Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 2. Глава 23

02.23
В шатре Биг-Буро целый день происходило что-то странное.
Всем прохожим открытое, мимоходящим, притормозившим возле. Ненадолго. Приветливости лицо хозяина не выражало. Обыкновенно уставленный ширмами так плотно, что сам Буро кое-где боком протискивался между стеллажей и сундуков, шатёр приобрёл глубину и просматриваемость. Большой... Озеро тёмное, торфяное, куполом тента закрытое. Полог откинут, кое-где и тент прорезан.
Карат мелькал в полумраке, уходил, приходил, ещё какие-то люди с Техно. К Буро Карат приближался, чтоб развести руками и кулаком в ладонь стукнуть: поправим, нет нерешаемых проблем.
Отгородивший себе дальний уголок, хозяин шатра с регулярностью маятника проходил через середину его, через технарей собравшихся... Некоторое время все вместе безмолвно и неподвижно смотрели в пол, после чего Буро воздевал руки к небу, исторгал горестный стон и удалялся. Чтоб вернуться опять. Полное ощущение, что они целый день хоронили и оплакивали хомячков... Почему-то в шатре... По одному... И хомячки не иссякали...


Есть такая грубая подделка механическая под живые артефакты, «хомячки, хомы», они для миниатюрных забегов, вроде улиток Рулетки, ну, и красиво сделанные, чтоб бегать просто так, под ногами мешаться. Источник энергии у них внутренний, невозобновляемый. Когда бессмертием живых артефактов не наделённые, хомячки прекращают свой бег, своё шныряние, их действительно можно лишь выкинуть или похоронить. Но никто так не делает! Тем более у себя в шатре! А уж приглашать оплакать и закопать игрушки их создателей с Техно Рынка – запредельная экстравагантность!


Во второй половине дня ситуация приобрела черты лихого абсурда, когда эти хомячки действительно появились в его шатре! Во всё возрастающем количестве. Воскресли, пришли Буро утешить?
Они шныряли на узком пятачке, подпрыгивали, катались, были преисполнены веселья! Которое хозяину не предалось...
Биг-Буро топал туда-сюда с прежней мрачностью, только внимательней под ноги глядя. Перешагивая, чертыхался именами таких придонных монстров, про которых на континенте слыхом не слыхивали, обменивался с Каратом парой слов и удалялся. Несколько раз за день одеяния расшитые свои, длиннополые переменил...
Что происходит? Хомячки шерстистее, подвижнее обыкновенных. Их приносили в больших, шевелящихся мешках. И уносили.
Ближе к вечеру Суприори припёр и установил какое-то подобие со всех сторон дырчатой тыквы. Оставшиеся в шатер хомячки забегали в неё и выбегали, их больше не уносили.


Туманная ночь Южного Рынка вокруг шатра Бутон-биг-Надира была не туманна... Сквозняк веял оттуда. Больше в небо направленный, но и в стороны тоже туман разгонял...
Свет пирамидки разливался сквозь треугольник откинутого полога и прорези в тенте.
Паж приближался, из фляжки отхлёбывая, чтоб не делать этого при Биг-Буро, и морщился. Откуда запах? Кто-то в богатом ряду сошёл с ума от страха перед тенями и устроил ароматическую завесу против них? Внезапно изгнанником стал и обнаружил, что негде ему ночевать? Если да, то положение действительно трагическое, есть от чего сойти с ума, грех на такого сердиться.
Не угадал. Устроивший ароматическую завесу давно уж изгнанник, трагедия мхом поросла, в комедию вылилась, хомяки во мху завелись!


Муск, мускус вообще-то любимый и распространённый среди полудроидов аромат, уравновешивающий своей тяжестью их подвижную, легковесную суть.
С ним связаны две основные ассоциации, в прежние эпохи одна относилась к чесноку, другая к ладану.
Муск угрозам Великого Моря противоположен, и муск – запах скорби. Последнее не портило его, потому что аромат скорби в данном случае – аромат утешения. Успокоения. Добавилась и третья ассоциация, среди живых муск – аромат согласия, восстановления мира.
Вошло в речь, в устойчивые выражения. «Пролить мускус» – пережить потерю, горевать, прощаться или мириться посредством формальной процедуры.


Похлопав в ладоши и услышав невнятное бурчание Паж зашёл внутрь.
Свет лился от пирамидки... – с дохлым хомяком на острие! Ещё – от оранжевой тыквы, двухэтажной, с перегородкой внутри...
Хомяки валялись внутри и вокруг неё. Без движения. Если внутри они ещё походили на спящих, на обоих этажах располагаясь лапками вниз, то снаружи тыквы – лишёнными пальчиков, условными лапками вверх... У которого шесть, у которого восемь... Феерия абсурда!
Запах муска внутри шатра был уже плохо переносим. Паж кашлянул, запершило в горле. «Не удивительно, что машинки-бегунки сдохли. Тут и я к утру валялся бы лапками к верху».
– Доброй ночи – добрый рассвет... – неуверенно сказал Паж.
Перевёл взгляд с хомяков на Буро и обратно... И безотчётно отхлебнул из фляжки.


Буро застонал, кивнул, обратно в землю уставился.
Видимое и унюханное Паж напрямую не связал. «Что днём произошло? Запах специальный, тент порезанный...» Что угодно могло произойти, от несчастья, до церемонии примирения с какой-то группировкой Южного Рынка. После драки с ней же? Нападения её?
– Ты пролил муск, Буро? – иносказательно, обтекаемо спросил он, на всякий случай, заранее участливо.
Буро кивнул:
– Горе у меня. Горькое...
– Какое?
Буро простёр руки к полу, к десяткам тушек мохнатых, к тыкве, ими же полной, опять к притоптанной маленькими лапками земле... Изобразил что-то безумное: камнепад, фонтан, взрыв Морской Звезды, распадение пространства-времени...
И взвыл безо всякой иносказательности:
– Я муск разлил!!!
– Оу?..
– Оууу!.. Ууууууу!.. Безрукий я, безмозглый! Что мне теперь, переселяться?! Никто-никто Паж, Або-цокки мой милый, никто человеку не нужен, и чудовищу не нужен, чтоб жизнь себе отравить! Кривых рук вполне достаточно. А дурная голова сто-про-цент-ную гарантию даёт! Уходи, не мучайся. Я как-нибудь... Потопаю куда-нибудь, пережду... Тут невозможно, ач-ча!..
– Выветрится... – ещё неуверенней сказал Паж и допил фляжку до дна, отводя глаза.
Худая грудь под пончо, ещё не превратившимся в лохмотья, судорожно дрогнула несколько раз от смеха. С большим трудом подавленного смеха.
– Эээ... Сочувствую, Буро... А бегунки, хомы дохлые зачем?..
– Хомчики – сорбенты как бы, в шкурку как бы вонь собирают... Не собирают они ничего! У этих завод кончился, завтра новых обещал Суприори, покрупней... Оууу! Сдался же мне этот набор!


Биг-Буро в Шафранном Парасоле, на клинчей полюбоваться зайдя, между делом выменял полный, стандартный набор эфирных масел, концентрат ещё тот, прошедших так называемую «возгонку», набор «поднятых» масел. Входе неё, к ароматом присоединяется вещество, улучшающее проницаемость чего бы то ни было.
Орудуют поднятыми маслами специальной пипеткой, как духи на кожу наносят в одно касание. Дополнение возгонки одноразовое, если ароматизировать чашку воды, вода его свойствами уже не обладает.
Ядрёная, но недорогая вещь, и хоть мускус Буро ни к чему, но - суетиться, выковыривать из коробки?.. Притащил домой, уронил, рассыпал... Именно лишний муск и разбился! Обиделся, наверное. Более идиотское положение трудно выдумать!


Паж немного смутился, представив, что суеверный человек мог бы упрекнуть его: «Ты сглазил!..» Вспомнил, как сжёг возле шатра, духами Отто пропитанную, накидку. Про муск считается, что он «не веет единожды». Но это значит не то, что «беда не приходит одна», а что «куда пришёл муск скорби, придёт и муск утешения». Так или иначе, примета сработала – не веет единожды!
– Отвлекись, – сказал Паж с улыбкой, оборачиваясь на пятках вокруг себя. – Я уже здесь. И ты здесь. Ну, куда мы пойдём? Куда ты потопаешь один? Давай выпьем чего-нибудь ради... – незабываемого цокки! Подумай, Буро, прикинь: доведётся ли когда-нибудь посреди такого безумия повторить?! Оу, Буро?..
– Ха-ха, лучше к Тропу в пасть!
– Давай наберёмся до бессознательности! Забодяжим лютый коктейль, назовём его...
– ...хомчик в мускусе?..
Гомерический, инфернальный хохот двух чудовищ разнёсся в тумане по безлюдному Южному Рынку.


Биг-Буро проснулся не утром, а днём. За полдень. Паж давно ушёл.
За складным, атласным экраном-стенкой технари, званые со вчера, вовсю шуровали. Слышалось топанье множества лапок. Спор Карата с Суприори. Чем дальше, тем хуже они ладили. И если для кого-то кончится плохо, то для Суприори...
Воздух стал ли свежей? Буро не понял, как понять, настолько принюхавшись. Сел и подумал: «Проснулся...» Удивлённо подумал.
Чудовища не спят. Дремлют, пробираются в полудрёме сквозь водоросли и мёртвые леса, щупальца и губительные потоки, сквозь угрозы Великого Моря, никогда не покидающие их раненой памяти... А он – проснулся. И сел.
Ноги спустил, не почувствовав рези, не услышав хруста...
Согнул, распрямил...
«О, дроиды... О врата Або-Аволь...»
Поднял руки к голове, и они застыли ветвями дерева, раскидистыми ветвями...
«Сейчас, сейчас... О, Або, лунным заревом блеснув во мгле, не утопи же сияния!..»
Буро поднял их выше, свёл, и...
Беспрепятственно...
Они соприкоснулись ладонями беспрепятственно...
Нет ломоты под черепом, нет бивней Гарольда, нет рогов...
Буро выдохнул и умылся пустыми ладонями, всё ещё не веря, от макушки, молитвенно опуская до груди...


Муск отнюдь не считался расходником скрытой механики, ингредиентом, лекарством, оружием против морского. Отпугивает кое-кого, не нравится, и только...
Но... Вот...


Обруч «короны» валялся под ногами, под нормальными ногами. На них, здоровые, Буро встал и пошатнулся...
В стопке книг нашёл вирту, раскрывающееся зеркальным приёмником запроса. Закрыл глаза, распахнул книгу... Взглянул.
Он был лыс, бледен. Без никаких рогов. Миндалевидные глаза, тёмные, горящие отчаянным напряжением. Такие глаза он видел несчётное количество раз. У сотен и тысяч гостей Южного Рынка, впервые ступивших на крупный рынок. Видел у чистых хозяев, впервые ступивших на континент. У самых разных людей: задолжавших, заблудившихся, растерянных, встреченных им, сопровождённых, охранённых, выкупленных...
Теперь он, Бутон-биг-Надир, вернулся в мир живых, обычных людей, как когда-то поклялся себе. Надир вернулся на континент. Во всеоружии морской крепости и умений. И привычек... Но без присущих теней вообще! Свободный! Огненный Круг, сокрытый звук его неторопливого, размеренного вращения, ясно давал понять, что от зова к Белому Дракону, от распахнутого небесного простора, от дождей и ливней Буро оделяет ровно столько минут и шагов, сколько требуется преодолеть до ворот Южного Рынка...
«Сейчас Карат с Суприори зайдут, и увидят сумасшедшее старое чудовище, рыдающее над тем, что залило свой дом мускусом, не удивятся и посмеются над ним, когда выйдут, но не раньше, чем свернут в боковой ряд... Как же я люблю вас, глупые, счастья своего не понимающие, люди, как я ждал этого – возвращения к вам. Смейтесь, танцуйте сегодня и завтра, разделите со мной мою радость».
Небо, небо, небо... Ветреное, облачное небо уже неслось под ним. Движения и мысли казались тугими, замедленными, как бег по мелководью... И Буро хотел, он хотел... Не спешить... Он должен поделиться с кем-то... Сильное до требовательности желание. Не с полёта, со слова, с разделённой или неразделённой радости, всё равно, со слова должна начаться его новая жизнь...


Они так тщательно собирали осколки, ха-ха.
Для красоты во флакончик вложенный Личи, мускатный орех закатился под ложе...
«Голову прикрыть...» Буро наклонился за обручем, понял, что ерунда получается, заметил орех. Поднял. Приложил к губам, вдохнул ещё вчера ненавистный запах, и убрал в нагрудный карман. Запах муска и этот орех будут талисманами для него.
Платок повязал, бандану, тюрбан... Всё не то. Рассмеялся, слёзы смеха уголком вытер, отбросил.
Помимо старого, широкого, с лунными камнями, тонкий обруч имелся среди украшений. Хищниц Южного, приятельниц, танцовщиц задобрить такое собирал. Сказать – диадема? Так ни камней, ни завитков, в три полосы: узкая, ещё поуже, и тонкая как нить. В три оттенка золота. Его опустил на лоб, впору, значит судьба. «Пусть думают, что корону сменил. А что лысый, так мне можно, я – извращённая тварь морская, да и бриться налысо, борцам, вон, норм, технарям норм».


Атласный экран стоял перед Буро крепостной стеной, замковой. Не пройти, не отодвинуть. Волнительно.
Он раздвинул вертикальную прорезь тента, оглядел ряд...
Биг-Джун торгуется на пороге, из его шатра марблс стучат... Промчалась пара, спеша, взметая босыми ногами пыль, оба с Чёрными Драконами. Дроиды плывут, лапы переставляя, а не пыля... Биг-Джун кивнул Буро, поклон изобразил, ничего странного не заметил. «И тебе привет...»
– Биг-Буро, если могу быть полезен...
– Густав, можешь. Заходи.


И присесть-то негде. Буро на ложе, Густав на стопку вирту.
– Чем, Биг-Буро?
Густав не смеялся, о беде его уже осведомлённый. Чего тут весёлого? Да и, в общем, не смешлив.
– Не знаю...
Большой-Буро руки в замок сцепил, смотрел исподлобья.
– Я хочу... На облачный рынок какой-то слетать что ли... Я не знаю, Густав... И дракон мой наверняка их, новых, не знает...
Тишина образовалась. Шорох лапок, бубнёж Карата...


– О, дроидский ненарушимый свет...
Густав заметил. Понял.
– Как?! Когда?! Ты уходил в море? Спускался к источникам не со мной, без сопровождения?! Ваши, морские, они ведь не рвутся к источникам, к обсидиану скользкому под Чистой Водой...
– Можно и так сказать... Спускался... Не рвутся... Не важно, Густав...
– ...Биг-Буро, я в твоём распоряжении! Я тебе гид, провожатый, Чёрный Дракон, я... – безумно рад за тебя!
– Спасибо.
– Это – муск? – сообразил Густав.
– Да. И не только.
– Я должен кое-что сказать тебе, Биг-Буро, как-то повода не было... Как под землёй, так в небе, на любых рынках, не жди подвоха от меня, прошу! Я не просто уважаю тебя, я выполняю обещанное. Такое обещанное, Буро, которое и не успел пообещать! Вот какое: на облачном рынке дроидов, последнее, что сказал Марик, он ведь меня никогда ни о чём не просил, последнее было о тебе! Это правда, Биг-Буро. Я не обещал ему, не помню, о чём думал в тот момент... Но понял теперь! Давно уже понял...
Густав жестикулировал, запинался, заглядывал в тёмные миндалины глаз, как в ожившее прошлое, не иллюзорно ожившее, настоящее. Половина его собственной тяжести испарилась куда-то, половина тоски.
– Густав, мне так хочется отпраздновать... Чем, как не полётом? Давай встретимся над Мелоди к вечеру ближе, это место и верхом найду, а затем...
– Куда скажешь!
– Ты знаешь Рынок Гранд Падре?
– Не бывал, но знаком с теми, кто знает...
– Отлично.
Они встали, и Густав обнял его:
– Биг-Буро, я счастлив за тебя.

Похожие статьи:

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Последний полет ворона