Дроиды. Гелиотроп. Роман. Часть 2. Глава 6

02.06
Про мотивацию шаманийцев.
«Профессорские» мерзости они не смотрели! Встречается в каштанах редко, не котируется ничуть. Тоска, гадость. Шамнийцы – полудроиды! У них есть и человеческая, и дроидская честь.
«Фьюить!..» смотрели. Любили, да. Оно и есть – Шамания, стрижиные пролёты, виражи. Пристрастие к «фьюить!..» Тут без вопросов.
Старые шаманийцы приобрели пристрастие к самому процессу губительно экстаза, и это не удивительно.


Ремарка.
Но ведь не сама по себе, не от природы возникла она, адская, упоительная смесь неистового полёта, неограниченной власти и отнимающего удара, когда инфра-ультра, по жилам разбегаясь, течёт! В научных школах и лабораториях для стрижей придумали её. Так сочинили, чтоб не остановиться, не задуматься, обратно на составные части не разобрать. А чего тут разбирать? Ингредиенты давно известны. И очень плотно связаны... Охотничья страсть, погоня, предчувствие, мясо с кровью на зубах. Получилось.
В облаках полно связных Впечатлений охотничьих погонь, охотничьих собак, рыбалки, никогда не содержащих завершающего момента. Там нет дохлых животных, нет их смерти. В ароматных Впечатлениях кухонь тоже нет! Почему? Их не дроиды вырезали. Это следствие многократного рафинирования цельных Впечатлений при сборке облачных эскизов. Восходящие берут, что нравится, остальное выкидывают. Не сговариваясь, они тысячи и миллионы раз отбрасывали гибель и муки зверей. В результате, когда Великое Море собирает всё, как было, хвосты подобных Впечатлений перестали не то, что к ним присоединяться, а вообще собираться из кратчайших, малоинформативных Свободных Впечатлений, подобных восклицаниям.
Впечатления же содержащие человеческую внутривидовую агрессию – совсем другая история...


Ещё имелся в каштанах притягательный для шаманийцев момент... Моменты скидывания крыльев, кибер-резака.
Огромная слабость, приходящая на смену нечеловеческой силе. В разные стороны тянет, как сладкая ломота. Так борцы и шаманийцы тоже тянули друг друга за руки, за ноги, расслабляя, раскачивая, возвращая к жизни. Момент избавления от кибер-пришибленности, когда возвращаются все тонкие, заслонённые мысли и ощущения, но вдруг оказывается, что голова до прозрачности пуста. А откуда в ней чему и взяться... Эти Впечатления тоже исключительно приятны, запретного в них ноль.
Правда, Пажу встретилось одно...
Пунцовая полоска заката под Стриж-Городом, над готическими пиками Отрезанного Города, надо всеми шестью бастионами школ... Стяги узкие, ветром растянутые... Стриж смотрит, смотрит на них с умопомрачительной высоты... То на них, то на крылья. Серп, занявший всю комнату, немалую, полупустую... То на них, то на крылья... Ставит резак вертикально, рогами вверх... И падает на него, как положено, шеей.
«Брр!.. – отряхнулся Паж. - Какое отчётливое, подробное Впечатление. Даром, что корень. Вау... – вдруг понял он, – это Впечатление слуги!.. Они не враги, значит. Остановить не смог, но слуге увиденное, определённо, не понравилось». Завсегдатаю Ноу Стоп оно тоже не понравилось.


Страсть к «фить-фьюить!..» общее для шаманийцев, дальше.
Поклонники истории по Впечатлениям каштанов восстанавливали «запретное столетие» и кибер-годы до него, попавшие в запретное почти целиком. Белое пятно на карте, любопытно.


Вариант той же мотивации – привычка жить во Впечатлениях, объединённых по месту и времени. Как это называлось, «внутри коллекции жить». Порой в экстатическом танце они приходили на уличные спектакли одной и той же труппы!
Мелоди Рынок – это обыденность, это банально, он был и будет всегда. А там – рулетка... Может быть, завтра влетишь на ту площадь, а может быть никогда, и каштана с нею не выловят... Стриж просто ждал, ему неинтересно... А шаманийцу, смотрящему глазами стрижа, очень интересно, увлекательно. В нерафинированном, пересоленном корне, чувства стрижа сухи, пусты. Однако шаманиец смотрел уличное представление его глазами, но своим сердцем.


Музыка тех лет шаманийцам не нравилась. На музыку не похожа, да и производят её не люди, не дроиды, машины какие-то, дрянь. Как на зло тягомотно долгая. Полудроиды очень чувствуют неживое. И живое!
С этой, частной, вроде бы, узкой темой, связана одна из характернейших черт последней эпохи. Немногочисленность и несовершенство звуковых записывающих устройств и полное отсутствие устройств, передающих изображение или звук на расстояние дальше нескольких метров.
Первое попало в оружие. С учётом дроидских технологий, оно оружие и есть. Была пытка повторяющимися звуками, «музыкальная шкатулка», новые возможности с ней не сравнить. Полудроид с барабанчиками, с дудкой в руке такого никогда не сделает. А машину подкинуть? А громкость и частота звуков, доступные механике?
Второе попало в запретное как средства связи, вшитые в тела, как всё кибер-наследие. Очочки Халлиля с малым радиусом действия – не то же, что видеокамера в глазу.
К более примитивным вариантам возвращались немногие технари, собирающие исторические вирту. Но и у них мало что получалось, общее поле Юлы противодействует сигналу. Желаешь увековечить? Поделиться? Руками запиши, нарисуй и сыграй, а мы подхватим или спляшем!


Последний момент – община как таковая. Шаманийцы были в высшей степени братством.
Часть суровых, непоправимых фокусов, которые выкидывала с полудроидами эта земля, эта страна, этот ненавистный дроидам облачный рынок, компенсировалась силой их взаимовыручки, сплачивая сильней тяги к самим фокусам. Крепко-накрепко. В преданности, внимательности при ритуале, в соблюдении тайны. Не система наказаний держала тайну, внутренний порыв.


Два типа людей притягивает общинность.
Первый: люди-тюлени, люди-морские котики.
Основная публика бесчисленных игровых, танцевальных, сладких цокки лежбищ. Тесно сбившихся, непреклонных индивидуалистов. Таких похожих, таких мягких снаружи, и так чётко держащих внутреннюю дистанцию. Даже с близкими друзьями, даже с любимыми они немножко сами по себе.
Отто коротенькой сценки мимов не посмотрит, чтоб не повиснуть на ком, не уткнуть нос в плечо, шепчась, комментируя. Нет, ему не всё равно на ком, и в то же время абсолютно всё равно! И Пачули такой. Таких большинство. Как он был счастлив, заполучив Арбу в своё ведение! Он как бы – хозяин лежбища, лафа!.. Мир, дружба, и не надо никуда ходить.


Тип котиками противоположный... Сложней подобрать название. Возможно, люди-горы?
Черту между ними нельзя провести карандашом моральных оценок.
Тюлени обязательно легкомысленны? Нет, не больше, чем полудроиды в целом. Всеядны, поверхностны? Не обязательно. Зависимы от избранных областей? Но они без проблем сменят их на другие. Всё мимо.
Есть физическая черта отличия, люди-котики слабей, причём особо в плане выносливости. По отдельности слабей. Им нужно стадо, чтоб долго бежать, заниматься последовательно чем-то одним. На Краснобае они станут успешны и счастливы, выбрав занятие себе из популярных ремёсел, где тебя и научат, и поддержат, и оценят. Разрабатывать в одиночку никому не известную, загадочную тему, это не про них.
Люди-тюлени зависимы от коллектива в нутре своём. Будто общим полем Юлы поддерживается в них прилив сил. Оживление, остроумие настигают их на лежбище. Токи первой расы свободней проходят?
Дроиды любят таких людей, троны к ним благоволят. Нарушения запрета на контакты в отношении толпы народа дроиду, как ни странно, засчитывая куда менее сурово. Намного выше цена за уход в такие дроби, как личные контакты, тем более возобновляемые. На Мелоди, человеком обернувшись, плясать всю ночь, дешевле встанет, чем два пятиминутных свидания с одним и тем же человеком наедине.


Люди-горы. К ним можно придти, с ними можно остаться. Гора не убегает и не отталкивает. Но если хочешь пошире обзор, получше его узнать, придётся идти в гору! Тех, кто обитает у подножия, горы защищают от ветра, но не открываются им. Людям-тюленям, ласковым телятам.
«Отто, не годишься ты! Для Ноу-ты постороний! Ты – глоток незапретного, случайно, без злого умысла, но и без пользы вылитый в общий котёл. Не подходишь. А вот Гром наоборот...»
Когда на пороге первого экстаза его будет швырять и корёжить, пока все бубны лишь шум, он выдержит всё сам. Не ища поддержки в инфракрасном тепле тюленьего лежбища, опоры вовне не ища. Погружаясь всё глубже и глубже, он дойдёт как ныряльщик до глубочайшей впадины вокруг Синих Скал, до места, где уже фиолетово в прямом смысле слова, где тихо, где боль уже не может кричать... Где скоро, не меняя направления, игнорируя лютый холод, увидишь колыхание морского брюха и снегопад, срывающийся с него на белую-белую степь без края...
Там шаманиец услышит бубны и поймёт, что они имеют к нему отношение. Лично к нему, прямо к нему. Не как Краснобай к одному из баев, а как манок дроида. В шаманском танце нет вопроса, доверять или не доверять, там выбора нет. Всё видно прямо и ясно.
Тогда и лунный круг увидит его, увидит, как сопровождать его пока что судорожные рывки, как замедлять их. Где отпустить, где ускорить ритм. Где позвать, а где за ним последовать. Как освещать ему дорогу.
Гром подходит, потому что и не помышлял рассчитывать на них. Ещё, потому что крупный и крепкий.
Бурю, камнепад, с корнем вырванные деревья, колючий каштан, непрерывно увеличивающийся, проходящий по глотке, чтоб ниже превратиться в сущий ад, Гром переживёт внутри себя и выживет, медленно поднимаясь от бессознательности на звук глухих и гулких, зовущий бубнов, как на свет.
Но прежде он обернётся и увидит за буреломом агонии озеро глубокой тишины, которого не видел прежде. Бездонное озеро. С Луной. Они зовут это – Шамаш. Внутреннее знание.
Никто прежде Пажа Грому ничего подобного не показывал. Оно и называется «док-шамаш», чувство признательности за дар, всякое выражение признательности превосходящий. За тихий лик Шамаш внутри тебя.


Плен, падения в море, ожоги ядовитых теней, борцовские победы и поражения, унизительный плен, спасение, в которое не верил... Много всякого разного было в жизни Грома, но не бывало такого, чтоб полагаться на чужих людей.
«Бум-бум...» Глухо-глухо... «Бум-бу-бум...» Как реку переходя вброд, ступаешь с камня на камень, как из руки в руку на гоночной эстафете передают огонь, так он, на звук бубнов наступая, с одного на другой переходя, держась за них, выходил из экстатической бессознательности и вышел другим человеком. Знающим то, чего прежде не знал. Твёрже твёрдого и неким открытием выпотрошенный: мир, возможно, не стоит доверия, но оказывается, не стоит и недоверия, лишняя суета. Вода держит тебя, короче. Такое постижение влюблённости сродни. Стреле навылет. Аргументов ни за, ни против. Чистый свершившийся факт. Пока этот засранец с луком не прицелился, защищаться не от чего, а потом, – оп!.. – уже поздно защищаться. Гром пришёл одним человеком, а вышел другим, шаманийцем.
Может быть, не привычка к запредельной боли, не начинка каштанов, не это «фьюить!..», а открытость к бубнам общины, к миру вообще, даёт им, даст и ему шаманийскую сверхъестественную пластику танца взамен судорог и пены на губах. Шаманиец в экстазе не видит себя со стороны, не видит, где, как, перед кем танцует. Но танцуя, он отдаёт. Изливается, прозрачный.
Высокий штиль! Паж рассмеялся бы. Он знал, насколько поступает цинично и расчётливо. Выражаясь низким слогом, Шамания купила с потрохами очередного борца неистовым наслаждением «фьюить!..». В Арбе, когда Паж отпаивал новичка, то слегка беспокоился, но больше гордился Громом и своей проницательностью. Да, он умеет находить и выбирать.
Соблазн переборол и память обычной, нормальной дружбы. Бурану всегда преданному, всегда критичному Гром не расскажет о тайной земле, куда не летают Белые Драконы.
Купила задорого, где ещё можно войти в круг и не заботиться больше ни о чём? В остальном, рука, положенная на плечо – предел их нежностей.


Как-то раз, Отто в расстроенных чувствах занесло на Мелоди днём, где ненавязчиво, обрываясь и повторяясь, играла музыка репетиций, дудочки, барабанчики, и сам собой образовался уголок Архи-Сада. Дрейфующий на Белых Драконах островок. Отто примкнул к нему, развеялся и отвлёкся скорей, чем рассчитывал.
Он проиграл в Арбе. Как-то глупо незнакомцу, первую партию. Дальнейшие чужак передал, приятелю, Чуме, их тоже проиграл...
«Марбл-асс? Равных нету! Переквалифицируюсь на игру в поддавки!»
Финальный заход проиграл Пачули, и надо ж такому случиться, по дороге наткнулся на латника! Под Шафранным Парасолем их теперь пасутся стада, но на рынках в принципе можно год, и десять, и сто лет прожить, в глаза не видав. Холодком повеяло, как от ледяной угрозы, Гранд Падре недалёк, такой и встанет напротив Отто на безобманном поле. Когда проиграешься, ерунда задевает, и всякое чудится...


Ядром притяжения в компании изгнанников был тёплый дроид! Дрёма. Восторг! А Отто катал Уррс, тоже симпатизировавший из второй расы тёплым одиночкам, так что, ко всеобщему удовольствию, прямо посреди беседы закрутили они драконий танец, клубок из кувырков, и дроид не падал, и Уррс не позволял Отто упасть. Изгнанники сопровождали дуэт хлопками и смехом, кружа горизонтально, кувыркаясь лишь иногда.
Живо выяснилось, что на Мелоди днём они не случайно. Коллекционерский, исторический интерес.
Высокий, длинноногий юноша, Амарант, интересовался эмблемами стран, заодно и гимнами. Ждали осведомлённого музыканта. С Дрёмой рядом летал юноша слегка пришибленный на вид, от резких барабанов втягивавший голову в плечи, но явно пользующийся уважением. Дикарь дроиду – немножко переводчик, когда беседа упиралась в несогласованность терминов, они что-то быстро лепетали на дроидском эсперанто. Знакомые вроде слова, но странным набором и с цифрами вперемешку. Затем Дикарь в обе стороны переводил. Раз ему даже аплодировали!


Расположились на земле, чертили многоугольники, кто-то рисовал от скуки. Речь зашла о символах последней эпохи. Отто сел к Дрёме поближе, потому что рядом с тёплым дроидом – хорошо! И тёплый дроид был не против ни его, как его, ни как хищника в компании, а с давних времён поговаривали, что с хищниками изгнанники не дружатся. Отто был счастлив. На таком дроиде он ещё не вис, с таким вельможей из второй расы не обнимался!
Лукавыми, слегка раскосыми глазами Дрёма время от времени щурился в небо... Грозы ждал? Вроде того... Заигрался, загулялся, вызова на турнирную площадь ждал. Его всё не было. Рассеянно чертил: раковину гребешок – символ изгнанничества, цветущая ветка яблони – символ Собственного Мира. Щёлкал пальцами, распылял сливовый свет, ирисовый, цвет семейства Сад, заполняя рисунки. Должны быть розовыми, но красный отсутствует в дроидах.
Амарант вдруг спросил не дроида, а сказочника из своей компании, становившегося известным, – талант плюс покровительство Биг-Буро дорогого стоит, – спросил у Амиго:
– А есть без разбору, для нас полудроидов символ какой или значок?
Амиго пожал плечами. Дикарь что-то перевёл дроиду, и тот откликнулся:
– Да, у нас, ясно есть. Для людей.
Люди оживились, кто и заскучал. Две девушки, начавшие повторять танцевальные па, Соль и Рори подскочили ближе:
– Какой?! Дроид на своём скажи, как рисуется, если в объёмах! Дикарь переведёт, мы стилусом в вирту по отдельным измерениям запишем! Зарисуем, то есть!
Дрёма их ухватил, объял и оставил под руками, как под крыльями шоколадно-коричневого, бархатного одеяния. «Ряд круглых пуговок бесконечный...» Отто пробежал взглядом и закружилась голова.


– Вирту не требуется! – мурлыкал и смеялся дроид над ними, маленькими при нём, как воробушки. Начертаю!.. Вооот...
И его рука на земле, на песчаной пыли, к ней не прикасаясь, изобразила... Горизонтальный оскал маски латника!
«Да что сегодня за день?!»
По спине Отто холодными, острыми лапками пробежал озноб. Кому как не тёплому дроиду это заметить! На квадратные глаза и девушки обратили внимание, а Дрёма смутился:
– Я так плохо рисую? – рассмеялся тёплый ветер. – Или этот значок обозначает среди вас что-то сильно другое?
– Обозначает, – осветил Отто и понял, что шёпотом.
– Что?
Спросили вместе: дроид и Дикарь практически не покидавший Архи-Сада, не представлявший латников вечной войны.
– Н-ничего... Я не так выразился... Это рисуют на масках воины облачных земель.
– Улыбку? – удивился Дрёма, удивив Отто куда сильней.
– Это – улыбка?! Дааа, дроид... Ты плохо рисуешь! Ставить шатёр на Рынке Мастеров тебе рановато!
Амарант перебил их:
– Давайте о графике после. Дрёма, объясни, почему – улыбка?
Ответ дроида был ещё примечательней его рисунка:
– Игровая агрессия. Потому что улыбка – азимут игровой агрессии.


Дальше Ауроруа кивала, слушая, погружённая в себя. А Соль будто стилус хватала, видно, как хочется ей сразу записать, не забыть!
Дроид изложил безо всяких красот очевидные, в общем-то, вещи...
– Что в какой среде живёт, ею усиливается. Ею и прекращается. Встречные азимуты. Особь другую особь может поглотить и так продолжиться, а может быть съёденной и продолжиться так. Особи общего азимута, вид, люди, они договорились как бы, что уже поглощены, видом. Вместе они. А как это маркируется? Предваряет взаимодействие что? Как и прежде – оскал. Но укуса не следует. Улыбка. Игровая агрессия. Это вы, люди...
– Подожди, – поднял руку Амиго, – извини, если спрашиваю глупость, но я вдруг обратил внимание... Амарант сказал, «для нас – полудроидов», а ты ответил «для вас – людей». Нет разницы? Ведь ты про ранние века. Про все века. А для нас полудроидов есть значок сокращения в письменном языке ваших дроидских вирту?
Дрёма пожал широкими, круглыми плечами, распространив тепло:
– Совсем технические моменты вас интересуют... Есть для всякого значок. Для каждой расы свой. Для каждого трона второй расы свой. Для каждого одиночки Туманных Морей тоже свой...
– Какой у тебя?! – хором воскликнули девушки.
– ...милый дроид!
– ...если не секрет!
– Секрет! – потрепал вельможа Дрёма обе девичьи головы разом. - По секрету рассказываю, вам, лишь вам!


Произнёс какое-то длинное число и дорисовал в оскале зубов зажатую розу.
– Что это значит? – спросил Амарант, разочарованно заподозривший не правдивый ответ, а обыкновенное для Дрёмы с девушками кокетство.
– А значит это, о, коллекционер истории, что Турнирная Площадь ждёт меня и зовёт! Всякий из нас мечтал бы стать тронным дроидом для всех без исключения Восходящих! Опорой всех Собственных Миров! Роза ветров, видите, зажата зубами.
Отто потряс головой:
 – Запутал. Выходит, это твоя эмблема. Не людей обозначает. Твоя «улыбка», в ней роза ветров твоя...
Дрёма соглашался, кивал!.. Кивал и смеялся... Дроид, что с него взять!
Тут и танцы пошли.

Похожие статьи:

Рассказы → Последний полет ворона

Рассказы → Обычное дело

Рассказы → Портрет (Часть 2)

Рассказы → Портрет (Часть 1)

Рассказы → Потухший костер