Огромный чёрно-рыжий зверь обрушился на тёмнокожего погонщика сверху и мгновенно переломил ему шею. Держа добычу жёлтыми клыками, хищник лёгкими прыжками скрылся в зарослях речного тростника.
Караванщики, на чьих глазах погиб товарищ, оцепенели от страха и ужаса. Хозяин товара, высокий худощавый купец-немедиец Альтан, смелый человек, почувствовал, как у него онемели мизинцы на ногах. Рыкнув на погонщиков для улучшения самочувствия, он обернулся и найдя взглядом главаря охранного копья – Конана, махнул ему рукой.
Киммериец уже сзывал своих людей. Вскоре девять охранников каравана стояли возле него.
— Нам ещё четыре дня идти до Анакии, — купец глянул в глаза Конану. – Тигр может пойти следом и задрать людей или лошадей. Кроме того, он может быть не один. Надо его прикончить.
Киммериец, немного раздумав, кивнул. День был в разгаре, поэтому охоту на повелителя речных зарослей решили провести сегодня же.
— Сделаем клетку из кедров, — киммериец махнул рукой в сторону небольшой рощицы. – Сядем внутри и подождём, когда загонщики выгонят на нее тигра. Сверху посадим чучело. Когда полосатый кинется на него, распорем ему снизу брюхо. Так охотятся вендийцы.
— А если он набросится на загонщиков или на лошадей в караване? — засомневался Альтан.
Конан пожал плечами.
— Тростник не загорится, влажный после дождя, а по-другому зверя не выгнать, — киммериец ковырнул ножнами сырую землю. – А если тигр съест кого-нибудь ещё, на это воля богов. Что ты предложишь?
— Делай, как знаешь, — Альтан махнул рукой.
Клетку поставили на небольшом взгорке, выбрав место, где тростника почти не было. Внутри разместились Конан, Альтан и еще одни боец из охранного копья – высокий и мрачный аргосец Тишан. У каждого в руках по копью и кинжалу. Конан снял свой меч и положил его на землю. Хотя в клетке с ним не размахнёшься, киммериец не любил расставаться с ним.
Наверху клетки закрепили чучело из прутьев, одетое в рваные штаны и старый плащ. Вместо головы укрепили дикую дыню, надев на неё аргосскую морскую шляпу.
Загонщики, отойдя от стоянки на три тысячи шагов, с обеих сторон вошли в заросли и принялись шуметь, медленно приближаясь к клетке. Позади неё, шагах в тридцати, редкой цепью стояли восемь охранников с луками в руках. Около каждого в землю были воткнуты копье и меч.
Альтан поправил ветки, наложенные вокруг клетки, чтобы тигр не заметил людей внутри.
— Думаешь, клюнет на это чучело? – купец глянул вверх.
— Тише, — прошипел аргосец. – Идёт зверь.
Все замерли. Загонщики уже были на расстоянии буквально сотни шагов от клетки, когда огромный рыжий тигр с чёрными полосами на боках вымахнул из тростника. Увидев чучело на клетке, хищник зарычал и задёргал хвостом. Чёрный кончик хвоста, непрестанно мотающийся в стороны, заворожил Альтана. Он замер, наблюдая за ним.
Загонщики сходились всё ближе, гремя железом и перекликаясь. Тигр неуловимо быстро прянул на клетку и одним ударом разорвал чучело пополам. Вниз посыпались ветки, листья. Упавшая дынька проскочила между верхних толстых прутьев, прогнувшихся под тигром, и разбилась на лбу Альтана. Тот упал на колени и опёрся рукой о землю, помянув при этом неблагодарных богов Немедии.
Сверху зверь увидел цепь охранников. Те прицелились и ждали. Тигр припал к прутьям и зарычал. В это время Конан и Тишан снизу ударили хищника копьями в брюхо.
Зверь взвыл и одним прыжком достиг лучников. Люди успели выстрелить и отскочить. Одна стрела угодила тигру в глаз и убила его наповал.
Охота закончилась.
Альтан, вытирая лицо от липкого сока, велел снять шкуру со зверя. Пока тигра свежевали, Тишан вырезал у него из пасти пару клыков, вымыл их в реке и аккуратно уложил в кожаный мешочек, привесив его к поясу.
Двигаться в путь было уже поздно, караванщики разожгли костры и принялись готовить еду. Шкуру тигра растянули на клетке для просушки.
Конан, распределив ночную стражу, перекусил куском варёной говядины и запив его подбродившим дынным соком, лёг передохнуть около костра.
Погонщики после еды стали травить разные байки и хвастаться своим бесстрашием во время сегодняшней охоты на тигра.
В стоящем рядом возе раздался шум, что-то загремело и свалилось на землю.
— Старый Проним проснулся, — один из караванщиков встал на ноги. – Эгей, гроза тигров, иди есть! Угостим тебя свежатиной!
Сидевшие у костра засмеялись.
Подхвативший лихорадку Проним сегодня утром почувствовал себя лучше, и выпив мясного отвара, проспал до вечера. Сейчас он, ещё пошатываясь от слабости, присел у огня и попросил попить. Конан подвинул ему кувшин с соком и поднялся. Он собирался обойти лагерь и заодно проверить дозоры.
— Что вы тут болтали про тигров? – Проним допил остатки из кувшина. – Забыли, куда идём, лоботрясы?
— А куда мы идём? – засмеялся один из погонщиков. – Уже шесть дней, как в Анакию. У тебя лихорадка все кишки с мозгами съела. Забыл, куда едет.
Проним плюнул в костёр.
— Альтан первый раз ведёт вас в Анакию, — он закашлялся и снова сплюнул жёлтой тягучей слюной. – А я бывал там частенько. Это город тигра.
Караванщики замолчали. Конан, уже шагнувший от костра, услышал слова Пронима и остановился.
— В Анакии на площади стоит бронзовый тигр, — Проним закашлялся. – Местные считают его покровителем города и поэтому убивать полосатых запрещено. Двенадцать лет назад они на моих глазах сожгли тридцать чужеземцев только за то, что перед тем, как зайти в город, те устроили охоту на тигра-людоеда. Три года назад полосатые жрецы казнили двух местных крестьян. На них напал тигр, и отбиваясь, они ранили его. Кто-то видел и донёс. Крестьян разорвали лошадьми. Не думаю, что с тех пор много изменилось. А вы кричите – тигр, тигр! Безмозглые.
Киммериец послал одного из погонщиков за купцом, и старый Проним ещё раз рассказал про кровавые обычаи Анакии. Альтан подумал, и приказал сжечь шкуру тигра вместе с клеткой. Было решено утром выбросить останки зверя в реку и тщательно спрятать все следы охоты. На рассвете купец собрал всех караванщиков и сообщил о необходимости крепко привязать языки. За молчание он удвоил оплату за работу. К тому же Проним сказал, что в случае, если об убийстве тигра дознаются жрецы, казнят всех, кто есть в караване.
Возы тронулись, когда Альтан лично обошёл место охоты и убедился, что никаких признаков смерти полосатого хищника не осталось.
На четвёртый день рано утром караван подходил к городу. До высоких стен Анакии оставалось около пяти тысяч шагов, когда Конан увидел на дальних холмах множество всадников.
— Зуагиры! – крикнул он.
Лошадей принялись хлестать бичами. Беспощадные волки пустыни не любили брать пленных. Они любили снимать с них кожу заживо, и караванщики про это знали.
Возы неслись, гремя и дребезжа. У одной повозки соскочило колесо. Два караванщики спрыгнули с неё и растерянно затоптались рядом.
— Бегите! – крикнул им, проносясь мимо верхом на своей лошади Конан. – Бросайте всё и бегите!
Издали уже слышался рёв и вой степных всадников, когда караван донёсся до ворот. Стражники недоумённо глянули на перепуганных торговцев и тут раздался крик со стены: «Закрыть ворота!»
Пропустив взмыленных лошадей и покрытых пылью людей, стража задвинула тяжёлые створки и заложила их тремя засовами. Два тяжело дышащих караванщика со сломанного воза успели добежать, и заскочив в город, свалились на землю. От усталости и страха у них тряслись тела.
Вскоре в ворота загрохотали зуагиры рукоятками своих сабель. Но, отогнанные брошенными со стены камнями, наездники отскакали подальше, выкрикивая угрозы и ругательства.
Караван Альтана разместился в торговом квартале. Конан, на следующий день получив деньги за охрану от купца, рассчитался со своими наёмниками, и отправился на городские стены.
Тишан пошёл с ним.
— Надо глянуть, надолго ли мы здесь застряли? – он махнул рукой влево, в сторону храма. – А вот и тигрёнок местный.
Киммериец посмотрел на треугольное, сложенное из грубых, плохо отёсанных камней здание. На крыше храма находился стоящий на задних лапах бронзовый тигр. Неведомые Конану скульпторы изобразили зверя в момент прыжка.
Киммериец хмыкнул и быстро осмотрел храм. Его удивила многочисленная охрана. Причём около здания со львом толкались не только храмовые стражники в полосатых накидках, но городские воины в лёгких кожаных доспехах.
— Интересно, что они такое охраняют? – пробормотал Конан. – Может, внутри есть чем поживиться бедному наёмнику? Смотри, Тишан, я насчитал десять храмовых и восемь бойцов от местного короля. А это только одна смена. Значит, внутри сидит еще воинов тридцать, не меньше.
Дорогу им перегородила конная застава. Один из верховых, наездник в красном плаще, посоветовал чужеземцам не бродить возле храма, а поискать развлечений в другом месте.
Конан с Тишаном не стали спорить и ушли посмотреть на зуагиров.
Возле крепостной стены они увидели бьющий из-под неё родник.
— Можно пить из него? — Тишан обратился к сидящему в тени раздетому до пояса воину.
— Конечно, пейте, — воин протянул им глиняный ковш в деревянной оплётке. – В прошлом году, после весенних дождей забил родничок. Сейчас нам не страшна осада, по крайней мере, от жажды не умрём.
Воин засмеялся.
Наёмники, напившись холодной, чистой воды, поднялись на стену. В трёх тысячах шагов от Анакии, на пологих, заросших кустами можжевельника и вереска холмах, зуагиры раскинули свой лагерь. Жгли костры, готовили еду. Вокруг стен, держась подальше от острых стрел осаждённых, неторопливо разъезжали верховые патрули.
— Неужели зуагиры намерены вести осаду? – Конан посмотрел на стоявшего рядом лучника. – На них это не похоже. Обычно степняки быстро атакуют, хватают, что попалось и скрываются.
— Они хотят освободить своего вождя, — лучник, глянув на идущую с юга тучу, принялся снимать тетиву с лука. – Его поймали случайно два дня назад. И должны казнить через шесть дней. Вот зуагиры и прискакали. Понимают, что города им не взять. Побегают здесь, подождут, когда вождя разрубят пополам. Потом им скинут голову, они постреляют из луков, попробуют залезть на стены и всё. Потом они уйдут. Не первый раз.
Тишан поинтересовался у воина, не нужны ли им пара-тройка стальных мечей в опытных руках. Лучник посоветовал сходить в казармы городской стражи и поговорить с капитаном. Он сам из наёмников и обычно не отказывает в работе подходящим бойцам.
— А где казармы? – спросил Конан.
— Сразу за храмом, надо пройти через площадь, — лучник указал на виднеющуюся неподалёку статую тигра. – Двухэтажный дом с коновязью. Даже если пройдёте мимо, дороги дальше нет. Там стоит тюрьма. Около храма старайтесь долго не ходить. А лучше вообще обходите его по дальней стороне площади, не приближаясь.
— А почему его так охраняют? — прищурился Тишан. – Там хранятся сокровища Анакии?
Лучник захохотал так, что выронил из рук свёрнутую тетиву. Придерживаясь за стену, он с кряхтением поднял её и вытер слёзы.
— Нет, — лучник убрал тетиву в просмолённый мешочек. – Сокровища Анакии в королевском дворце. А в храм просто нельзя никому входить, даже жрецам. И никто не знает, почему. Я как-то охранял дом тигра и тихонько осмотрел его изнутри. Так вот, — лучник развёл руками. – Там нет ничего. Совсем ничего. Только стены и крыша. Я даже слазил к полосатому на крышу. Нашёл только мусор и птичьи какашки.
Несмотря на поливший дождь, Конан с Тишаном решили не спрямлять путь и обошли храм подальше. Пока им нельзя туда. Но если примут в городскую охрану, попадут на пост к храму, и там уже сами всё узнают. Очень уж откровенному лучнику они не поверили. Не может быть, чтобы дорогостоящая стража караулила пустоту.
— Возьмём там сокровища, — Тишан ухмыльнулся. – Я свои тигриные когти оправлю в золото.
Конан покосился на него.
— У тебя есть тигриные когти? – он глянул на бродивших возле храма полосатых жрецов.
Тишан кивнул и захохотал.
— Сейчас договоримся насчёт работы, — он похлопал себя по поясу, где лежали монеты. – Потом завалимся в торговом квартале в питейный дом, с девочками. Ты не против?
Конан остановился и задумался.
— Я дал себе слово не пить, пока не смогу накопить денег, чтобы честно купить лошадь у туранцев, — он медленно зашагал. – Просто надоело воровать коней. Но выпить можно, и познакомиться тоже. Я люблю новые знакомства.
Капитан городской стражи переговорил с киммерийцем и аргосцем, выдал каждому аванс по два серебряных асгалунских шелонга и велел приходить завтра вечером.
— Я бы дал вам три дня, чтоб как следует ознакомиться с Анакией, — капитан развёл руками. – Но зуагиры у ворот. Сейчас мы в подчинении у военных, и нас могут отправить на вылазку или ещё куда. Когда кочевники уйдут, тогда и погуляете.
Дождь кончился. Конан с аргосцем вышли из казарм, осмотрелись, и пошагали было поближе к весёлым местам, как вдруг позади них загрохотал барабан. Наёмники обернулись.
Ворота тюрьмы, стоявшей подальше казармы, распахнулись. Конан увидел могучие каменные замки с узкими оконцами, забранными железными прутами.
Из ворот выезжали всадники. Между ними, со связанными руками брели четыре зуагира в изорванных накидках.
Наёмников окликнул капитан, вышедший из казармы.
— Зуагиров повели казнить на стену, — он почесал щёку. – Посмотрите, какие стены у тюрьмы, толще, чем городские. Говорят, что анакийския тюрьма самая лучшая в Шеме, но проверять это у меня желания нет.
Наёмники переглянулись. В случае неудачного ограбления храма им, возможно, предстояло с ней познакомиться.
Из распахнутых ворот вышел высокий плечистый мужчина в коротком чёрном плаще. Он помахал рукой капитану.
— Заходи в гости, — тюремщик похлопал себя по животу. – Сегодня баранина на ужин.
Капитан улыбнулся, но ответить не успел. Со стороны храма донеслись крики, вопли, звон железа. Наёмники, капитан и тюремщик замолчали. Вдруг на улицу, где они стояли, вынеслись два конных зуагира с саблями в руках. Увидев стоявших, кочевники поскакали к ним, завывая и размахивая кривыми саблями.
Конан с Тишаном выхватили мечи, и не сговариваясь, разошлись по сторонам улицы. Капитан закричал тревожные слова, из казармы начали выскакивать стражники с мечами в руках. Тюремщик попятился назад, споткнулся, упал и замер.
Со второго этажа казармы засвистели стрелы. Одного зуагира выбило из седла, он схватился рукой за торчащее из бока древко, но вторая стрела угодила ему в висок и он умер. Второй наездник ловко увернулся от стрелы, закинувшись на бок. Но подняться он не успел. Тишан, быстро подскочив, с размаху снёс ему голову вместе с половиной туловища.
Капитан побежал в сторону храма. Заглянув за угол дома, он развернулся и закричал: «Все в тюрьму! Скорее!»
— Что такое!? – завопил очнувшийся тюремщик. – Откуда взялись дикари!?
Стражники, все крепкие спокойные парни, привыкшие к передрягам, быстро стали выносить оружие из казармы. Четверо из них подошли к Конану и Тишану и перегородили улицу. Позади стали десять лучников. Остальные, во главе с капитаном, вытаскивали мечи, пуки стрел, копья и тащили их за тюремные ворота. Шум на площади у храма стих. Цепочка воинов, стоявших на улице, потихоньку принялась отступать к тюрьме.
— Стойте пока, — крикнул им капитан. – Надо побольше всего успеть утащить. Зуагиры как-то ворвались в город. Нам продержаться несколько дней, потом они уйдут.
Стражники уже заводили в ворота лошадей, когда из-за угла выскочили двое в плетёных порубленных кольчугах.
— Это охрана королевского дворца! – закричал парень, стоявший рядом с Конаном. – Неужели король убит!?
— Скорее, закрывайте ворота, — прохрипел один из прибежавших. – Бандиты режут всех подряд. Королевский дворец без осадных машин им не взять, но тем, кто на улицах, не дожить до вечера.
После того, как тюремные ворота были заперты, а на стенах расставлены посты, Конан узнал, как зуагиры ворвались в Анакию. Родник, бивший под стеной, за год вымыл огромную подземную яму, наполненную водой. Прошедший ливень переполнил её, и подмытая стена рухнула на протяжении двух сотен шагов. Кочевники быстро ринулись в пролом, смяли немногочисленные патрули и захватили ворота в город. Через них в Анакию ворвались конники. Разбросанные солдаты гарнизона не смогли сопротивляться и бежали. Большинство их укрылось в королевском дворце, как и жители Анакии. Но зуагирам всё равно досталась огромная добыча. Сейчас степные кочевники сводили давние счёты с горожанами. Со стены Конан видел, как по улицам метались всадники с факелами, оставляя за собой пылающие дома. Где-то ещё бились и умирали бойцы, кричали женщины, заходились в безумных воплях те, с кого зуагиры заживо сдирали кожу.
Страшная ночь падала на город.
Кочевники побывали и у ворот тюрьмы, но их отогнали стрелами.
— Отсидимся, — подошедший к киммерийцу капитан сплюнул вниз. – А потом придётся искать новую работу. Анакии не скоро понадобится городская стража.
Конан спустился во двор, где стражники, свободные от постов, жгли костры и готовили еду. В котлах варилась баранина.
Киммериец посмотрел на тюремные замки. Заходящее солнце освещало лица арестантов, приникших к решёткам.
— Бандиты, воры и грабители, — заметив взгляд Конана, пояснил подошедший к огню один из помощников тюремщика. – И королевский брат. Но его комнату не видно отсюда. Да он и сам может выйти, прогуляться, может и познакомитесь.
— А за что здесь королевский брат? – поднял голову сидящий на земле стражник-туранец. – Неужели за попытку свержения короля? Тогда его должны держать в цепях, а потом отрубить голову.
Помощник тюремщика оглянулся по сторонам и наклонился к любопытному воину.
— Они с королем не поделили одну красавицу, — громко прошептал он и захохотав, добавил. – Вот и посадил родного братца. Пока не натешится, так и не отпустит.
Вдруг он взвизгнул и покатился кубарем. Конан резко обернулся. К костру неслышно подошёл высокий толстый мужчина в шёлковой накидке и груботканых штанах.
— Башку бы тебе отрубить, — толстяк плюнул на землю, глядя, как тюремщик уползает, потирая задницу. – Сплетник вонючий. Хорошего вам дня, — обратился он к воинам. – Может, в четырёх королей сыграем?
К огню подбежал главный тюремщик.
— Великий Джерхун, — он низко поклонился. – Здесь опасно, стрелы зуагиров могут перелететь через стены и ранить вас.
Джерхун отмахнулся от него, сел на землю скрестив ноги, и достал из-под плаща стопку кожаных треугольников.
Конан, никогда не упускавший случая узнать что-то новое, сел рядом.
— Что за игра? – поинтересовался он, разглядывая треугольники.
Джерхун оживился и начал раскладывать их перед собой.
— Всё очень просто, — королевский брат потёр руки. – Надо набрать четырёх королей или воинов или кого-то ещё. Одна сторона у кожи гладкая, на другой нарисованы – короли, воины, купцы, ремесленники, крестьяне. Причём одни белые – это Асгард, жёлтые – кхитайцы, чёрные – стигийцы и красные – шемиты. Каждый берёт по четыре кожи и делает ставку. Потом можно один раз обменять кожи, чтобы попробовать найти королей или воинов. Выигрывает тот, у кого на руках будет больше королей. Или, если у тебя два крестьянина и два купца, а меня два крестьянина и пара ремесленников, ты победил. Играем?
Конан согласился. Он поставил серебряный шелонг, один из полученных от капитана и после первого взятия кож у киммерийца на руках оказались три короля и крестьянин. Ими он без труда побил двух воинов Джерхуна.
В этот вечер Конану везло. Он немного проигрывал, но побеждал гораздо чаще. Возле него уже накопилась кучка золотых сиккилов и горка серебряных монет. Королевский брат начал волноваться. Он безрассудно делал ставки, и проигрывал, проигрывал, проигрывал.
Стражники, сначала с интересом наблюдавшие за игрой, разошлись – кто отдыхать, кто на посты. До смены Конана времени оставалось достаточно и он не торопился. У костра остались они вдвоём. Джерхун проигрался начисто. Он позвал главного тюремщика и попробовал занять немного денег, но тот отказался, сославшись на запрет короля.
Джерхун уже поставил свой плащ и штаны. Но судьба послала ему трёх купцов с королём против трёх королей и воина у Конана.
Королевский брат загрустил. Он огляделся по сторонам, поёжился – без одежды было прохладно.
— Слушай, — он глянул на деньги, которые Конан увязывал в выигранный плащ. – Давай, я поставлю государственную тайну, а ты взамен весь выигрыш.
Киммериец качнул головой.
— За тайну мне голову отрубят, — он взвесил на руке увесистый узел. – А деньги я честно получил.
Джерхун схватил его за руку.
— Никто не отрубит, — невезучий принц зашептал. – Это огромная тайна, но не очень опасная.
Конан поддался любопытству.
— Хорошо, — киммериец перемешал кожи. – Вытаскивай четыре кожи.
Через пару минут понурый голый Джерхун побрёл в свою комнату.
Конан отнёс узел с деньгами в караулку у ворот и отправился на пост.
Ночь прошла спокойно. Никто не пробовал прокрасться через стены или штурмовать их. Зуагирам хватало дел в горящем городе. Караульные видели, как на улицах, охваченных пламенем, бегали люди, громко вопя скакали всадники. Под утро всё затихло.
Когда рассвело, ночная смена отправились отдыхать. Но поспать им не удалось. Через пару часов всех разбудил капитан. Он так и не ложился спать.
Оказывается, сразу после восхода солнца на территорию тюрьмы закинули стрелу с письмом от вождя племени зуагиров. Он требовал выдать королевского брата. Взамен обещал выпустить всех осаждённых и не трогать их. На эти требования можно было бы не обращать внимания, но с крыши самого высокого тюремного замка наблюдатель увидел подходящие к Анакии конные группы кочевников.
Видимо, зуагиры решили серьёзно разобраться с городом. Скорее всего, снести все постройки, а жителей убить.
Вскоре капитан получил и грозное подтверждение намерений степняков. На стену закинули пращой мешочек с солью.
— Они хотят посыпать солью место, где стояла Анакия, — капитан лизнул тёмно-серые кристаллики из мешочка. – Я слыхал про такие дела. Так делается на восточных окраинах мира. Здесь после этого ничего не будет расти. Смотрите, они перестали убивать пленных. Сейчас бандиты погонят их на побережье, за солью. А мы здесь можем сдохнуть с голода. Припасов-то нет. Еды на пару дней всего.
Стражники и тюремщики задумались. Чтобы продержаться, предложили пустить в котёл арестантов. Но пока эти меры отложили. Решили прорываться. Можно, конечно, было попробовать отдать зуагирам Джерхуна, но кочевникам никто не верил. Капитан рассказал пару случаев, когда степняки обманом добивались своего и жестоко убивали доверившихся им.
Пока решили связаться с королевским дворцом. Из-за дыма, затянувшего Анакию, башни дворца плохо просматривались, но воины были уверены, что зуагиры его не смогли захватить.
Пойти вызвались Конан, Тишан и ещё четыре городских стражника. Вечером, как только стемнело, их опустили на верёвках на крышу казармы и они растворились в наступившей темноте, пропахшей дымом и страхом.
— Тишан, давай подойдём к храму, — Конан внимательно оглядел площадь. – Мне понадобится клык твоего тигра.
Аргосец, чьё лицо слегка освещалось догоравшим неподалёку сараем, удивлённо посмотрел на киммерийца.
— Королевский брат проиграл мне государственную тайну, — Конан склонился к напарнику. – Если статуе, которая торчит на крыше, в грудь вонзить коготь тигра, она оживёт. Потом бронзовый зверь начнёт убивать всех пришельцев и пощадит только коренных жителей Анакии.
— А как же мы? – Тишан ухмыльнулся. – Нас-то он сожрёт первыми.
— Нет, — Конан мотнул головой. – Джерхун сказал, что как только тигр оживёт, он сразу прыгнёт вниз. А мы останемся на крыше.
— А может, прорвёмся? – Тишан поёжился. – Не люблю я этих идолов.
— В суматохе убежать будет проще.
Тишан подумал и согласился.
Цепляясь за торчащие в стене храма выступы, наёмники взобрались наверх. Конан подошёл к бронзовому зверю. Одна лапа тигра была размером с киммерийца. Он похлопал его по ляжке. Раздалось гудение. Конан прислушался и понял, что идол пустой внутри.
Он взял у Тишана один тигриный коготь и забрался на спину зверюге. Посмотрел на напарника. Тот отошёл подальше и присел на корточки, держа свой меч в правой руке. Даже в полутьме киммериец увидел, что аргосца трясёт. Ухватившись за переднюю лапу тигра, Конан вздохнул и со всей силой вонзил коготь в грудь идола. Тут же наёмник спрыгнул вниз и отбежав к Тишану, тоже присел на корточки. Ничего не происходило. Воины ждали, не шевелясь.
Вдруг тигр опустился на четыре лапы и хлестнул себя хвостом по бокам. Раздался громкий звон. Крыша задрожала. Зверь задрал голову и зарычал. Конан с Тишаном опустились как можно ниже.
Тигр напрягся и прыгнул вниз.
Наёмники перевели дух.
— Подождём до утра, — Конан подошёл к краю крыши и осмотрел город, разыскивая идола. – Потом тихонько уйдём.
Тишан выдохнул и закашлялся. Он молча махнул рукой и лёг.
Конан слушал. Вдруг в городе, покрытом ночью и дымом, раздался страшный крик, перекрытый громовым рычанием. Вопли стали доноситься отовсюду. Оживший идол торопился наверстать упущенное, порвать как можно больше чужаков, вторгшихся в Анакию.
Когда небо осветилось перед восходом солнца, Конан с Тишаном быстро спустились вниз и быстрым шагом понеслись к городским стенам. Они решили выйти из Анакии через злополучный пролом, ставший причиной её гибели. Повсюду им попадались разодранные трупы зуагиров, закоченевшие ободранные горожане, сожженные женщины и дети.
На одном перекрёстке они увидели, как вдалеке пронеслись всадники, а ними бесшумно промахнуло огромное, отливающее золотом чудовище. Через минуту наёмники услышали звон металла, крики умирающих и вопли лошадей. Больше на своём пути они не встретили никого живого. Город как будто вымер.
Киммериец с аргосцем благополучно дошли до пролома. Здесь везде лежали трупы, как защитников крепости, так и зуагиров в окровавленных накидках. Здесь же они увидели тело воина, предлагавшего им ковш с водой. Его голый живот был распорот крест-накрест.
Конан вдруг остановился.
— Надо вернуться, — он похлопал себя по поясу. – Я забыл выигрыш в караулке.
Тишан мотнул головой.
— Иди один, — аргосец показал рукой в сторону пустого лагеря кочевников. – Я подожду тебя там.
Вдруг к пролому вынесся всадник на покрытой пеной лошади. Не доскакав несколько шагов до стены, она рухнула. Зуагир вылетел из седла наземь. И тут же из проулка выпрыгнул бронзовый идол. Одной лапой он наступил степняку на спину. Позвоночник хрустнул, кочевник взвыл и затих. Из раскрытого рта полилась кровь.
Тигр рыкнул и взмыл в прыжке, падая на наёмников. Они разбежались в разные стороны и успели ударить зверя мечами. Но те только звякнули об металл и отскочили. Идол молниеносно схватил Тишана клыками за плечо и оторвал ему руку. Аргосец взвыл, мгновенно побледнел и упал. Тигр ударил тело хвостом и оно, подлетев вверх, упало и сбило Конана с ног. При этом он уронил свой меч.
Не сводя глаз с приготовившегося к прыжку зверя, киммериец зарычал, руками нащупывая хоть какое-то оружие. Под руку попался мешочек Тишана, болтавшийся на поясе убитого напарника. Конан быстро вытащил из него второй коготь и бросился навстречу идолу.
— Кром!!! – зарычал киммериец и прыгнул на тигра. Тот рыкнул и поднялся на задние лапы, готовясь порвать дерзкого человечка.
Коготь тигра вонзился в грудь ожившего чудовища. Идол заверещал и рухнул на землю, зазвенев шкурой. Отброшенный столкновением киммериец упал на тело Тишана. В ушах Конана гремело рычание тигра и звон металла.
Он поднялся, подобрал свой меч, подошёл к лежащему бронзовому зверю и пнул его. Пустотелая статуя загудела.
Конан напился воды из родника, умылся и пошагал к тюрьме за своими деньгами.
— Хорошо, что Джерхун рассказал и про то, как остановить зверя, — подумал Конан. – Если он жив, надо будет вернуть ему штаны.
Вечером киммериец был уже далеко от Анакии. На пойманной в городе зуагирской лошади он ехал по степи, направляясь в Асгалун. Там Конан хотел потратить выигранные деньги, а потом наняться охранником купеческого каравана.
