(меланезийская сказка)
После трехдневного шторма, которые достаточно часты в этой районе Тихого Океана, на острове Велья-Лавелья, находящемся на западе архипелага Соломоновых островов воцарилось абсолютное затишье. Ни один порыв ветерка не шевелил листья прибрежных пальм. Поверхность океана вблизи кораллового рифа, который местами окаймлял берега островка, не морщилась даже от малейшей ряби. На дне лагуны, сквозь кристально-чистую воду, виднелись мельчайшие камешки. Веточки кораллов плавно раскачивались, играя тысячами красок. Маленькие рыбки разноцветными стайками кружили в их причудливом переплетении, необычайно эффектно гармонируя с цветами морских полипов, синевой океана и лазурью неба, которая, вместе с подушечками облаков, отражалась на гладкой водной поверхности.
В такую погоду все каноэ племени выходят в море на лов рыбы и морских черепах. Вот и сейчас вся поверхность лагуны была усеяна неустойчивыми на вид суденышками, с которых мужчины спускали в воду свою нехитрую снасть. Мужской дом, называемый, также, «Дом каноэ» (огромное прямоугольное сооружение на высоких сваях, которое служило местом проведения церемоний, где обучали и посвящали в мужчины подростков и вход в которое был разрешен только представителям сильного пола) совершенно опустел. Женщины племени собрались на берегу и принимали с подплывающих каноэ улов, который разделывали тут же, на берегу. Младшие дети и девочки-подростки, еще не достигшие совершеннолетия, помогали старшим. И только мальчики-подростки, готовящиеся к обряду посвящения, собрались вокруг старого колдуна Нготу, который задумчиво сидел у входа в мужской дом, поджав под себя ноги. Этот старик был незаурядной личностью. Всё его тело испещряли ритуальные надрезы, которые покрывали даже его лицо и руки. На шее висело ожерелье, составленное из множества костей, подозрительно напоминающих очищенные от мягких тканей фаланги человеческих пальцев. Поскольку колдун был низкорослым, детям, сидевшим вокруг него кружочком, приходилось сгибаться в три погибели, чтобы не оказаться выше жреца тайного союза Дук-Дук. Старик, казалось, не замечал собравшихся вокруг слушателей, однако будущие воины, рыбаки и охотники не смели нарушить его молчание ни единым звуком. Но вот колдун заговорил. Голос его, как ни странно, звучал звонко, как звучит голос двадцатилетнего юноши:
- Через пять лун вы, будущие воины, пройдете обряд инициации. Я и все мужчины племени обучили вас множеству обрядов, искусству войны и искусству рыбной ловли. В этот день вы продемонстрируете племени, как вы управляетесь с каноэ и будете приняты в тайный мужской союз Дук-Дук. А самые способные принесут жертву во время обряда вызова акулы. Вы знаете, что усыпленная моими чарами акула проснётся в тот момент, когда вы протянете ей кусок мяса черной свиньи. И тот, от которого священная рыба примет жертвенное мясо, поступит на обучение ко мне, чтобы стать в будущем колдуном, способным творить чудеса для племени.
Но сейчас я собрал вас для того, чтобы рассказать сказку, которую много лет рассказываю детям перед обрядом посвящения. Её слышали и ваши старшие братья, и ваши отцы, и ваши деды. Как и на них, так и на вас я налагаю строгое табу. Вы никогда не расскажете эту сказку ни одному человеку. Вы будете помнить её, но не разомкнёте уста, чтобы поведать о ней!
Итак, внемлите сказке о глупом, глупом Паке:
Пака был колдуном нашего племени. Он жил много-много лун назад, когда не родились еще ваши прадеды. Пака был сильным колдуном, и ему были доступны все тайные ритуалы союза Дук-Дук. В священном месте Тарану он много раз проводил ритуалы вызова духов. Часто он целыми днями беседовал с духами, и никто не смел тревожить великого колдуна. Он был Тубуаном племени, и имел право сидеть на одном уровне с самим вождем. И вот Пака, обуреваемый гордыней и тщеславием, решил призвать одного из демонов, прислуживающих великому богу Тангароа. Глупый колдун вообразил, что сможет подчинить себе Демона акул Гаши.
Для проведения обряда Пака выбрал самого способного мальчика племени. Приведя его на поляну Тарану, колдун велел мальчику раздеться, затем дал ему ямсовую лепёшку, испечённую с заговорёнными травами. Когда ребенок впал в транс, Пака достал костяную иглу и нити, свитые из пальмовых волокон. Этими инструментами он зашил рот мальчика, ибо не может демон говорить устами приносимого в жертву. Махр, Махр Тангароа! Затем Пака вбил заострённые колышки в уши ребёнка, ибо не может демон слышать ушами жертвы. Сана, Кафа Тангароа! Потом колдун зашил ноздри мальчика, ибо не может демон дышать ноздрями жертвы. Кафа Гаши Тангароа! Когда жертва стала биться в священных конвульсиях, Пака взял две заостренные бамбуковые трубочки, и вбил их в горло мальчика. Демон Гаши сделал первый вздох через бамбуковые ноздри. Гаши Афа Махр Тангароа! Пака взял ритуальный нож, и сделал пять надрезов. Первые два – под мышками. Это уши демона. Сана Гаши, Сана Тангароа. Другие два горизонтальных разреза – по груди, разрезая соски. Это глаза демона. Кафа, Кафа Гаши. И один горизонтальный – по животу – это рот демона. Махр, Махр Гаши!
Некоторое время ничего не происходило. Потом демон втянул в рот вывалившиеся внутренности жертвы, словно языком облизав ими края раны. Глаза демона медленно раскрылись, и он взглянул на колдуна. Были они как у акулы – белыми, с черным вертикальным зрачком
- Как посмел ты, смертный, вызвать меня сюда? – зашипел он окровавленными губами.
Глупый Пака ответил:
- Гаши, покровитель священных рыб, заклинаю тебя жертвой, которую я принес, чтобы призвать тебя! Отныне ты мой раб, и должен подчиняться мне – своему господину!
- Ты ошибся, глупый смертный, - ответил Гаши, - я всего лишь не могу тебя убить или покалечить и не могу тебе соврать. Но слуга Тангароа не может исполнять волю смертного.
Задумался Пака, затем спросил:
- Ты не можешь мне соврать, Гаши? Так ответь: есть ли способ подчинить тебя смертному?
Долго молчал Гаши, тяжело дыша через бамбуковые ноздри, затем ответил с великой неохотой:
- Ты отнесёшь тело жертвы в племя. Там женщины должны очистить мясо от костей со всей возможной тщательностью. Когда будет пир, ты должен брать самые лучшие куски мяса, и есть, пока не насытишься. Затем ты вернёшься на священную поляну Тарану и принесёшь мне все кости мальчика. Я приду, и буду твоим рабом до самой твоей смерти.
Но помни! Кости – это табу. Если кто-то из твоего племени вкусит хоть кусочек кости жертвы, я приду как твой господин, и останусь среди смертных навсегда.
Сказав так, демон удалился, а тело мальчика упало на землю, более не поддерживаемое на ногах магией повелителя акул.
Пака вернулся в селение, неся на плече тело мальчика. Возле дома-сильву, где жили незамужние женщины, он передал жертву его обитательницам, строго–настрого наказав отделить только мясо, а кости, все до единой, сохранить и передать ему.
Пока женщины тщательно выскребали кости мальчика, очищая их от мяса и сухожилий, а колдун спал в доме-каноэ, лагуну посетила огромная акула. Покружившись в её водах, она подплыла к самому берегу, и стала внимательно следить за приготовлениями к пиру. Одна из женщин, которая понесла к морю внутренности, чтобы отдать их в жертву морским богам, застыла, зачарованная взглядом подплывшей священной рыбы. Потом она, покорная слуге великого Гаши, вернулась к дому-сильву, взяла острый нож, которым отскребали мясо от костей, и срезала маленький кусочек ногтя жертвы, который бросила в чан.
Весь посёлок в этот день попробовал нежного мяса. Пака сидел на самом почетном месте, что находилось рядом с вождём. Когда он ел особо вкусный кусок, что-то кольнуло ему язык, но глупый Пака не обратил на это внимания. Сытно рыгнув, колдун взял корзину с костями, и отправился на поляну
- Гаши, повелитель акул, приди, чтобы служить мне! Где ты Гаши!
- Я здесь, - раздался голос из его брюха. - Я пришел за своей долей!
Обезумевший Пака вогнал себе в живот жертвенный нож, чтобы достать Гаши. Но бог акул только смеялся над глупым колдуном. Когда Пака умер от раны в животе, Гаши окончательно завладел его телом.
Старый колдун окончил свой рассказ. Дети почтительно молчали, боясь вымолвить хоть слово. Слышен был лишь рокот прибоя, крики чаек да оживленная беседа женщин у берега. Наконец старый Нготу движением пальцев отпустил подростков. Те в молчании покинули старика – обсуждать сказку им было нельзя. Табу…
Старик некоторое время сидел неподвижно, затем пожевал губами, усмехнулся беззубым ртом, и почесал страшный шрам на животе.
- Глупый, глупый Пака… - произнес старый колдун Нготу.
Душевненько 
