Демиург местного значения. Часть 2. Глава 20 (продолжение 3)

- Может, все же, кто и уцелеет, - упрямо мотнул я головой.

- Ладно, идем на землю, пока наши кочевые братья не очухались и не пошли на сближение с противником, - Андрей ткнул пальцем вниз.

Мы резко спикировали и, взяв влево, приземлились метрах в двухстах от передних манипул, состоящих, как помню, из гастатов. Рассчитали так, что оказались примерно перед серединой строя румийских легтонов.

- Начали! – скомандовал Андрей.

Минута и в сторону румийского войска понеслась воздушная волна, вздымая впереди себя вал пыли, приминая траву и сгибая до земли купы кустарников. Тут же мы взмыли в воздух – посмотреть на результат. Я глянул вправо-влево. Шрины фронта волны вполне хватало, на весь строй легионов. Миг, и удар плотно сжатого воздуха обрушился на правильные квадраты манипул. Подробностей воздействия нашего оружия на румийцев мы не увидели – все скрыло громадное облако пыли. Засмотревшись на него, чуть не забыли, что волну надо остановить, чтобы та, миновав румийцев, не ударила по кочевникам, обошедшим их с тыла. К счастью, вспомнили (Андрюха) и остановили (совместными усилиями). Потом некоторое время переживали – успели ли? Не зацепили ли своих?

Нет. Не зацепили. Пылевое облако оседало и из него начали доносится крики боли и отчаяния, сливаясь в страшный хор. Минут через десять пыль окончательно осела. На месте румийского войска валялись кучи серых от пыли тел. Блеска доспехов больше не просматривалось – пыль забила все. Некоторые тела шевелились. Кто-то даже пытался подняться на ноги.

Кочевники осмелели, сократили расстояние метров до ста. Потом взревели сигнальные рога, ударили барабаны, и неровная волна кочевой конницы с визгом устремилась по следам волны воздушной, обрушилась на место, где только что стояли стройные ряды манипул, теперь усеянное телами убитых и раненых, затопила его. В визг кочевников вплелись вопли убиваемых легионеров.

Я с трудом подавил желание заткнуть уши. Отвернулся от бойни и стал смотреть на небо. По нему плыли кучевые облачка, светило солнце. Если бы не крики, можно было подумать, что вокруг царит сплошная благость.

- Я же говорил… - обронил негромко Андрей. – Эти пока не насытятся убийством, никого щадить не будут.

- Давай уйдем отсюда, - попросил я. – Тошно…

- Уйдем, - согласился Андрюха. – Вернее, улетим. Только…

- Что еще? – вскинулся я.

- Крепость, - сказал мой друг. – Надо с ней тоже разобраться.

- Давай только быстро.

Крепость была не слишком велика и с ней мы покончили одним ударом воздушного тарана. При этом я старался не смотреть на суетящиеся на гребне крепостной стены фигурки людей.

- Теперь все? – когда затих грохот рушащихся стен, спросил я у Андрея.

- Вот теперь – да, - ответил он и улыбнулся.

Но закончилось только в этом месте. Нужно было проделать ту же работу еще в трех местах на границе Империи. И мы ее проделали до конца этого, показавшегося мне бесконечным, дня. Прошло все, в общем, примерно по тому же сценарию, что и на юге границы. Пробивание обширной бреши в стене, уничтожение способных к сопротивлению румийцев, разрушение опорных крепостей.

Короче, у нас все получилось – четыре громадных армии вторжения хлынули вглубь империи. Самые боеспособные контингенты имперской армии были почти поголовно уничтожены в приграничных сражениях (скорее, бойнях). При этом силы вторжения понесли самые минимальные потери. Сформированные в спешке, разрозненные отряды ополчения сметались и без нашей помощи.

Иногда мы помогали во взятии крупных городов по той, или иной причине отказавшихся сдаться. Помощь заключалась в проламывании стены, или ворот. Дальше действовали союзники. Смотреть, что они вытворяли в павших городах, у меня не было никакого желания. А Андрюха – ничего, принимал иногда самое живое участие. Озверел мой друг. И чем это его так пристукнуло? Неужели столько натерпелся от румийцев? Вроде, по его рассказам, не должен. Проявились истинные наклонности? Возможно, хоть и очень печально. Я Андрею в этих делах не препятствовал – понимал, что бесполезно. Просто уходил. И уводил с собой свою свиту. Те, к их чести,  участвовать в кровавой потехе так же не проявляли желания. Впрочем, тут, наверное, имел значение мой личный пример…

Так продолжалось недели две-три. Наши войска проникли вглубь имперских земель километров на пятьсот-семьсот. На еще не занятых территориях вспыхнули восстания покоренных народов. Легионы, дислоцирующиеся там и вновь набранные для борьбы с нашествием, вынуждены были заниматься их подавлением. Если бы не общая несогласованность действий наших армий и почти полное отсутствие такого понятия, как дисциплина, с румийцами было бы покончено еще до наступления холодов. Но, увы и ах! Наши неизбежно отвлекались на грабежи, быстро обрастали награбленным имуществом, теряли подвижность.

К здешнему ноябрю продвижение армий вторжения практически прекратилось, даже не достигнув границ Западной Европы (если мерять здешнюю географию земными мерками). Все наши усилия по воздействию на племенных вождей кончились ничем. Они и сами понимали, что врага надо добивать, пока он находится в растерянности, но сделать со своими воинами ничего не могли. Ну и еще, похоже, надеялись на нашу помощь. Мол, все рано, сколько бы румийцы, опомнившись, не выставили против них войск, мы со всеми разберемся. В общем-то, основания для таких надежд они имели, памятуя приграничные сражения.

В конце концов, выбившись из сил и охрипнув от бесконечных споров, мы махнули на все рукой и решили – пусть все идет, как идет, нужно будет, вмешаемся. Наступила зима. На фронтах шли бои местного значения. В них мы не вмешивались. Всей компанией устроились в живописном замке в здешней Фракии, земной Болгарии неподалеку от побережья моря.

Фракийцы, как только наши силы вторглись на территорию Империи, восстали и, вырезав имперские гарнизоны, успели до подхода кочевой орды создать приличное войско, организованное и вооруженное по румийским канонам. Потом они выдвинулись к своим границам навстречу южной армии вторжения. Кочевники не стали слушать присланных фракийцами послов, решив не делать различий между румийцами и фракийцами, и попытались вторгнуться во вновь созданную страну. Обломались, потерпев несколько поражений в небольших пограничных сражениях – Фракия страна горная, непривычная для степняков, да и фракийцы воинами оказались отважными и умелыми.

Обломавшись, кочевники попросили нашей с Андрюхой помощи. Мы прибыли, разобрались, что к чему и попытались примирить конфликтующие стороны. С некоторым трудом, но это удалось. В благодарность фракийцы предложили нам поселиться в резиденции убитого прокуратора Фракии – замке-дворце. Здесь и зазимовали.

По весне имперские легионы, подавившие к этому времени восстания, перешли в наступление. Безумцы! Но и нельзя было не отдать должное их храбрости – знали, чем кончились приграничные сражения и, тем не менее, шли в наступление. Правда, наступали румийцы небольшими силами от легиона и меньше – надеялись, должно быть, что на мелочь посланники богов размениваться не будут. В общем, были правы – попервоначалу мы не вмешивались, предоставляя нашим самим разобраться с румийцами и поднабраться хоть какого-то опыта. Получалось не слишком хорошо. Даже имея иногда подавляющее численное преимущество, отряды вторжения терпели поражение за поражением.

Поневоле нашим пришлось собирать подразделения, раскиданные по зимним квартирам, в более крупные контингенты, такие, с которыми малые силы румийцев уже справиться были не в силах. Тем, поневоле, тоже пришлось укрупняться. Вот тут снова вступили в дело мы. Все лето метались по Европе, вмешивались в ход сражений. Но сражений оказалось настолько много, что мы выматывались в усмерть – перелеты, боевая магия, снова перелеты…

Румийцы стали вести себя умнее. Как только до них доходило, что в сражение вмешались мы, они разбегались. Но при этом не бросали оружия и держались группами не меньше полуцентурии. Причем, вполне организованно. При этом, конечно, многие гибли при преследовании нашими союзниками, но потери, все равно, оказывались меньше, чем, если бы они стояли во фронт и ждали огненных шаров с неба, или все сметающей воздушной волны. А так гоняться за полусотней бегущих мы, естественно, даже не пытались. Те, кому удавалось спастись, оторвавшись от преследователей, вливались в другие боеспособные подразделения и скоро вновь шли в наступление на не прошенных гостей. При этом мы не успевали везде просто физически. Да и средств связи у нас не было – просто метались вдоль линии соприкосновения и смотрели, где требуется наша помощь. Понятно, что такая тактика была не слишком эффективной и где-то имперцы успевали нанести нашим поражение.