В окне последнего этажа 2016-этажного дома тускло поблескивала лампочка. Николай Свекольный, держа в руках трехлитровую банку, собирал капавшую с потолка кислоту. Широкое горлышко стеклянной посудины с выемками для ушей так и манило засунуть туда голову. На оставшемся куске наклейки Коля прочел «…гурцы» и ниже «Обратная сторона Луны. Советская, 35».
– Рядом с бабушкиной дачей,– отложилось у Николая в голове.
Невыразительное лицо тридцатилетнего мужчины было подстать такому же безликому телу. Из залатанного в нескольких местах домашнего облегченного скафандра торчали босые ноги. Проклеенный шлем сох на вешалке в прихожей. Аскетическую келью робототехника украшал валявшийся под ногами норковый скафандр бывшей жены и чучело рыбы. Если модная накидка «боевой подруги» досталась ему по суду за совместно прожитые в мучениях годы, то рыбу Коленьке подарила мать. Это была память о бросившем их и улетевшем на Андромеду отце.
Отговорка трехмиллиарднолетней давности «Отца нет, потому что он космонавт» сейчас не работала. Космонавтами были все.
На электронном табло у входной двери мигала шестизначная цифра – долг за квартиру. Сквозь трещину в стеклопакете на кухне просачивались пары брома фекалоприемника соседа. По радиоточке звучала Последняя симфония Моцарта.
– Почему ее называют последней? – думал Коля, считая падающие капли.– Ведь каждый день передают что-нибудь из его репертуара?
На кухонном столе в беспорядке валялись личные вещи: часы, молекулярный клей, пустой кислородный баллон. Парил сизым дымом латальник. На голографических обоях мерцала застывшая битва человечества с чудовищами, отсутствие оплаты за свет не давало людям погибнуть. Они замерли на полотне полуголыми, с огромными от ужаса глазами.
Внезапно по ящику начали передавать последние новости.
– Роскосмос 3,5 миллиарда лет назад предсказал гибель Земли после столкновения Млечного Пути с Андромедой! – произнесла миловидная девушка.
– Мать Тереза! – Коля испуганно глянул на образа в углу и переикстился.– У меня же на Андромеде велосипед с коньками!
С триптиха на него укоризненно смотрело крупное лицо с шикарными бровями. «Брежнев» было подписано снизу. Николай не был набожным, но оставшийся от мамы икстик берег.
Ящик достался ему от прежнего хозяина квартиры. Будучи специалистом-электронщиком, он не мог понять, как на простой деревяшке могло проецироваться изображение со звуком. Осмотрев короб со всех сторон, Коля не обнаружил ни одной микросхемы и провода. На устройстве он увидел только несколько вырезанных слов.
Расшифровку двух аббревиатур он знал – это было название соседних республик: Хорезмско-Украинского Йемена и ПИтерского Забайкальско-Душанбинского Анадыря. Что такое «дембель 85», ему было неизвестно.
Спальный район для малоимущих – Семь ветров – затянуло желтыми облаками. Между небоскребами, каркая, летали стаи черных беспилотников. На искусственных деревьях у Колиного подъезда набухали свиные почки. Город погрузился в удушливую пелену «Желтых тюльпанов», как называли этот период осени граждане великого города – Владимира Владимиров и Ча.
Коле иногда казалось странным название родной обители, но еще более непонятным виделось название города-побратима – Дмитрия Анатольев и Ча. Он перелопатил всю державную библиотеку, но ответа на это «и Ча» – не нашел. Даже библиотекарша, робот третьего поколения, похожая на резиновый кактус, пожимала длинными иголками.
Отсчитав 3386 капель, Коля вылил содержимое емкости в расщепитель. Лампочка загорелась ярче.
