Гермафродит. Роман. Глава 16

«Шель! Шель!.. Шель-да-да, шель-да-да! Шель, о-э-о!.. Шель-да-да-шель!..»
Музыка всюду. Музыка пропевала, повторяла, захлёбывалась повторами: «Шель-эу-шель! Шель-да-да-шель!..»
Пожар к этому времени сделался огненной бурей.


Чёрные Драконы знают цену силе своих зрачков, недалеко ушедшей от силы дроидов желания. Однако именно на неё Георг не полагался, не рассчитывал на успех против столь громадной, уникальной силы, как двое автономных. Эта скромность и спасла его в итоге.
По жизни откровенно хулиганил, затем честно дрался. Если бы он попытался манипулировать собратьями по третьей расе с помощью гипнотичных, жарких зрачков, вызвал двойное противодействие, гнев и насмешку. Усмирить, уровнять Георга со средним Чёрным Драконом для коваля – рутина, дело пяти минут. Но атласный турнирный конь, хронический нарушитель не пытался лебезить, и поэтому... – просто нравился! Восхищал их, Гелиотропа и августейшего Стража своей избыточностью, своим жизнелюбием...


Повторно музыки Троп не призывал, сама возникла. Оттого, что танцпол охвачен огнём? Но тогда почему не сбивается и не глохнет? Или Георг драконьей лапой ступил на паркет Тадамц, освободил демона музыки из подпола?
Он самый, Георг! Тропос угадал и одобрил тактический ход Чёрного Дракона.
Ритм подчинил их обоих. Белого, абсолютного дракона «да-да!.. – да-ддад"... – да-да!..» бросало вперёд. На «шель» со свистящим шорохом чёрный дракон успевал скользнуть в прореху шатра, в трещину земли...
Самый настоящий танец, древний, боевой, с ритмичностью вальса, с напором танго сложился между драконами, и ловец не торопил исход. В полную мощь не гнал охоты.


С той минуты, как беглец замечен, от Тропа ему не скрыться.
Георг рвал пожар, рассекал месиво дыма и сажи на дроидских скоростях, но мечущийся хвост, увы, оставался в поле зрения белой химеры.
Один единственный план имелся у Георга. Оно и к лучшему, без мук выбора и траты времени на них.
Чёрный нарушитель обнаружил большую осведомлённость в танцах.
Особенность Рынка Танц-Данц была тайной, хранящейся на виду. Динамики – мозаичный рисунок пола. Он завязан на природу взаимоотношений между энке, а именно на тот факт, что шель – танец для троих... Для трёх неравноценных партий. Двое танцоров подчинены симметричной, вписанной в круг и замкнутой бесконечным узлом надписи «да-да». Партия же «шель» – партия третьего танцора, который здесь носит имя «данс-фри» тремя петлями продета в узел.
Георг мыслил так: «Пусть ступят на танцпол белые копыта химеры, когти Августейшего. Пусть они сложат крылья, уберут меч и клещи, спляшут на бесконечном узле, который схватит их и не выпустит!» В случае успеха, план мог дать Георгу время покинуть Южный. Для реализации, на бесконечный узел звука нужно завязать аналогичный из орбит самого Георга, тёплых по первой расе...


Георг не собирался отметить прощание с жизнью танцем, как приговорённый последним желанием. Выиграв гонкой несколько минут, кружась на танцполе один, дракон собирался в кулак, всю силу горячих цветов, которыми природа щедро одарила его, превращал в узел, подобный древним меткам... Узел свяжет преследователей.
Драконы ковать не умеют, но жара в них достаточно, а примитивную, устаревшую метку наспех спаять и дракон может.
Вокруг – пламя, бешеное пламя. Грохотала пара копыт, приближалась к месту, избранному на единственную контратаку.


Каждым новым рывком, кувырком, разворотом Георг плёл примитивную, но огромную метку, с требовательным голосом, с подачей информации «без-тпру». Метка из горячих цветов не позволит, покинуть её, не дослушав.
В самый последний момент, когда не найдётся места для отступления, Георг одним рывком затянет хитрые петли орбит и бросит метку подобно камню, обёрнутому письмом...
«Что Троп схватит, поймает метку, это... – сто из ста! Фра-хо-хо-хо!..»
Без сомнений, это всякий дроид сделает инстинктивно. Хотя бы потому, что пропущенная метка – кинжал! Условно говоря. Что в лоб попавшая, то и в семейство.
Троны не любят по этой причине меток, казалось бы, удобных: избыточно плотных и скоростных. Не поощряют некоторых ковалей и особо следят, чтоб на метке ставился «ответ» парадному входу в семейство, то есть, чтобы письма в «почтовый ящик» падали, а не стены пробивали. И не разбивались об них! Нельзя дроиду сжигать писем, не читая. Либо ты имеешь информацию, либо она тебя.
Абсолютный дракон запутается в клубке горячих, забирающих внимание цветов, не выйдет из клубка, не распутав его, не дослушав...
Что же он вынужден будет прослушать от начала до конца? Что в ней будет, в инфометке?..
Шель! Что ещё?.. Шель-да-да.
«Шель-шель!.. Шель-да-да, шель-да-да!..»


Сработало!
Но запутались оба. Ведь на Тадамц не оказалось Августейшего.
Умножая петли, Георг дождался момента, подходящего для атаки.
Заманив Тропоса в нужный узел танцпола, он со всей силы прицельно швырнул клубок между занесённых над его головой копыт химеры. Снизу вверх залепил, в морду зубра, в орлиные, узкие глаза, изучающие расчетливость и похоть.
Копыта ударили с двух сторон от головы, брызнул обсидиан.
Метка выбросила петлю, ещё, и ещё...
Опутала копыта, венком тёмно-синих соцветий обвила шею химеры...
Ура? Но петли продолжали выбрасываться протуберанцами, падали на Георга, связывали Тропа... Наконец клубок метки взметнулся волной атласных бликов, иссиня-чёрного жара, ритмичного «шель, шель», пал и накрыл обоих дроидов...
«Шель! Да-шель!.. Шель-да-да! Шель!..»
Драконы покатились по рисунку бесконечного узла, по динамикам танцпола...
Пас. Всё, конец. Внутри метки Георг открыт Тропу, а силы их несоизмеримы.
Но как же сам шель? А цокки? Цокки-шель, лунданс? Как же приход топ-дроида цвета жжёного янтаря, которому Георг – азимут?..


Общеизвестна склонность Тропа сыграть в кошки-мышки под толстым одеялом Великого Моря. Хотел бы Георг поквитаться за многих и многих собратьев, драконов горячего племени пропавших в его глотке, затянуть петлю метки на горловой орбите, клекочущей постоянно про себя. Для Тропоса замолчать – то же, что для любого иного дроида – покинуть общее поле Юлы, ужас, распад, полное прекращение.
Ущерба дроидской сфере не будет никакого!
За один день Гелиотроп скуёт нового космического дракона, получше, чем старый! Дракона с той же функцией скуёт и выпустит от подножия горы Фортуны в бесцветное небо, в полдень ярких, лучащихся звёзд. Будет новый «тропос» весёлым как уроборос, хулиганом как уроборос, и все будут счастливы: ездовые драконы и телохранители будут рады играть с ним, учить его и отвлекать от дел.
Со стороны Георга борьба шла изо всех сил, на разрыв по первой расе, но помимо смехотворности шансов на победу, ещё кое-какой маленький изъян имелся в плане Георга: он где-то не желал его реализации...
Троп чувствовал это... Он нырял в петли метки, распутывал узлы, и трогательно молчал, ни намёка на клёкот, спасибо.


Было дело...
Когда-то Троп отпустил его в Великом Море. Без особой причины. Можно сказать, на будущее оставил! Причём, не поймал и отпустил, а тактично, будто невзначай заставил его свернуть в направлении придонного монстра Котёл Ада. Там погибал в ядовитой воде ныряльщик без телохранителя. Вытащить человека – святое. Троп и сам бы это сделал, но вместо того сделал вид, что отстал...
Георг понял и запомнил, конечно.


«Да-да... Шель-да-да!..»
Хвост Чёрного Дракона яростно колотился по танцполу.
«Д-да-вай! Ат-та-ка!..»
Белые копыта ударили в мозаику дробным грохотом. Атласно-чёрная башка убралась раньше на долю секунды...
«Ше-еель!..»
Развернулся Чёрный Дракон, расправил кольца в меточных петлях, и обвил собою абсолютного Белого Дракона... Да!
«Да-да! Шель-да-да!»
Этого Тропос и ждал. Теперь – только вперёд, навстречу жгучим наслаждениям и стократному умножению их, если явится третий.
«Не отвергни нас, вчера-человек, топ-цокки, фортуной задуманный, как ларец наслаждений! Прилети на азимут своего первого драконьего цокки! Сожми меня крепче, змей! Позови его, призови!»
Зрачки, где пружина спирали пульсировала часто, как удары сердца, как звезда-королева в галактике Си, призывно, пронзительно тесны. Голубели круглые белки, зрачки брызгали жёлтым, горячим маслом, текли в прищур орлиных глаз, смыкаемый блаженством. Ждал, давно ждал.
«Шель... Шель... – шептал Тропос, и клёкота не было в его человеческом голосе. – Ближе, ящерица, крепче обвей меня, хочу, обожаю...»


 Петли метки источали параллельную мелодию, вторым голосом пели, змеиные тела драконов подбрасывало на вибрации музыки: «Шель-шель!.. Шель-да-да!.. Шель-да-да!..» Борьба переходила в объятия, объятия в борьбу. Ничья затягивалась чёрно-белым клубком. Фырканье Георга... Конское ржание, прорываясь, тонуло в клекочущем хохоте белой химеры, под оглушительный плеск крыльев.
«Мне не вырваться? Мне – Тропу?!»


Ритмичность их борьбы распрямляла орбиты, подводила ко второму значению танца шель вплотную...
Дроиды синхронно распускали тесные орбиты имитационной формы в просторную необщую форму. Не совсем, не до предела... До переплетенья на поверхности, как скрежет когтей по чешуе, как впускание острых когтей под чешую. И выпускание...
Раздвоенные языки скользнули вилкой по вилке, и захохотали оба.


Теперь обнялись взаимопроникновение орбит внимания – в Георге, импульса движения – в Тропе. Чёрно-белый узел драконов подбрасывало на ранних волнах дроидского цокки...
«Тррропу в лапу! Всё, как хотел Троп!»
Остаётся Георгом и закусить в умиротворяющей тишине, когда... Начала сбываться вторая часть его хорошо просчитанных надежд.
Троп не знал, о чём грезит. Вообразить не мог.
Топ-дроид явился.


Он стоял и смотрел на них. Пританцовывал... Пугающе органичный, уверенный. Не в пример тревожным, слегка обезумевшим ящерам...
Топ дроид стоял на нужном мозаичном узле. Вибрация музыки под его босыми стопами усиливалась. Драконы двуединым ручьём притекли к босым стопам неизначального дроида, вчера-человека и облизали раздвоенными языками.
Под правую руку...
Под левую руку...
Ласкающие янтарные ладони. Касание пронзало насквозь и покрывало целиком. Затмевало все сокровища вселенной.


Троп заурчал... Потянулся и увлёк топ-дроида внутрь из горячего, тесного клубка. Сейчас, сейчас мелодия закончится, и по-новой начнётся шель...
«Сейчас, сейчас... Шель... Цокки-топ, не бывало подобных тебе в дроидской сфере...»
Пауза...
В краткую пузу, маленький откат перед вертикальным стартом, Троп прошептал, выдохнул в нос Георгу, обдав ураганным дыханием сердечника:
– Ты опррравдан на все сто... Рррама открррыта... Ссслово скажу за тебя перед Хелием... О, будь я проклят...


Его урчание распахнулось, сомкнулось, танцпол пролетел над паузой тишины и отправил их в следующий шель, отпустил, как сладкий оу-вау бай отпускает в бурлящий котёл длинную каплю сиропа.
Обвитые вокруг человеческой фигурки, петлями пожирающие себя и её, драконы текли с шипением раскалённого масла... Густо-янтарное тело данс-фри пропадало в скользящих волнах, кольцах, петлях: чёрное-белое, белое-чёрное, с ног до головы, с головы до ног спиралью...


Георгу кайф более-менее привычный, Троп распадался на атомы, упивался каждой секундой, новизной, несвободой, неограниченной свободой, своим стонами.
Негромкое умиротворяющее «шель, шель...» срывалось с губ топ-дроида:
– Шель, шель, успокойся, дракон, успокойся... Некуда спешить, не торопись, дракон. Шель, шель-да-да, успокойся, дракон.
Дроид шептал Тропосу в такт мелодии, в ритм его стонам текст песни:
– Не отнимется, не развяжется узел шель-да-да никогда...
– Никогда, будь я проклят, нет, никогда, да, никогда, дай!..
– Шель, дракон, шель... Сколько угодно... Успокойся, спешить некуда...


Эффект объяснимый: Тропос до последнего дня не имел цокки в общем поле Юлы, за пределами холодных морских глубин... Не подозревал, каково оно окажется.


В предыдущую эпоху Троп и подобные ему, боевые, игровые драконы устраивали океанские бури своими оргиями.
Ради особенной публики, наблюдавшей по специальному приглашению, в космическом просторе баловались напоказ боями, перемешанными с цокки, которые обязаны были закончиться прекращением минимум одного дроида. Финал – распределение его орбит среди драконов или среди хозяев в пересчёте на игровую, но весомую валюту.
Вот тогда хозяин Тропа и возвысил его до состояния, в котором не трудно земной шар носить на хребте. Других проектов не имел, на проект «Тропос» не жадничал.
Троп воспринимал обычные поединки и цокки-эксклюзивные вровень, как часть службы, которая, безусловно, нравилась ему, но обязательное – не вдохновляет.
Вспомнить те времена он заходил под капюшон, на Ярь любовался.


Под морем – никто ему не указ. Там можно, но там совсем другое. Море покрывает, предел кладёт разбегающимся кругам. Океан полон эха. Он и есть эхо, отражение, возвращающееся к тебе немедленно и с любой стороны. Остужает пыл в прямом и переносном смысле.
Вздумай он развлечься на воздухе, по кому побежала бы волна от любовной битвы Тропоса? По тем, в ком первая раса наиболее сильна – по людям, сбивая все настройки дроидов регенерации, даже настройки органов чувств. Маятник совокупления отозвался бы в первой расе во всех без исключения полудроидах, находящихся вне Собственных Миров. Огромной силы маятник, непредсказуемого эффекта.
Сделать это за рамой безлюдного рынка, пустая фантазия, не приходило в голову.


Грезить о недоступном глупо, противоестественно. Троп предполагал, ниже космоса, выше океана ему никогда не доведётся... Но дроид предполагает, а располагает не всегда он... Морская Звезда опустела, и Троп обогатился абсолютно новым опытом, о да!.. Оказалось – иначе настолько, что и не вообразить.
«Нырну – море вскипит... О, да!.. Фра-ха-ха... Да здравствуют монады! О, Фавор!..»


Каждая чешуйка совокупляющихся драконов – язык. И лапа, и хвост. А всё вместе, весь дракон целиком – уже не язык, кое-что большее...
Фри-данс воплощал собой сахар на ощупь. Но этого мало, он третий, то есть – данный сверх. Он умножение на три. Он то, куда стекает блаженство, где бурлит немного суетная жадность. Откуда выплёскивается лаской янтарных ладоней, куда пропускает узкими воротами к сердечнику бытия.
От прекрасного топ-цокки Тропа бросало на раскалённого Георга, с него обратно в мягкие руки вчера-человека...
Оно повторялось, повторялось, повторялось и не хотело исчерпания.


Достижения сердечников не было. Не цокки в полном смысле, дроидский лун-шель.
Потеряв ориентацию в пространстве, драконы остановились. Кувырками, петлями, качелями они разорвали все до единого прошлые азимуты, оставшись азимутами исключительно друг другу.
– Пора и честь знать... – пробормотал топ-дроид слова из прошлой жизни.
– Что это значит, – поинтересовался Троп, со стоном протягиваясь между его ног и попадая в лапы Георга.
– Не помню. Что пора откуда-то уходить.
В тесных объятиях Георг чёрной башкой на троповом белом плече покрутил, Троп – на его чёрном. Щурясь имитационными глазами, обозрели внешний мир и увидели рынок после выдохшегося пожара сплошь в хлопьях золы.
– Причём честь?
– Я не знаю... Ответь лучше, Тропос, равное Юле создание, космос – твой?..
Дракон кивнул:
– ...а Тропос – твой.
– Принимаю...
– А я? – встрял Георг.
– А ты жив остался! – заклекотал дракон.
Его гулкий смех подвёл черту их ослепительному приключению. Уходить, в самом деле, пора.
«Чего там Августейший поделывает? Чего наплёл Гелиотропу про них? Как преподнёс? Шут, гаер...»
Вдвоём с Фортуной они сто раз сильней. В чём драконы могли быть уверены: ни у автономного паяца, ни у бесконечно амбициозного дроида желания даже после многовековой разлуки цокки мозгов не затуманит, любовные нежности не выйдут на первый план, заслоняя врождённое властолюбие.


Беспредельные белые крылья, лишённые теней и оттенков, нераздельным движением простёрлись на всё голубовато-курчавое небо и сложились возле У-Гли.
Кузнь встретила дракона приветственным атомными прожекторами зелёных очей двуединого входа. За ним – атомными коваля.
«Ну, привет... Как ночка прошла?»
– Чем вы все занимаетесь, Хелий? Какая-то мура, какие-то троны... Хелий... Эу... О, шель-да-да...
Дракон положил башку на наковальню.
– Тут буду жить! Тут прохладно.
«Ну-ну...» – покачал головой коваль, как раз перед его приходом на полную раскочегаривший горн.
Не вовремя. Теперь наблюдал, как драконья слюна из похотливой пасти капает, грозя перейти пределы допустимого жара и расплавить саму наковальню.
«Щербатая станет... Каким молотом, какой шлифовкой выправлю? Прохладно ему, обалдеть...»
– А чем мы должны заниматься? Кувыркаться под шель всей дроидской сферой?
- Ди!!!
«Финиш... Не считая Белых Драконов, был в дроидской сфере один энке, мой хрустальный ангел, стало плюс три липких энке-джема. Надеюсь, это не эпидемия, как с монадами».
– Забирайте своего топ-цокки, балуйтесь с ним, как вам угодно. Он станет, подозреваю, троном и могущественным, но вы... А вы... Вы... Как бы тебе подоходчивей сказать... Ко второй расе близко не подходите! Нечего тут мутить и баламутить.
– Эу? О, Хелий... Да! Ладно, шель! Шель-да-да!.. Шель-да-да!.. Чем вы все занимаетесь...
 

Похожие статьи:

Рассказы → Разбуди меня!

Рассказы → Малыш

Рассказы → Гайди

Рассказы → Любовь в коммуналке [18+]

Рассказы → Мокрый пепел, серый прах [18+]