Коррида глава 2

 Тренс Пекатти понимал, что Малкону многое известно, поэтому и решил заполучить себе мальчишку. Однако карты легли не так, как ему хотелось.  Мальчик оказался не по годам смышленым. Тренс вспомнил его визит в полицию. Это  дорого ему стоило. Так же он вспомнил Брайя Колуса, информатора, с которым после этого дела пришлось покончить. Слишком длинный у него был язык и большие аппетиты. Тренс усмехнулся, отпив водки из пузатого стакана со льдом. Брайя — жертва неудачного эксперимента — не принадлежал ни к одной из существующих рас и в то же время был носителем обоих. Неудачная пересадка кожи лица в детстве после пожара дала  неприятный для него результат – отталкивающую внешность. Она была запоминающаяся и особо привлекательна для сотрудников охранных органов и полиции. Однако у Брайя было одно замечательное достоинство. Настоящий талант. Он был телепатом. За  это и ухватился Тренс, предлагая ему работать на себя. Брайя устроился официантом в казино «Гонка бешеных псов», где выполнял поручения Пекатти.  Для этого ему пришлось гримировать кожу на белой шее и носить тонкие темные  перчатки, чтобы его необычная внешность не бросалась всем в глаза. Меньше вопросов  — больше возможностей. Здесь Брайя слушал все разговоры и передавал нужные мысли на расстоянии. Он отлично справлялся, пока мальчишка Доминики не принес легавым информацию об их темных делах. Тренс вышел сухим из воды, а вот Брайя зацепился на крючок. Он знал обо всех махинациях Пекатти с букмекерами Вельгара, имеющими свою долю. Процент ставки искусственно завышался, о чем было известно только определенному кругу. Прибыль не облагалась налогами, люди в букмекерской фирме вели двойную бухгалтерию, и все это было известно Брайя благодаря своим телепатическим способностям.   Пекатти занимался не только сводничеством и ставками, в его криминальные интересы входило все то, что не укрывали от проверяющих органов дельцы теневого бизнеса Вельгара. Тренс, словно крыса, мог проникать в любые щели, благодаря не только своему криминальному таланту и страсти к роскоши, но и такому человеку, как Брайя, к его великому сожалению, пришло время, когда  чернолицего было необходимо убрать, потому, что только мертвые могут молчать, решил Пекатти.
         Теперь осталось избавиться от мальчишки Доминики. Тренс налил себе еще водки. Доминика. Какая она была хорошенькая лет десять назад, пока эта проклятая работа не превратила ее в одряхлевшую,  усталую и больную женщину. Она приехала сюда беременная, и Пекатти решил помочь, в надежде, что потом она отплатит ему тем же. Замыслы Пекатти в отношении Доминики не свершились, она снимала жилье в  квартале Красных фонарей, но не стала шлюхой. 
В других местах Вельгара было слишком дорого, либо очень далеко до ее работы. Много лет она проработала в прачечной отеля, где в апартаментах с красными стенами перебывала половина чиновников города счастья, как его иногда называли. Доминика прилетела на Ютику с Земли, задыхающейся от перенаселения, и не догадывалась, что ее мечтам не  суждено сбыться. Тренс потер колючий подбородок и, позвав служанку, приказал принести еще выпить.
          –  Живо тащи сюда скотч и мои сигары из Катбуча!
 Перед глазами все начало плыть, он медленно поднялся с мягкого дивана, и когда служанка принесла поднос с  чистым бокалом и непочатой бутылкой скотча, двинулся к ней. Испуганная женщина поставила поднос на стол и поспешила поскорее уйти, но одуревший от темных мыслей и выпивки Тренс преградил ей дорогу. Лу отступила назад, она знала, что дальше последует и, сжав в руках форменный передник, отступила к столу Пекатти. Ее владелец никогда не стеснялся вымещать свое недовольство и  свои проблемы на работниках своего дома. Служанка еще помнила, как ей пришлось месяц пролежать в больнице, чтобы излечиться от побоев своего хозяина. Сегодня ей не хотелось валяться на полу с выбитыми зубами. Она помнила еще то ощущение, когда рот наполняется кровью, а в голове от ударов начинается звон, когда не чувствуешь боли, а единственное желание -  умереть. Такого она не могла себе больше позволить. Лу помнила историю с Доминикой и то, как Малкон остался совсем один. У нее тоже была дочь, и Лу не хотела для нее сиротского будущего в цепких пальцах Пекатти.
         –  Ты сегодня не так добра ко мне,- усмехнулся Пекатти.
         –  Вы пьяны и если что… я пойду в полицию…- служанка услышала, как дрогнул ее голос.
          –   Катись к черту, сука,- при слове полиция, у Пекатти включался своеобразный механизм защиты. Он схватил Лу за плечи и начал трясти ее, потом ударил по лицу яростно и больно. Женщина упала на стол, перевернув остатки водки из бокала. Стакан, упав на мраморный пол, разлетелся вдребезги. Тренс покачал перед лицом женщины пальцем.
         –  Никто не смеет угрожать Тренсу Пекатти!
 Он рассмеялся, приближаясь к Лу. Она почувствовала, что тело перестает слушаться ее. Превращаясь в тряпичную куклу, в ее голове начало что-то тикать, тик-так, тик-так…
         –  И твоя дочь не сбежит от меня, как этот ублюдок Малкон! – прорычал Пекатти.- Вы все у меня вот где! – он сжал пальцы в кулак.- Видела?
         Вцепившись в бедняжку, он начал душить ее, а она судорожно глотая воздух, билась, словно рыба на песке. Краем глаза несчастная увидела путь к своему спасению и  из последних сил вытянула руку в сторону, где лежала массивная пепельница. Еще немного, и он, наверное, раздавил бы ей горло. Удар. Сдавленный крик. Еще удар, но уже слабее. Хрип и кровь, теплая и липкая. Кап-кап, тик- так, тик так, кап-кап… тик-так, тик-так. Почти теряя сознание, Лу сбросила с себя обмякшего, словно тряпка, хозяина. Кашель душил ее, и она, с трудом приходя в себя,  увидела, что белоснежный фартук формы залит кровью. Пекатти завалился на стол, прижавшись лицом к его полированной поверхности. Женщина отступила назад, закрыв лицо руками.
         –  Боже, я убила его,- прошептали только ее губы, в животе все сжалось, а тошнота, подступившая к горлу, заставила ее согнуться пополам. Лу вырвало прямо на шикарный ковер кабинета Пекатти, который она  еще сегодня утром с такой тщательностью убирала и, теряя ориентацию, она двинулась к столу, открыла скотч и, налив себе, выпила залпом. Крепкий напиток обжог горло, Лу вытерла лицо и, сняв фартук, засунула его в карман платья, привела лицо в порядок и выбившиеся волосы из прически. Руки предательски дрожали, а бледное лицо было похоже на маску. Она знала, что никто не пожалеет о смерти этого человека, который неизвестно откуда взялся в Вельгаре и принес ему только еще больше крови, грязи и горя. Но она ошибалась, надеясь, что сделала лучше этот прогнивший насквозь мир Ютики.
________________________________________
         Улица «Кривой Диаби». Приглушенный свет фонарей. Пожилая женщина катит коляску с ребенком, который, то замолкает, то снова начинает хныкать.
         –   Успокойся, Лайна,- женщина гладит своей морщинистой рукой пухлую щечку внучки,- мама скоро придет.
Девочке не больше трех лет, у нее красивые вьющиеся каштановые волосы и голубые глаза. Она улыбается бабушке, и тогда  у нее на щечках появляются ямочки.
         –   Ты мой ангелочек,- улыбается бабушка.
         –  Мама,- женщина поднимает голову и видит дочь, которая быстрым шагом направляется к ней.
         –   Лу? Что происходит? На тебе лица нет!
         –  Привет, ангелок,- Лу берет на руки дочь,- надо сейчас же уезжать, завтра…может, нет, сегодня, а то  у нас будут большие проблемы…
         –   Что случилось, Лу?
         –   Сейчас я тебе ничего не могу сказать. Позже, как уберемся отсюда.
Они собираются быстро, только необходимое укладывается в  сумку. Портреты некогда любимых смотрят со стены, с тумбочки около одинокой кровати. Лу садится на стул и, закрыв лицо руками, начинает плакать.
         –   Дочка, успокойся. Раз ты говоришь, что нужно поскорее убираться из города, не время лить слезы. Смотри, девочка уснула.
         –  Идем, мама,- Лу вытирает слезы, берет на руки спящую малышку и открывает дверь. Она знает, что страница этой жизни перевернута навсегда. Возможно, это к лучшему. Нет, это точно к лучшему. Неизвестно, чем бы закончилось  сегодняшнее происшествие. Они уходят, оставив ключи на столе, и написав записку домовладельцу. Лу чувствует, как громко стучит ее сердце. Отчаяние начинает постепенно охватывать ее, как хочется поделиться с единственной подругой в этом городе, в котором нельзя иметь подруг и друзей. Но сначала они должны уехать. Скорее. Она прибавляет шаг. Пожилая женщина идет быстрее, в ее возрасте она достаточно хорошо двигается.
         –  Я сегодня не видела Доминики,- пробормотала Лу, — ей с мальчишкой надо было бы уехать вместе с нами.
Жесона промолчала о гибели матери Малкона, ей не хотелось еще больше расстраивать свою дочь.
         Они останавливают проезжавшее такси, погрузив сумку с вещами на заднее сидение, где Лу устраивается с дочкой. Мать сообщает адрес,  и водитель, кивнув, прибавляет скорость. Машина легко поднимается в небо, ее одинокий обтекаемый силуэт освещают яркие огни города. Лу смотрит в окно, видя, как этот город, наполненный светом мерцающих огней, остается там, внизу, и он больше никогда не сможет достать ее. Лу бросает ему на прощание горький поцелуй, она все еще верит, что теперь в ее жизни все будет по-другому.
         Бурэк. Все еще темно и пахнет свежестью. Жасмин заполняет нос ароматом, хочется верить, что плохое остается позади. Хочется очень верить. Жесона расплачивается с таксистом.
         –   Теперь бы еще найти нормальный отель.
         –   Да, мам,- Лу очень устала и, как только они оказались в Бурэке, страшно захотела спать.
         –  Теперь мы одни,- Жесона остановила Лу жестом,- я не хочу, что бы мы  в отеле говорили о том, что случилось в квартале Красных фонарей. Я знаю, что-то произошло и это касается тебя. Ведь так?
         –  Да, мама,- Лу прижала спящую дочку к груди,-  сеньор  Пекатти напился. У него снова проблемы, видимо, из-за сына Доминики, который сбежал.   Он начал оскорблять меня, потом… Потом я вспомнила, чем все это в последний раз закончилось. Он мог убить меня. Эта скотина… — Лу сжала побелевшие губы,- на столе стояла пепельница, и я ударила его по голове…  два раза. Я не знаю, возможно, он уже мертв, я бы очень на это надеялась!
         –  Лу, никогда никому  не желай смерти, даже самому отъявленному негодяю. Не в нашей власти распоряжаться чужой жизнью. Но, думаю, тебе ничего не грозит, ты ведь защищала свою жизнь.
         –  Да,- опустила глаза,- идем, что-то  становится прохладно.
         –  Ты должна понять, что полиция будет разыскивать тебя. Поэтому лучше прийти и во всем сознаться.
          –  Мама, я не верю этим легавым, они такие же продажные, как и люди, что работали на сеньора Пекатти. Кругом все решают деньги. Посмотри на нас. Большая часть моей зарплаты уходит  на оплату долгов. Мы не можем больше так жить, тем более, когда у меня есть Лайна. Ее нужно кормить и одевать, а денег ни на что не хватает.
         –  Идем, я думаю, этот отель,- Жесона махнула в сторону отеля «Гнездо  малиновки»,-  отлично подойдет на одну ночь.
         –  Завтра я буду искать работу.
         –   А я посижу с Лайной.
         –   Почему-то я не испытываю страха.
         –  Все пройдет,- Жесона ласково погладила дочь по плечу, — идем.
            Лу надеялась, что в Бурэке все будет иначе.  В маленьких городках люди добрее, здесь нет столько денег и жажды наживы, город не пропитан насквозь зловонием алчности. Старуха благодетель не плетет здесь сеть равнодушия, чтобы набросить ее на весь город и людей, заставив забыть всех, что они когда-то были другими, верили в иные ценности и были способны сочувствовать друг другу. 
Приветливый портье. Чистая уютная комната, пропахшая дезинфектором. На жалюзи не пылинки. Лу провела пальцем по тумбе, на которой располагалось большое овальное зеркало.
         –   Отличный отель для 10 монет за ночь.
         –   Странно, что так дешево.
          –  Давай спать, а то Лайну разбудим своими разговорами,- впервые за эти часы Лу улыбнулась.- Я в душ.
         –  Хорошо,- улыбнулась Жесона, укладывая внучку в постель и любуясь, как она спит, тихо посапывая во сне.
         Лу включила воду, трубы задребезжали, выплюнув ржавчину и какую-то мерзость. Лу отступила к краю ванны, брезгливо разглядывая пучок волос в сливном отверстии. Номер производил более приятное впечатление, чем ванная комната. Ей пришлось ждать, пока мутная вода, с запахом чего-то неприятного, наконец-то  станет чище. Лу надеялась, что запах шампуня отобьет от воды этот скользкий «аромат», словно  разложения. К счастью, скоро все наладилось.  Быстро приняв душ и накинув на плечи уютный махровый халат, Лу улыбаясь, вышла в комнату. Одна мысль.  Лечь и, накрывшись одеялом, свернуться калачиком, словно кошка, и уснуть.
         –  Лицом вниз!- Лу не сразу сообразила, что происходит, получив удар прикладом между лопаток. Боль хлестнула, словно удар электрошоком, женщина упала на колени. 
         –  Руки за голову!- ее глаза наполнились слезами. На руках щелкнули наручники. Халат распахнулся, обнажая красивую грудь. Стыд прошелся краской по лицу, Лу опустила глаза, ощущая кожей взгляды агентов.
         –  Полиция  Ютики по расследованию убийств,- широкоплечий полисмен сунул ей в лицо свое удостоверение.- Вы имеете право на бесплатного адвоката из коллегии, вы и ваши близкие имеют право не свидетельствовать против вас, у вас есть право на один телефонный звонок и вы можете уплатить залог, чтобы не отправлять с нами в участок. Но…- он криво усмехнулся, облизав ее взглядом,- денег на залог   у вас нет, мисс Луиса  Золге. Не так ли?
         –  Я хотела утром прийти к вам… Я не думала… я не виновна… моя дочка…
         –   Ты знаешь слово «заткнись»?- прошипел капитан.- Твое признание ничего для тебя не изменит. Ты виновна априори. Не мне решать, суд разберется. А сейчас следуй за нами!
         –   Я только переоденусь, прошу вас,- капитан скользнул глазами по ее груди.
         –   Думаю, в твоем положении так отправиться в участок значило, что ты не будешь  ночевать в общей камере.
         –  Я вас не понимаю…- Лу посмотрела на мать, потом на проснувшуюся Лайну, которая начинала плакать. 
         –  Уйми ребенка, старуха!- заорал капитан.
Жесона схватила внучку на руки и, прижав к своей груди, пыталась успокоить ее, однако Лайна разрывалась и плакала все громче, словно чувствуя, что ее матери больше не будет рядом.
         –   Вы слетелись сюда, словно я совершила что-то ужасное,- Лу с вызовом посмотрела в холодные глаза капитана,- а что делали вы, когда Пекатти убивал людей? Или вам он тоже платил за молчание?
         –   Лу, не надо,- прошептала Жесона, понимая, что таким образом дочь подписывает для себя смертный приговор.
         –   Если я виновна, то отвечу. Я знаю процедуру мнемографии, и вы, капитан, нарушаете закон…- удар, внезапно и так больно. Кровавая слюна окрасила белый халат, расцветая на рукаве алыми цветами. Лу, покачнувшись, упала, окровавленные губы шевелились в попытке что-то сказать. Она все еще слышала плач Лайны, ругань полисменов и удар за ударом в живот и грудь.
            Боль почти что проходит. Лу становится так легко, она ощущает себя птицей, летящей в облаках. Она видит, как Лайна становится старше, как она превращается в девушку, женщину. Лу улыбается и машет ей руками. Нет, это не руки, а крылья, но ей не страшно, она знает, что теперь она птица. Лайна тоже знает это и, протягивая руку, кормит ее с рук печеньем…
Тошнота. Лу открыла глаза, словно ее вытащили за ноги из колодца, наполненного трупами. Каждое движение приносит боль. Чертовка  не торгуется, она отдает все, что есть у нее:  кровь, смешавшуюся с грязью на руках, разбитые колени, лицо, опухшие губы.  
 Лу поднесла руку к лицу, ощупав его. Не хватало нескольких зубов. Преодолевая боль, она попыталась сесть, туман то ли слёз, то ли помутневшего сознания скользким саваном прилип к глазам.  Она видела свет впереди, слышала разговоры, чувствовала чьи-то руки. Они больше не били ее, наоборот, это были прикосновения участия.
         –  Я просто спасала себе жизнь,- пробормотала она, еле шевеля языком.
         –  Простым людям всегда сложно жить,- услышала она незнакомый женский голос,- такова наша жизнь,- она поднесла к ее губам чашку с какой-то жидкостью, заставив выпить все до последней капли. Лу покачнулась и снова впала в забытье. Ей снились сны, где она была высоко-высоко в небе, над белыми облаками в  яркой звенящей синеве. Она видела, как всходит солнце, как распускаются цветы. Иногда она приходила в себя с жуткой головной болью, и ей так не хотелось возвращаться в камеру, где у нее не было будущего. Ее там ждало одиночество и смерть. Лу знала, что судьи уже все решили, и ее дочь будет расти и жить с мыслью, что ее мать убийца.
         –   Не переживай за дочь,- услышала она хриплый голос сокамерницы,- приходила твоя мать, она сказала, что договорилась с работой и пристроила твою дочь в школу.
         –  Какую школу?- Лу все казалось каким-то странным сном, голос женщины звучал эхом в ее голове.
_________________________________________________
          Пыльная дорога окраины Бурэка. Жесона едет на такси, держа на руках маленькую внучку. Девочка часто спрашивает, где мама, и женщине так тяжело не расплакаться, но она сдерживается, в который раз. Сердце начинает снова покалывать, Жесона морщится от боли и вынимает из кармана баночку с таблетками.
         –   Вам не хорошо?- спрашивает водитель.
         –   Нет, сейчас все пройдет.
         –   Вот, возьмите, там, около сидения, есть бутылка с водой.
         –  Спасибо.
         Красивый ухоженный двор вокруг большого двухэтажного дома, который обложен камнем песочного цвета. Жесона еще ни разу не бывала здесь. Она знает, что здесь ей смогут помочь. Она расплачивается с водителем и направляется по дорожке из камня к большим воротам, здесь около бордюров, выкрашенных белой краской,  растут красивые цветы, зелень создает причудливые образы. Садовник так искусно формирует фигуры из кустарников, что они кажутся живыми.  Она опускает Лайну на землю, и девочка пытается погладить медведя.
         –  Зеленый мишка,- улыбается Лайна,- бабушка, смотри, тут столько зеленых зверей.
         –   Это все делается из кустарников, Лайна.
         –  Красиво. Я хотела, чтобы мама тоже все это увидела.
         –   Конечно, мама обязательно приедет, но сейчас я должна тебя определить в школу.
         –   Школа,- улыбается Лайна,- ты играешь со мной в школу?
         –   Сейчас я тебе все расскажу.
Жесона опускается около малышки на корточки и целует ее. 
         –   Здесь будет твой новый дом, у тебя будет много друзей,- она гладит внучку по волосам, еле сдерживая слезы,- тебя многому научат.
         –  А ты будешь приходить ко мне? – спрашивает Лайна, и ее голосок начинает обретать минорные нотки,  Жесона чувствует, что еще немного, и внучка расплачется.
         –   Конечно, милая, как я могу тебя бросить…
         –   А мама?- голос Лайны спотыкается на слове «мама», она смотрит своими большими глазами на Жесону, готовыми, как два озера с голубой водой, расплескаться слезами.
         –   Мама тоже приедет,- приходится лгать Жесоне,- обязательно…
К ним навстречу выходит девушка в спортивном ярко-красном костюме. Ее темные волосы собраны в хвост, она идет легкой пружинистой походкой, держа в руке какую-то папку.
         –  Мисс Золге? 
         –  Да,- Жесона кланяется, приложив руку к груди.
         –   Идите за мной, Азалкан ждет вас.
            Женщина берет на руки внучку и нежно сжимает ее в своих объятиях, она знает, что теперь они расстанутся надолго. Она догадывалась, что потеряет свою дочь, ей не позволили даже  увидеться с ней. Лайна это последнее, что у нее осталось.
         Азалкан. Высокий мужчина неопределенного возраста. Его голова гладко-выбрита, а кожа смуглая, словно он всю жизнь работает на плантациях. 
Он протянул для приветствия руку, Жесона сжала ее, чувствуя, какая сила скрывается в нем.
         –  Присаживайтесь, мисс Золге, выпьете что-нибудь?- спросил Азалкан, усаживаясь в кресло за большим столом.
         –   Да, только если воды или сока,- робко произнесла Жесона, сжимая ручку Лайны.
         –  Ди, принеси мисс Золге сока. Макуати подойдет?
         –   Вполне, — Жесона попыталась улыбнуться.
         –  Малышка не откажется тоже? – ласково спросил Азалкан девочку.- Как тебя зовут?
         –  Лайна,- девочка серьезно посмотрела на учителя,- я вас не боюсь.
Ее ответ развеселили его.
         –   Я очень рад, что ты меня не боишься. А разве я такой страшный?
         –   Ты — да, а вот девушка, что пошла за соком — нет.
Старик рассмеялся.
         –  Думаю, мы с тобой подружимся.  – Он снова обратился к Жесоне:- Мисс Золге, вам известны правила моей школы?
         –  Да, конечно.
         –  В дополнении к ним, я хочу добавить, что для Лайны я сделаю небольшое исключения, учитывая ее возраст. Вы можете приезжать сюда раз в неделю и общаться с ней на территории школы. У нас тут есть парк с аттракционами, кинотеатр и несколько кафе. Все для того, чтобы дети чувствовали себя как дома. За территорию школы выходят только те, кому исполнилось пятнадцать лет. После пяти лет мы начнем плановое обучение мастерству, к которому Лайна будет больше всего приспособлена.
         –  Потом я смогу навещать ее?
         –  Первый год не чаще, чем раз в месяц, второй и третий год -  раз в три месяца, а потом раз в году. Такая система обучения, это важно для ребенка в подобном возрасте. Однако если учащийся очень захочет увидеть близкого ему человека, мы обязательно свяжемся с ним. Но, поверьте, такие случаи бывают очень редко. Ученикам просто некогда задумываться о том, что там с мамой и папой, скучают ли они по нему. Вы должны понять, что из нашей школы люди выходят совсем другими. Они не подвержены соблазнам нашего одичалого мира, у них, я бы сказал, на него иммунитет. Опытные психологи проводят ежедневные тренинги. Медицинское обслуживание на высоком уровне. После окончания школы ученик обязан отдать дань.
         –  Что это?- Жесона нервно заерзала на кресле, обдумывая, правильно ли она поступает с внучкой.
          –   Дань – это обет, который означает  составление договора на три года с последующим его продлением на паритетных условиях. Наша школа выращивает мастеров, и в будущем, у большинства из них, этот выбор становится профессией. Вы слышали о Дисмусе Аре? Великий матадор, который вышел из стен моей школы,- Азалкан, улыбнувшись, отпил из стакана воды,- кстати, он недавно приехал ко мне, хочет основать свою школу, привез с собой мальчика, который из ваших мест, из Вельгара. Такой интересный мальчишка, позже я познакомлю Лайну с ним. Ему уже восемь, поздновато для начала тренинга, но он способный ученик. Лайна наделена силой, я это вижу сразу в детях, в ней я увидел то же, что и в Малконе.
            Жесона вздрогнула при упоминании имени сына Доминики, но ничего не стала расспрашивать у Азалкана. Возможно, мальчишке повезло попасть сюда, как и ее внучке, которой суждено вскоре остаться без матери.
Обговорив все формальности, Жесона подписала договор и передала Лайну в руки Ди, к которой та испытывала симпатию.
         –   До встречи, мой котеночек,- бабушка, обняв, поцеловала внучку, она знала, что теперь уже никогда ее не увидит прежней, такой, как она воспитывала девочку. Ей остригут ее красивые кудри и оденут в синюю одинаковую форму, как у всех  детей, что находились в самой младшей группе учеников. 
         –  Бабушка,- Лайна коснулась пальчиками руки Жесоны и поцеловала ее, причмокнув и засмеявшись, — я буду ждать тебя!
         Тюрьма Кальтаджироне. Лу пришла в себя  настолько, чтобы следователь мог допрашивать ее. Ей уже было все равно, она была уверена, что приговор давно вынесли, так как у Пекатти могущественные друзья и покровители. Ее радовало лишь одно, что эта сволочь получила по заслугам, и больше никого не сможет:  унизить, уничтожить и сделать своей игрушкой. Лу уже не хотела плакать, ей стало все равно. Мысленно она простилась со всеми и была готова принять любую смерть.
         Следователю хватило ее сбивчивого объяснения о том, что произошло  в доме сеньора Пекатти, чтобы вынести свой вердикт.
         –  Простите, у меня есть одна просьба,- проговорила Лу,- мне уже все равно, что вы там решили насчет меня. Просто я не хочу, чтобы моя дочь думала, что ее мать предумышленно убила, пусть и такого ублюдка, как  Тренс Пекатти. Когда-нибудь… я хочу, чтобы  она узнала всю правду об этом…
         –  Вы хотите пройти тестирование на мнемографе?
         –   Да. И его результаты оставить у вас, чтобы через пятнадцать лет мое имя было оправдано.
         –   Да,- протянул следователь, затягиваясь дорогой сигарой из Катбуча,- вы штучка еще та.
         –  Сигары вам Пекатти подарил?
         –   Какое ваше дело, Лу?- следователь нагло выпустил струю дыма прямо ей в лицо.- И, поверьте, мнемограф тоже может не все прочесть, особенно если у человека была черепно-мозговая травма.
         –  А то, как она была получена, он тоже не сможет показать?
Молчание. Следователь напрягся, его раздражала эта женщина, которой явно было нечего терять. О ребенке она успела позаботиться, определив его в школу Азалкана, и теперь давить было не на что.
         –  Хорошо, вас протестирует мнемограф, а что делать с его результатами, я сообщу вам после теста. Договорились?
Лу ничего не сказала ему, а лишь отвела  в сторону глаза, наполненные слезами. Соленые слезы больно обожгли опухшее лицо, где та красавица, за которой пыталось  ухлестывать половина мужского населения Вельгара? Вместо нее было то, что она называла болью. Отчаяние. Нет, с ним она уже давно смирилась, разочарование, стало ее приятелем, тоска теперь -  ее давняя подруга.
         –   Я надеюсь, что хоть в этом вы проявите букву закона.
 Она немного помолчала.
         –   Вы понимаете, что это последнее слово заключенного, приговоренного на смерть?
         –   Понимаю,- сказал следователь и потушил недокуренную сигару, его лицо сделалось немного бледным, и он приказал увести осужденную.
         Тюрьма Бурэка не отличалась от таких же заведений Ютики. Коррупция и беспредел порождали беззаконие, и надеяться на справедливость было некому, особенно тем, кого заказывали боссы преступного мира. Тренс Пекатти принадлежал к клану  Рома, обосновавшегося на Ютике с незапамятных времен колонизации планеты. Тюрьма  Кальтаджироне, колыбель  итальянской мафии, чахлые семена которой  на благодатной почве Ютики дали чудесные жирные всходы.    
           Выходцы с южных берегов Европы попадали в эту тюрьму регулярно. Процветающий в те годы на Земле бизнес принес его владельцам не только баснословные суммы из-за продажи нового вида кибер-наркотика, синтезированного из мескалина с применением компьютерных технологий. Человек просто покупал себе программу в Сети и закачивал себе в мозг наслаждения любых форм. 
         Боссам мафии этого было мало, они затеяли игры с правительством Союза, которые привели к уничтожению клана и ссылки сотен тысяч участников организации на Ютикианскую тюрьму и работы, которые унесли массу жизней. Ютика сейчас совершенно не похожа на дикую планету, которой была прежде. Ее, словно мустанга, пришлось укрощать и долгое время держать на коротком поводке.  Именно в Кальтаджироне основался клан Рома, существующий на планете уже не один век, управляющий игорным бизнесом, наркотрафиком, проституцией, изготовлением и продажей оружия. 
           На Ютике они получили полную власть, а администрация Союза галактического пространства смотрела сквозь пальцы на происходившее беззаконие, что развязало руки таким, как Тренс Пекатти. Он не был мелкой сошкой, а имел определенный  вес в своих кругах. Поэтому его устранение должно было привести к серьезному переделу Вельгара, главного поставщика денежных средств в столицу Ютики – Иллициум. 
            Теперь всех, кто работал на  Пекатти, тщательно допрашивали, используя мнемограф и полиграф, в котором все ответы человека выводились из его памяти на экран монитора, тут реально было очень трудно солгать. Лу была виновна в смерти Тренса Пекатти и неважно, защищала она свою жизнь или была наемной убийцей.
             Лайна сидела во внутреннем дворике школы и рисовала пальчиками на панели для рисования, проецируя придуманные ей образы на экран. 
         –   Привет,- рыжеволосый мальчик подошел к ней и, присев на корточки, заглянул в ее голубые глаза.
         – Привет,- ответила Лайна, продолжая двигать руками по панели. На экране появилось изображение Малкона, она посмотрела на него и сообщила: — А я тебя знаю!
Лайна оторвалась от рисования и посмотрела на мальчика.
         –   Ты Малкон?
         –   Ага,- улыбнулся он,- тебя я помню, ты дочка Лу, служанки этого жирдяя Пекатти.
Лайна рассмеялась.
         –   Он такой жирный, что, когда ходит по комнатам, под ним все проваливается,- шепнул ей Малкон, Лайна, рассмеявшись, закрыла рот руками.- А еще он так храпит, что окна взрываются в соседних домах.
         –  Ты такой смешной! – Лайна залилась новой порцией смеха.
         –   Посмотри, вот так он командует своими парнями, — Малкон насупился, точь-в-точь как Тренс Пекатти, и,  вывернув нижнюю губу, скомандовал: — Когда вы начнете работать, тупоголовые уроды?!
Лайна снова рассмеялась.
         Внезапно гулкий звон колокола разорвал воздух, заставив птиц, увлеченно слушающих смех мальчика и девочки, взвиться в небо.
         –   Что это, ты слышала?
         –  Не знаю,- пробормотала Лайна. Ее глаза наполнились слезами и она заплакала. Малкон непонимающе смотрел на девочку, которая только что смеялась. Она всхлипывала все сильнее, а потом провела пальцами по панели для рисования.- Я не знаю, как это получается, я не знаю!!! 
Она посмотрела на экран и закричала. Малкон видел, как женщина с синяками под глазами, опираясь на руку священника, поднимается  по лестнице на эшафот. Он не понимал, как малышка делает это.
         –  Мама,- простонала Лайна,- мамочка,- она не могла оторвать свои руки  от панели для рисования. 
Плазменная пушка уже была готова  к выстрелу и набирала обороты. Лу смотрела в ее раскаленное добела жерло, откуда вот-вот должно было появиться синее пламя.
         –   Перестань! – закричал Малкон, разбивая панель для рисования.- Твоя мама не умрет, она ни в чем не виновата!
         –   Нет! Это она, я ее вижу, я все вижу до сих пор!- кричала  Лайна.
Малкон прижал ее к себе и начал успокаивать и гладить по каштановым волосам, усадив к себе на колени.
         –   Тебе показалось, так не бывает, это какой-то сбой программы.
         Лайна молчала и тихо всхлипывала, вцепившись  своими худенькими ручками в Малкона с такой силой, что у него побелели запястья, но  он не чувствовал боли. Странное поведение девочки и картины, которые рисовало ее сознание, было непонятно ему. Он знал, что звон колокола идет из тюрьмы Кальтаджироне, что на окраине Бурэка, и это происходит тогда, когда казнь приводят в исполнение.

Похожие статьи:

Рассказы → Второй шанс

Рассказы → Этот мир...

Рассказы → Я – Справедливость

Рассказы → Чудовищная история

Рассказы → Девочка с лицом Ника Кейва