Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 2. Глава 31

02.31
Что же ненавидят с такой силой дроиды в облачном рынке Шамания?.. Высшие дроиды... Максимально подобные людям дроиды... Разумеется, свою же ошибку! Постоянно на глаза лезущую, ими же допущенную ошибку. Бессильную досаду, разумеется. Невозможность исправить, время отмотать назад. Приложили руку, ага.
Какие проблемы остались в эпоху высших дроидов принципиально не разрешены? Две фундаментальные: запретное и хищническое. Преемственность злого и трансляция злого. Из прошлого - запретные артефакты оружейного толка и запретные Впечатления. В настоящем, понятно, похищения и недроидская борьба.
Дроиды пытались решать две фундаментальные проблемы по отдельности. Не выходит. Пытались вместе... Лучше б не пытались.


Следует упомянуть к двум принципиальным проблемам одно, – одно общее! – принципиальное ограничение: дроиды не уничтожают. Они сохраняют. Не без разбора, с разбором, но всё подряд, потому что всё - информация, а информация высшая ценность.
Троны напряжённо размышляют, имеют ли они право закрывать уголки Морской Звезды? И в какой мере? Дроиды – принципиальные машины, они понимают, что закрыть на сто процентов означает – уничтожить. «Для некоторых людей на некоторый промежуток времени» – уточнение смысла в глазах принципиальной машины не имеющее, закрыть полностью, не оставив лазейки, не соорудив двери, пусть с кодовым замком, – значит уничтожить.
Мало кому известно, ниже обсидиановых пещер соль законсервировала целые пласты «культурного слоя», под пеплом извержения Морской Звезды, целиком рухнувшие в пустоты скальных пород, накрытые морем и покинутые. Подлинных артефактов, куда больше, чем принято считать. Целые дома и кварталы-этажи... Частично обросшие друзами, сталактитами, частично выветрившиеся артефакты... Замещённые минералами при полной сохранности формы...
Некоторые догадываются, что подобное должно бы существовать...
Волею судьбы, именно склады оружия остались ближе к поверхности. Именно их дроиды всё пытаются зарыть поглубже, замаскировать получше.


А какие минимальные лазейки можно оставить, что б никто не пролез? Формальные, узкие-преузкие лазейки?
Например, совместить хранилище запретных артефактов с хранилищем запретной воды. Её массив создаёт такую атмосферу, что приближение к «Водопаду Памяти о Крови» с каждым шагом кричит: «Стоп! Поворачивай назад? Куда ты, дурак, лезешь?!» В прежние времена это называлось интуицией. Непосредственно же водопад ограничен полем, степень холода которого несовместима с жизнью, с движением потоков в теле.
Кажется, получилась? О, как они просчитались!
Тот факт, что коллекционеры запретного питья могут существовать, для дроидов было открытием, в которое с ходу поверить не могли! Дроидов свидетелей расспрашивали... Поисковиков и Чёрных Драконов к расследованию привлекли... Удостоверились: эту дрянь – пьют! Нарочно – пьют!..
«Ловушкой для хищников» назвал хранилище запретного Августейший шут своим, с его острым как жало языком. Разумеется, какой бы то ни было ловушки, замаскированной, обманом завлекающей, дроиды не собирались строить, наоборот! Маятник предосторожностей качнулся в другую сторону. Дроиды ограничили подход к оружейному хранилищу и водопаду ужасными, непостижимыми, отталкивающими - легендой, привратником, атмосферой. Плюс его внутренние, уже упомянутые свойства... Вот снова зря!..
Не обманом она привлекала!
Своими ногами всякий хищник устремлялся к краю, как мотылёк на пламя. Своими ногами шёл во мраке, спотыкаясь о ружья и бомбы, разглядывая их. Никто не толкал его навстречу холоду, вплотную к водопаду с кровавыми огоньками, не заставлял смотреть, вдыхая сырость, всей кожей смотреть на то, от чего стоило отвернуться сразу.
За всякого, из таковых хищников, разгорался спор между дроидами второй расы. Не имелось ли в его ошибке дроидской провокации? Хотя на тот момент человек не являлся живым, был солью и холодом. «Он точно сам пришёл?» – «Точно...» Всё равно – море сомнений.
Затем попался Индиго и сломал ловушку. Создал прецедент. Он не был хищником, тёплый Чёрный Дракон сопровождал его. До водопада и четырёх тронов дойдя, Индиго не погиб.
Куда теперь перепрятывать?


Касательно современных хищников, с морем швах, не поправить, не отрегулировать, чужое оно дроидам. Сырой материал, хранилище неупорядоченное – питательная и грозная среда. С какой стороны и подступиться к ней. Гелиотроп с Чёрными Драконами обмозговать пытался, для прочих – неактуально.
Рыночное хулиганьё, меркантильное и скучающее – той же неприступности проблема. Ускользающая материя.
«Как бы хищникам запретить быть хищниками?..»
Автоматизировать пресечение хищничества?! Да никак!
Можно ли оборудовать границу между хищником и жертвой. Потенциальным – хищником? И потенциальной – жертвой? Смешно? Действительно смешно, роли в каждый момент непредсказуемо распределены. Мотивацию не вычленить, не уловить! Часто её вовсе нету!
Есть рама мира, как распоряжаться ею, ваше дело, люди.


Тема кажется настолько вечной, что глупой. Однако холодные дроиды 2-2 с обидой и растерянностью неоднократно имели возможность убедиться, что пресечение хищничества возможно. С обидой, потому что всякий раз это чудо совершал дроид нарушитель, тёплый дроид второй расы.
Каждый раз это бывал личный контакт, во всех смыслах своевольный. Бессистемный, незапланированный... Никогда – приказ трона. Никогда – продуманный ход, угрожающая демонстрация, что-то, благодаря чему хищник должен прозреть и «сам всё понять». Личный контакт и всё.
Продолжительный. Эпизодический. Дружба. Наставническая связь. Притворство дроида обыкновенным человеком надолго и в публичных местах. Танцы, песни. Дроид притворялся мастером на Краснобае, заказчики тянулись к нему. Нарушитель делился с людьми крошками знаний и морем тепла, дроидского тепла, растапливающего.


Дружба и веселье, таким способом пресечь хищничество получалось.
Для дроидов нарушителей, как правило, раскаяние хищника - побочный результат. Они развлекаться в сферу людей уходят. Но, к примеру, бай-мастер, учащий тиснению бумаги, превращению её в барельефы, в ткани, в наряды и маски для мимов, одноразовые сценические костюмы, безопасно прямо на теле сгорающие... Он день за днём учит и сопровождает работу прибаутками, байками об эпохе, к которой относятся и костюмы, и представления, этот дроид-бай может приметить кого-то...
Борца. Заказчика вначале. Затем наблюдателя. Затем ученика. Борца с правого крыла... Он за бой берёт одну ставку и одну жизнь... Сложно ли увлечь хищника тёплому дроиду? Сложно ли сделать своим учеником?
Проходит день, ещё день, ещё... Борец игнорирует правое крыло, он рядом с наставником на Краснобае. Трудно ли влюбить в себя и своё искусство хищника тёплому дроиду? Трудно вовремя остановиться!
На примере видно, дело индивидуальное, методики не имеющее, совершенно свободное во второстепенных моментах, жёстко обусловленное в основном: это личный, тесный контакт. Хищник получает время поразмыслить. Получает вместе и предмет для размышлений - контраст между вчерашним днём, и сегодняшним, без борьбы, без охоты, без лжи...


К сожалению, контраст получается в большинстве случаев недопустимо избыточный. Меняющий обоих до такой степени, которая неизбежно приведёт дроида на Турнирную Площадь, а человека к безнадёжному непониманию: отчего жизнь, радость и тепло вдруг начались и вдруг закончились. Где ошибка, в чём вина? Не его вина, из дроидской сферы пришла, в неё вернулась.
Это ответ на вопрос, почему тронам не способствовать всемерно контактам тёплых 2-2 и 2-1 с хищниками, именно с целью пресечения хищничества.
То самое ограничение: дроиды не уничтожают. Они сохраняют, да. Тесный контакт с человеком уничтожает обоих быстро и необратимо. Это уже не тот дроид и не вполне человек.
Тупик.
Сог-цок за нарушителей границ!


Возвращаясь к Шамании.
Чем только она не успела побывать! Эскизом, Собственным Миром, облачным рынком. Затем снова Собственным Миром! Пристанищем для человека, который поддерживал со второй расой дроидов тесную связь. Дроидам пришло на ум, что мир, человеку неродной, не трепетно близкий, вполне можно сделать хранилищем. Что запретная вода природу Собственного Мира охладит настолько, что он и вовсе никогда не прольётся. Таким образом хранилище надеялись окончательно закрыть.
Всё шло по задуманному. Но второй хозяин Шамании чужой, безразличный ему мир хозяин тоже однажды утратил.
Он был внимателен. Он тщательно выбирал гостей, но от предательства не убережёшься. Шамания стала обратно рынком. Переполненным запретной водой! Затем стала для клинчей полем вечной войны. А затем мало-помалу она заселилась шаманийцами...
Дроиды некоторое время побились головой об её раму. Обругали все всех, кто только принимал в авантюре участие, кто поддерживал ещё вчера... И отогнали проклятущий рынок с глаз долой. В высокое небо, на верхние лепестки. Не-по-лу-чи-лось.


– Геспер, фосфор, люцифер... – бормотал Гелиотроп в уединении Дольки, на корточках пред кадкой сидя.
В белом, лабораторном халате, с моноклем сильно увеличительного стекла в глазу, сквозь которое ему не на что тут смотреть.
Росток. Поросль сорняков вокруг него, как тина поникшая. Притронуться нельзя, условие. Его бормотание походило на какое-то заклятие, с ходом веков превратившееся в детскую считалку, но сохранившее аромат тайны.
– ...и вечерняя звезда. Флаведо – флавус... Албедо – альбус... Гесперидий. Он же – утренняя звезда...
Вернулся к столу. На тиски, ножики, что там ещё навалено, сверху положен диск, срез оранжа, апельсина. Диаметром с арбуз. Благоухал, соком инструмент пачкал. Ни от какого плода не резал, в очередной раз с ноля создал. Что увидеть хотел? Каждую дольку в разрезе. Зачем? Просто так. Боялся, что выращенного оранжа не увидит ни в разрезе, ни в кожуре.
В дверь постучали.
«Кто-то вежливый и ко мне? – с человеческим сарказмом подумал конструктор. – Не может быть. Наверное, дверью ошиблись...» Не было поблизости никого, кто оценил бы шутку. Кто мог оценить, стучатся копытом в окно.


Юноша за порогом подчёркнуто соблюдал требования к полётам в человеческой сфере: общая форма, Белый Дракон, отстранённость в лице – против знакомств со встречными...
– Ха!.. – сказал Гелиотроп. – С новым носом, с новым счастьем!
– Фррр!.. – выдохнул Белый Дракон этим носом, новым, как можно судить по приветствию
Мокрым, слюнявым поцелуем тыркнулся в щёку, и ещё минуть пять конструктор с белым ящером на общедраконьем перефыркивались!
Всаднику протянув руку, Гелиотроп её так и не отпустил, долгим пожатием нивелируя сомнительную вежливость, в данном случае – свою! Но ему было интересно пофыркать и на нос вблизи посмотреть. Монокль в глазу пригодился!
Этот белка, не так давно отказался от его помощи: «Сам починюсь!»
Сам, так сам... А драконий нос, он колебатель и стабилизатор азимута. Травма невелика, но исправлять её без посторонней помощи, всё равно, что резьбой по скорлупе заниматься с тремором в руках. Приятелей смешить. Но сделал. Конструктору интересен был избранный драконом метод.
– В море макал, фррр... Бррр!..
«Аха-ха, великолепно, метод салями наоборот!»
– Пластами орбит приторможенных?..
– Фрррах, да!..
– Долго же пришлось тебе мокнуть, собираться и опять! В У-Гли зайти побоялся? А Тропа взгляд из-под волн встретить не побоялся? Я вашу выходку давным-давно забыл!
– Фрррах, забыл!.. О какой же выходке речь коли забыл?!
– Трусишка!..
– Нос в море лучше, чем нос в тисках!


За столом минутный весёлый настрой покинул Гелиотропа.
Айн – прямой, строгий без притворства, сидел напротив, ожидая с почтительным безразличием и внимал той же считалке:
– Флавус, альбус, гесперидий... Утренняя звезда...
Они собирались на турнирную площадь.
Зная характер и подозрительность своего братишки, Гелиотроп избегал отпускать Айна от себя, справедливо полагая, что с ним на турнирной площади, удивительный дроид в большей безопасности, чем где бы то ни было. Кажется, и Айн понимал это. Кажется, ему было всё равно...
В самом деле, какие тревоги могут одолевать дроида, чья функция видеть то, чего нет? Во власти которого измерить это, сосчитать?
Для автономного дроида инженера Айн всё еще высвечивался конструкцией из суставов, тонкими плашками набранных костей... Под пронзительно зелёным взглядом лишь сердечник орбиты, дар Амаль, оставался замутнённым. Тихий трон. Молчащая орбита.
Гелиотропа смущало, что её замутнённость имеет красноватый тон... Августейший уж точно указать на это не преминет! Как на вину. Чью же вину? Этого юноши?..
Зелень взгляда падала в кирпичный дым красноты, и как серое облако ощущался обоими итоговый неконтакт. Но во лбу у нового дроида орбита, подобная самостоятельно починенному носу дракона, балансир итоговых азимутов, гармонировала с конструкторским взором идеально-хрустальная зелень, преломляющая свет в тысячи оттенков зелени же, без иных вкраплений...
«И это братик, вне сомнений, поставит ему в вину!.. Внимательность – счётчику в злонамеренность поставит... Сохраняем мы, дроиды, свои родовые черты от первого дня до последнего. Как был Стражем игровым, так Стражем братик и остался. Неигровым уже».


– Флавус... – указывал Гелиотроп на жёлтую корку оранжа.
Внешний слой отделился обручем, завис над столом и рассыпался звёздной крупой...
– Альбус...
И белое кольцо обручем пошире взмывало, чтобы рассыпаться манной крупой.
Айн улыбался. Он дорого бы дал за устранённое противоречие их сердечников. Да в чьей это власти?
– Гесперидий...
Мякоть оранжа собралась в яркую звезду, свет которой был удивительно мягок при большой интенсивности.
Все пять пальцев правой руки Гелиотроп сложил щепотью вверх, словно приготовился посолить вверх известным жестом. И поймал на них звезду.
– Геспер, фосфор, лююцифер... – перечислял он эпитеты того, что скрывалось за двумя слоями кожуры, жёлтой и белой. – Вечерняя и утренняя звезда...
Раскрыл щепотку. По-морскому сказать, в тигель ладони канул гесперидий, а разведённые пальцы преобразились...
– Фосфор... – повторил Гелиотроп.
Его большой палец стал белым, он источал лёгкое бледно-зелёное свечение. Указательный – жёлтым и горел, согласно взору конструктора, пронзительным ярко-зелёным пламенем. Средний – красным, он зажёгся вспышкой обычного огня. Безымянный чёрен. Мизинец казался железным.
Гелиотроп загнул, не охваченные огнём, пальцы, а указательный со средним оставил выпрямленными, задумчиво разворачивая, рассматривая в монокль.


Айн сказал:
– Коронованного создатель, если ты когда-нибудь станешь высшим дроидом и обретёшь трон, я хочу оказаться в твоём семействе.
– Азимут прият, – лёгкое удивление выразив, кивнул Гелиотроп. – Если надумаю, а ты к тому времени уже будешь тронным, кинь в меня пригласительной меткой, не постесняйся. Но, Айн, милый, что тебя навело на эту мысль?
– Почтенный, всей дроидской сферы опора, не могу ответить. Белый-автономный, не далее как сегодня, сказал мне: «Лишь ты и люди не знаете, откуда какая мысль. Откуда пришла к вам в голову». Он хорошо выразил мою невозможность.
«Ишь, крокодил какой!.. И нос починить догадался!..» – хмыкнул Гелиотроп.
– Что, Айн, – перевёл тему Гелиотроп, – довелось тебе за прошедшие дни помогать какому-нибудь Восходящему с запросом?
– Да, владыка Сетей хотел, чтоб для владыки Запруд я указал в которых тучах, где нет прудов для касания, с Впечатлениями, под которые им смысла нет лететь... Кстати, что это такое, пруды?
– Небольшая вода. Ты указал?
– Указал. Нескладно выходит... Моя же траектория пролегла, от тучи к туче, где этого нет!
– Да, – рассмеялся Гелиотроп, – заковыристая дилемма! В свете её, да не покажется мой вопрос фамильярным, ты как видишь в дальнейшем себя? В Туманных Морях? На троне?
– Почтенный, я, такой как сейчас, без антагониста, одиночкой 2-1 и один полный оборот пробыть не смогу, иначе сам себя увижу, и остановятся все орбиты. Троном не могу, трон – стены суть, вокруг семейства расположиться должен, наружу смотреть...
– Значит – при троне? Отсюда мысль твоя и пришла, всё просто.
– Нет, не отсюда. Что нет, это я вижу.
– Дааа, – протянул Гелиотроп задумчиво – удивительный ты, Айн, дроид. Ну, что на площадь? Потом, раз Туманных Морей леса не прельщают тебя, вернёмся вместе в Дольку? Соберу кое-что и покажу тебе, ладно? Серп в меду, он с турнира мне достался. Это бумеранг победителя в потёкших, изнутри пробитых доспехах. То есть он без разрыва зашёл, а на выходе ранил. Случайно, специально ли не смог вернуться? Необычный бумеранг. Укажи мне, согласно твоему дару, откуда эта луна, серп полувозвратный – не – происходит. А я уж попробую среди оставшихся вариантов угадать, откуда происходит.
– Распоряжайся мной.

Похожие статьи:

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Потухший костер

Рассказы → Портрет (Часть 2)