Дверь скрипнула и на пороге важного кабинета появился человек. Внешность его не имела той солидности, которая требовалась в помещении. Человек окинул взглядом обстановку и задержал внимание на хозяине кабинета. Очки в тонкой оправе, ухоженная прическа, строгий костюм, напряженный взгляд, неестественно ровная спина.
— Ну ты прям как фонбарон, важный, как тридцать три спаниэля.
Веселый голос посетителя инородной волной пронесся по помещению, отскочил от строгого паркета, ткнулся в хрустальный графин с водой, после чего уперся в сидевшего за столом правителя этого маленького царства. Крылья носа властителя немедленно начали раздуваться, а напрягшиеся руки сомкнулись на подлокотнике кресла.
— Да сидите, сидите, не вставайте, — продолжил без паузы вошедший, — нехорошо старых друзей не узнавать. Прям весь напрягся, набычился, того и гляди пар из ушей пойдет.
— Васька, — выдохнул строгий костюм, застревая в неудобном полуподнявшемся положении, — Ты в своем репертуаре.
Мышцы расслабились, опуская тело назад, в удобное кресло, которое даже не шелохнулось под весом, настолько оно было основательное. Канцелярский скрип мебели заставил Василия поморщиться.
— Ну а в чьем репертуаре мне еще быть? Никто ж своего не отдаст. Каждый говорит, что самому нужен.
Визитер бесцеремонно подошел к столу и уселся. Владелец кабинета обратил внимание насколько неуместным и чужеродным смотрелся гость на фоне обстановки. Легкие брюки, поношенная футболка. Ничего основательного, ничего серьезного, ничего состоятельного.
— Ты по делу? — голос, несмотря на радушную улыбку, стал сух и по деловому лаконичен, а в глазах просчитывались варианты, что может понадобиться нежданному посетителю.
— Да какие у меня могут быть дела, Антон... — гость пощелкал пальцами, — э-э-э Николаевич. Иду себе по коридору, вдруг вижу, знакомая фамилия на табличке, и инициалы вроде подходят. Дай, думаю, зайду да поздороваюсь со старым другом.
Василий еще раз внимательно осмотрел помещение и приятеля, после чего продолжил, немножко растягивая слова.
— Смотрю ты теперь солидный товарищ, хоромы просторные, должность важная, только секретарши не хватает для завершения образа, чтоб ходоков отгонять.
— Секретарша — это для публичных должностей, ко мне посетители валом не идут. Я с бумагами предпочитаю общаться. С ними проще, они честные, они открытые и не пытаются тебя надуть. Вот люди... — владелец неопределенно махнул рукой.
— А что люди? — лоб посетителя прорезали параллельные морщинки.
— Люди — сволочи, — убежденно ответил Антон и неожиданно его тщательно скрываемые эмоции вырвались наружу, — каждому от тебя что-то надо, никто просто так не зайдет, постоянно приходится настороже быть, чтоб не подсидели, чтоб не отобрали. Даже телефон отключить не получается, потому что нельзя вырваться из круга, ты звонишь, тебе звонят, крутишься как раб на галерах. Ты ж тоже, не просто так зашел. Выкладывай уж сразу, чтоб зря времени не терять. Я по старой дружбе всем чем смогу помогу.
Хозяин выжидающе устремил усталый взгляд на собеседника.
— Ну, Антоха, ты тут вообще с катушек съехал в своем серпентарии. Со своими проблемами я уж как-нибудь сам справлюсь, не пальцем делан. Я и не знал даже, что ты тут обитаешь, когда в здание заходил. Достаток — достатком, но ты уж прям всё-то на власть и деньги не переводи. Я ж просто как старый приятель зашел. Как-то не о такой встрече приятелей мы мечтали догрызая последнюю пачку бумажных пельменей в общаге.
— Кстати, насчет пельменей, Ты как насчет сходить пообедать, — уже совсем по-другому, нежели минуту назад, улыбнулся Антон Николаевич. При словах об обеде глаза гостя оживились.— Тут рядом ресторанчик есть.
— Да я как-то уже отобедал, — на этих словах Василий остановился, чтоб прочистить горло, — Я как и положено хипстеру постоянно в бегах по своим делам.
Брови Антона слегка приподнялись.
— Это что за звери такие? Никогда про таких не слышал, новые хиппи что ли?
Легкие ямочки на щеках обозначились на лице, а морщинки возле глаз легким зигзагом на мгновение пробежали и исчезли в неизведанном направлении.
— Да какие хиппи, это же прошлый век, сейчас уже не времена, всё в ногу с модой и трендами. Исключительно идейный компонент свободы от потребительских радостей. Травку не курим и свободную любовь не крутим направо и налево. Я вот сейчас балуюсь фрилансом, программки ваяю, железки паяю. — при упоминании программ голос обрел уверенность и напор. — Оказывается, это очень интересно, никогда не думал, что конструирование может быть таким увлекательным. Представляешь, из маленьких компонентов кода ты создаешь что-то новое. — Слова произносились всё быстрее и быстрее. — Оно ж как живое, растет, капризничает, учится вместе с тобой, ты её обучаешь, она тебя. Если хочешь, я тебе на электронку парочку примеров скину...
— Тебя уж куда-то понесло, — отмахнулся от предложения собеседник и смахнул с носа несуществующую пылинку, — Только этой чепухи мне и не хватало. Я и так на работе устаю, пока клиентам поулыбаешься да начальство ублажишь, потом уже ничего и не хочется. А что поделать, работа — есть работа, за удовольствия надо платить.
— С этим не поспоришь, — согласно кивнул Василий, — Деньги существенно расширяют свободу. А так прямая дорога в краеведческий музей по выходным, или там на рыбалку на речку, комаров кормить, или дача с банькой, скука полнейшая, на твой взгляд, наверное. Расписанная пулька с соседом никогда не заменит поход в казино.
— Слушай, — взятая со стола ручка крутилась в пальцах хозяина кабинета, — а как ты смотришь, чтоб к нам устроиться, у нас тут недавно вакансия освободилась, замначальника отдела айти. Хочешь замолвлю за тебя словечко? Советник генерального, правда, своего человека на то место пытается поставить, так что ты уж там постарайся, а то ведь этот урод сожрет и не подавится. Ты всегда головастым был, так что не потеряешься. Только ты поменьше там улыбайся, у нас тут всё-таки серьёзная организация, мы большие дела делаем, а не шутки шутим. Да потом, когда обживешься да связями обрастешь, мы с тобой таких дел сможем наворотить, закачаешься. Свой человек там никогда не повредит.
— Спасибо, конечно, — смущенно хмыкнул Василий и, совершенно неуместным движением, почесал шею, — давай я подумаю и потом тебе позвоню.
Шариковая ручка, наконец, нашла себе применение и мягко заскользила по бумаге выводя аккуратным почерком цифры.
Посетитель встал и застенчиво произнес закрывая дверь.
— Пошел я уже, тебе, наверное, работать надо да и у меня свои заботы тоже есть. Я тебе звякну, как надумаю.
Дверь за посетителем закрылась, а Антон Николаевич подошел к окну, чтоб проводить глазами уходящего по улице хипстера. Внезапно, галстук удавкой сдавил шею успешного менеджера, и он рывком дернул за узел, как будто ему не хватало воздуха. Что-то уходило вместе со старым приятелем, неотвратимо и навсегда. А на столе белел листок с оставленным телефонным номером.
