Я бесцельно бродил под щедро усеянным звездами ночным небом, забывая подсчитывать собственные шаги. Я видел площадные фонари, но не встречал прочих прохожих. В голове витали мысли и желания.
Когда я вернулся в небольшую, но уютную хижину, то начал размеренно курить опиум. На стене возникла тень. Именно для этой практически аморфной фигуры я думаю и пишу.
Я мысленно рассуждаю, а недалеко отсюда проезжает колонна неких габаритных грузовиков.
Под ногтями гремят слои трудовой пыли. Включаю ветхий телевизор, а там транслируется реклама убогих песен, столов и стульев. Проголодавшись, мой желудок аппетитно переваривает атомы грязных пошлостей. Я припоминаю об ангельской красавице, бессердечно погубившей хрупкого паука.
***
Триумфальное копирование. Век неверия и зла. Имитация цифровой воды. Чумные болота и галлюцинаторные амбразуры. Потерянный пропуск и анонимные вырезки из газет. Пароход грамматического изящества. Гостеприимство и коммуникативные закрома на весах. Светский мистицизм феминизма. Плотины и диалектное членение. Нравственный спор отцов и детей. Храмовые поджоги и объятия. Алый крест из фосфора. Парфюмерный маршрут. Цикличность карточной игры. Могильная мягкость и вымя родовой правоты. Пиршественные беседы и эмоциональная пыльца. Мраморный лунатизм и журчание агитационного ручья. Яблочная гносеология. Рыболовный крюк и автономия принимаемых решений. Последний прорыв и горизонт существования. Садовые ножницы из ваты. Стрекоза, улетающая от назойливой видеокамеры. Мотивы и стимулы. Изрядный возраст и изрядная лексика. Сигнальный багрянец. Демократия без штыков. Важность механической муштры. Усилия творчески активных монтажёров. Безмолвные рабочие бригады. Пламенное чрево и палка о двух концах. Прохладная мистерия. Абстрактные вместилища смысла. Головокружение на пороге лифта. Окрестности неправомочных ограничений. Протухшие контейнеры с украденными мечтаниями. Дробь неисчислимых потерь. Бесхитростные просторы и лукавые множители.Стандартизация заклятий и топоров. Постижение сложных событийных последовательностей. Языковая логика и кафельная радуга. Магнитная материя в погребе. Загаженная авансцена и голодающие шахты. Застенчивая пятнистая суматоха. Сочная медлительность. Маклеры с кучами соломы в руках. Возница, разыскивающий яйцо говорящей птицы. Необузданное самолюбие. Мочевина и блёклые сингулярности. Демиурги, сидящие на чашках с липким ладаном. Листопады и бурлеск. Авторитарные личности и спасательные жилеты. Лихорадочные струи ушедших эпох. Педагогические заветы и бессмертие. Тесные противогазы и стальная крупа. Ускорение технического развития и неподобающая десакрализация слова. Пластмассовая грыжа. Гомункулы в вечных скафандрах. Факультативные элементы театральной игры. Загар и консервативный прессинг. Пакля гремучей внезапности.
Помещение одиозных фраз в новейший контекст. Ошибочное рукопожатие и невразумительное ядро. Тушь для пышных ресниц. Остовы ностальгических кроватей. Живительные разряды электричества и бананы, вылепленные из промокшей насквозь муки. Запасные доктрины и приёмы убеждения. Похохожая на блеяние простодушной овцы речь. Дрожжи растущих железных дорог и мода на путешествия. Хандра и сплин, не поддающиеся просветительской классификации.
***
Когда-то я самозабвенно таскал кирпичи и вёдра золы на бабушкином огороде. Но это было достаточно давно, в пору прошедшего периода детства.
Одержимый властью коварного опиума, я лезу куда-то ввысь сквозь тракт дымохода. Перед глазами встаёт рука хищного чудовища.
