Ночью, в пьяной полудреме, Леху мучили кошмары. Изба то качалась, то кружилась в дьявольском водовороте. Парень пытался проснуться, встать, или хотя бы пошевелиться. Но тело не слушалось, валялось на кровати тряпичной куклой, не в силах даже открыть глаза. Сквозь сон Леха слышал шорохи в палисаднике, глухие удары о стены. Кто-то истово скребся в запертые двери, скрежетал по стеклу окон. А еще ему казалось, - на чердаке шаги и тихий разговор, вполголоса. Алексей пытался закричать, но не мог. Иногда с улицы долетали отчаянные вопли, надрывный детский плач. Кошмар все тянулся и тянулся, а утро все не наступало. Наконец, полностью измотанный, Леха провалился в черный липкий сон.
Разбудил стук в окошко, противный, дребезжащий.
- Алешка, вставай-ко, проспишь все на свете! – голос родной тетки отозвался в тяжелой Лехиной голове взрывом боли.
- Ну чего тебе? – застонал парень, разлепив веки.
Звонкое дребезжание не прекращалось. Еще чуть-чуть и эта ненормальная повыбивает стекла. Леха кулем сполз с кровати, кое-как поднялся и побрел к окну. Распахнув створки, первым делом увидел не тетку, а то, во что превратилась деревня. Некоторые дома словно подсвечивались изнутри.
- Какого хрена? – прохрипел Леха, в горле снова застрял ледяной ком.
- Праздник у нас седне, Алешка! Семен твой решил к Любашке свататься. Давай-ко собирайся, вместе пойдем.
Когда Любаше было года три, мать привезла ее погостить к бабке в деревню, да так и не вернулась за дочкой. Бабы, шушукались, - смуглая, гибкая, своенравная девчушка, нагуляна от цыгана, их табор частенько видят на берегу реки летом. Мол, скрывалась брюхатая девка в городе от позора, а теперь, устроив жизнь, избавилась от довеска. Деревенские ребятишки наслушались взрослых, и давай дразнить Любу, кто во что горазд. Защищать кареокую красавицу для Семена и Лехи стало делом чести. Бабка умерла пару лет назад. Разыскивать мать девушка не стала, а, похоронив старушку, взяла на себя хозяйство и заботу о доме. Близкими подругами не обзавелась. Ко всем находя подход, свою душу не открывала. Так и осталась для селян загадкой, такой же тайной, коя по сей день скрывает ее рождение.
Леха давно и безнадежно был влюблен в красавицу. Но, никому об этом не говорил, даже Семену. Видимо друг испытывал те же чувства. И вот так, за спиной, пойти и забрать самое дорогое, что у Лехи еще осталось – предатель! Хотя чего ожидать от оборотня.
«А если Любаша такой же стала?» - Леха в ужасе застыл, глядя на сверкающие неземной аурой избы, - «значит надо сходить и удостовериться!» - решительно накинув куртку, парень вышел из дома.
Любопытных не вмещал двор. В горницу тоже набилась масса народу. Гвалт стоял на всю деревню. Кто-то наяривал на гармони. В толпе танцевали и пели частушки. Старухи по случаю достали из сундуков цветастые шали. Старики начистили сапоги, медали надели. Шныряла детвора. Мужики курили, опершись о забор.
Деревенская мода – бессмысленная и беспощадная. Парадная одежда молодого мужика: спортивные штаны и пиджак, кепка на затылок, на ногах кроссовки. Бабы по случаю украсили волосы заколками с искусственными цветами. Надели кофты аляповатой расцветки навыпуск, юбки плиссе, босоножки на носки. В довершение ансамбля - лаковая сумка.
Толпа, ожидая сватов, гудела. И вот они появились. Раздвигая людей аки ледоколы, шли парни с повязанными через грудь наискосок рушниками. Пощелкивая семечки да поплевывая шелуху, поглядывали на селян свысока. Среди парней Семен и Генка, оба в строгих костюмах. С букетами цветов. Серьезные. Гомон тут же затих. Белогорцы расступались, провожая сватов взглядами. Скрипнули ступени крыльца, толпа придвинулась, облепив избу. Вытянулись шеи - очень хотелось знать, что там происходит.
Кто-то подсадил ребетенка к окошку на завалинке, открыть рамы да отдернуть занавески. Наружу вывалился цветочный горшок. По толпе прокатился хохот. Прозвучал звонкий шлепок, ребетенок зашмыгал носом и заревел.
- С чем пожаловали, уважаемые? – встретила вошедших кавалеров Любаша.
- Свататься мы, – Генка шагнул вперед.
Шепотом по толпе передавалось каждое слово сватов и невесты. На краю людского моря вовсю перемывались косточки участникам мероприятия. Местами разгорались дебаты по поводу Семкиного выбора, а также достоинств невесты.
- За кого ж ты меня сватаешь, Геннадий? – без тени насмешки спросила Любаша, скользнув взглядом мимо Семена.
- Вот, за него, – посторонился Генка, указывая на товарища.
Щеки того разрумянились. Семен потупился от смущения. От раскрасневшихся ушей можно было прикуривать.
- Хороший кандидат. – Любаша опустила взгляд. – Да только насильно мил не будешь.
Толпа загудела. На улице послышались смешки. Старухи всплескивали руками, охали, ахали, мужики хмурили брови, то ворчали поднос, то прикрикивали на баб. Лехе происходящее напомнило курятник. Захотелось проорать в толпу, - «заткнитесь!», - но смолчал, стиснул зубы, сжал кулаки до хруста. Ему не нравился весь этот балаган. Семен навсегда останется другом, чтобы ни случилось. И оскорблять товарища, насмехаться - Леха не позволит. Надо будет – в драку полезет. Любому в зубы даст.
- Я сама себе жениха выбрала, – продолжала девушка, оглядывая толпу.
- И кто же он? – прошипел Семен, на румяном лице заиграли желваки.
- А вот, – двинулась сквозь народ Любаша и, подойдя к Лехе, взяла за руку. – Вот мой суженый!
Леха опешил. Судя по лицам находящихся в избе селян, такого поворота не ожидал никто. Толпа за стенами избы неистово взбурлила, еще немного и разнесут строение по бревнышкам. Судя по возгласам – обстановка накалилась до предела.
- Красаавчик! – протянул Семен, почесав затылок.
В голосе товарища Леха услышал отчаянную тоску, - стало стыдно. Пару часов назад сам находился в такой же ситуации. Злился, придумывал кару для лучшего друга. И вот, соперник повержен, но радости Алексей не чувствует. Семка сник, стоит, опустив голову. От огромной плечистой горы остался сгорбленный понурый ком.
- Леш, спасай! – шепнула в самое ухо Любаша. – Проси быть твоим сватом.
Алексей кивнул и, отпустив руку девушки, подошел к другу.
- Ты ж, наверное, и вино припас по случаю? – ткнул Семена плечом.
- Ну, есть немного, – пробубнил тот.
- Так че добру пропадать? – подтолкнул Семена с другой стороны Генка, разгадав намерения Лехи.
Сема поднял голову, удивленно посмотрел на обоих, не до конца понимая, что затеяли сотоварищи.
- А сосватай меня, – выпалил Леха.
Толпа охнула, за окнами снова прокатился встревоженный гул. Лицо Семена вытянулось от удивления. Миг и брови сошлись на переносице, а глаза превратились в щелочки. Хрустнули костяшки пальцев, сжались кулаки. «Сейчас прилетит!» - мелькнула мысль, Алексей сделал пару шагов назад. Толпа замерла в ожидании, повисла звенящая тишина. Парни сверлили друг друга взглядом, исподлобья, изучающе. Все отразилось в этом взгляде: упреки, обиды, досада. Они словно разговаривали молча, сцепились, не на жизнь, а на смерть. Но вот нахмуренные брови дрогнули, лицо Семена расслабилось, расплылось в широкой улыбке. Он сгреб Алексея в охапку и, приподняв над полом, потряс.
- Леха! – прогремело так, что услышали даже на улице. – За тебя хоть всех сосватаю!
- Не! Всех не надо! – хрипел на выдохе Алексей, летая над полом. – Ребра! Ребра не поломай.
Толпа, не дождавшись мордобоя, начала потихоньку расходиться.
- Так, через час встречаемся у магазина, - скомандовал Генка, - все равно собирался вас отвезти.
У Лехи от этих слов в груди шевельнулся страх. Но, портить праздник из-за бредовых фантазий парень не собирался и припустил в сторону дома, переодеться, умыться, привести себя в порядок.
На обратном пути встретил Любашу. Слов не нашел, засмотрелся, не веря своему счастью. Сердце замерло, когда девушка взяла его под руку.
- Ну, что, нареченный, идем?
Леха не шел, он парил над землей. Мир вокруг преобразился, краски стали мягче, звуки тише. Скоро Леха - балбес и непоседа, превратится в женатого мужчину, главу семейства. Появятся новые обязанности, ответственность, а значит нужно привыкать к самоконтролю и дисциплине. В первую очередь – ни капли алкоголя! «Ни-ни!» - мотнул головой Алексей и замер на полушаге.
Возле магазина стоял внедорожник, поблескивая хромом. Намытые бока подрагивали, сгоняя мошек, от ярких бликов щурились фары. Рядом с Генкой и Семеном топталась пара местных мужичков да любопытные ребятишки сновали вокруг, пиная колеса, заглядывая в салон. «Неужели никто кроме меня не видит, - это не настоящая машина?!» - ужас нарастал в груди, сжимая сердце, перекрывая дыхание. И только Любашина ладонь, зажатая в руке, возвращала в реальный мир. «Если я схожу с ума, - мои проблемы», - решил для себя парень, - «и не должны касаться родных людей!»
Генка заметил молодоженов и открыл дверцу.
- Прошу! – с поклоном пригласил он. – Довезем в лучшем виде!
Лехе открытое нутро машины чудилось разверзнутой пастью, алчущей живой плоти. Если бы не юркнувшая в салон Любаша, Леха ни за чтобы не сел. Ах, как хотелось в тот момент схватить любимую за руку и вытащить на улицу. Но парень решил не поддаваться страхам и бороться изо всех сил. Весь этот кошмар всего лишь плод воображения, не имеющий с реальностью ничего общего.
Дорога до райцентра стала для Алексея пыткой. Он улыбался шуткам Семена и даже пытался острить сам. Но иллюзия, - машина живая, - не покидала. Леха макушкой чувствовал, потолок авто словно принюхивается, - от тихого пофыркивания шевельнулись волосы на затылке. По разбитому большаку машина шла плавно, слегка покачиваясь. Сиденье обнимало и бережно поддерживало на выбоинах: так держит ребенка мать, дабы чадо не растрясло. Из морока вывел Любашин шепот.
- Лешенька, ты меня слышишь?
- Что? Извини, я задумался.
- Говорю: хорошие машины делают за границей.
- Угу, - Леха снова боролся с паникой. – «Прости меня, милая. Втянул в историю» - парень ерзал на сидении. - «Остановите!» - кричало нутро, - «дайте выйти!», - лицо побледнело, на висках выступили капельки пота.
- Лешенька, вот бы нам такую купить, – при этих Любашиных словах Семен и Генка переглянулись, у Лехи замерло сердце.
«Сейчас начнется!» - парень вцепился в ручку двери, - «будем прыгать на ходу»
- Со временем обзаведетесь, – кинул Генка через плечо, щелкнула блокировка замков. – Семен тоже собирается. Да, дружище?
Тот в ответ пробурчал что-то невнятное и погладил панель перед собой. Леха мог поклясться, пластик под рукой товарища выгнулся довольной кошачьей спинкой.
