По улице, ежесекундно спотыкаясь на высоких каблуках, семенила страшная баба. Из-под ее короткой юбки торчали кривые и покрытые обильной шерстью ноги. Тушь и помада, нанесенные щедрой рукой, выходили далеко за отведенные границы. Байк Казовски, всю жизнь проработавший клерком, не имел ни малейшего представления о способах нанесения макияжа и фасонах женской одежды. Результат его трудов лишь отдаленно походил на представительницу слабого пола. Добежав до угла, беглец повернул направо, и, со всего размаху, впечатался в человека гигантских размеров. Огромные как ковши экскаватора руки обхватили его за плечи, и плавным движением отстранили от монументальной туши.
- Новенькая, что ли? - голос двухметрового транса был на удивление тоненьким.
Байк, поневоле, залюбовался его видом. Впечатляющих размеров борода спадала на огромную женскую грудь. Мускулатуре этого чудика мог позавидовать любой бодибилдер. Фривольная мини-юбка почти не скрывала две колонноподобные волосатые ноги, облаченные в ажурные колготаны. Словом, на фоне транса, Байк выглядел хрупкой и невероятно женственной школьницей.
- Заблудилась, зайка? - Казовски не сразу понял, что сюсюкают именно ему. - Пойдем, маленькая - все уже собрались!
Байки ничего не оставалось, как покориться.
- Тебя как зовут-то, мышонок? - поинтересовался на ходу транс.
- Ба... Э... Бетти, мэм!
- Бетти, ты таакая лапуля! А я Эсмеральда, для друзей - просто Эсми.
Почему-то перед мысленным взором клерка возникла сюрреалистическая картина: затравленный горбун, прячущийся в стропилах старинного французского храма, и Эсми, манящая его снизу пальчиком.
В конце улицы, по которой шли клерк и транс, собралась пестрая толпа, целиком состоящая из представителей сексуальных меньшинств. Будучи представленным и получив свою порцию поцелуйчиков и хлопков по филейным местам, Байки, наконец, смог заняться расспросами, в результате которых выяснил цель созыва столь представительного собрания. Как оказалось, всем этим достойным гражданам надоели постоянные придирки со стороны некоторых религиозных концессий, и они решили устроить им в День Торчка показательную порку. Для этой цели был угнан армейский грузовик с полным кузовом оружия и боеприпасов, которое нетрадиционники разобрали с радостными визгами и шуточками. Теперь их маленькая армия выглядела весьма грозно. Наманикюренные пальчики сжимали рукояти автоматических винтовок, дамские сумочки были битком набиты гранатами и запасными магазинами. До католической церкви дошли часам к одиннадцати. По дороге к отряду присоединялись все новые и новые добровольцы. Среди них встречались не только геи, лесби и трансы. Были тут и панки всех мастей, и группа сатанистов, и поклонники сайтов для взрослых, а также масса других противников современной религии. В счастливой толпе был лишь один несчастный человек - Байк Казовски.
Как выяснилось, священники тоже время даром не теряли. Во дворе церкви, защищая вход, стояли полукругом три автобуса со спущенными шинами. Промежутки между машинами, а также их салоны, были набиты мешками с песком. Эта импровизированная баррикада надежно защищала вооруженных до зубов служителей культа. Чтобы добраться до автобусов, нападающие должны были пересечь обширный двор, великолепно простреливающийся. Атака "в лоб" задохнулась практически на первых минутах. Оставив на поле боя десяток трупов, бойцы антирелегиозного фронта с визгами попрятались за бетонным забором, огораживающим церковь. Байки все это время скрывался за широкой спиной Эсми. При этом, боясь потерять такой надежный щит, он крепко держался за подол ее юбки, как слоненок держится за хвостик мамы. Эсми относилась к его страхам снисходительно, ласково журила "трусиху Бетти" и даже пару раз целовала в лобик. Байки стоически переносил эти материнские заботы, и, при каждом удобном случае снова нырял за ее спину.
Тем временем бой зашел в тупик. Стороны вяло переругивались и время от времени постреливали друг в друга, без всякого, впрочем, успеха. Положение коренным образом изменилось, когда прибыла группа геев с ракетной установкой. Баррикада была уничтожена тремя - четырмя выстрелами. Выжившие церковники попрятались в храме. Когда толпа вознамерилась взорвать к матерям двери, на сцене появились новые действующие лица. Три тяжелых грузовика привезли полсотни раввинов и мусульманских священников, к которым присоединилась небольшая группа скинхедов. Состояние нападающих, взятых в окружение, из победоносного стремительно перешло к катастрофическому. Когда, подрубленная очередью, рухнула Эсми, напуганный до полусмерти клерк, с воем перепрыгнул через стену, чудом избежав смерти от просвистевших над головой пуль. Переулок, куда попал несчастный клерк, шел вдоль стены церкви метров на пятьдесят, и заканчивался глухим тупичком. Поначалу, переводя дух, Байки не заметил копошащихся там фигур. Понял он - кто перед ним, когда на него уставились три измазанных в крови лица. День торчка возрождал массу извращенных ритуалов, одним из которых был каннибализм. Трое любителей сырой человечинки оторвались от порядком понадкусанного трупа пожилого гражданина, и с интересом рассматривали спрыгнувшую со стены потрепанную молодку. Похоже, переодетый Байки показался им приятным дополнением к меню, потому что они, не раздумывая, бросились к нему. Казовски по-женски завизжал, и, в который раз за день, смазал пятки, спасая жизнь. Бежал он уже не так споро, как утром - сказывались усталость и нервное напряжение. Преодолев в изматывающем темпе два перекрестка, Байки понял, что ему не оторваться от преследователей. Закончилась погоня весьма неожиданно. Пересекая очередную улицу, и уже слыша за спиной тяжелое дыхание каннибалов, Казовски чуть не попал под колеса разогнавшейся полицейской машины. Сделав сверхчеловеческий рывок, клерк проскочил перед капотом, к которому был примотан крепкими веревками, орущий благим матом, полицейский. Упав на асфальт, Байки непроизвольно оглянулся, и замер, не в силах оторвать взгляд от представшего перед ним действа. Машина, за рулем которой никого не было, сбила троих преследователей и, проехав десяток метров, врезалась в автоматический радар-скоростемер, установленный на толстенном столбе. Ненавистный для автолюбителей прибор рухнул оземь, разбившись вдребезги. Служитель закона, так неудачно попавшийся в руки нарушителей правил дорожного движения, был либо мертв, либо тяжело ранен. Толпа, запустившая копа в это веселое путешествие, дружно заулюлюкала и засвистела. На Казовски никто не обратил внимания. Он встал на ноги, оправил юбочку, и грустно побрел прочь. Он не услышал низкого утробного рычания десятицилиндрового мотора. Не заметил он и сморщенного личика пенсионерки, внимательно рассматривающей его поверх приспущенного бокового стекла "Навигатора". Удар по затылку отправил Байки в спасительный обморок. Последнее, что он услышал, была фраза, сказанная надтреснутым и шепелявым старушечьим голоском: " Попался шука!"
***
Все тело Казовски болело неимоверно. Проклятые маразматики избивали его в течение получаса, затем привезли на свою базу во дворе недостроенного дома. Тут находились еще восемь пленников, пятеро из которых были уже замучены до смерти. Шестым оказался режиссер знаменитого сериала "Остаться в кривых". Дедушки и бабушки пытали его каленым железом, пытаясь выведать смысл заключительной серии, да и всего сериала в целом. Поскольку режиссер и сам этого толком не знал, он был обречен на скорую кончину от болевого шока. Мысленно попрощавшийся с жизнью, Байки с тоской смотрел на старолетних хулиганов, когда со стороны заезда во двор загрохотали автоматные очереди. Поднялась дикая паника. Пенсионеры, застигнутые врасплох, были истреблены почти начисто. Спаслись лишь мадам Коффин и вредная шепелявая бабка, успевшие нырнуть в проходной подъезд. Как выяснилось, неожиданным спасителем оказался тот самый разносчик пиццы, которого вредные старперы до смерти замучили в прошлом году. Он и его друзья выследили шайку преклонного возраста, и покрошили ее в винегрет. Пленников освободили и отпустили на все четыре стороны, застрелив, правда, режиссера, которого никто не любил. Казовски, выяснив, что время уже идет к полуночи, поплелся домой.
***
Старушки подловили Байки на эстакаде, которая мостиком нависала над крупной автострадой. Его блокировали с обеих сторон: Мег Коффин, с улыбкой во всю обожженную рожу подходила с одного конца моста, а шепелявая карга блокировала другой конец. Понимая, что рискует разбиться насмерть, Казовски все-таки перелез через перила, и прыгнул вниз, предпочтя возможные увечья - неминуемой смерти.
***
Приземление вышло на удивление мягким. Байки ощутил под собой что-то податливое и шуршащее. Через секунду он понял, что находится в салоне микроавтобуса, причем - совершенно голым. Через минуту до него дошло, что день Торчка наконец закончился, и его угораздило попасть в автомобиль, который, видимо, проезжал под эстакадой двадцать четыре часа назад. Казовски полез к окошку в стенке, отделяющей салон от кабины водителя. Подняв руку, чтобы постучать, он, вдруг, застыл, поняв - куда попал. Байки медленно опустил взгляд. Он сидел голым задом на мешках с деньгами. Его угораздило угодить в инкассаторский броневик! Теперь, либо в тюрьму, либо в психушку. С учетом его одежки, точнее ее отсутствия - скорее второе. И тут Казовски осенила гениальная мысль. Где может спрятаться человек, когда весь мир сходит с ума? Правильно! Среди дипломированных психов, до которых временным психам нет дела!
***
Когда инкассаторы распахнули двери броневика, их пораженному взору предстал совершенно голый мужик, справляющий большую нужду на мешки с деньгами, и пускающий ртом пузыри.
Похожие статьи:
Рассказы → День торчка 1
Третьей части быть? я думаю она просто напрашивается, ведь неизвестно же, увезли ли ГГ в психушку или его так и оставили облегчаться на мешки с деньгами?
