Средний советник тайного Королевства великой планеты Нибиру почтительно внимал Старшему советнику, который соизволил получить Высокое Распоряжение.
Старший советник выступал в образе мудреца с короной, уходящей в бесконечность. Обитатели невидимой планеты были свободны от определенности формы и имели огромный выбор собственных образов. Но и собеседники вольно резвились на просторе воображения. Потому Среднему советнику Старший представлялся хавроньей с тремя подбородками.
Старший с трепетом произнес «Высокое Распоряжение», ткнул пальцем вверх и задумался. Сначала его задумчивость носила характер благоговейный. Потом она сменилась на опасливый: а вдруг обвинят в плагиате? Корону, пожалуй, следует укоротить. Но потом ему стало любопытно, как уменьшить бесконечность, и он задумался по-ученому, да так основательно, что Среднему советнику пришлось дипломатично и неоднократно кашлять, чтобы вернуть шефа на грешную Нибиру.
— А? А-а! Распоряжение, — вспомнил Старший. Удостоверил: «Отнеситесь со всей серьезностью», — и вновь погрузился в раздумья, благо, что чин позволял не жалеть на это времени.
Средний советник отличался редким благоразумием. Он не стал тратить силы на изучение Распоряжения. Зачем, если Младший советник разберется в этом лучше?
Младший советник вытянулся в струнку. Образ солдафона ему очень шел. И он замечательно щелкал каблуками.
Читать он вообще не умел. Он вызвал Самого младшего советника и гаркнул:
— Выполнять!
И Самый младший взялся за дело, поскольку спустить Дело ниже было некому.
ХХI век – и коммуналка! Убийственное сочетание. Никакому Оруэллу не снилось. Не дотянули фантасты. Картины электронных муравейников – ничто по сравнению с видом обшарпанного улья людской убогости. И Кафка отдыхает. Его опусы – абсурд надуманный. Реальный абсурд — это айфон 6 в конуре семейного общежития. Сеть мгновенной связи с любым уголком планеты – и кошачья вонь коридора, витающая над разгулом шлепанцев у разномастных дверей. Свобода общественного мнения – и выкрики пьяного соседа за дверью. Аркаша, как всегда, деньги, выданные на памперсы для малыша, пустил себе на пиво и теперь громко обижался из-за непризнания его женой факта самостоятельности принимаемых хозяином решений.
Аркаша вдохновенно материл белый свет, даже междометия его пламенной речи звучали образно. Макса мучила зависть: ему, как копирайтеру, выразительности соседа явно недоставало. Интеллект бандюка, возросший на почве мата и стрелялок, затмевал достижения образования вместе с усилиями на это образование потраченными.
Утешало лишь то, что из кастрюль бедолаги пахло не мясом, а горелыми кашами. Да и жена Аркаше, видно, досталась из его ночного кошмара, явилась прямо с вампирского саммита. Так что вопрос о дискриминации соседа оставался открытым и приятно щекотал самолюбие.
Как ни пыталась жизнь убедить Макса в несостоятельности, он отметал ее доводы с уверенностью непризнанного гения. Он верил в свои скрытые таланты и не уставал лелеять мечты о великой славе.
Вот если бы не эта коммуналка! Не это сборище воинствующих неудачников! Этажи бытового довольства с регулярными взрывами распрей…
На более приличный съем средств от извоза недоставало. А копирайтинг… Да эта морока вообще только для статуса. Ну не будет же Макс представляться водилой! А фрилансер — звучит! Можно сутками сидеть в «Одноклассниках» с видом гениального мыслителя и творить нетленку из плюсов к призывным фото.
Только Алене его представления как будто и не требуются. Да и некогда ей вникать. Если не на занятиях, то где-то подрабатывает. Доходы от извоза почти все съедает ремонт «шестерки». Так что пусть подруга трудится на благо их великого виртуального союза. И вообще: если женщину не держать в напряжении, она резко въезжает в истерики. А стервы – совсем не во вкусе Макса. Он и сам фору даст любой клыкастой.
Но эта коммуналка!.. ХХI век!...
Совещание длилось уже достаточно долго. Самый младший советник громил, клеймил, анализировал, язвил, требовал, взывал. Подчиненные, как положено, трепетали в благоговейном страхе. Следовало закругляться.
Но тут вдруг подал голос один из исполнителей. Какой-то из новых младших. Очередной чайник. Старшим и опытным здравый смысл высказываться не позволял. Может, себе дороже. А может, из-за вакуума в черепах.
— Здесь говорится «изыскать резервы», — вступил в прения «чайник».
— Изыскать… что? – поднял бровь Самый младший советник. Он лихорадочно соображал, как заглянуть в текст Высокого Распоряжения, если само оно покуда не распечатано. Самый младший советник прочитать петицию так и не удосужился – слишком был занят организацией по подготовке ее изучения. А этот… чайник… ушлый.
— Изыскать резервы, — повторил выступающий. – Пункт четвертый «а». У меня имеется идея изыскания.
Судя по тому, как дружно все собрание нацелило строгие брови на «чайника», шеф свою опустить забыл. Самый младший советник восполнил этот пробел и строго приказал:
— Выкладывайте.
— Поскольку темпы энергопотребления на планете растут, — докладчик явно наслаждался всеобщим уважительным вниманием, — от нас требуется активизировать источники поступления энергии. Та, что поступает к нам с Помо… с Лоханки…
— Лоханка тоже не принимается, — сердито оборвал «чайника» один из Старших исполнителей. Некрасиво думать, что высокочтимые жители Нибиру питаются энергией из лоханки. И, тем более, с помойки.
— Виноват, — смутился «чайник». – Но как теперь изволите называть лохо-жителей планеты-донора?
— Голубая, — милостиво подсказал Самый младший советник. – Мы прикладываем немалые усилия, чтобы она являлась таковой не только по виду, но и по сути. Продолжайте.
— Планета-донор находится под самым строгим наблюдением, мы контролируем учреждения здравоохранения и пенитенциарной системы, мы разжигаем конфликты и откачиваем массу темной энергии, мы внедрили синдром хронической усталости, чтобы расширить круг доноров до населения всей планеты. Но этого опять недостаточно.
Выступающий победно осмотрел аудиторию, упиваясь своей гениальностью:
— Все мы знаем, что основой для темной энергии является человеческая злоба. Именно ее поставляют нам лохи с… эээ… Голубой. Но, в связи с возрастающими потребностями нашей великой планеты, в последнее время энергии хронически недостает. И это при том, что количество злобы на Ло… Голубой не уменьшается. Я предлагаю обратить внимание не на открытую злобу, а на подавляемую. Так называемую злобу интеллигентного человека.
— Хм, — сказал Самый младший советник не в силах понять, как ему на идею реагировать.
– Подавление – это внутренне давление… Чем больше давление, тем объемнее взрыв… Я предлагаю отслеживать скрытую злобу и организовывать точки возможных взрывов. Наши вакуумгенераторы следует настраивать на точки потенциальной злобы.
— Хм, — повторил Самый младший советник уже более одобрительно.
«Ценный кадр, — подумал Самый старший исполнитель. – Завтра… Сегодня же распоряжусь снять его с должности и отправить на периферию. Нечего тут мне… дышать в затылок».
И угораздило же Алену навестить дорогую тетушку именно сегодня! Нет бы забежать за переданными мамой из деревни банками в другой день!
У тети Томы на незваном обеде оказалась Эфа. Кличка казалась слишком грациозной, но все-таки немного отражала суть этой пикантной особы со змеиным поворотом шеи, с профессионально въедливым взглядом и с глубоким убеждением в своем превосходстве над теми, кто готов ей внимать.
Дядя внимал рассеянно и небрежно, его друг – с ехидной ухмылкой, непробиваемо добрая тетя Тома изображала интерес, а двоюродные, Ольга и Мишка, – фальшивое благонравие.
Всеобщее безмолвие окрыляло Эфу, жестикуляция становилась все значительней. Она наслаждалась сознанием своего величия.
Самое страшное, что Эфа давала лекции по теоретической грамматике, предмету тупому, ненужному и совершенно неусвояемому. Может, именно это бессмысленное занятие наполнило ее такой желчью, но своих студенток Эфа терпеть не могла, особенно студенток замужних. А если еще на глаза ей попадалась студентка в интересном положении!...
Вот о такой и шла сейчас речь. Эфа терзала беременную свою жертву не жалея собственных стародевичьих сил. Обвиняла в беспечности, в легкомыслии, в том, что бедного ребенка ждет нищета и почему-то пьянство. Она расписывала грядущие страдания и уверенно причисляла не родившегося пока субъекта к криминальным кругам.
Почтительный Мишка тихонько фыркал, и Алена косилась на него тревожно. Похоже, ангельское терпение младших родственничков подходило к концу. Ни Ольга, ни Мишка скромностью не страдали, в отличие от Алены. У деревенских комплексы – явление генетическое, врастает в людей вместе с презрением горожан ко всей деревне. За что только презирать ее, кормилицу?
Разумеется, Эфа начала превозносить собственный подход к проблемам материнства. Бремя собственного авторитета вынуждало декларировать: право создавать семью имеет только обеспеченная и состоявшаяся женщина. Именно к таким Эфа относила себя. Вот она, к примеру, даже машину купила! Шевроле! Новую!
Собственно, наверное, из-за этого она и появилась у тети Томы – надеялась услышать дифирамбы своей крутости.
— У меня есть все, - гордо начала перечислять она признаки преуспевания, - у меня есть работа, высокая зарплата, квартира, новая машина….
— Гроб под кроватью… — подсказала Ольга, не поднимая скромных глаз от тарелки.
Ну не думала сестрица, что для пущего эффекта Эфа сделает в этом месте паузу! Достоянию широкой общественности коварная реплика не предназначалась. Суфлер не должен перекрикивать актера. Находчивая Ольга решительно соскочила: «Чай остыл. Сейчас подогрею». И убежала в кухню.
Мишка с грохотом уронил ложку и немедленно полез ее доставать. Из-под стола вместо кряхтения он издавал подозрительные тягучие стоны.
Из всех представителей молодежи Алена осталась на виду одна-одинешенька. Неудивительно, что ошарашенное внимание стола сконцентрировалось полностью на ней. Под дулом взгляда угрожающе онемевшей Эфы жизнь Алены готовилась к бесславному концу. И зачет по теор. грамматике категорически ей не светил.
На окраине немыслимого захолустья планеты Нибиру бывший носитель минутной славы следил за тем, как успешно претворяется в жизнь его идея изыскания резервов темной энергии. Ссылка предоставила ему свободу слова, и теперь он спокойно мог называть объект наблюдения Лоханкой. Он так и делал. Отчасти из мстительных побуждений, но более – потому, что умел несостоявшийся триумфатор ценить истину. А истина уверяла: если обитатели планеты – лохи, то сама она – Лоханка.
Низшее звено самых негодных исполнителей права выбора образов не имело. Поэтому вольнодумец выступал в навязанном, готовом и выглядел кругленьким толстячком с огромным вытянутым, почти перевешивающим его носиком. Почему его наградили такой внешностью Чайник не знал. Но не роптал – сверху виднее.
Наблюдаемый объект на Лоханке, по всему, тоже не имел права выбора образа. Особа громоздкая, пыхтящая, со змеиной головкой, но без изящества благородного пресмыкающегося, пыталась вывести машину на перекресток. Новенькая «Шевроле», похоже, стеснялась своей хозяйки и злилась на то, как чванливо крутила та руль. Вот эту спесь незаметно внушала лохам великая планета Нибиру, и истинные плебеи впитывали ее, принимая высокомерие за признак аристократизма.
У дамы, по показаниям приборов, намечалась интересная встреча. Нужно лишь слегка надавить на слабое место. Безудержная погоня за успехом. Мнимая компенсация личной несостоятельности карьерно-престижными достижениями.
Чайник собрался и послал легкий импульс «Я крутая! Я успешная! Я лучше вас всех!»
А ну, где здесь подобная программа?
Дама набрала скорость и со всей дури влепилась в старенькую «шестерку» со спесивым мачо за рулем. Вот она, точка злобы! Стык амбиций! Встреча злобы недовольства со злобой презрения! Пошла энергия! Пошла темненькая! Чайник восторженно потер руки.
Отделение травматологии больше походило на обезьянник, собравший участников грандиозной свадебной оргии. Пострадавшие на пиру гости теперь передвигались медленно, с опаской перенося уцелевшие кости. Зловещие синяки под обоими глазами подтверждали криминальный статус заведения. Впечатление усиливала полицейская форма. Дознаватели, участковые заходили в палаты и допрашивали пострадавших со всей строгостью, как подозреваемых.
Медсестра Катя по секрету сказала Максу, что тетка, смявшая его «шестерку» на перекрестке, пробовала подвергнуть персонал дрессировке, но, получив решительный отпор, сама превратилась в ручного бегемота. При виде Макса она жалась к стеночке коридора и неумело улыбалась всеми своими синяками.
Алена ходила ежедневно, носила котлеты и фрукты, безропотно выслушивала замечания. Макс привычно капризничал и не знал, что делать дальше.
Развязка пришла сама. Явилась в виде Алены, нагруженной пакетами с прикормом. Макс в это время держал в объятиях Виолетту. Алена поставила продукты у тумбочки возлюбленного и молча вышла. Макс бросился ее догонять. На ходу злился на несвоевременный приход, на аленину гордость, на то, что она терпит жизнь в коммуналке, на то, что коммуналка пожизненна, как клеймо неудачника. Он мог бы пожаловаться на нарочитость отношений с Виолеттой, сказать ей, что у Виолетты нет такого наивного синего взгляд, да вообще нет ни грамма обаяния, но зато у нее есть двухкомнатная квартира и папа-какой-то–чиновник Газпрома.
Он наткнулся на счастливые глаза Алены и опешил. Что это с ней?
— Знаешь, Макс, теперь я чувствую себя свободной. Просто раньше не могла тебе сказать, пока ты здесь, в больнице. Было бы нечестно…
— Что? – спросил он, свирепея. – Говори!
— Я встретила другого…
— А-а! Принца нашла наконец! С деньгами, с квартирой…
— Да ну при чем здесь квартира, машина?! Просто он настоящий, понимаешь? Опереться можно. Он – мужчина.
Во как! А он, выходит, не мужчина? Кулаки не те? Ох они и чесались! Так и хотелось размазать этот счастливый взгляд.
— Нет-нет, Макс, ты не думай… я не хочу сказать, что ты – хуже. Нет. Просто ты еще, наверное, никого не любил. Не пытался взять на себя ответственность за другого. Мне… неуютно было рядом… Холодно как-то… А Игорь… он… добрый. Очень добрый. Рядом с ним я – человек. И с ним мне ничего не страшно. Наверное, потому что он умеет любить.
Пожалуй, пора было вмазать! Но по коридору со строгим лицом шел крупный дядя полицейский, и Макс умерил пыл разъяренного ревнивца. Принял независимый, гордый вид, с каким привык покорять вершины жизненных и амурных свершений:
— Ну и вали, лохушка. Радуйся, что я тебя имел.
Из своего окна он следил, как по осеннему лиственному тротуару шла новоявленная парочка. Нет, все-таки пара. Единство ощущалось даже на расстоянии. Не потому, что они держались за руки, не потому, что непрерывно взглядывали друг на друга. В чем-то другом оно проявлялось. В том, что копирайтер Макс описать никогда бы не смог, потому что у Макса-человека такого жизненного опыта не было. Может, пока не было? Может, еще придет?
На Нибиру неугомонный Чайник отследил отход лохушки к новому избраннику и основательно задумался.
Если упомянутая особа действительно является лохушкой, то почему никакой самый современный вакуумгенератор не способен откачать от нее ни джоуля энергии? Ее новый напарник на вид совсем не мачо. Серьезной материальной основы приборы тоже как будто не отмечают. Но он неуязвим! Нибиру не может использовать его как донора. Для вакуумгенераторов темной планеты лохи – это те, что сейчас в обезьяннике, парочка в синяках, добытых на почве совместной аварии.
Чайник совсем запутался
Лох – это тот, кого используют… Но почему жители Лоханки называют лохами тех, кого Нибиру использовать не может? Может, Нибиру выбрала не ту энергию для обеспечения своей жизнеспособности? Может, потому планета до сих пор остается непроявленной и темной, что предпочла питаться энергией низших страстей?
Источники требуемой для Нибиру энергии непостоянны, ненадежны, слабы. К тому же они тяготеют к самоуничтожению. Вот чуть-чуть побольше бы страсти в объектах аварии на точке злобы – и летальный исход прекратил бы дальнейшее их существование.
Не-ет. Голубая явно применяет другую энергию, не темную. Голубая живет и светится. На Нибиру же светятся только датчики приборов….
Чайник грустно смотрел на свои датчики. Куда еще смотреть? Вокруг – темнота…
