желаете ли пройти в дом? Моё угощение скудно, но я рада буду хоть чем-то отблагодарить мою спасительницу.
- Почему бы и нет? – ведьма положила тросточку на плечо, - судя по всему, этот Берклинг был последним выжившим, вреда мне причинить ты не сможешь, даже если очень постараешься, вкуса пищи я чувствую, что самые изысканные лакомства, что заплесневевший чёрствый хлеб, всё едино, так что, веди.
Изнутри хижина выглядела так же убого, как и снаружи. В углу закопчённая печка, судя по всему, топили по чёрному, подле неё – кадка с водой, посреди единственной комнаты – трёхногий стол и парочка грубо сколоченных лавок. Вдоль стен – лари с облупившейся краской, половина без крышек. Примитивная прялка у дальней стены, лучина в поставце. На стенах висел нехитрый крестьянский инвентарь и старый охотничий лук.
Отшельница указала спасительнице рукой на лавку. Порылась в одном из ларей, извлекла сарафан, старый, в заплатах, укрывшись в тени печки, поспешно переоделась, ополоснула руки в кадке, сняла заслонку, вынула из печи грубый глиняный горшок и поставила перед гостьей. В ещё одном ларе нашла две деревянные обгрызенные ложки, ополоснула и положила на стол.
Мраморная статуя взяла ложку, и начала неспешно есть, нисколько не интересуясь, что же она поглощает.
- Так вы действительно не чувствуете вкуса пищи? – решилась, наконец, спросить крестьянка, - чем-то больны? Простите, если мои слова вас оскорбили.
- Оскорбить меня не так просто, - ведьма фыркнула, - я охраняла жизнь и здоровье восемнадцати императоров, а, как известно, властьимущие не церемонятся со своими слугами. Да и секрета никакого нет. Просто, пару веков назад, мне сделали очень выгодное предложение. Я должна защищать того, кто на троне, а за это мне дарована будет неуязвимость. Любой, кто пытается воздействовать на меня, сам получает раны, синяки и прочее. Ударил мечём, всадил стрелу, попытался сжечь или отравить – пострадаешь сам. Я могу нырнуть в вулкан, лава будет гореть вместо меня, плавать в море и вода захлебнётся, прыгнуть в самую глубокую пропасть, но разрушатся не мои кости, но камень.
- Ничего себе, - отшельница всплеснула руками, - так это же замечательно!!!
- Если бы, - Мраморная статуя положила ложку на стол, - к любому могуществу прилагаются и недостатки. Я не чувствую вкуса еды, не пьянею от вина, ничто не может доставить мне удовольствия, ни аромат цветов, ни горячая ванна, ни нежный шёлк платья. А главное, никакой личной жизни!!! Я не могу позволить себе полюбить, ибо удовольствие от физической близости мне недоступно. Тот, кто возляжет со мной, познает райское блаженство, ибо будет испытывать двойное удовольствие, за себя, и за меня, я же, я ничего не почувствую! Более того, делить со мной постель смертельно опасно. Я с помощью этого фокуса уничтожила целый отряд разбойников. Переоделась горожанкой, попалась им на пути и…. меня насиловали три дня, всей бандой, не могли остановиться, а потом, потом злодеи забеременели вместо меня, а поскольку не было у них женских половых органов, просто умерли! Я же, даже девственности не лишилась. Я не могу иметь детей, как бы ни жаждала этого. Более того, мой муж, если бы я решилась выйти замуж, каждый день рисковал собой. Представляешь ли ты, в каком аду я живу? Я являюсь одной из могущественнейших существ во вселенной, не боюсь никого и ничего, но чудовищно одинока!
Несколько поражённая собственной откровенностью, ведьма закрыла лицо руками. Почему она, после стольких веков терпения и воздержания, рассказала всё это первой встречной?!
- Какой ужас, - крестьянка покачала головой, поднялась, приблизилась к кадке, вытащила из печки глиняную кружку, зачерпнула воды, принесла, поставила перед гостьей. Провела рукой по своим волосам задумчиво, нахмурилась, задумавшись над чем-то, потом махнула рукой, решившись на что-то, вновь опустилась на свою лавочку - послушайте, - слегка охрипшим голосом произнесла она, наконец, - возможно, мои слова вас разгневают, может, вы даже убьете меня и будете правы, но, я могу вам помочь.
- Как? – Мраморная статуя отвела руки от лица, поспешно вытерла навернувшиеся слёзы, нахмурилась.
- Дело в том, - отшельница нервно сглотнула, - что я не совсем обычный человек. Точнее, даже не человек, а…. нет, не хватайтесь за трость, я, я не ем людей и не умею отбирать магические способности. Я – андрогин!
- Что? – ведьма поморгала глазами.
- Да, - крестьянка закусила нижнюю губу, - я – женщина лишь наполовину, могу рожать и выкармливать детей, но, у меня есть и мужские половые органы, как раз над женскими, и они - нормально работают. Я могла отказаться от этой своей сущности, отрезать всё лишнее и жить нормально, но не смогла! И не из-за физической боли. Просто это тоже часть мое сущности и я оказалась не в силах отринуть неё! Поэтому я убежала из дома и поселилась здесь, вдали от людского жилища. И именно моя особенность испугала бедного варвара и его можно понять. Я понимаю, я - мерзость перед лицом Господа и людей, кошмарный урод, но… я смогу сделать тебе ребёнка, сама забеременеть и родить! Если ты не умрёшь от отвращения, от мысли, что нечто, подобное мне, коснулось тебя, то….
- Ребёнок, настоящий? – ведьма сглотнула, - мой ребёнок, вернее, наш.
- Но малыш так же может оказаться уродцем, - поспешно произнесла отшельница, - и я так ужасна.
- Зато у меня будет маленький, - Мраморная статуя прижала ладонь к груди и закрыла глаза, - наконец-то ребёнок. А отвращение… так я же ничего не чувствую! От твоих прикосновений противно будет тебе, к тебе пристанет вся грязь и заболевания. И я, я заберу тебя из этой глуши, отмою, поселю в своих комнатах во дворце, император поймёт мои чувства, ему придётся понять. Никто не посмеет тронуть тебя или сказать дурного слова, а иначе будет иметь дело со мной!
- А не станем ли мы с малышом твоей слабостью, – тихо возразила крестьянка, - не подберутся ли через нас к тебе враги?
- А разве можно обрести счастье без риска? – ведьма легкомысленно пожала плечами, - в худшем случае, подам в отставку. Я заработала право на отдых, в конце концов!
))Мой вам благодарный поклон 
