Коррида глава 3

 Малкон не мог оторвать глаз от красивых и плавных движений Дисмуса. Несмотря на свои годы, тот отлично управлялся шпагой и мулетой. Пикадоры, притаившись по углам, выжидали его команды. Бандерильеро обходили вокруг быка вздыбленный, словно морская пена, песок.  Гигантская голова робо-быка нависла над Дисмусом, его рога блеснули  в лучах солнца. Дисмус сделал выпад и воткнул шпагу в специальное отверстие под подбородком.  На главном табло зажглась красная лампочка, сигнализируя о дополнительно полученных очках для победы. Бык внезапно опустил голову и мотнул ею в нескольких сантиметрах от правого бедра Дисмуса. Тореро увернулся, снова отпрыгивая в сторону и разворачивая мулету перед мордой механического создания. Робо-бык по своим инстинктам совершенно не отличался от живого и так же реагировал на выпады Дисмуса. Каждый раз, проносясь мимо матадора, он  так и норовил поддеть его рогами, но тореро удавалось уворачиваться снова и снова. Потом, на какую-то минуту, робо-бык будто бы потерял интерес к игре и начал тупо бродить по кругу. Тогда за свое дело взялись пикадоры, загоняя его во внутренний круг. Их механические лошадки из той же породы, к которой относился бык корриды, имели одну родину — кибернетический отдел робототехники Ютики -  Фиркатт.
            Малкон восхищенно смотрел на вторую терцию корриды, где бык явно хотел удрать с площадки, у него это плохо получалось, пикадоры загнали его вглубь круга, и Дисмус снова начал свой танец. Танец мотылька, летящего на огонь, способного, ради одного яркого мига, сжечь свои крылышки дотла.
            После того, как ударил гонг, в игру вступили несколько бандерильеро, которые мастерски начали гонять быка по арене и дразнить его, словно тупого теленка, чтобы  довести до исступления, апогея ненависти к тореро и желанию выжить. В этот момент Дисмус забывал, что перед ним механическое животное, он смотрел в красные, настолько реалистические глаза робо-быка, что порой ему казалось, что это не робот, а настоящий бык, закованный в броню. Нанеся серию ударов шпагой и, заработав призовых очков, он посмотрел в сторону Малкона. Именно для него он устроил эту последнюю корриду. 
            Словно лава из жерла огнедышащего вулкана, боль разорвала внутренности тореро. Бык подбросил его, вызвав  оглушительный стон толпы на трибунах.  Дисмус, перевернувшись, подлетел в воздух и упал на черный песок. Зажимая окровавленный бок, он и не думал сдаваться. Оставалось пять минут до окончания третьей терции, и он знал, что сделает все ради победы. Он видел, как на главной трибуне поднялся Азалкан. Одно его слово, и коррида была бы остановлена, но это не входило в правила его игры и, превозмогая боль, он поднялся, вытирая кровь. Скинув желтый плащ с красным подбоем, он быстрым движением руки поймал брошенный одним из пикадоров широкий пояс, защищающий от подобных травм и, застегнув его, улыбнулся быку, подзывая его. Бык, словно почуяв кровь, обернулся и ринулся на тореро с невероятной скоростью. Дисмус  умело повернулся,  держа в одной руке  свой плащ, в другой шпагу. Новый бросок быка и меткий удар шпагой. Цель снова достигнута, об этом оповестила красная лампочка на табло.  Толпа  на трибунах взревела. Бык, развернувшись, снова продолжил свой танец. Они с тореро, как партнеры по самбе, кружились в страстном водовороте движений, выкриков и напряжения. Дисмус больше ничего не видел и не слышал вокруг, не ощущал  боль и слабость от потери крови, сосредоточившись на механической игрушке, несущей смерть каждому дилетанту. Боль старалась проложить себе дорогу лопающимися сосудами, царапая ногтями нервные окончания, но у Дисмуса не было времени на жалость к себе. Еще несколько выпадов. Мулета как хрустальный магический шар мага заставляла быка снова и снова бросаться на того, с кем не раз их сводила судьба арены. Последний удар и финальный звук фанфар. Чудовищный бык-убийца понесся на Дисмуса, сбив его с ног и врезавшись в пикадора на лошади. Тот вылетел из седла и, упав на песок, прокатился на спине по песку еще с десяток метров.
           Азалкан поднимается на трибуне и объявляет о победе Дисмуса Ара. Коррида окончена. Бык дистанционно отключен. Специалисты укладывают его в специальный контейнер для робо-быков и увозят с арены до следующей корриды.
         –   Дисмус!- Малкон одним из первых подбежал к своему учителю.
         – Все нормально, сынок,- улыбается тореро,- я хотел этого  последнего боя,- он хрипло рассмеялся,- теперь я могу спокойно уйти на покой.
         –   Зачем все это?  — Малкон грустно улыбнулся, немного помолчал и добавил:- Но ты классно надрал зад этому быку!
         –  Но и мне досталось…
         –   Все будет хорошо.
Дисмуса  положили на носилки и понесли к выходу. Широкий пояс пропитался кровью, оставляя на песке темные бордовые пятна.
        –  Дисмус,- Малкон сжал кулаки, он видел, каким бледным стал учитель, в душе что-то оборвалось и заныло.
         –   Малкон! – окликнул его Азалкан.
         –   Да, учитель.
         –  Не беспокойся, об этой царапине позаботятся мои врачи. А что решил ты? Тебя не напугало происходящее?
         –   Что вы,- улыбнулся Малкон,- я очень переживаю за Дисмуса, все-таки он вырастил меня, как сына, но я не отказывался от своих слов. Моя мечта — уметь сражать на арене, как Дисмус. Я не представляю другого пути для себя.
         –   Я рад, Малкон, ты уже не тот мальчик, что появился здесь. Но одно отличало тебя от всех: ты всегда знал, что ты хочешь от жизни, у тебя не было того безрассудства, что мешает многим тореро стать по-настоящему профессионалами своего дела.
        –   Как  там Лайна?
Старик улыбнулся. Лукавство так и светилось в его глазах.
         –   Я ждал, когда ты спросишь. Если бы не тот случай…в день казни ее матери, мы бы никогда не узнали, какими она обладает способностями. Бедной девочке нелегко пришлось.
         –  Да, учитель, я бы хотел встретиться с ней.
         –  Хорошо, я сообщу ей.
         –   Теперь мне нужно идти. Держите меня в курсе, как состояние Дисмуса.
         –   Хорошо, Малкон, такие травмы не редкость, главное – вовремя оказать помощь.

             Японский сад. Карликовые деревья и множество камней, украшающие его. Небольшой ручей крутил маленькую мельницу, его журчание успокаивало, умиротворяло.  Азалкан сидел в мягком плетеном кресле и пил чай, после нескольких месяцев борьбы за жизнь друга Дисмусу стало немного лучше.  Ди вывезла его в сад, где Азалкан решил поговорить с ним. 
            –   Как жаль, что мне недолго осталось,- Дисмус с горечью посмотрел на старого друга,- не понимаю, как это произошло.
         – Странная инфекция поразила твою нервную систему, проникшая через зараженную компьютерным вирусом программу робо-быка. 
         –   Это кажется чем-то невероятным. 
         –  Доктор Прамсин рассказал мне, что этот компьютерный вирус распространился в твоем организме именно из-за того, что множество из твоих органов имеют свой маленький компьютер, который  получил удар по всем своим системам. Ты медленно умирал, не приходя в сознание. Доктору удалось вывести тебя из комы, но сколько тебе осталось, я не могу сказать.
Дисмус опустил глаза, чувствуя, что еще столько мог сделать, столько сейчас упускает и как больно терять всех, кого любишь.
         –  Малкон знает?
         –  Конечно, я держу его в курсе. Сейчас он в Канноки, готовится к корриде. Знаешь, в Иллициуме будет проходить грандиозное шоу,- Азалкан осекся и, вынув из кармана цепочку с медальоном, протянул его другу.
Дисмус  странно посмотрел на Азалкана, все еще не понимая, что хочет этим сказать его друг.
         –   У нас мало времени, Дисмус, поэтому я буду краток. Несколько недель назад я обнаружил этот медальон в вещах Малкона. Именно в тех, в которых он поступил сюда. Мне очень жаль, что раньше я не мог тебе сказать этого.
Он протянул ему медальон. Дисмус, непонимающе посмотрев на Азалкана, раскрыл его и увидел изображение Доминики. 
         –  Доминика?
         –   Это медальон Малкона,-  сказал Азалкан.
Дисмус расширил от удивления глаза.
         –  Но… как?
          –   Бабушка Лайны, Жесона, была знакома с матерью Малкона и именно от нее в свое время узнала о моей школе. Доминика ничего не сказала тебе о сыне?
         –  Нет! – он немного помолчал. — Мы поссорились. Она упрекала меня, что коррида для меня самое главное в жизни, и что мне наплевать на нее. Я не знал, что она ждет ребенка,- Дисмус посмотрел еще раз на медальон.
         –  Вот такие вещи подкидывает нам судьба. Мне жаль, что я не обнаружил его раньше.  – Азалкан сжал похолодевшую руку Дисмуса.  — Малкон — твой сын. 
         –  Знаешь, он для меня всегда был им, наверное, что-то свыше послало его мне….   Думаю, ему стоит об этом знать. Лайна. Они были как брат и сестра все эти годы, пока я не увез его в свою школу.
         –  Да, разлука проверила их чувства,- улыбнулся старик,- а у Лайны настоящий дар, подобного я не встречал нигде больше. Поэтому я сказал Малкону, чтобы он оберегал ее.
         –  Обещай, Азалкан,  ты приложишь все усилия, чтобы арена Иллициума приняла их, как равных.  Они выбрали свой путь. Да, он не покрыт лепестками роз, на их стезе будут еще встречаться такие же люди, что расправились с их близкими.  Но мне приятно, что это  не научило их презирать этот мир, они стали истинными воинами, несущими свет, и именно такие, как они, сделают Ютику свободной.  
         –   Ты прав, Дисмус, меня всегда удивляло то, как корриду из зрелища живой плоти превратили в поединок между человеком и роботом. Это сострадание к животным? Тысячи и сотни тысяч людей на Ютике гибнут от произвола полиции и дельцов криминального мира.
Дисмус посмотрел на медальон, на котором с фотографии улыбалась Доминика. Малкон был похож на нее.
        –   Я думаю, главное, чтобы наши дети были счастливы, все остальное для будущих побед  у них есть.

     Канноки. Юго-западная область, совсем рядом с Иллициумом. Волны плещутся о песчаный пляж. Малкон бросает камушки в воду. Ветер стих, уступая место душному воздуху юга. Парень посмотрел на небо, где-то за горизонтом собирались большие кучевые облака. Солнце медленно опускалось в них, как в колыбель, сотканную из  миллиона нитей сладкой ваты. Малкон грустно улыбнулся. Ему не хватало Дисмуса. Он научил его не только правильно действовать на арене, он научил его чувствовать жизнь всеми порами и никогда не ставить себя и свои заслуги выше тех, кто не смог добиться подобного. Дисмус вел его верным путем, никогда не забывая, что Малкон все еще ребенок, которому нужно тепло родителей. Спустя год после того, как они встретились, тореро усыновил его и воспитывал, как своего сына.
         –   Малкон,- окликнула его Лайна. 
Он обернулся,  очерчивая взглядом ее красивую фигуру, в которой не было ничего лишнего, словно ее изваял небесный художник.
         –   Привет, — он протянул ей руку, потянув к себе,- садись, я тут кое-что приготовил для нас.
         –  Это интересно,- улыбнулась она, запуская свою руку в сумку, где лежали фрукты,  бутылка Макуати и маленькие пирожки с мясом зайната. Лайна все это выкладывала на большую салфетку, что они расстелили на песке,- дело в том, что я тебе тоже  что-то приготовила.
        –  Да? – удивился Малкон. — Это хорошая или плохая новость? – он не думал, что сейчас что-то сможет  приободрить его.
Почти полгода Дисмус лежит в коме, и врачи сообщают, что нет ни какой надежды на то, что он когда-то придет в себя. 
        –   Говори, что у тебя за новость? – не выдержал Малкон.
         –  Нет, давай ты первый,- лукаво улыбнулась она, и он вспомнил о том, как впервые увидел ее –  эти чудесные глаза цвета весеннего неба и милые, как у куклы, ямочки на щеках. 
       Тогда они были детьми, а сейчас стали почти что  взрослыми.  Нащупав сквозь тьму и ложь, сквозь непроглядное будущее, что им приготовила судьба, лучик надежды и света, они подарили друг  другу свет, который  поцеловал их сердца и наделил не по-детски мудростью их души.  
     – Ты всегда так. Ну, хорошо, — он пошарил на дне сумки для пикника,- разве ты там ничего не нашла? 
     –   Нет, пока.
     –  Ну, поищи хорошенько,- улыбнулся Малкон.
Лайна снова опустила свою руку на дно сумки и, перебирая оставшиеся там вещи, вдруг недоуменно посмотрела на своего друга. Он смотрел на нее с нежностью, как смотрят не на друга детства,  а на любимую женщину. К его облегчению, она извлекла вскоре коробочку, о содержимом которой было не трудно догадаться. Лайна открыла  ее, сдерживая вздох восхищения и, прижав пальцы к губам, посмотрела на Малкона.
     –   Ты с ума сошел.
     –  Да,- он взял ее за руку,- сошел с ума от тебя.
     –   Это же так дорого.
     –   Это первые деньги, которые я заработал на корриде,- он вспомнил Дисмуса, и печаль черной вуалью накрыла все то, что заставило его радовать еще несколько минут назад. – Ты от Азалкана?
     –   Да.
     –  Есть новости… о Дисмусе?
     –   Да,- Лайна опустила глаза,- иди ко мне и ты сам все увидишь…
Она коснулась его губ, заставив все внутри оборваться, словно натянутой струне. Тепло выплеснулось из вен, разливаясь искрами от низа живота, все выше проходя через сердце, по всему телу. Малкон оторвался от нее, их глаза встретились, пронзая друг друга страстью. Лайна улыбнулась уголками губ и прижала палец  к губам.
     –  Тсс, не торопись, смотри, что я хочу показать тебе,- она снова поцеловала его, и теперь Малкон увидел совершенно другое и почувствовал все так, словно на какое-то мгновение стал Лайной.
        Голубые огни. За окном начинается рассвет. Лайна входит в палату, где лежит Дисмус. Размеренно мерцает монитор, везде провода и датчики. Они поддерживают в его теле жизнь, но ничего невозможного не бывает. Девушка садится рядом с кроватью, ощущая тоску в сердце.
 Потом происходит невероятное и странное.  Лайна вздрагивает и чуть не опрокидывает столик, что стоит рядом с кроватью больного. Дисмус поднимается, открывает глаза и в недоумении смотрит вокруг. Лайна закрывает лицо руками, плачет от счастья. Комната наполняется светом, появляется доктор Прамсин, его помощники, остальной  медицинский персонал. Дисмус снимает с лица маску для искусственной вентиляции легких и удивленно смотрит на переполох, который образовался в его палате.
        Малкон все еще целует Лайну, не понимая, где начинает сон и кончается реальность. Страсть снова захлестывает его, выбрасывая в кровь:  эндорфин, сератонин, дофамин.  Опьянев от ее губ, Малкон с трудом отрывается от той, которую ждал все это время.
     –  Прости,- он обнял ее,- я  не думал, что это так здорово.
     –   Здорово что?
     –  Целоваться с тобой.
     –  Малкон,- Лайна посмотрела на него, как на глупого мальчика, который забыл, что для него сейчас главное.
     –   Дисмус.- Малкон вдруг стал серьезным. Пытаясь стряхнуть с себя остатки наваждения.- Ты видела, как он пришел в себя? 
     –  Да, все это произошло несколько дней назад.
     –  Что помогло ему вылечиться?
     –  Доктор Прамсин выявил то, что у Дисмуса половина тела является кибернетическими механизмами. Травмы, полученные в результате боев, отсечение конечностей, я, например, не думала, что у него левая нога наполовину механическая.
     –  Какое отношение это имеет к его болезни?
     –  Мне кажется, его хотели убить.
     –  Убить?
      –  В схемах робо-быка Прамсин обнаружил редкий компьютерный вирус, который,  поразив механического быка, перекинулся на Дисмуса.
     –   Я слышал, что сейчас очень часто внедряют импланты для повышения выносливости, заменяют какие-то части тела. Но чтобы так…
     –   Малкон, послушай,- она серьезно посмотрела на него. — Вирус проник в его кибер-устройство, запустив программу уничтожения, о том, что Дисмус наполовину из титанового сплава, знало несколько человек, в частности его лечащие врачи в Иллициуме и Вельгаре. 
     –  Думаешь, у него могли быть враги?
     –  Не знаю, Малкон, не могу насчет этого ничего сказать. Когда доктор Прамсин выявил связь между компьютерным вирусом робо-быка и программой, управляющей органами Дисмуса, он знал, какое начать лечение, но он не уверен, что сможет ему помочь.  Азалкан  просил тебя, чтобы ты как можно скорее приехал, пока твой учитель в сознании.
     –   Я надеюсь, все наладится,- Малкон обнял Лайну за плечи,- теперь, когда у меня –  у нас — все так хорошо складывается, он не может… не может оставить нас..
     –   Малкон,- улыбнулась Лайна,- мы справимся.
     –  Тебе понравилось кольцо?
     –   Очень, — Лайна вытянула руку вперед, любуясь, как играет камень в лучах заходящего солнца. – Не ожидала, что из дружбы маленькой девочки и мальчика постарше вырастет нечто большее.
      –  Ты называешь нашу любовь нечто большим? – он обхватил ее за талию и повалил на песок.
     –  Малкон! – рассмеялась она, шутя отбиваясь от его рук. Потом он дотронулся до ее губ своими губами и, закрыв глаза, понял, что полет к звездам начался снова, и это делало его счастливым.

Похожие статьи:

Рассказы → Второй шанс

Рассказы → Чудовищная история

Рассказы → Девочка с лицом Ника Кейва

Рассказы → Этот мир...

Рассказы → Я – Справедливость