Коррида глава 1

 Солнце слепило глаза, отражаясь от блестящей, похожей на гранит поверхности туловища быка. Малкон заворожено смотрел на Дисмуса, который виртуозно владел мулетой. Его руки, такие сильные, делали эти грациозные движения поистине прекрасными.  Робо-бык, огромный и беспощадный, рыл копытом черный песок, то и дело бросаясь  на тореро. Под его мощными стальными копытами песок превращался в шлак, плавясь  от стремительных движений.   Малкону было всего восемь, и он стоял на трибуне, наблюдая схватку человека и механического создания.  Его сердце всегда переполнялось сначала страхом и отчаянием, потом радостью и гордостью. Дисмус не знал поражения и был самым высоко оплачиваемым матадором  Вельгара.
          На нескольких площадках города каждую субботу шли всевозможные бои, родео и коррида.     
          Город Вельгар являлся центром развлечения на Ютике, третьей планеты желтого солнца на задворках галактической системы Гончих псов. Яркие витрины и сияющие огни возбуждали и пьянили толпу не только  туристов, но и местных завсегдатаев, которым так нравилось спускать здесь свои деньги. 
            Казино. Перед этим заведениями на высоких тумбах танцевали танцовщицы, зазывая новых клиентов, желающих скормить свои деньги «одноруким бандитам» или рулетке, а возможно, и зеленому сукну покерного стола. Их бедра, обтянутые тонкой блестящей тканью, двигались красиво и ритмично в такт музыке. Руки то поднимались вверх, словно крылья, то раскидывались в стороны. Глаза сияли, как алмазы, улыбки не сходили с лиц, которые казались искусственными. «Красная звезда» и  «Гонка на выживание» собирали самый большой куш в Вельгаре. Деньги в эти казино текли рекой, превращаясь в пыль для тех, кто вертел рулетку, если, конечно, это были не  люди владельца казино или аферисты. 
          Улица Красных фонарей манила  томными вздохами, ароматами дорогих и не очень духов. Здесь каждый мог найти для себя девочку и неважно, сколько монет звенело в карманах.  Длинноногие и пышногрудые, малышки и женщины зрелого возраста, толстухи, худышки,  красотки и карлицы – шлюхи  на любой, самый притязательный вкус. В конце квартала Красных фонарей обосновался  Сеньор Пекатти, торгующий любовью мужчин и женщин, покупающий и продающий чувства и наслаждения. 
        Там и жил мальчишка Малкон, догадываясь, какое будущее ему предначертано. Сеньор Пекатти на него давно начал поглядывать и уже пытался уговорить его мать продать ему мальчугана, не скрывая своих грязных намерений. Доминика знала, что в квартале Красных фонарей у ее мальчика нет будущего: ему суждено стать в лучшем случае жигало  или наемником сеньора Пекатти. Худшее. Об этом женщина предпочитала не думать, пока  Малкону не исполнилось восемь лет, а долгов накопилось столько, что у нее не было бы другого выбора, как отдать сына проклятому Пекатти. 
         –   Сеньор Пекатти,- Доминика, переминаясь с ноги на ногу, сжала в руках грязный фартук,- Малкон – это все, что есть у меня, без него моя жизнь потеряет смысл.
         –  Я думаю, твоя никчемная жизнь никого не расстроит, если вдруг внезапно оборвется,- хищно улыбнулся сеньор Пекатти.
         –   Пожалуйста,- она с мольбой протянула к нему руки,- не забирайте у меня мальчика, я расплачусь за комнату и верну долг, ведь жизнь Малкона не стоит этих 400 монет.
         –  Глупая курица! – Пекатти толкнул ее в грудь.- Если бы ты была посговорчивее, то давно зарабатывала бы куда больше. Ты, жалкая тварь, существуешь в моем квартале только потому, что мне нужен мальчишка. У тебя был шанс работать на меня, а что предпочла ты? Помои и грязные  жирные тарелки, пропахшие плесенью тряпки, да потрескавшиеся руки от дезинфектора. Сейчас я ничем не могу тебе помочь, Доминика, ты сама выбрала для себя такое будущее.
         –   Но…
         –  Заткнись и слушай,- он склонился над ней, обдавая неприятным запахом изо рта.- Сегодня вечером я приду за мальчишкой, и не вздумай играть со мной!
        Малкон редко  бывал в школе.  Бесплатное учреждение находилось на окраине Вельгара, и мальчишке было сложно добираться домой поле уроков. Учительница ругалась, мама в очередной раз расстраивалась. На дорогу много уходило мелочи, и всё, что он зарабатывал на мойке, уходило на оплату дороги, учебников и других школьных принадлежностей. За последние полгода Малкон был всего четыре раза в школе и старался готовиться дома, чтобы совсем не забрасывать учебу. 
         Как странно, подумал Малкон, подходя к своему дому, возле которого собрались люди. Одни что-то обсуждали, некоторые кричали, меньше плакали. Он увидел разбросанные вещи, полицию, старого бородатого врача, который накрыл какую-то женщину простыней. Малкон непонимающе подошел ближе, ему не хотелось верить своим предчувствиям. Врач, обернувшись, взглянул на тощего мальчишку в старой, пожелтевшей от отбеливателя рубашке школьника. Увидев руку, которая показалась из-под простыни, мальчик упал на колени, роняя потертую сумку, из которой выпали учебники. 
         Слезы застилают молчаливое лицо, Малкон не издал ни звука, он приподнял простынь и увидел лицо своей мамы, с маленьким отверстием у виска, где запеклась темно-красная кровь. Малкон все еще не верит, ощущая себя как будто в тягучем киселе,  которым стало окружающее пространство. Руки мамы такие холодные, он сжимает ее ладонь и сверлит глазами доктора, который хочет увести его от погибшей.
        –  Это самоубийство,- пронеслось в толпе.
         –  Я знаю, кто это сделал,- уронил Малкон, поднимая холодные глаза на доктора. Врач неотложной помощи не может смотреть в эти синие, словно кристаллы сапфира, глаза, они не по возрасту взрослые, словно повидали многое, чего восьмилетнему мальчику еще не нужно знать.
         –  Я должен увезти твою маму,- доктор положил свою большую ладонь на руку Малкона,- ей уже ничто не поможет…
Доминику увезли на синей машине в морг городской больницы Вельгара. В этом городе не принято долго сожалеть о смерти, здесь нет боли или страха, тут не бывает осуждения. Здесь доступно всё, здесь можно купить всех.
           Малкон, вытерев обжигающие слезы, начал собирать разбросанные вещи. На двери в их дом были сменены замки. Мальчик знал, что сеньор Пекатти решил осуществить свои грязные замыслы. Ему мешала мама, и теперь у Малкона нет ни  дома, ни  мамы, ни того, кто мог защитить его. Сложив мамины вещи в большой чемодан, мальчик отобрал необходимое и, затолкнув все в рюкзак, направился прочь из квартала Красных фонарей. Он не знал, куда ему идти. Ему было известно одно  –  знакомое чувство утраты и желание  не попасться на глаза Пекатти. Все остальное потом заполнится желанием есть, спать, жаждой выжить и надеждой не стать игрушкой в чужих руках. 
Он шел, опустив голову, длинная челка спутанных рыжих волос закрывала  мир.  Мир, который он не желал видеть, но который, несмотря на свою его жестокость  и равнодушие, продолжал любить. В свои восемь лет Малкон все еще надеялся на чудо. Он был еще маленьким мальчиком, которому пришлось слишком рано повзрослеть. Кто-то сзади грубо схватил его за шиворот и отбросил в сторону его вещи. Малкону не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это был. Воротник на рубашке треснул, оставляя рваную рану на ткани, мальчик пытался вырваться, но его попытки только смешили  Пекатти и его окружение.
_________________________
         Дисмус откинул назад длинные волосы. Марэна была как никогда щедра на ласки. Ее гибкое тело напоминало кошачье, темная, похожая на горький шоколад кожа блестела. 
         – Мне пора, Марэна,- он бросил на столик сотню мансов, она слизала их со стола мягкой, кошачьей лапкой и, склонившись над Дисмусом, коснулась его щеки своими длинными ресницами,- щекотно,- улыбнулся он.
         – Приходи завтра,- улыбнулась Марэна, одеваясь.
Дисмус поднялся с кровати, кинул Марэне еще двадцать монет и направился в душ. Девушка, послав ему воздушный поцелуй, влезла в туфли на высоких каблуках, подправила макияж, накрасила алой помадой губы и, сунув деньги в лифчик, направилась к выходу. 
           Дисмус спускался по лестнице, насвистывая незатейливую песенку, услышанную вчера в ночном клубе казино «Красная звезда». Ему везло. Последние несколько схваток с робо-быками сделали ему неплохие деньги. Ставки возросли в несколько раз, в итоге пачки мансов пришлось переложить из карманов в кейс, это было около миллиона. Этих денег хватило бы открыть собственную арену или казино, однако у Дисмуса были другие планы. Отправившись в Вельгар, он решил почти все деньги положить на счет в банке и немного поразвлечься. Позже его путь лежал в провинцию Бурэк, где была самая старая школа обучения мастеров родео и корриды с робо-быками. 
 Говорят, что Азалкан, наставник этой школы, сражался на арене еще с живыми быками до того времени, пока игры и бои с животными не  стали запрещенным видом спорта. Тысячи матадоров могли остаться без работы, если бы не старания Азалкана, который первый ввел понятие «коррида с робо-быком».
           Крики и выстрелы заставили Дисмуса остановиться. Он выглянул из-за двери и увидел, как по цветному тротуару несется мальчишка. Тренс Пекатти прицелился и выстрелил, пуля просвистела около ног Малкона, он подпрыгнул, вызвав взрыв хохота у подельников Тренса. Сорвавшись, он пулей ринулся вперед. Страх гнал его, словно дикого звереныша, прочь из квартала Красных фонарей. Он увидел на своем пути высокого светловолосого мужчину, который ему кого-то напомнил. Мальчишка, уставший и взмокший от пота, споткнулся, падая на  незнакомца. Еще один выстрел прогремел у ног Дисмуса. Он выхватил пистолет и направил его в сторону Пекатти.
         –   Мне кажется, ты зашел слишком далеко, Тренс!- выкрикнул он.
Люди Пекатти подскочили к Дисмусу, пытаясь выхватить  из его рук мальчишку.
         –   Полегче!- он направил ствол на здоровяка, что вцепился в худую ручонку Малкона. — Что сделал это малец, раз Тренс устроил погоню? — Дисмус рассмеялся. — Наступил на мозоль его любимой кошки?
Пекатти, тяжело дыша, подошел к Дисмусу, который все еще крепко сжимал Малкона за руку. Лицо  толстяка покрылось багровыми пятнами, он откашлялся и сплюнул под ноги. На его лице играла кривая усмешка, смешанная с презрением и ненавистью. Он узнал тореро и понимал, что этот человек имеет достаточно высокое положение в городе, как и то, что он неприкосновенен для граждан Вельгара.
         –   Его мать должна мне…
         –  Ты убил ее!- закричал мальчишка, вырываясь из  сильных рук Дисмуса.
         –  Закрой рот, гадёныш,- прошипел Пекатти. 
         –   Я думаю, твое влияние не распространяется на малолетних детей. Сколько его мать задолжала тебе?
        –   400 монет.
         –   За 400 монет ты готов изрешетить пацанёнка, как зайната на охоте?- усмехнулся Дисмус, опуская пистолет.- Я догадываюсь, что здесь произошло, и этим делом скоро займется полиция.
         –   Ты лезешь не в свое дело, тореро,- оскалился Пекатти.- Этот мальчишка стоит куда больше 400 монет, он отработает все сполна, все то, что я потерял, связавшись с его матерью.
         –   Сколько?- неумолимо спросил Дисмус.
Тренс сжал тонкие губы и приказал своим парням убрать пушки.
         –   Тысячу мансов, и не монетой меньше. Если тебе нужен этот щенок для каких-то своих целей, я охотно продам его тебе.
 Малкон с мольбой и страхом посмотрел на Дисмуса, в его душе все сжалось до размера одномансовой монеты. Ноги отказывались слушаться и стали ватными. Он не знал, что ждет его с Дисмусом, который казался хорошим человеком. Малкон понимал, что будет, если сеньор Пекатти завладеет его жизнью, мальчик много повидал, а смерть матери еще раз доказала ему, что, оказавшись на крючке хозяина квартала Красных фонарей, он станет игрушкой в руках этого мерзавца. 
         –  Хорошо, Пекатти, я выпишу тебе счет.
Пекатти неохотно вынул кредитку, он явно не желал расставаться с мальчишкой, которому предстояло стать  пешкой в его темных делах. Несомненно. Дисмус перевел взгляд на Малкона, потом на Пекатти. Тренс тяжело дышал. Жирный обрюзгший боров, которому всегда было мало и денег, и крови, и слез. Даже в конце жизненного пути он остался тем же ублюдком, сколько его знал тореро.  Дисмус набрал код на кредитной карте и провел ее ребром по карточке Тренса,  переводя необходимую сумму.
         –  Теперь все? – спросил Дисмус, он устал слушать Пекатти и ему порядком надоел этот разговор. Общение с ним  и тупоголвыми парнями походило на стычку бойцовых псов, а Дисмус не причислял себя к собакам.
Пекатти больше не сказал ни слова, жестом приказав своим людям следовать за ним.
         –   Ну что, идем? – Дисмус, улыбаясь, протянул руку напуганному мальчику с рыжими волосами, которые торчали в разные стороны.- Я не обижу, не бойся. Как тебя зовут?
         –  Малкон,- ответил мальчик и протянул ему свою руку.
         – Дисмус,- улыбнулся своей белозубой улыбкой тореро.- Я не буду спрашивать, что произошло между тобой и Пекатти, как-нибудь сам расскажешь. Согласен?
Малкон промолчав, отвел глаза в сторону и улыбнулся, за несколько последних  дней столько произошло дурного, а теперь ему казалось, что жизнь началась с чистого листа.  Дисмус видел это и впервые за свою жизнь понимал, что бывает, когда за улыбку ребенка не жалко и тысячу мансов отдать.
 Малкон хотел очень есть, с утра у него не было во рту и крошки. Проходя мимо витрин дорогих ресторанов, видя изобилие, он чувствовал, как его рот наполняется слюной.  Он не решался попросить своего нового друга купить ему хотя бы кусок хлеба, так как чувство вины было больше чувства голода. Они шли молча, иногда останавливаясь. Малкон понял, откуда ему знакомо лицо его спасителя. Прохожие то и дело просили автограф у известного матадора, который в Вельгаре пользовался огромной популярностью.
         –   Думаю, надо взять такси,- шепнул Дисмус мальчику,- иначе мы не доберемся в Бурэк и к вечеру.
Он снова удивил мальчика своей широкой белозубой улыбкой. Малкон снова промолчал о том, что страшно проголодался и, крепче сжав руку Дисмуса,  постарался изобразить счастье на лице. Дисмус видел, что на душе у мальчишки скребутся кошки. Немудрено, ведь мальчуган  совсем недавно потерял мать.
         –   Может, ты хочешь есть?
Этот вопрос был для Малкона, как бальзам на душу. Он пожал плечами и ответил, что был бы не против немного перекусить. Они зашли в кафе, что было рядом со стоянкой такси, Дисмус заказал себе  и Малкону горячий шоколад, несколько кусков хорошо прожаренной говядины, различные овощи и жареный картофель. Он знал, что любят дети, поэтому пытался хоть как-то отвлечь мальчика от печальных мыслей.
         –   Малкон, я отправляюсь в школу сеньора АзалкАна  ДашИ, ты знаешь, кто это?
         –   Угу, конечно,- улыбнулся мальчик, быстро работая челюстями.
         –   Ты не торопись, поешь хорошенько.
         –   Угу. Я знаю, кто ты. Я смотрел все корриды с тобой.
         –  Мне это очень приятно,- Дисмус приложил правую руку к груди и, улыбнувшись, склонил голову,- я тоже вырос в подобных трущобах, что иногда,- он понизил голос до шепота,- меня тянет снова вдохнуть запах этого места.
         –   Ты из Вельгара?
         –   Нет, Малкон,- покачал головой Дисмус,- я родился на севере в маленьком портовом городке, под названием Даргет, слышал о таком?
Малкон покачал головой, доедая свою порцию. 
         –   Мой отец работал в порту грузчиком, а мать… мне больно вспоминать о том, кем была она. Она, как и девушки из квартала Красных фонарей, продавала любовь за деньги.  Мой папаша любил ее, а она сбежала с каким-то торговцем, оставив меня отцу, который, возможно, и не был им… Я прошел через многое, пока отец не отправился в Бурэк и не узнал о школе сеньора Даши.
         –   Ты хочешь отдать ему меня?
         –   Нет, пока просто поговорить.
         –  Теперь ты мой  новый хозяин?
          – Мне не нравится это слово, давай лучше я буду твоим другом,- Дисмус потрепал мальчишку по непослушным рыжим волосам,- ты хороший парень и я помогу тебе, как когда-то помог мне мастер Даши.
             Путь в Бурэк был не близким. Малкон, удобно устроившись на заднем сидении, смотрел в окно на проносящиеся мимо дома, машины,  старые кряжистые деревья и поля, засаженные картофелем. Небо дышало свежестью, и в открытое окно то и дело врывался свежий ветер,  раздувая рыжие волосы Малкона, щекоча его нос, покрытый россыпью веснушек.
           Бурэк. Это был небольшой городок. В нем не искрились вызывающие в своём блеске огни, здесь по улицам не разъезжали на дорогих автомобилях. У дороги  не стояли грудастые шлюхи, здесь у обочины за невысокими оградами  из белого штакетника стояли аккуратные одноэтажные домики. 
Всюду цвели цветы, и Малкону казалось, что воздух пахнет молоком и хлебом. Он словно оказался в сказочной стране, о которой читала ему мама перед сном. Мама. Как он мог оставить ее? Малкон почувствовал, как  стало больно глазам, он вытер набежавшие слезы, понимая, что сейчас у него нет права на них. Теперь у него начнется новая жизнь, и мама будет смотреть на него с небес и улыбаться.
        Красивый двухэтажный дом из красного камня. Дом Азалкана Даши представлял собой  большое здание школы, с ареной, находившейся во внутреннем дворе. Мастер жил на втором этаже, на первом располагалась школа.  Малкон крепко сжал руку Дисмуса, когда они вошли за ворота. Всюду сновали мальчики, девочки семи-десяти лет и подростки постарше. Все они были крепко сложены, и у каждого определенное занятие. Двое близнецов вскапывали клумбу с цветами, две девушки поливали цветы. Несколько ребят тренировались, бегали, играли в мяч.
  Они вошли в просторный холл дома Азалкана. Малкона впечатлили высокий потолок и стены, увешанные плакатами, кубками, медалями и грамотами. Он слышал крики и звуки ударов доносившихся из спортивного зала, а потом он впервые увидел арену своими глазами и понял, что влюбился в нее раз и навсегда.
        Она казалась огромной, с высокими яркими трибунами, красочными флагами. Черный песок, словно на пляже, где морские волны ударяют о берег.   Малкон закрыл глаза и услышал, как на трибуны поднимаются люди. Они приветствуют матадора и его свиту. На тореро темные трико и расшитая золотом куртка.  Узоры из серебристых ниток украшают черную широкополую шляпу, как и отвороты высоких кожаных сапог, повидавших  не только эту арену.  Их семеро в похожих одеждах, но тореро, самый высокий и самый смелый, движется впереди…
         –   Малкон,- Дисмус дотронулся до его плеча,-  тебе нравится здесь?
Блестящие глаза мальчика сами говорили за него. Дисмус улыбнулся и, обняв Малкона, похлопал его по спине.
         –  Я вижу, в тебе есть тот же азарт и любовь, что когда-то привели меня на арену.
         –   Я видел  бои  с быками и родео только на большом экране в ночном городе Вельгара.
         –   Так ты не ночевал дома?- шутя нахмурил брови Дисмус.
         –  Да нет, я потом возвращался. Ночью там много народа, а сеньор Пекатти говорил мне, на кого ставить монеты и мансы.
         –   Ты делал ставки, малыш?
         –  Здесь ничего сложного, Дисмус,- пожал плечами мальчик,- иногда к сеньору Пекатти приходил господин с черным лицом, у него вся кожа белая, а лицо как у чернокожего… Так вот, этот господин приносил ему заявки от богатых клиентов и сообщал, на кого лучше ставить.
Дисмус серьезно посмотрел на Малкона.
         –   Откуда тебе это известно?
         –  Один раз чернолицый пришел раньше, чем я успел уйти. Кухарка Лу всегда хорошенько кормила меня, перед тем как я должен был отправиться в центр Вельгара. И когда я выходил из комнаты, то…засмотрелся на рыбок сеньора Пекатти. Знаете ли, у него очень красивый огромный,- Малкон руками показал, насколько большой,- преогромный аквариум.  Когда я услышал шаги, я испугался этого чернолицего и спрятался за портьерой. Потом вошел сеньор Пекатти,  и они начали обсуждать свои дела по ставкам. Я многое чего не понял. Только мне показалось, что чернолицый каким-то образом знает, кто выиграет, а кто нет.
         –  Я думаю, я знаю, о ком ты говоришь,- скривился Дисмус,- они видели тебя?
         –   Я не знаю, Дисмус,  не знаю. Мне было так страшно, что я… прижался к стене, а потом понял, что это окно. Я не знаю, как, но я попытался повернуть ручку. Они ничего не замечали, пока я не открыл окно, рама скрипнула, и я услышал приближающиеся шаги.  Мне удалось выскочить на балкон и спрыгнуть со второго этажа прямо на гору белья, что приготовила Лу для стирки.  Сеньор Пекатти выглянул с балкона и посмотрел, как я скачу на покрывалах и подушках, которые валялись тут и там. Он крикнул мне, что-то вроде «безобразник»…и все. Он никогда не спрашивал, что я слышал. Сеньор Пекатти считал меня еще совсем маленьким. Пришло время, когда он стал требовать от мамы больше денег за проживание, мне пришлось это сделать. Я, наверное, поступил плохо.
         –   Что сделать, Малкон?
         –   Я отправился в полицию и рассказал все, что слышал в доме Сеньора. А еще  то, что он заставлял делать меня ставки, я помогал ему, а он решил выжить со света меня и маму.
Дисмус больше не нуждался в объяснении странного поведения Тренса Пекатти. Малкон дал повод полиции, чтобы установить слежку за его домом и передвижениями. Хорошо. Дисмус убрал со лба волосы и, вынув из кармана бандану, повязал ее.
         –   Ты думаешь, сеньор Пекатти хочет убить меня?- Малкон дернул Дисмуса за руку.
Дисмус посмотрел в большущие глазищи мальчика. Нет. Он не хотел ему лгать, но и всей правды говорить не хотелось. Мальчик хотел защитить свою мать, но тем самым, по своей неопытности, стал причиной ее гибели. Тореро закусил нижнюю губу.
         –   Почему ты молчишь?- Малкон потряс его за руку.- Обычно мама так молчала, когда все было плохо…
         –   Нет, малыш, все хорошо. Если Тренс Пекатти что-нибудь и хотел сделать тебе, сейчас он очень далеко и оставит свои попытки. Если только ты снова не перейдешь ему дорогу. Малкон,- Дисмус серьезно посмотрел на мальчугана,- ты должен понять одно: деньги — это не самое главное в жизни. Если ты, имея деньги, остаешься Человеком, значит, ты был им всегда. Неправда, что деньги портят людей -  они испытывают их на прочность. Так же с популярностью, так же с властью. Знаешь, когда я хочу выйти из боя победителем, я не мечтаю о деньгах. Я думаю о победе, о способе победить, и том, чтобы не попасться под тяжелые острые бычьи рога.
Дисмус немного помолчал и добавил, что наверняка Малкону многое не понятно из его слов. Мальчик пожал плечами и очень по-взрослому посмотрел на него.
         –  Дисмус, дружище,- Малкон обернулся и увидел, как к ним идет быстрой походкой высокий сухопарый старик. На его лице была печать многолетнего опыта и мудрости, которые, как и шрам на правой щеке, оставили след на его лице.
         –   Азалкан,- Дисмус раскрыл руки для объятий,- как я рад тебя видеть.
Они обнялись крепко, по-мужски, похлопывая ладонями друг друга по спине и плечам.
         –   Каким ветром, Дисмус?- старик, улыбаясь, оглядел своего ученика.- Я вижу, ты приехал не один?
         –  Да. Познакомься, это Малкон. Мальчишка смотрел все бои с моим участием.
         –   Да ты знаменитость, дорогой Дисмус,- старик снова обнял его.
         –   Я думаю закончить карьеру матадора и открыть свою школу.
         –  Считаю, из тебя выйдет отличный  тренер и учитель,- Азалкан оглядел мальчика,- из него получится отличный пикадор или бандерильеро. Потом, возможно, он сможет стать матадором. Возможно, таким же, как ты, тореро Дисмус.
Азалкан протянул руку Малкону и крепко сжал ее. Мальчишка чувствовал, какая сила течет по его венам. Сколько энергии в этом ветхом на вид теле. Он улыбнулся ему своей чистой и обезоруживающей улыбкой и, опустив глаза, направился к трибунам, оставив  учителя со своим учеником, который столького достиг за эти годы. Им о многом нужно было поговорить, а Малкон любил фантазировать, и сейчас, стоя на трибуне, всматриваясь в черный песок арены, он представлял себя матадором, никак не меньше. Солнце давно опустилось за облака, окрасив небо на прощание багровыми красками. 
         На арене зажглись фонари. Воздух наполнился голосами. Тени механических созданий казались огромными, их поступь похожа на поступь обычного быка.  Малкон огляделся, Дисмуса не было рядом. Улыбчивая девушка лет пятнадцати сообщила мальчишке, что сегодня его друг будет выступать на арене школы. Малкон обратил внимание, какие мускулистые руки у девушки, казалось, что она запросто уложит кого угодно.
          –   Ты тоже учишься в этой школе?
         –  Да, учитель попросил побыть с тобой, пока идет коррида.
         –   Ты не думай, я могу позаботиться о себе.
          –   Я знаю,- улыбнулась девушка,- просто учитель не хотел, чтобы тебе было скучно. Тебе принести что-нибудь?
Малкон пожал плечами.
         –  Возможно. Если только воды.
         –  Воды?
         –   Ага. Иди, не бойся, меня тут ни кто не обидит.
         –   Да я не за тебя боюсь,- девушка подмигнула ему,- а за твоих соседей.
Малкон улыбнулся ее плоской шутке, понимая, что именно Дисмус попросил присмотреть за ним. Впервые за свою жизнь Малкон почувствовал, что такое иметь отца. Как он хотел, чтобы так случилось, и Дисмус стал ему больше, чем другом.