Жий всегда отличался желчным оттенком своего лица: щеки были горчичного цвета, бледно-желтый высокий лоб всегда открыт, недлинные соломенные волосы, оттопыренные бледные уши. Даже глаза у него были какими-то лимонными. Они напоминали тонкие линии на срезе фрукта своей паутиной потрескавшихся наполненных мочой сосудов. Сейчас он брел по полю с низкой редкой пшеницей. Пшеница выглядела уныло: колоски не отличались яркостью, больше напоминая палки цвета старой стерни, и видимые в подробностях участки походили больше на давно немытые растрепанные редкие волосы какого-нибудь старика-бродяги, чем на ухоженное поле.
Лето было в разгаре. Яркое солнце пекло немилосердно, опаляя и обездвиживая все живое и неживое. Растения давно высохли и больше напоминали растыканный по полю необъятный стог сена. Обезвоженные насекомые и птицы тихо отсиживались в тени камней или деревьев. Только блаженствовали ящерки и змеи, обильно облепляя нагретые камни, выступы породы и даже небольшие возвышенности. Местами ползучие гады даже свисали гроздьями с пней, уступов или развилок деревьев, если их освещало беспощадное дневное светило.
Жий шел по полю. Полуосыпавшиеся поникшие колоски издавали шорох и тихий перестук худых зерен И после того как их касалась штанина или нос ботинка, они выпадали. Подминаемая солома, под натиском его мокасин из добротной желтой кожи, хрустела и звонко лопалась, когда он ступал чуть сильнее. Иногда под ногами было слышно потрескивание высохших останков какой-нибудь большой осы или ярких покровов шмелеовода. Жию нравился этот звук: сухие насекомые всегда издают очень звонкий треск, подобный тому, что издает сминаемая пожелтевшая от времени газета, только звук от остова букашки всегда намного тоньше, короче и приятнее для уха.
«Хорошо бы сейчас горячего чая с лимоном, - подумал он, - да еще варенья из алычи или айвы. Вот возьмешь песочное печенье, намажешь его джемом или вареньем, и в прикуску-то, с ароматным чайком. И жара бы легче переносилась. Чай в жару – самое то…». Мечты о прохладительном оборвал далекий гул мотора и вернул его в действительность. «Наконец-то аварийка едет» - подумал Жий и в скором времени увидел вдалеке машину аварийной службы с привычной канареечной будкой, опоясанной оранжевой полосой, издали похожая на тонкий волосок вдоль кузова. На автомобиле работала оранжевая мигалка, ее Жий тоже заметил. «Надо идти встречать» - подумал он, развернулся на 180 градусов и побрел на край поля к дороге.
По выгоревшему, расшитому глубокими трещинами суглинку, на котором чахла осматриваемая пшеница, он быстро дошел до дороги и сел на обочине. Напротив него в сухой лесополосе стоял столб с треугольной табличкой, в центре которой была нарисована когда-то яркая, а ныне выцветшая молния и остатки каких-то цифр и слов. Здесь и следовало ждать «желтую будку» аварийщиков.
Вокруг столба росло несколько кустов «куриной слепоты». Этим растениям повезло: тени от стволов деревьев сохранили их от раскаляющего все и вся солнца, и даже позволили выбросить по несколько бледных цветов. Они напоминали Жию желтки покупных яиц, которые отбирают жадные производители у птиц на куриных фермах. Цвет настолько не нравился Жию, что ему даже стало противно смотреть на эти цветы!
Из памяти всплыла домашняя яичница из натурального продукта, которую ему всегда готовила бабушка. Он помнил, что бабушка кормила кур золотой кукурузой и отборным зерном. Он, кстати, часто вспоминал это время, когда еще ребенком бродил среди подсолнухов на огороде в селе где жила его бабушка. Как она всегда бодрая, в янтарных бусах, зычно звала его есть яичницу с крупными яркими желтками, приправленными кусочками желтого болгарского перца и доброй щепотью натертой моркови. А золотистый поджаренный лук и прозрачные искрящиеся в жиру терракотовые шкварки довершали эту картинку. И, услышав ее голос, он шел есть: медленно, спокойно, неспешно жуя сорванный по пути абрикос. А бабушка волновалась и повторяла все громче: «Жий, одуванчик ты мой, быстрее – остынет ведь!»
Звук вызревающего на пригорке мотора снова вывел его из оцепенения – машина была уже близко. Слева у ног прошуршало что-то в сухостое. Это был уж, Жий узнал его по желтым ушкам на голове. Где-то за спиной прожужжало крупное насекомое «Шершень или шмелеовод» - подумал он. Тем временем подъехала «аварийка» с бригадой. И будки один за другим вывались восемь рабочих и бригадир, из кабины вышел водитель. Все они были одеты в засаленные робы, на всех были когда-то яркие, а ныне потертые, выцветшие и местами дырявые светло-оранжевые жилеты.
Все поздоровались, и Жий показал им столб с табличкой. Они быстро переговорили и пошли в свою накуренную будку доставать инструмент. В процессе разгрузки, среди мелькающих лопат, ломов, кирок и двух ржавых тачек, Жий разглядел как достали огромную бутыль с жидкостью, похожей на фурацилин. От его глаз также не укрылась наклейка на емкости: черные лепестки в ярком желтом круге.
Это был хороший знак. Это обозначало, что сегодня Жий стал настоящим проводником-агрономом, а не просто поисковиком, как раньше. Чтобы быть проводником надо не только найти, но еще и разобраться: чего не хватает на поле, что применить, в какие сроки. За десять лет поисков он научился этому. Сегодня был главный экзамен: если выбор бутыли был неправильным, то после Жий не будет даже поисковиком. Максимум – рабочим бригады «аварийки». «А если все продет благополучно, то даже орден могут дать золотой, или латунный, для начала хотя бы» - весело подумал он.
Тем временем команда рабочих начала копать землю вокруг столба. Работали они активно, весело переговаривались, обсуждали то жару, то работу, то взбудоражившую недавно всех вспышку желтой лихорадки на соседнем участке и прочие события. Солнце начинало садиться. Кто-то заметил это и предложил развести костер. Попросили бездействующего Жия собрать дрова и приготовить спички. Жий собрал с десяток соломинок, каждую окунул себе в ухо, чтобы зачерпнуть ушной серы, и положил, пока еще сырые спички, сушится на теплом камне так, чтобы последние солнечные лучи способствовали этому процессу. А после пошел собирать дрова – топлива в округе было в избытке, и искать подходящий камень, чтобы использовать его в качестве чирки.
Он вернулся с охапкой хвороста, когда почти стемнело, и на небе уже виднелась Большая сырная голова – спутник планеты. Жара резко сменилась прохладой, надо было спешить – с ночным мором играть в перегонки не стоит, это знал каждый обитатель Жел-чи. Под тусклыми желтыми звездами он развел костер. Рабочие тем временем по очереди ныряли в фургон, чтобы натянуть свои энергосберегающие комбинезоны. Кто не переодевался, то грелся у костра, протягивая кисти к горчичным языкам пламени. «Надо распаковать и свой скафандр» - подумал Жий и пошел к оставленной неподалеку походной сумке-комбинезону. Он натянул его прямо на одежду сверху. Поисковиков снабжали более удобными моделями одежды, чем аварийщиков: в комбинезоне Жия не было уродливого квадратного шлема, он был просторнее и удобнее.
Работа продолжалась. Яма становилась все больше и глубже: теперь туда можно было поместить трех человек в высоту. На автомобиле включили прожектор. Вокруг росли груды вынутого грунта. Часам к трем ночи бригадир приказал всем остановить работу – показался дроссель. Ночной ветерок слегка раскачивал обнажившийся высокий столбик с уже просто крохотной на фоне его высоты треугольной табличкой. Рабочие проверили опускающийся в яму под острым углом помост на устойчивость, и бригадир приказал опускать бутыль. Двое рабочих аккуратно и медленно спустили вниз этот стеклянный резервуар. Бригадир достал из будки огромный цилиндрический угловой переходник, осмотрел его под прожектором. Сбоку отходил патрубок с крышкой на пол-ладони, его венчала пластиковая крышка. Начальник аварийщиков открутил ее, посветил внутрь фонариком и проверил на целостность спрятанные внутри трубки пороха – все было в порядке. Он закрутил плотно крышку. Рядом с пороховым блоком торчала фосфоресцирующая кнопка. Он нажал ее. Из стенки устройства откинулся экран – на нем светились нули, ровно шесть штук. Бригадир коснулся его пальцем и выставил время «30:00:00». После чего закрыл его. Внутри прибора пошел обратный отсчет. Переходник приладили на горловину бутыли, а потом присоединили к дросселю. До начала обогрева оставалось 30 часов.
«Все закидываем и уезжаем, надо еще успеть отоспаться!» - прокричал он. Рабочие засуетились, бросились закапывать яму. На это ушло часа три времени. Ближе к рассвету все было закончено: инструмент собран, костер потух, температура росла. Рабочие сняли свои скафандры, Жий тоже. Он упаковал свой комбез повесил на спину, как рюкзак. После чего все уселись в будку, и водитель завел мотор. Машина плавно поплыла по полевой дороге, оставляя за собой горки взъерошенной земли и мелкие облака пыли. На месте работы аварийщиков остались перекопанный огромный круг да торчащий из его центра штырь с затертой треугольной табличкой.
Когда они отъехали от столба с треугольной табличкой на два десятка километров, под толщей грунта раздался первый четкий хлопок: фурацилиновый пар, проникая по закопанным трубам, начинал насыщать сухую почву пшеничного поля. До осени оставалось 24 дня.
Похожие статьи:
Рассказы → Земирский туман
Рассказы → Жёлтый контакт
Рассказы → Какой цвет у сердца.
и тебе плюс, добрая женщина! 
