Говорю вам: дух нашей семьи живет в каждом ее представителе. И неважно - родился он под жарким солнцем Сицилии или в людских муравейниках за океаном, куда меня ни за какие коврижки не заманишь. Не люблю я эту суету и озабоченные лица вечно спешащих по своим делам янки.
Жизнь у нас в Мессине тихая и размеренная и я счастлив тем, что могу скромно проживать в своем домике, окруженном оливковыми деревьями, принимая время от времени в его стенах с докладом капо. Времена, когда Сицилия кипела, словно большой котел, прошли еще лет десять назад. Коза Ностра не канула в Лету, отнюдь. Просто она переселилась в кабинеты владельцев больших корпораций и политиков разной степени свежести. А мы, осколки ее величия и часть традиции, доживаем свой век, выполняя мелкие пикантные поручения боссов над боссами. И дон Винченцо Марино, ваш покорный слуга, смирился и даже нашел некое удовольствие в этой тихой и неприметной жизни. Увы, не все так же стоически восприняли упадок дела, что кормило и поило нас в годы бесшабашной юности. Одним из таких людей был Санни, мой родной брат, уехавший из нашего райского уголка в холодный и неприветливый Нью-Йорк. Года два назад я побывал у него в гостях и все то время, пока он таскал меня по самым роскошным шоу и ресторанам, я тосковал по темно-синей глади Ионического моря, зелени апельсиновых и мандариновых садов и белоснежным зданиям моей любимой Мессины. Из страны гамбургеров я бежал через неделю, поклявшись, что нога моя больше не ступит на эту землю, заставляющую замерзать кровь в жилах и бежать, бежать, бежать за эфемерной мечтой. Не для этой жизни создавал бог дона Винченцо!
А еще один не смирившийся сидел сейчас напротив меня, небрежно поигрывая "Береттой". Этот глупый кафоне долгие годы служил шестёркой у дона Доминико Раччулья, которого повязали ещё восемь лет назад. Помыкавшись в поисках работы, достойной его аппетитов, отсидев два года в римской тюрьме, он припёрся на Сицилию только для того, чтобы шантажировать главу семьи Марино. Самое смешное, что он сам являлся воплощением новых нравов, ведь десять лет назад никому и в голову не пришло бы придти в дом уважаемого дона с оружием и, угрожая, требовать с него миллион евро. Такие истории хороши для гангстерских сериалов, а в реальности ограбление главы семьи - самоубийство чистой воды. Думаю, что жалкий чиччерони, минут пять читавший мне лекцию про то, что он уйдёт сразу, как только получит требуемую сумму, просто вешал мне лапшу на уши. Как только я открыл бы сейф, в котором, кстати, лежала вдвое большая сумма, этот жалкий ублюдок применил бы по назначению свою пушку. Да и не собирался я этого делать, поскольку малодушие недостойно дона Марино. Я своё пожил, и шантажист прекрасно знал, что угрожать мне бессмысленно. Мне показалось, что он и не рассчитывал уломать меня таким нехитрым способом.
- Дон Винченцо, ваша племянница сейчас под надёжной опекой Джуно. Поверьте, он не будет с ней церемониться. Так что я попросил бы вас быть покладистее, - подтвердил он мои догадки.
Малышка Кармина! Я улыбнулся, вспомнив дочурку Санни, что вместе с подружкой приехала погостить на Сицилию. Эта маленькая озорница сразу растопила сердце старика. Ещё минут десять назад я слышал весёлый щебет двух студенток со стороны площадки для гольфа. Значит, Джуно только-только до них добрался. Ага, так и есть! Округу огласил громкий женский визг, впрочем, резко оборвавшийся. Ублюдок улыбался, я молчал… молчал и ждал. Ждал и дождался. Вой был таким громким, что шантажист подпрыгнул как ужаленный. Да, сеньоры, это был именно вой. Я улыбнулся, затем, проигнорировав кафоне, подошёл к окну и увидел то, что ожидал увидеть. На ухоженной траве газона лежала сеньорита. Как выяснилось позже, подружка моей племянницы просто сомлела, увидев револьвер в руке у Джуно. Но вначале издала визг, который мы слышали из мезонина. Рядом с ней, подмяв под себя остатки газона, лежал в позе эмбриона упомянутый Джуно. Ручки свои он держал между ног, зажимая разбитые орешки и издавая тот самый вой. Револьвер валялся в нескольких шагах, но протянуть к нему руку бедняга не мог и только весь сжимался под градом ударов. Клюшка от гольфа – весьма болезненный инструмент даже в хрупких девичьих ручках. Крошка Кармина никак не желала успокаиваться, охаживая Джино в хвост и в гриву.
Я всегда верил в дух семьи. Если бы малышка не устроила экзекуцию, я бы засомневался, что в её жилах течёт кровь Марино. Ублюдок, который так и не назвался, подошёл, встал со мной рядом и с ужасом смотрел на то, как лицо его подельника постепенно превращается в фарш.
- Забирай это мясо и катись отсюда, - процедил я сквозь зубы. – Я не буду вас преследовать. К чему льву охотиться за двумя шакалами, один из которых к тому же – евнух.
Но мы одобряем (с)
+
