Скинув комбинезон, Коин надел повседневную одежду — белую холщёвую рубашку и штаны. Лёгкий зелёный плащ с эмблемой иллюзория на спине — открытый человеческий глаз на фоне спирального рисунка, символизирующий взгляд в бесконечность, — завершил наряд мастера, покидающего здание.
Август заканчивался, но ярко светило солнце, и ленивый полдень всё ещё дышал горячим зноем. Коин прошёл по узким улицам с жмущимися друг к другу домиками простолюдинов и очутился среди полей и огородов. Городская стена была уже совсем близко, мастер шёл к Восточной сторожевой башне.
Часовые пропустили его на смотровую площадку без вопросов, с разрешения правителя Коин имел право бывать там. Наверху мастер кивнул двум наблюдателям и подошёл к ограждению, встав рядом с солдатами. Гвардейцы были экипированы отлично: кевларовая броня, глухие шлемы с прозрачными забралами, огнестрельное оружие. Один боец был вооружён пятизарядной винтовкой, второй — дальнобойкой с приближающей оптикой. На станине, направив объектив к лесу, покоилась увеличительная труба с инфракрасной подсветкой ночного видения.
Огнестрельное оружие в Костабане не было редкостью, но боеприпасы к нему стоили очень дорого. Заряды производил только один город, и цены назначал по своему усмотрению. Поэтому при штурмах обречённых гарнизоны обычно отбивались стреломётами и клинками, используя огнемёты лишь в самых крайних случаях. Ружья выдавали караульным, разведчикам, покидающим городскую территорию, и старшим офицерам.
Коин любил бывать на смотровой башне, с высоты открывался замечательный вид на лес и далёкие голубеющие горы. Созерцание мирного пейзажа помогало мастеру успокоиться после путешествий в иллюзорный мир и привести разрозненные мысли в порядок. Именно поэтому он и выпросил у правителя разрешение посещать военный объект. У простых жителей закрытых городов не было возможности видеть мир за крепостными стенами часто.
Лето умирало. Деревья ещё шелестели зелёной листвой, но в воздухе уже витал запах неотвратимой осени. Совсем скоро лес изменит цвет, прощально вспыхнет золотом и багрянцем, и уснёт глубоким зимним сном, так похожим на смерть.
Коин перешёл на другую сторону смотровой площадки и посмотрел на свой город. Костабан. Здесь он родился, вырос, прошёл обучение необходимым наукам и обязательный для всех курс выживания. Здесь он выдержал испытание и стал хранителем иллюзория. Скорее всего, здесь он и умрёт.
Не самый большой город Костабан, всего около пяти квадратных километров, но многие и того меньше. Размеры крепостей зависели исключительно от количества жителей, способных защищать родные стены. Всё, что необходимо сохранить, должно находиться внутри периметра. Всё, что останется снаружи, попадёт в руки обречённых.
Некоторые густонаселённые города с многочисленными гарнизонами могли контролировать достаточно большие территории. Их стены позволяли закрыть обширные поля и помогали собрать богатый урожай. В хороший год эти поселения торговали зерном, которое всегда было в цене. Города поменьше обеспечивали сельхозпродукцией только собственных жителей.
Костабан стоял на богатых рудных месторождениях. Все выходы из шахт находились в городской черте, под защитой стен руду переплавляли в металлические болванки, пустую породу вывозили за ворота.
Город выгодно торговал металлом, его производство не занимало слишком больших площадей, но места всё равно не хватало. Именно поэтому пространство экономили за счёт ширины улиц жилого сектора и размеров домов.
Каждое поселение старалось что-то производить, но дефицит места не позволял обеспечивать себя всем необходимым. Поэтому между городами существовала непрерывная бартерная торговля.
— Мастер Коин уже вернулся из своих иллюзорных странствий? — тихий вкрадчивый и обманчиво доброжелательный голос прозвучал за спиной хранителя. Он почувствовал, как под пронзительным взглядом бесшумно подошедшего человека напрягается спина, а нутро наполняется неприятным холодом.
— Мастер Марнал, — Коин развернулся, стараясь не выдать своего испуга и неприязни.
— Довелось ли тебе встретить в иллюзорном мире души ушедших?
— Довелось.
— Не поведали ли они тебе нечто важное?
— Следует ожидать новых нападений обречённых. И ещё, караван из Османда скоро прибудет.
Маленький тщедушный человек с цепкими стальными глазами состроил разочарованную гримасу, пригладил рукой редкие чёрные волосы и неожиданно улыбнулся:
— Ничего нового, мастер Коин, неужели это всё, что может вынести хранитель из иллюзорного мира?
— Может быть, попробуешь сам надеть шлем? — возможно, резче чем следовало ответил Коин.
Холодные глаза сверкнули хищным недобрым блеском из-под жидких бровей, но через мгновенье Марнал снова улыбался:
— Каждый должен заниматься своим делом, мастер Коин. Разве не в этом состоит наше предназначение? Чтобы мужественно и терпеливо пройти предназначенный нам путь и присоединиться к ушедшим в иллюзорном мире?
— Именно так, — кивнул Коин в знак согласия.
— Однажды мы все будем там, и уже никогда и ни в чём не будем испытывать нужды. Все, кроме обречённых.
Я часто думаю. Какой проступок должны были совершить их предки, чтобы в наказание лишиться бессмертной души, обрекая всех своих потомков на вечную тьму и забвение?
Коин вздрогнул. Главный осведомитель правителя только что озвучил вопрос, который мучил хранителя иллюзория уже много лет. Но Марнал не ждал ответа, он уже неспешно шёл к лестнице, ведущей вниз. Коин смотрел на узкую сгорбленную спину и поражался, сколько коварства может таиться в человеке.
Подручные Марнала были везде: в казармах среди солдат, махали кайлом в шахтах, работали с крестьянами на полях, плавили металл. И повсюду они бдительно прислушивались к разговорам горожан, выявляя заговоры против города и правителя. От рук главного осведомителя пострадал уже не один житель Костабана.
Коин невольно улыбнулся, сегодня ему удалось вывести Марнала из себя, пусть поскрипит зубами. Одно хранитель знал совершенно точно — главный осведомитель никогда не рискнёт заглянуть в иллюзорный мир. Безумие хуже смерти.
Наблюдая за далёкими горами, мастер задумался, воспоминания мутным водоворотом захлестнули его, унося в прошлое.
В городе может быть только один хранитель иллюзория. Когда предшественник Коина вернулся из своих странствий идиотом, пускающим слюни, остро встал вопрос о его замене.
Процедура выбора нового хранителя пугала горожан не меньше набегов обречённых. По статистике, из десяти граждан, определённых жребием, шансы сохранить рассудок имел только один, остальные уже никогда не могли вернуться к полноценной жизни. Их оставляли в живых, только если родственники соглашались о них заботиться. Добровольцы находились редко, но и им везло не чаще.
Примерно за полгода до того печального события отца Коина завалило в шахте, а и без того слабая здоровьем мать слегла окончательно и работать больше не могла. Чтобы помочь захворавшей женщине и прокормить четверых младших братьев и сестёр, Коин был вынужден с утра до вечера работать в забое, но еды катастрофически не хватало.
Когда очумевший от тяжёлой монотонной работы Коин узнал о выборах нового хранителя иллюзория, то колебался недолго. Он вызвался добровольцем, и иллюзорный мир его принял. Сколько ему было тогда? Восемнадцать?
Мать это не спасло, она так и не оправилась от болезни и вскоре умерла, а вот братья и сёстры стали есть вдоволь. Семьи хранителей кормились за счёт города.
В реальность Коина вернул приближающийся рокот моторов, подходила бронеколонна из Османда. Все знали, что караван в пути, но точное время прибытия предугадать было невозможно. Хранитель просто повезло.
Первым, с треском ломая деревья, из леса выполз гусеничный монстр с огромной наклонной лопатой на носу. Следом выскочил маленький броневик командования, остановился на несколько секунд и резво рванул к воротам Костабана. Дальше тянулись тяжёлые бронированные тягачи с цистернами, фургонами и гружёными платформами на прицепе. В колонне было несколько огнемётных танков и транспортов для перевозки бойцов. Всего около двух десятков машин.
Натужно загудели двигатели электроприводов, тяжёлые ворота Костабана медленно пошли вверх. Заходящая техника привычно следовала на специально отведённую площадку и глушила двигатели.
Показались перевозчики Османда — крепкие суровые мужчины, увешанные оружием. У всех была кевларовая броня, ружья — у некоторых даже двух-, а то и пятизарядки, — и отличные мечи на поясных ремнях.
Предводитель перевозчиков был вооружён редкой и безумно дорогой многозарядкой. Коин знал, что один снаряжённый магазин для такого оружия можно было обменять на полугодовой запас зерна для семьи средних размеров. Командир каравана подошёл к главному кладовщику, и они что-то тихо неспешно обсудили.
Началась разгрузка. В подогнанные цистерны перекачивали горючее, ссыпали зерно в мерные кубы, снимали с платформ какие-то ящики и бочки. Взамен караван нагружался костабанским металлом.
Османд считался одним из самых богатых городов, хотя и не производил ничего для обмена. Его жители зарабатывали перевозкой грузов между поселениями, получая в качестве оплаты часть товара.
В сопровождение отбирали только самых опытных проверенных бойцов, но для того, чтобы караван дошёл до цели, добросовестно трудились тысячи людей. Собственный перегонный завод производил горючее из сырой нефти. Ремонтные мастерские работали почти круглосуточно, латая изношенную технику. Регулярно совершались рейды к погибшим древним городам в поисках пригодных запчастей. Логистики Османда просчитывали пути для наиболее выгодного товарооборота, штурманы прокладывали маршруты, никогда не посылая бронеколонны одним и тем же путём.
Перевозчиков уважали и никогда не пытались обмануть при расчёте, все отлично понимали, что без посредничества Османда городам придётся совсем худо. Никто не знал, сколько единиц бронетехники есть у города, но поговаривали, что одновременно в пути может находиться два три, а то и четыре каравана. Перевозчики уходили в рейс надолго, иногда их не было дома по несколько месяцев. Османдцы никогда не хвастались значимостью своего ремесла, это были сдержанные уверенные в себе профессионалы, дорожащие репутацией города.
