Женщина в чёрном (Альтернативная концовка)

Женщина в белом

У Рика было много времени на размышления. Только размышлять было не о чем. Память так и осталась бессмысленным решетом – лежала в голове выжженной землёй с редкими пучками зелёной травы. Лица, места и поступки утонули в гнетущей черноте, как будто улетели вместе с пеплом. Оттого и было тоскливо. Пустота, это всё она – гудит внутри и вызывает странную боль. Требует её наполнить. Но так никогда и не скажет, чем именно.

И всё же подсказка пришла июльским днём, во время переезда. Рик появился на пороге своего нового дома с одним-единственным ящиком в руках – больше пожитков у него не было. Когда пришла пора распаковки, то это напоминало копание в чужих вещах.

Собранный ещё в довоенное время, ящик содержал в себе множество того, что нынче казалось незнакомым. И всё же одна маленькая фотография, нечёткая и чуть поблекшая, пробудила внутри смутное чувство. Какое – Рик не мог понять. Знал лишь, что эта вещь для него дороже всех всего, что есть. И ещё он знал, что может бесконечно смотреть на эту красивую белокурую девушку в чёрном свитере.

Он отложил эту фотографию, занялся прочими хлопотами. Но почему-то не мог выбросить из головы странный образ: мягкая чёрная ткань одежды, струящиеся светлые волосы… Ещё он вдруг вспомнил, как они пахли: свежо и легко. Это принесло странную боль в сердце: тягучую, тоскливую и глубокую. Лишь вечером Рик смог понять, что это: тоска. Грусть по утраченному.

Когда за окном смеркалось, он сидел за письменным столом и внимательно рассматривал фотокарточку в свете настольной лампы. Удалось отыскать лишь одну улику: дату печати – едва заметную надпись на ободке. Фотография была сделана почти пять лет назад. В то время, когда Рик всё ещё учился в школе. В то время, когда он всё ещё жил в интернате.

***

Следующее утро он решил потратить на своё маленькое расследование. Отпуска впереди оставалось ещё много, но с потерей памяти это сулило череду одиноких дней в плену у летнего солнца и шума улиц. Открыв глаза и посмотрев в белый потолок, Рик понял, что должен найти хоть какую-то поддержку. Хоть что-нибудь из старого времени. Угловой камень, якорь – что угодно.

Поначалу он хотел зайти в интернат. Но затем передумал: слишком уж неуютно становилось при мысли о приюте; туда не хотелось возвращаться. Даже вспоминать не хотелось. Поэтому Рик решил начать свои поиски со школы. Судя по фотографии, уже тогда эта белокурая женщина была слишком взрослой для постояльца интерната; скорее всего, она была учителем. А может, и не учителем вовсе; но это был единственный вариант, который помог бы распутать клубок. Рику хотелось в это верить.

Добиться встречи с директором оказалось на удивление легко. Одна из учительниц узнала его и помогла разобраться с формальностями. Директор, пожилой лысый мужчина, встретил Рика с лёгким недоумением и любопытством.

— Чем могу? – поинтересовался он.

Рик вытащил из кармана фотокарточку:

— Вы знаете эту женщину?

Задавая этот вопрос, он ощутил неуверенность и даже какую-то неловкость. Прошло уже много времени, и улики были такими смутными… Казалось, шансов нет.

Но директор, поглядев несколько секунд на фотографию, кивнул и сказал:

— Да, где-то лет пять назад у нас работала такая девушка… Учительница старших классов, если не ошибаюсь.

Он бросил на Рика испытующий взгляд:

— Вы её ищете?

— Да.

— Она уволилась, и давно, — ответил директор. – Вы понимаете, что я не могу предоставить вам никаких точных данных?

— Понимаю, — ответил Рик. – Мне нужны только имя и фамилия.

— Хм, — директор заклацал по клавиатуре. – Посмотрю в базе данных. В архиве вроде остались записи...

Он помолчал несколько секунд, а затем с торжеством гаркнул:

— Ага! Нашёл!

Рик перегнулся через стол и взглянул экран. Ошибки быть не могло: белокурые волосы, чёрная одежда, на губах играет лёгкая улыбка; серые глаза чуть насмешливо смотрят из-под очков.

— Тереза Логос, — прочитал он вслух.

— Да, точно, — директор кивнул, вспоминая.- Она проработала у нас совсем чуть-чуть. Интересная девушка.

Он с лёгким укором посмотрел на Рика, который по-прежнему, перегнувшись через стол, разглядывал фотографию на экране:

— Что-нибудь ещё?

— Мне нужен номер её коммуникатора, — ответил Рик.

— Мы не разглашаем данные сотрудников, — резко ответил директор. – Обратитесь в справочную службу. Может, там есть номер.

Рик пристально посмотрел на него; директор чуть съёжился, не выдержав такого взгляда. Это было даже приятно. Рик позволил себе улыбнуться. Получилось натужно, со скрипом:

— Спасибо.

Теперь у него было имя. А большего и не нужно.

***

Почему-то он долго не мог заставить себя собраться. Коммуникатор стоял перед ним на столе; лицо Рика отражалось в тёмном экране. А руки чуть подрагивали. Рик вздохнул несколько раз, пытаясь прогнать неизвестно откуда взявшееся волнение, а затем набрал номер, который узнал в справочной службе.

Странное дело: когда звонишь кому-то незнакомому, то каждый гудок как будто парализует дыхание. И потом, когда адресат выйдет на связь, речевой аппарат отказывает в работе. Рик ненавидел это. Он хотел быть сильным. Но подсознательное не поддавалось контролю.

Экран мигнул, и в этот же миг у Рика сжалось всё внутри; во рту пересохло, язык прилип к нёбу. Лёгкие зашлись в судорожном спазме. С экрана на него смотрела та самая белокурая женщина. Красивая, ещё красивее, чем на фотографии.

Он открыл было рот, чтобы произнести слова приветствия, но осёкся, увидев выражение на лице Терезы Логос: ошарашенное, даже слегка напуганное.

— Рик! – произнесла она неверящим голосом, чем окончательно поставила его в тупик. – Господи, Рик! Неужели это ты?!

Заготовленный монолог застрял в горле сухим комком. «Здравствуйте, меня зовут Ричард Хэмсон, я ваш бывший ученик...». Ничего из этого говорить не потребовалось. Его узнали, и, похоже, помнили о нём куда больше, нежели он сам. И как же теперь разъяснить ситуацию? Вдруг стало невероятно трудно говорить.

— Я воевал под Перрадой, — сказал Рик, с трудом подбирая слова. Трудно представляться человеку, который, в отличие от тебя, помнит всё. – Меня инфицировало спорами «РР-108». Я потерял память.

Тереза зачарованно смотрела на него, словно не веря своим глазам. Казалось, слова Рика дошли до неё не сразу.

— Потерял память? – повторила она. – И совсем ничего не помнишь?

— Ничего, — Рик покачал головой. – Вы… Вы не могли бы встретиться со мной? Чтобы рассказать мне о… о том, что я забыл?

Почему-то в этот миг он испытал сильнейшее волнение, вплоть до шума крови в висках. Словно бы боялся отказа – по-настоящему, панически боялся.

— Хочешь, чтобы я рассказала тебе о старом? – спросила Тереза.

               — Да, — отозвался он и замер в ожидании.

               Выражение ступора сошло с её лица; Тереза улыбнулась – словно бы расцвела.

— Конечно, я с тобой встречусь, Рик, — сказала она. – Я очень, очень соскучилась.

***

Рик не ожидал, что всё случится так быстро. Они договорились о встрече в тот же день, и он опомниться не успел, как оказался у станции метро.

Тереза пришла вовремя, не опоздав даже на секунду. Она появилась из-за прозрачных дверей – чёрная одежда, сумочка, шлейф светлых волос.

— Рик, — она без прелюдий обняла его одной рукой и чмокнула в щёку.

Он улыбнулся ей, не зная, что сказать. Тереза оглядела его.

— Надо же, каким ты стал, — сказала она. – Возмужал, стал сильным...

Чувствуя, что нужно сказать что-то в ответ, Рик произнёс:

— А вы совсем не изменились. Нет, вы стали ещё красивее. Красивее, чем на фотографии.

Тереза удивилась:

— У тебя есть моя фотография?

Он вытащил из нагрудного кармана карточку:

— Вот. Ваша фотография – единственная, что у меня есть. Больше ничего – ни номеров, ни адресов, ни писем. Только этот снимок.

— Только моя фотография, говоришь? – Тереза чуть улыбнулась; Рик заметил, что её щёки тронул румянец. – А почему ты хранишь её у себя?

Рик почувствовал, что вот-вот покраснеет и сам. Он не знал, что ответить: не только потому, что не ничего не помнил, но и потому, что испытывал некое… смущение. Словно бы его уличили в чём-то крайне личном, в том, о чём он предпочёл бы умолчать.

— Я не знаю, — ответил он честно. – Не помню. Но если храню – значит, есть причины.

И, похоже, это был правильный ответ. Тереза широко улыбнулась ему и сочувственно спросила:

— Неужели ты никого не помнишь? Меня? Друзей?

— Я никого не помню, — сказал Рик. – Я знаю лишь кое-что из документов. И больше ничего.

— Ты всё вспомнишь, — пообещала Тереза. – Ты всегда был хорошим учеником. А я помогу.

Она мягко подтолкнула его под локоть:

— Пошли прогуляемся.

***

Что-то забрезжило в голове у Рика, ещё когда он увидел вывеску кафе «Лавлейс». Но он был слишком занят перевариванием полученной от Терезы информации, чтобы что-то заподозрить. Сейчас всё, что он слышал – это голос Терезы, рассказывающий ему истории из далёкого, позабытого прошлого.

— … ты тогда ещё всерьёз сомневался, всё высиживал до последнего. А я сказала тебе: «Пиши так, как считаешь нужным. А там посмотрим», -  говорила Тереза. – И ты написал своё решение. Я проверила – и всё оказалось верно. Ты идеально написал тест.

Рик улыбнулся. Он испытывал неловкость от того, что всё время молчал, но каждый раз не мог найти подходящих слов для ответа. Однако Терезу это не смущало; напротив, она вошла в раж и строчила воспоминаниями, как из пулемёта. В основном, это были школьные истории, которые Рику были неинтересны; но он поймал себя на мысли, что готов слушать Терезу, даже если она будет рассказывать о квантовой физике. Ему нравилось смотреть на неё, слушать её голос. Закралась мысль: «Может, поэтому ты и позвал её на встречу?».

Тереза прервалась и, сделав большой глоток из стакана с водой, вздохнула.

— Я и не думала, что столько помню, — призналась она. – Ведь столько лет прошло, а я преподавала у вас так мало...

Она улыбнулась:

— Но тебя я помню хорошо. Ты был очень одарённым учеником.

Ответ пришёл откуда-то из чёрных глубин провалов в памяти. Тот ответ, который он дал бы, если бы помнил всё.

— Думаю, с вами любой ученик станет одарённым, — сказал Рик. Это не было лестью или пустым комплиментом. Он искренне так считал. Что-то подсказывало ему это.

— Нет, — Тереза покачала головой. – Ты действительно был особенным. Правда, другие этого видеть не хотели.

Она начала водить пальцем по ободку стакана:

— Ты был одним из худших, когда я пришла. Тебя просто надо было чуть-чуть подтянуть. Да что там – просто похвалить… И всё – ты сам выбился в лучшие. Мне ничего не надо было делать.

Вновь всплыла мысль – такая знакомая, из прежних времён: «Такой, как ты, нужно просто похвалить. И ничего более». Постепенно Рик понимал всё больше и больше, почему у него оказалась фотография этой странной женщины. Забыть такое было бы преступлением.

— Что-то я увлеклась. Всё говорю и говорю, а тебе не даю и слова вставить, — Тереза посмотрела на него. – В каком роду войск ты служил, Рик?

— Универсальная пехота, — ответил он. – Ракетно-артиллерийский расчёт.

— М-м-м, — протянула Тереза. – Как раз там, где нужна математика. Выходит, я хорошо тебя учила.

Она хитро улыбнулась ему, а затем посерьёзнела:

— Знаешь, когда-то я была против того, чтобы ты шёл в армию. Считала, что там ты станешь зверем, потеряешь всё людское.

На секунду Рик ощутил что-то вроде стыда. Среди тех немногих мгновений, что он помнил, было и то, как он убивал своих врагов в бою – яростно, без капли жалости. Как настоящий зверь.

— Так и случилось, — признался он.

Тереза покачала головой:

— Нет. Это же война. На ней приходится быть злым. А ты защищал нас.

Пытаясь подкрепить свои слова, она легонько коснулась его руки:

— Ты сильный человек. Я тобой горжусь.

Теперь настала очередь Рика улыбнуться.

— С тех пор, как я выписался из больницы, вы – единственный человек, который мне это говорит, — сказал он.

Тереза подпёрла кулаком щёку и пытливо посмотрела на него сквозь стёкла очков. Рик почувствовал, как внутри зашевелилось узнавание. Ему была знакома это её поза, этот её взгляд.

— Когда-то ты сказал мне примерно то же самое, — произнесла Тереза. – Узнаёшь это место?

Рик обвёл взглядом интерьер кафе и признался:

— Смутно.

— Как-то раз я встретила тебя зимой, — начала рассказывать Тереза. – На тебе была только старая кожаная куртка – ни шапки, ни шарфа. Я отвела тебя сюда, чтобы ты согрелся.

Рик кивнул. С каждым словом Терезы память, может, и не возвращалась к нему, однако звенья ассоциативной цепочки выстраивались в должный порядок, и картина приобретала ясность. Ему показалось вдруг, что ноздрей коснулся знакомый аромат, сладкий и мягкий. Аромат, который заставляет все пружины внутри расслабиться. Пахнуть так может только одна вещь...

— Ты пил дешёвый кофе, — продолжала Тереза. – А я… я угостила тебя какао.

Он вспомнил. Всего один кусочек, не более секунды длиной: женская рука с аккуратным маникюром на пальцах подвигает ему дымящуюся чашку.

— Я помню, — произнёс он непроизвольно.

Тереза оживилась:

— Помнишь?! Отлично, сейчас я закажу ещё...

— Нет, — отрезал Рик. – Теперь моя очередь.

Вскоре официант принёс их заказ – две чашки с горячим шоколадом. Тереза улыбнулась Рику, прежде чем сделать глоток.

— Как пять лет назад, — сказала она.

Он не ответил. Стоило лишь приложиться к чашке, как тот самый аромат из воспоминаний заполонил сознание и, казалось, вышиб его в другой мир. Воспоминания снова вернулись – урывками, чередой образов, запахов и звуков. Они протекали сквозь разум и, уходя, уносили с собой песок забвения, застлавший память. Рик понял вдруг, почему он скучал, почему хотел вновь увидеть эту женщину. Вспомнил, что она значила для него.

— Ну, как ты? – Тереза озабоченно взглянула на него.

— Лучше не бывает, — ответил Рик.

— Ты что-то вспомнил?

— Да, — задумчиво отозвался он. – Вспомнил кое-что.

Тереза ответила нерешительным молчанием. Она продолжила прихлёбывать какао, украдкой и с беспокойством поглядывая поверх кружки. Рик между тем пытался систематизировать вновь обретённые познания – всё равно что разложить неполный комплект мозаики на большом листе, поставить одинокие кусочки на правильные места среди пустоты.

— Я просто запутался, — признался он. – Возвращается не всё и не сразу.

— Ну-ну, — Тереза вновь накрыла его ладонь своей. – Не переживай. Всё постепенно уладится само.

— Я знаю, — ответил Рик.

— Ведь я тебе ещё не всё рассказала, — Тереза вдруг смутилась. – Сегодня меня маленько понесло – рассказываю Бог знает о чём, когда надо о главном...

Теперь наступила очередь Рика утешать.

— Всё хорошо, — твёрдо сказал он. – Просто нужно обдумать, привыкнуть… Вот и всё.

Тереза открыла было рот, чтобы что-то ответить, но вдруг замерла и уставилась в точку за левым плечом Рика. Он обернулся и понял, что Тереза смотрит на экран телевизора, закреплённого на стене. Экран мелькал пёстрой заставкой вечерней передачи – той, что начинается в 22:00.

— Уже так поздно? – Тереза засуетилась. – Мне же завтра на работу!

— Я провожу вас, — Рик положил деньги рядом с полупустой чашкой и встал из-за стола.

Тереза собралась возразить, но передумала.

— Здесь близко, — сказала она, набрасывая на плечо ремень сумочки. – Рядом есть ещё одна станция метро.

Рик кивнул и мягко подтолкнул её к выходу.

— А тебе куда? – Тереза, оглянувшись, посмотрела на него; её волосы всколыхнулись и обдали его своим тонким, свежим ароматом.

— Я дойду пешком, — ответил Рик. – Мне недалеко.

Ведомые Терезой, они пересекли улицу и, свернув, оказались рядом с блестящим сводом станции метро. Они остановились перед входом. Тереза явно нервничала: теребила ремешок сумочки, изредка покусывала губу. Рик решил взять прощание в свои руки.

— Мне было очень приятно снова вас встретить, — сказал он.

— Не то слово, Рик, — отозвалась Тереза.  – Не думала, что увижу тебя ещё раз. И рада, что увидела.

Она чуть замялась. В этот миг Тереза перестала быть похожей на ту вечно улыбающуюся и уверенную женщину в чёрном. Внутреннее чутьё Рика подсказало, о чём говорит эта заминка, и что нужно сказать.

— Вы ещё не всё мне рассказали, — произнёс он.

Тереза с радостью ухватилась за намёк:

— Да, я сказала совсем мало. А мне есть о чём вспомнить.

— Встретимся ещё раз? – спросил он, то ли предлагая, то ли утверждая. – Завтра вечером, например.

Тереза согласилась с такой лёгкостью, что даже испугала его:

— Ну конечно! Я буду свободна уже в пять часов, как тебе?

— Замечательно. Я вам позвоню.

— Буду ждать, — ответила Тереза. – Спасибо тебе за угощение, Рик.

Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щёку – куда ласковее, чем позволяют формальности. Ласковее даже, чем при встрече.

— Сегодня мне было хорошо, — сказала она. – До встречи, Рик.

— До встречи, — отозвался он.

Тереза улыбнулась ему и скрылась за стеклянными дверьми. Спускаясь по лестнице, она не выдержала и оглянулась напоследок. Рик смотрел ей вслед, пока шлейф белых волос не исчез за углом.

***

На следующий день он обнаружил, что время течёт куда медленнее, чем должно было. Утро вползло в окно, как полудохлая собака, и кое-как доковыляло до обеда. Там оно уступило место полудню, который эдаким инвалидом-паралитиком катил на своей коляске к назначенному часу. И, как назло, именно в этот день Рик оказался свободен от любых хлопот. Занять себя было попросту нечем. Оставалось лишь ждать и наблюдать, как за окном впустую перегорает день.

Когда тени от деревьев и фонарных столбов описали полукруг, а оттенок солнечного света сменился с жёлтого на оранжевый, часы наконец-то показали пять часов вечера. Рик заставил себя выждать десять минут, прежде чем набрать номер на коммуникаторе. Впрочем, Тереза включила связь столь молниеносно, что стало ясно: она ждёт звонка давно и с нетерпением.

— Добрый день, — поздоровался он.

— Привет, Рик, — жизнерадостно отозвалась Тереза. – Как дела?

— Очень хорошо, — заверил Рик. – Вы ещё не передумали насчёт прогулки?

— Нет! – ответила Тереза столь поспешно, что едва не перебила его. – Не передумала. Куда пойдём сегодня?

— В получасе ходьбы от станции метро есть очень красивый парк, — сказал Рик. – Не желаете ли?

***

Они встретились  на прежнем месте. Сегодня было жарче, чем день назад, и Тереза сменила привычный тёмный гардероб на что-то пышное и кремовое, наводящее на мысли о тепле и мягкости.

— Ну как ты? – спросила она, когда они с Риком вместе зашагали по проспекту.

— Сегодня ночью я вспомнил ещё кое-что, — сказал Рик.

— М-м? – протянула Тереза.

— Я вспомнил, как вы впервые появились в нашей школе, — сказал он. – Вы мне тогда очень не понравились.

— Правда? – Тереза засмеялась и на миг прижалась к его плечу. Но лишь на миг; она тут же отстранилась со смущением. – Почему же?

— Взгляд, — пояснил Рик. – Вы смотрели так, будто смеялись.

— Я не смеялась, — заявила Тереза. – Я изучала.

Она помолчала несколько мгновений, а затем решительно сказала:

— Давай на «Ты», Рик. Всё-таки уже почти пять лет прошло. Ты уже взрослый человек.

Слегка растерянный, Рик согласился:

— Хорошо.

Тереза промолчала, давая ему возможность проявить себя на обновленном фронте отношений. Чем он и воспользовался:

— Тогда мне казалось, будто ты смеёшься надо мной. Будто я тебя забавляю.

Переход на «ты» состоялся безболезненно. Тереза, как ни в чём не бывало, усмехнулась:

— Нет, и вовсе ты меня не забавлял. Ты был… интересным, не спорю. Непохожим на других. Но не забавлял, это точно.

— Я это уже понял, — заверил её Рик. – Я понял это в первый же день, когда ты стала нас учить.

Тереза улыбнулась.

— А вот мне пришлось как следует за тобой понаблюдать, — сказала она. – Ты был сложным человеком.

— Сложным? – удивился Рик.

— Ну, не то что бы… – Тереза замялась. – Просто непохожим на других. Но я всё же смогла понять, в чём дело.

— И в чём же?

— Понимаешь… — Тереза стиснула его руку. Но ненадолго; вскоре она отпустила его и, как ни в чём не бывало, зашагала рядом. – Я поняла, что тебе нужно чуть-чуть… понимания. Заботы.

Рик кивнул, делая вид, будто думает. На самом деле он всё это знал – ночью после первой встречи его озарило: и поход с Терезой в кафе, и их разговор, и их проникновенные разговоры… И, самое главное – то самое прощание под сенью тополей, когда она поцеловала его в лоб и спросила: «Помнишь стихи, Рик?».  Он вспомнил всё то, что было нужно. А дальше… Дальше подсказывало лишь его сердце.

Они уселись на скамейку в парке. Местечко выдалось укромное – словно бы они подсознательно искали такое. Тереза странно себя вела: как будто напряжённо, и в то же время вяло и податливо. Она говорила, но как будто не слышала себя:

— Я решила – нужно хоть чуть-чуть тебе помочь… Ты был сильный, Рик. Да что там, ты и сейчас сильный. Стоило бы чуть-чуть тебя подтолкнуть – и ты бы поднялся до таких высот, о каких никто из твоих сверстников и мечтать не мог.

Рик, повинуясь позыву, придвинулся чуть ближе:

— И это было правильно. Я помню. Всё это я делал для тебя. Только для тебя.

— Правда? – Тереза взглянула не него. Ни насмешки, ни пустого сочувствия – только искреннее желание услышать подлинный, исходящий из глубин души ответ.

Рик не разочаровал её.

— Да, — искренне ответил он.

Тереза ответила ему молчанием.

— Ты изменился, — сказала она задумчиво. – Как будто всё тот же Рик, которого я знала… И словно другой человек.

На этот раз она посмотрела ему в глаза:

— Ты просто стал сильнее. Ты всегда был очень сильным, Рик.

Теперь наступила его очередь молчать. Оказалось вдруг, что он понятия не имеет, что ответить. Но, спустя буквально секунду раздумий, слова пришли сами собой:

— Я всегда тебя любил. И сильно переживал, что ты ушла.

Оказалось вдруг, что Тереза давно держит его за руку, хоть и сама не замечает этого. Она сама ошарашено посмотрела на их сплетённые пальцы, словно только что заметила. Затем лицо её разгладилось.

— Действительно любил? – спросила она тихо.

— Да, — подтвердил Рик, не колеблясь.

— А сейчас любишь?

— Люблю. И буду любить.

Они так и не поняли, как их губы встретились. Но, когда поцелуй запечатлён, и Рик, и Тереза поняли, что не в силах оторваться друг от друга. Один поцелуй сменялся другим, они оба жмурились и ещё крепче сжимали друг друга в объятиях. Рик смутно помнил, что Тереза чуть постанывала.

Они пришли в себя лишь тогда, когда поцелуй прервался, и они смогли взглянуть друг другу в глаза.

— Это происходит взаправду? – тихо спросила Тереза.

— Взаправду, — твёрдо сказал Рик, хотя и сам не мог в это поверить.

Они тесно прижались друг к другу; Тереза положила голову ему на плечо.

— Так не бывает, — произнесла она спустя минуту.

Рик чуть отстранил её, вновь обнял. Они снова поцеловались – жадно, несколько раз подряд. Затем он тихо спросил:

— Пойдём ко мне?

Не открывая глаз, Тереза кивнула.

***

Он испытал жгучий стыд от того, насколько убогим было его жилище: почти без мебели, только коробка с вещами и матрац на полу. Но чувство стыда продержалось не дольше секунды – вплоть до того момента, как Тереза вновь впилась ему в губы с поцелуем.

Рик смутно помнил, как помогал ей снять то кремовое платье. Помнил, какой гладкой и горячей была её кожа. Помнил жар их поцелуев. Помнил её шёпот: «Я тебя люблю». Кажется, он ответил ей то же самое.

А после – лишь мягкость любви. Её объятия, её тяжёлое дыхание. Её тело, такое стройное, нежное и упругое. И его страсть – неуёмная, необъятная. Единственное, что Рик помнил действительно чётко – это то, как Тереза улыбалась и целовала его. И то, как им было хорошо вместе. Он ни за что не забыл бы это.

***

Утро пришло с осознанием того, что он отлежал руку. А отлежал он её потому, что на ней покоилась женщина – то самое прекрасное существо из грёз, которое он любил и боготворил. И Рик проклял бы себя, посмей он разбудить Терезу Логос.

Лишь когда она пошевелилась, он осмелел и потянулся к ней. Их первый утренний поцелуй – уже такой привычный, но от того не менее сладкий. Блаженство. Радость. Чувство завершенности. Она рядом с ним. Они вместе.

Тереза гладила его по щеке.

— Наконец-то, — её губы коснулись шеи Рика; она прижалась к его плечу. – Вместе. Я и подумать не могла. Но вот – вместе. Вместе...

Они ещё долго лежали так – обнявшись, рядом друг с другом. В тепле. Лишь когда утренняя свежесть сменилась дневной жарой, Тереза нашла в себе силы встать с постели.

— Пойдём, — она потянула Рика за собой, на кухню.

Там, в залитой солнечным светом комнатушке, облачённая в одну футболку Тереза колдовала с завтраком. Рик молча любовался ей – точёным силуэтом, красивым и женственным. А она улыбалась ему, оглядываясь через плечо. Когда они сели за стол, Рик спросил то, что хотел спросить ещё пять лет назад:

— Ты останешься со мной?

И Тереза ответила ему то, что он хотел бы услышать и тогда, и сейчас:

— Да. Я хочу быть с тобой.

А большего и не требовалось.