Командировка в Рим (главы 1 и 2)

   «По-видимому, на свете нет ничего,

что не могло бы случиться»

                                                                                                                  /М. Твен./

Глава первая.  Мой друг Максим.

Прошлым летом мы с Максимом, моим другом отдыхали на Байкале, который манил нас ещё с детства. Но выбраться туда раньше было недосуг. Наконец, наши отпуска совпали, и мы не мешкая, взяли палатку, резиновую лодку и отправились на перекладных к знаменитому озеру. Да, озеру, так считается, потому что есть определение, что озеро окружено со всех сторон сушей.

Озеро! До чего же образный наш русский язык! Первая и последняя буквы – маленькие круги, и само это короткое слово представляется  в нашем сознании окружностью. У меня, во всяком случае, слово озеро ассоциируется с чем-то округлым, заполненным водой. А Байкал?! Вы видели его на карте? Где же тут округлость?!

 Другие называют Байкал морем, потому что оно огромно. Но согласитесь, привычно, когда море солёное и ещё лучше, если оно сообщается с другими морями большими по величине и объёму проливами или прямо переходит в океан. Но Байкал пресный, а не только от океана, но и от ближайшего моря его разделяют тысячи километров. Вот, если его поместить в европейскую часть России,  оно бы протянулось от Москвы до Санкт-Петербурга, соприкоснулось бы с Финским заливом, а там до Атлантического океана рукой подать. Но Финский залив подсолил бы воды Байкала у Санкт-Петербурга или наоборот, Байкал бы опреснил прибрежные воды Финского. Не важно, но тогда можно было бы назвать Байкал с полным правом морем, а пока…

На мой взгляд, правильнее считать его водохранилищем. Опять замечательное и ёмкое слово, оно как раз и соответствует Байкалу, как природному хранилищу пресной воды.

Мы с другом, конечно же, знали, что оно огромно, но когда, наконец, приблизились к нему и остановились на его каменистом берегу, Байкал поразил нас величавой красотой и мощью. Погода стояла тихая, солнечная и на синих водах серебрилась рябь. Мы двинулись вдоль берега, который всё тянулся и тянулся, а потом словно уходил под воду, накрытый сизым туманом. Обойти эту водную ширь — как было бы здорово! Но наши отпуска коротки для такого похода.

Мы отдыхали там, где Байкал окружают извилистые горные хребты. У их подножия пушистые лиственницы чередовались с разлапистыми елями  и окаймляли изумрудной дугой водную синь. Высокие зонтики сосен с шелушащейся корой цеплялись крепкими корнями за сыпучие склоны, а конусообразные макушки кедровых сосен, красуясь длинными иглами, взбегали к вершинам.  Не раз мы плавали  по озеру к многочисленным островкам, ловили рыбу. Однажды был сильный шторм, но он скоро закончился, ветер разорвал  и разметал тучи, и снова засияло солнце. На берегу оказалось несколько рыбёшек, выброшенных штормом. Они у нас на глазах стали уменьшаться, словно худели или как будто таяли. Местные жители на наши расспросы ответили, что это живородящие рыбки голомянки, и что под солнечными лучами плавится их нежный жир, который содержит витамины и вообще очень полезен.

Три недели отдыхали мы на дикой природе. После загазованной и душной атмосферы города Прибайкалье показалось нам раем. Солнце не жгло, не палило, а как-то мягко ласкало своими лучами, делая приятным и уютным наше пребывание. С восхода округу заполняли трели птиц. Эти птичьи переговоры не смолкали до заката. Воздух настолько чист и свеж, что, казалось, и сам зазвенит. А вода удивительно вкусная и необычайно прозрачная, дно видно даже на глубине в несколько метров. Дивный край нас очаровал. И мы сами словно оттаяли. Исчезли нервозность и раздражительность. Потянуло на откровения. В один из вечеров, как обычно, сидели у костра. Наивкуснейшая уха уже была съедена, и мы, сытые и довольные, любовались заходом Солнца. Бледный ломтик Луны уже встал ему на смену. Последние солнечные лучи потонули в сиренево-оранжевых слоистых облаках, сбившихся у горизонта на западе. Сумерки наступали с востока, словно опускались с неба, обволакивая всё вокруг. Первые звёзды робко показались на синеющем небе.  Горные вершины стали стремительно погружаться в мрак, и темнота по склонам спускалась на сине-серебристое озеро. А в костре весело трещали сухие ветки, пламя, искрясь и танцуя, устремлялось вверх, и его языки  растворялись в вечернем сумраке.

— Игорь, я  давно хочу рассказать тебе историю, которая произошла со мной год назад во время командировки в Рим, — обратился ко мне Максим. — Это очень странное происшествие, и я до сих пор не знаю, как объяснить то, что со мной случилось.

— Происшествие?! И ты целый год молчал! – удивился я неожиданной       скрытности моего друга.

— Всё как-то не решался. Да и подходящего случая не было.

И Максим поведал мне очень странную и необычную историю. Если бы я не знал его много лет, то усомнился бы в её правдивости. Наша дружба давняя, ещё со школы, с 5-го класса. Его родители тогда переехали в наш город. Из всех предметов тогда Максимке больше всего нравилась история Древнего Мира.  Помню, как он всегда очень внимательно слушал учительницу истории Ольгу Николаевну, которая прекрасно знала свой предмет и увлекательно рассказывала. И у неё на уроках не только двоек, троек не было. Максим бывало вытаращит на неё свои серо-голубые глаза и смотрит, почти не отрываясь,  будто боится пропустить что-нибудь. Ребята даже посмеивались, говорили: влюбился. Но не будешь каждому объяснять, что когда интересно слушать, то  нельзя не смотреть на того, кто рассказывает такие захватывающие вещи. А Древний Мир был непостижимым и манящим. Это словно другая планета с иными племенами, народностями и государствами, со своими законами и обычаями. Тогда в детстве Максим хотел стать археологом. Только он не мог решить, какому же государству отдать предпочтение, потому что археолог должен ограничивать свой интерес каким-то одним регионом. А моему другу было интересно всё.

В старших классах интерес к истории поубавился. Школьники обычно свой интерес к тому или иному предмету связывают с личностью учителя. Хоть и глупо, но это так. С историей СССР нам не повезло: другая учительница рассказывала нудно, без энтузиазма, может быть, ей самой было не интересно. Так это или нет, но на её уроках мы скучали.

Не повезло нам и с учительницей английского языка. Та  любила рассказывать всякие небылицы и случаи, которые с ней происходили, или рассуждать о чем-либо, совсем не касающегося темы урока. Быстро усвоив эту её особенность, мы частенько в начале урока задавали ей какие-нибудь вопросы, спрашивали её мнение, нарочно тянули время. А, когда она спохватывалась, то успевала до звонка только задать домашнее задание.

После школы мы вместе поступили в медицинский. Я давно хотел стать хирургом, а Максим в мединститут пошёл за компанию, в основном, чтобы получить профессию, а не из большой любви к медицине.

В институте, изучая обязательную латынь, Максим понял, современному человеку знание иностранного языка необходимо и принялся изучать французский. Через два года он начал самостоятельно осваивать итальянский, а ещё через год – немецкий. Лишь изредка консультировался с преподавателями. Как-то случайно ему попался учебник старославянского языка. Он и его принялся читать с интересом.

По распределению я попал в областную больницу, а Максим – в поликлинику Приморского района. Я ассистировал во время операций, потом и сам стал оперировать. А вот Максимка, поработав участковым врачом, понял, что терапия – не его призвание. И если бы не хобби, то впал бы в хандру. Увлёкся он древней историей, взялся изучать историю и культуру европейских стран. Уволился из поликлиники и устроился в фармацевтическую фирму, пройдя отборочный конкурс. Благодаря знанию иностранных языков и медицинскому образованию стал там вскоре нужным и почти незаменимым.

Фирма, где работает Максим, не только расширила ассортимент медицинских и фармацевтических товаров, но и стала специализироваться на импорте различных косметических средств по уходу за кожей и волосами. Максим часто ездит в деловые командировки во Францию, Италию и Германию. Его присутствие стало уже необходимым при деловых переговорах. Иностранцев умиляет интерес моего друга к их родным странам, они проникают к нему доверием, и в результате ему удаётся заключать выгодные контракты.

Всё удавалось, лишь в одном Максиму не везло – в любви.

При всей своей практичности и дальновидности, он всё-таки очень ранимый и, можно сказать в какой-то степени наивный. Сидел я тогда с ним у костра на берегу Байкала, слушал непостижимую его историю и думал: удивительно, что это вообще произошло, но не удивительно, что именно с ним. Максим настолько увлёкся прошлым, что его всё больше и больше занимали события тех далёких веков, и всё меньше интересовало настоящее. Нет, он не идеализировал прошлое. Но оно его манило, как всё недоступное, малоизвестное и далёкое. Максим не пустой мечтатель, и не враль, что-либо придумывать и забавлять он не будет. В этом я был уверен, и ничуть не сомневался в правдивости его рассказа. Но объяснить я совершенно не в силах. Одно из чудес или причуд всемогущего Неба? У меня ответа нет. Может кто-нибудь из читателей своим проницательным умом постигнет. Поэтому я и решился вынести эту историю моего друга, разумеется, с его разрешения на ваш взыскательный суд.

Помню, сидит напротив меня Максим. Красивый, статный, крепкий. Школьное увлечение гимнастикой, которую он до сих пор не бросил пошло на пользу. Его небольшая борода в отсветах пламени костра из русой превратилась в рыжую, как и густые отросшие за отпуск волосы. Похож на древнего русича. Ему бы меч да копьё со щитом, да шлем с кольчугой – вылитый княжеский дружинник.

Глава вторая. Поездка в Рим

А вот и сама история, как поведал её мне мой друг.

— Подходил к концу срок контракта с нашим итальянским партнёром, — начал свой рассказ Максим. – Для обеих сторон соглашение было очень выгодное, не только мы, но и итальянцы надеялись на его продление. Случайно руководству фирмы стало известно, что конкуренты активно переманивают нашего партнёра. Надо было срочно принимать меры. Уладить столь непростое дело поручили мне. Начальство расщедрилось, и откомандировало меня в Рим аж на две недели.

В аэропорт я поехал на такси. Шоссе постепенно приближалось к морю, затем шло параллельно береговой линии. Вокруг сгущались сумерки, словно небеса превратились в полупрозрачную серую  дымку, которая разрасталась и сливалась с морем. Вдоль берега плыл пассажирский лайнер, украшенный зажжёнными окнами,  как новогодняя ёлка сверкающими гирляндами.

И  вспомнилось мне, как почти десять месяцев назад на таком же теплоходе я плыл вместе с Надей. Я так ждал этого круиза! Две недели наедине! В одной каюте! Думал, уж теперь будем вместе, теперь нам никто не помешает. Только мы и море! Но я не учёл – теплоход  прогулочный, развлекательный. То бар, то ресторан, то бассейн и всюду весёлые компании. А Надя  общительная, даже слишком… Мне хочется быть рядом с ней, хочется, чтобы она уделяла внимание только мне. А её тянет к новым приятелям, и из бара и ресторана её можно вытащить только на палубу, где она щеголяла в своём слишком откровенном золотистом бикини, или в бассейн, и везде её сопровождала компания новоявленных друзей. Кончилось тем, что мы поссорились, и она быстро нашла мне замену. Так что моя Надежда перестала быть моей и не оставила никакой надежды на нашу совместную жизнь, о которой я мечтал.

Я смотрел на лайнер и старые, казалось, уже угасшие чувства проснулись. Какая-то серая тоска охватила мою душу. Невыразимая грусть выдавила из глаз влагу, подкатила ком к горлу. Почему я так полюбил её? Почему она меня не любила? Почему? Почему так происходит?..

 Через несколько километров шоссе плавно стало поворачивать, удаляясь от морского побережья. Седое небо окончательно слилось с пепельным морем на невидимой уже линии горизонта, вдоль которой  очень медленно перемещалась продолговатая бриллиантовая брошь-лайнер, сияя крохотными сверкающими окнами, становясь, всё меньше и меньше. Крошечные огоньки в три ряда на белом овале в сером тумане сплошного моря-неба. Я как завороженный смотрел на эту бриллиантовую «брошь», уменьшающуюся и удаляющуюся в сероватую бездонную даль. Может быть, из-за того, что смотрел слишком пристально, эта картина унесла меня на несколько мгновений из действительности в какую-то иную реальность. И мне захотелось другой жизни, такой же вот маняще далекой. Шоссе уходило от моря. Последний раз взглянул я на «крошку-брошь» и грустно вздохнул. Как ни странно вдруг почувствовал облегчение, словно с этим печальным выдохом вышла, закончилась моя прежняя жизнь и появилось ощущение, что  начинается её новый этап. От предчувствия чего-то необычного защемило в груди, как будто я вступаю на опасный, но  заманчивый путь.     

И вот я в Риме. Мне нравился этот город. Нравилась Италия. Нравились итальянцы, в большинстве своём они очень красивые, особенно глаза. По-моему, глаза у итальянцев самые красивые в Европе. Когда я впервые приехал в Италию, у меня было такое чувство, что я вернулся туда, где у меня осталось что-то родное. Странное это ощущение не покидало меня в Риме и при последующих визитах. Какая-то мимолетная ностальгическая тень редкими волнами покрывала мою душу. Я ощущал грусть, словно от потери чего-то родного,  и одновременно радость, как будто я вот-вот обрету что-то важное. Я не находил разумного объяснения своим ощущениям, кроме своего субъективного отношения к этой прекрасной стране с многовековой историей.

Но меня ждала работа, трудные переговоры с бизнесменом. И я постарался сосредоточиться на этом деле. Немалых трудов мне стоило убедить Роберто Висконти, нашего итальянского партнёра, продлить контракт. Целую неделю я бился. В конце концов, Роберто согласился продолжить наши партнёрские отношения. Остался всего лишь один спорный пункт, очень важный для нашей фирмы, и не очень выгодный для Роберто. Приближались выходные, которые обычно Роберто посвящал семье. Мы решили отдохнуть, развлечься.

В субботний день была организованна экскурсия в Ватикан. Семья Висконти прибыла в полном составе: Роберто, стройный, с красивым умным лицом и вдумчивыми голубыми глазами; его обворожительная и жизнерадостная черноглазая жена Сабина, их двенадцатилетний сын, красавец Джулиано и восьмилетняя куколка, дочь Лючия.

Знаменитые фрески красоты неописуемой. Рассказать не берусь, это надо видеть. Но я не удержался от комментариев и даже дополнял объяснения гида, разумеется, на итальянском языке, чем завоевал симпатии и расположение семьи Роберто.

В воскресенье мы все отправились на виллу, расположенную в живописных окрестностях Рима. Там было: тихо, мило и уютно. Но мне, почему — то, хотелось на море. Плавая в бассейне, я закрывал глаза, представляя, что лежу на морских волнах. В тот день меня одолела мечтательная нега.Хотелось погрузиться в неизведанный мир, уйти от знакомой реальности.

Выйдя из воды, я отказался от шезлонга, любезно предложенного хозяйкой, расстелил полотенце на лужайке на сочной траве и растянулся в истоме. Устремил взгляд в небесную даль, любуясь перистыми облаками. Наслаждаясь спокойствием и безмятежностью, ощутил, что меня куда-то уносит…

Похожие статьи:

Рассказы → Принцип 8 (Часть 2. Глава 1/5)

Рассказы → Роман "Три фальшивых цветка Нереальности" (Треки 6 - 1/3 7)

Рассказы → Место, где земля закругляется.2

Рассказы → Принцип 8 (роман) [Часть 1. Глава 1]

Рассказы → Роман "Три фальшивых цветка Нереальности" (Треки 1 - 5)