1W

Как в сказке...

в выпуске 2016/07/20
28 октября 2015 - Василий Рогоза
article6523.jpg

Ромка вернулся, как обычно, под вечер. Сбросил на пороге тяжелый рюкзак, повесил на крючок мокрую куртку, переоделся и поплелся к камину.

– Привет, – просипел он, устало сев в кресло рядом.

Вместо ответа я осторожно коснулась свежей царапины на щеке сказочника. Бледная кожа глотнула каплю энергии, и ранка тут же затянулась. Ромка вздрогнул, смущенно улыбнулся, пробормотав, что это совсем не обязательно и мне стоит беречь силы.

– Сейчас ужин принесу, еще горячий, – сказала я.

Отогревшись и похлебав моего дрянного супа, Ромка принялся разбирать рюкзак.

– Библиотеку сожгли… – посетовал он, выкладывая на стол просроченные консервы, крупу, сигареты и разную мелочевку. – Но в одной квартирке, представляешь, нашел сказки, – он достал две пестрые книжки.

Сказки высоко ценятся среди чтецов из-за большой емкости. Опытный рассказчик может прожить лишь за счет одной такой книжки от тридцати до шестидесяти дней.  Конечно, многое зависит от содержания и мастерства, но Ромка – профессионал, и, думаю, может рассчитывать на самое большее.

Справившись с добытым в запустелых домах скарбом, он скрупулезно занес в растрепанную тетрадку названия найденных книг: однажды прочитанная слушателю история становиться бесполезной.

Пустота, дремавшая под сердцем, очнулась, едва ощутимо сдавив грудь, и я подвинулась ближе к огню, чтобы хоть немного ее унять. Пламя, словно испугавшись, спрятало рыжие язычки в обугленных поленьях. Стоило пустоте хлебнуть живого тепла, и неприятное засасывающее ощущение немного стихло. Рассказчик на миг прервал запись и бросил короткий взгляд на притухший камин, затем на меня. Сегодня придется почитать…

Наконец, покончив с делами, Ромка открывает книжку и произносит первые слова. Голос чтеца дрожит, а строчки едва-едва пульсируют, но чем глубже он погружается в историю, тем меньше волнение, тем живее рассказ. Человеческая душа открывается сказке, а слова, напоенные душевной теплотой, щекотливой струйкой текут в мою пустоту.

Я почти не слушаю о чем говориться в книге, просто смотрю на Ромку и радуюсь растущей легкости в груди…

Когда сказка закончилась, чтец закрыл книгу и повернулся к огню.

– Говорят, пустоту можно погасить навсегда, –  вдруг заговорил он.

Я взглянула на Ромку, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Как-то раз, в одном городишке появился мальчик лет десяти, – заговорил он. – Оголодавший, изможденный, едва держался на ногах. Парнишку отогрели, накормили, а когда тот начал путано рассказывать, что с ним случилось, люди поняли: перед ними слушатель. Но только пустота в нем угасла.

– Как? – вырвалось у меня.

– Поговаривали, будто мальчик встретил человека, устойчивого к действию аномалии. Паренек утверждал, что оказавшись рядом с незнакомцем, его пустота… хм… умолкла.

– Что значит «умолкла»?

Ромка развел руками.

– Откуда ж мне знать. Пацана расспрашивали, добивались внятных ответов… но тот объяснить толком ничего не мог.

Ромка замолчал, взял вторую книжку, полистал и, вздохнув, глухо произнес:

– Видимо, книжек в городе больше нет. – Казалось, после его слов тишина сгустилась. – Мне придется уйти… В соседний городок.

Вот для чего весь этот разговор.

– Да, Ром, – сказала зачем-то я. – Конечно.

– Но я только раздобуду книжек – и обратно, я… – он осекся.

– Перестань, ты же не вернешься.

Ромка хотел возразить, но промолчал.

– Нельзя нам оставаться рядом, понимаешь? – Он отложил сказку, взял меня за руку. – Ты очень помогла, Вика, спасибо. Не знаю что бы…

Я не позволила сказочнику договорить, сжала его ладонь.

– А что делать мне?

Он вздрогнул от вопроса, сжался.

Бедный Ромка…

– Уходи и ты, – заговорил сказочник. – Возьмешь книжку, встретишь кого-нибудь, глядишь и обойдется…

Я потянулась к нему, обняла.

– Все будет хорошо, – шепнула я ему на ухо. Рассказчик ничего не ответил, только крепче прижался ко мне.

Он ушел через пять дней, утром. На столике у кровати лежала книжка в потертой желтой обложке. Я взяла сказку, открыла наугад и пробежала взглядом по строчкам, – в груди тут же неприятно заклубилась тяжесть. Судя по мгновенной реакции аномалии – емкость сказки большая.

Книги, написанные сто-двести лет назад, меняли коэффициент поглощения пустоты с отрицательного на положительный гораздо быстрее и на дольше, нежели современные. Слушатель превращался в источник излучения захваченной силы. Со временем пустота разгоралась вновь, но это было не так важно, пока под рукой имелось что-нибудь несущее искру человеческой души.

Настоящее искусство проникало в душу, в самые светлые глубины, и, разгоревшись, на некоторое время, озаряло этим светом все вокруг. Таких вещей оказалось не много.  Для слушателей начали сочинять сказки, писать музыку – что угодно, лишь бы спастись от пустоты. И почти все получалось жалким, едва согретым. В тех книгах между строк лежала корысть, жажда прославиться и не капли любви.

Рассказать историю, проникнуться содержанием и донести ее посыл, был способен далеко не каждый. Одни и те же слова в устах людей имели разный вес. Но нашлись и те, кто умел оживлять строчки. Их называли сказочниками или чтецами. Так появилась новая профессия. Услуги хороших чтецов стали роскошью. Организовывались выступления: на сцене, в кресле сидел чтец, а рядом несколько детей – слушателей. Рассказчик читал, и энергия лилась в зал, наполняя публику жизнью.

Светлые души сказочников продавали за огромные деньги, и те, погружаясь в удовольствия – мутнели, теряли блеск.  И все же, некоторые оставались собой.

Тем временем, несших в себе аномалию появлялось все больше. Пустота открывалась только у определенной группы населения: от пяти до семнадцати лет. Дети. Ежедневно кто-то из группы риска просыпался утром с ощущением необъяснимой тяжести в груди. Затем притуплялись эмоции, желания исчезали, оставалась лишь тоскливая пустота и чужой, нечеловеческий голод.

Причины возникновения аномалии остались неизвестны.

Когда слушателей стало слишком много, появились и первые жертвы. Нас принялись классифицировать, изолировать, изучать.

Наука беспомощным щенком барахталась в море необъяснимых фактов, пока сказочники позволяли выживать целым городам. Время шло за руку с бедой.

Одним августовским днем по миру разнеслась весть о гибели одного из носителей пустоты. Подробностей не раскрывали, обмолвившись о несчастном случае. Дело было в другом – люди в окрестностях были опустошены. Тела несчастных походили на высохшие бумажные фигурки. Высвободившись, аномалия жадно впитала каждую капельку жизни на много километров вокруг. И лишь спустя несколько дней пространство восстановилось.

Люди медленно угасали, и многие, чувствуя скорый конец, торопились взять больше от жизни.  Паника и беззаконие пускали корни в общество и несли горькие плоды анархии. Библиотеки, театральные залы, коллекции лучших книг сжигали, чтобы обречь слушателей на истощение. Чтецов преследовали. Ни одного из нас не тронули – боялись.

Опустевшие, измазанные копотью пожарищ города – вот, что осталось, когда беспорядки утихли. Уцелевшие слушатели разбрелись по миру. Люди зачастую уходили в глухие места, дальше от пустоты. Впрочем, и это не спасало. Сама Земля медленно менялась, подобно слушателю поглощая жизнь. Растения чахли, гибли животные.

Лишенных подпитки слушателей становилось меньше – пустота выгорала, пожирая своего носителя. Из людей остались в основном бывшие сказочники, бродившие от города к городу в поисках пищи, книг и слушателей.

Нас было легко найти. Когда аномалия раскрывалась в полную силу, и словно камнем ложилась на грудь, невыносимо тянуло к небу. Не знаю почему, да и важно ли? Если забраться повыше – пожар в груди немного стихал.

С Ромкой мне повезло – один из лучших рассказчиков. Он нашел меня на крыше высотки. Я сидела на фронтоне, глядя на немой серый город. Уровень моего поглощения, – или, как говорят ученые «коэффициент негативного излучения», – равен минус пять. Это значило, что угодив под действие распахнутой во мне бездны, у Ромки было время ощутить, с чем он столкнулся. Будь на моем месте «десятка», вероятно, меньше чем за минуту он бы потерял сознание, через две – был бы выпит досуха. Рассказчик, не приближаясь, спросил об уровне, и, получив ответ, заколебался. Помню, как заглянула в его испуганное лицо, чувствуя, как пустота жадно втягивает силы человека. И тогда он спросил, пойду ли я с ним. А что мне еще оставалось?

У него было с собой две неизвестные мне книжки: «Маленький принц» Экзюпери и «Русалочка» Андерсена, – настоящие сокровища для сказочника. Этого было достаточно, чтобы жить вместе почти четыре месяца. Я получила отсрочку и возможность ненадолго забыть о своей сущности, а Ромка – шанс жить, подпитываясь захваченной мною энергией его души.

Так и шло время: Ромка с утра до вечера рыскал в пустом городе, в поисках книг и еды, а я готовила суп из консервированных продуктов, хлопотала по дому... По вечерам мы болтали на разные темы, делились прошлым. И мне не хотелось что-то менять.

Я отогнала воспоминания и отвела шторку. Грустные пустые дома глядели перед собой ослепшими окнами.

– Куда мне идти? – прошептала я.

Дома молчали, только в перечеркнутых рамой стеклах блеснул острый рыжий луч заходящего солнца, скользнул по кирпичным спинам, и рассыпался где-то среди домов, на западе.

– Ладно, – согласилась я.

Когда огонь в камине погас, я двинулась прочь.

Мои странствия были не долгими. Через пять дней на окраине города встретился человек, мужчина средних лет. Он остановился примерно в полусотне шагов – расстоянии достаточном, чтобы пустота, полыхавшая во мне, не обожгла его, – и окликнул, спросив не слушатель ли я. Получив утвердительный ответ, он некоторое время мешкал, потом крикнул:

– Книжка есть? – Я ответила, что есть, и он торопливо зашагал навстречу.

Оказавшись рядом, мужчина небрежно сбросил сумку в размокшую землю, достал зажигалку, заскрежетал барабаном, – едва вспыхнув, огонек тут же погас, и я ощутила мягкий, сладкий толчок под сердцем.

– Все верно… – процедил незнакомец.

Он бесцеремонно обшарил меня, выхватив сказку из-под кофточки, и принялся неумело читать. Слова были почти лишены искренности и тепла, но помалу предложения потихоньку оживали, вытягивая из незнакомца чистую энергию. Не так много как у Ромки, но достаточно, чтобы заглушить пустоту.

Я стояла и смотрела в его хмурое землистое лицо. Что нас ждет? Ведь рано или поздно, ему придется бросить меня. Я положила ладонь на раскрытую книжку и, взглянув в беспокойные черные глаза, сказала:

– Беги.

Испуг смял щетинистое лицо. Мужчина замер, словно пытаясь осмыслить услышанное, а потом, несколько раз оттолкнувшись сапогами от вязкой земли, побежал, рассыпая проклятья.

– Все будет хорошо, – одними губами шепнула я вслед удалявшейся фигурке, – совсем, как в сказке.

Грудь медленно наполнялась тяжестью, и когда идти стало трудно, я свернула с дороги к ближайшей высотке.

Поднявшись на крышу, присела отдохнуть, чувствуя, как схлынула боль. Силы возвращались удивительно быстро…

– Долго пришлось ждать.

Я обернулась на голос, запоздало соображая, что усталость могла исчезнуть так скоро, только если поблизости находился человек. Он сидел на бортике за надстройкой, – сразу и не заметишь.

– Минус шесть? – спросил он.

– Пять, – машинально ответила я, поднимаясь. Он досадно мотнул головой.

– Блин, пять… почти угадал.

На вид ему было около тридцати, строгие, но приятные черты, ясный взгляд. Он выглядел живо. Слишком.

– Миша, – протянул он руку, приблизившись.

Я пожала теплую ладонь, и, не долго думая, достала книжку.

Он странно улыбнулся, будто тешась.

– Не нужно, все в порядке.

Пустота жадно пила из подставленной души. А он улыбался, словно бы и не чувствовал.

– Так ты тот самый, – догадалась я.

Мужчина усмехнулся, легонько взял меня за плечи.

– Пойдем, время надо беречь.

Мы спустились и двинулись на восток. Миша шагал впереди, не оборачиваясь, а я покорно семенила следом.

– Далеко идти? – окликнула я его.

– Минут двадцать, там дом с печкой. В квартире холодно, не заночуешь.

– Как ты меня нашел? – Он обернулся, подождал, пока я поравняюсь с ним.

– Ты сама пришла, – ответил он, похлопав себя по груди. – Чувствуешь притяжение? Когда разгорается голод, аномалия становиться чувствительней. Подспудно тебя потянет к источнику энергии. А я лишь ощущаю искажение извне, там, где есть слушатель – километров на десять фонит…

– И что теперь?

Он пожал плечами:

– Почитаю тебе.

Мы устроились в небольшом домике, где Миша заранее приготовил дрова. Он разжег печку, сварил кашу в котелке, и, поужинав, достал из сумки книжку в простой черной обложке, переложенную множеством закладок. Я смирно сидела, наблюдая, как он перелистывает страницы.

– Ты просто слушай, ладно? – тихо сказал чтец, подвигаясь ближе.

– Что  со мной будет?

– Ты просто, ну…

Наши взгляды встретились. Сытая пустота, до сих пор беспечно дремавшая под сердцем, вздрогнула.

Миша некоторое время молчал, потом медленно произнес:

– Будет больно. Очень. Но так надо. – Я кивнула, сжав кулаки.

И он стал читать. Пустота, обожженная словами, ошалело хлестнула когтями изнутри. Как угодивший в ловушку дикий зверь, она рванулась наружу, окатив грудь болью. Я вскрикнула, мир вокруг сломался, но отступать было поздно. Покуда мужчина читал, чудовище внутри меня захлебывалось в потоке лившихся образов…

Когда я пришла в себя, за окном было светло. В печке тихо потрескивал огонь и пахло чем-то вкусным.

– Как самочувствие? – Миша присел на край кровати, протянул миску с кашей.

– Неважное, – призналась я, с трудом поднимаясь и принимая еду. – Спасибо.

Мужчина кивнул:

– Это хорошо, так и должно быть. Ничего, поешь, и силы постепенно вернуться.

Миша поднялся и принялся собирать вещи в рюкзак.

– Уходишь? – Отчего-то хотелось, чтобы он оставался рядом подольше.

– Да, надо искать остальных.

Я отставила миску.

– Остальных?

– Слушателей, – пояснил он. – А ты теперь можешь обходиться без рассказчиков.

– Как? – вырвалось у меня.

– Пустоту чувствуешь?

Несмотря на отвратительное состояние, привычной тяжести не ощущалось, напротив – появилась внутренняя легкость. Я покачала головой, невольно прижав ладонь к груди.

– То-то же. – Он затянул шнурки рюкзака, отставил его под стену.

– И что со мной сейчас, то есть, как…

– Какой уровень? – закончил за меня Миша. – Где-то два-три, у каждого своя емкость, но…

– Что «два-три»? – Сердце вдруг сжалось.

– Плюс, конечно, – улыбнулся Миша и добавил: – Навсегда.

Едва сдержав нахлынувший восторг, я выдохнула:

– Спасибо.

Он хмыкнул, кивнул.

– Можно с тобой?

Мужчина отрицательно покачал головой:

– Направляйся в ближайший город, отыщи людей. Тебе по силам поддержать жизнь нескольких человек. Ты же понимаешь?

– Угу…

– Не вешай нос. Еду тебе собрал в сумку. Думаю, не пропадешь, ты девчонка не промах. – Он  встал, подхватив рюкзак, и двинулся к выходу.

– Миш, – позвала я. Он обернулся. – Откуда она взялась?

Мужчина криво улыбнулся, отвел взгляд, будто вспоминая что-то. Мне почему-то казалось, что он знает.

– Ниоткуда, – проговорил он глухо. – Мы сами ее породили… Ладно, пора мне.

Он толкнул дверь и вышел.

Силы возвращались быстро, – так бывало, когда Ромка читал мне хорошую книжку. Воспоминание о рассказчике непривычно грело душу.

Что ж, теперь, по крайней мере, у меня есть направление.

Набросив сумку, я двинулась к серому остову города. За ним, дальше, находился старый хутор, где, как говорил Ромка, собирались люди.

…Я нашла его на шестой день, в сторожевой башенке, примерно на полпути к хутору. Он сидел под стеной в ворохе тряпок, свесив голову, и прижав худые руки к животу. Услышав мои шаги, он захрипел и приподнял голову.

– Вика… – натужно выдавил Ромка, увидев меня. Голос был похож на свист. Он обреченно протянул ко мне дрожащую руку.

Выпустив сумку, я бросилась к сказочнику, едва сдерживая слезы.

– Людей… там… там больше нет людей, – захрипел Ромка. – Я хотел вернуться… я хотел…

– Все будет хорошо, – шептала я, прижимая его к себе. – Все будет хорошо, – твердила я, чувствуя, как чтец по капельке впитывает энергию. – Совсем как в сказке…

Похожие статьи:

Видео«- Дурил он её три года, до вчерашнего дня...»

РассказыВеликое молчание

РассказыПустoта...

РассказыПyстота

РассказыSpes – Credo

Рейтинг: +1 Голосов: 1 1150 просмотров
Нравится
Комментарии (3)
DaraFromChaos # 28 октября 2015 в 13:09 +1
вечная тема, много раз обыгранная
но плюс за хорошую подачу
Василий Рогоза # 28 октября 2015 в 13:17 +1
Спасибо. Как раз насчет подачи были сомнения.
DaraFromChaos # 28 октября 2015 в 13:18 0
не, мне подача очень понравилась.
душевно получилось
я душевность не люблю, но способна понять и оценить zst
Добавить комментарий RSS-лента RSS-лента комментариев