Кошмадром

Джозеф крайне осторожно протянул руку к цветку. Его указательный палец мягко прикоснулся к алому бутону розы и застыл, чувствуя необычную температуру растения. Роза, вопреки его знаниям о земной флоре, была горячей.

Мужчина, не отнимая руки от цветка, плавно повернул голову направо. По всей поверхности газона между домами пробивались яркие ростки разнообразных растений. И от всех них вверх поднимались едва заметные струйки пара. От орхидей, ландышей, нарциссов и роз, от травы и деревьев на пустой детской площадке исходил сильный жар. Как от болеющего человека. Поглядев налево,  Джозеф увидел сходную картину, с одним отличием. С этой стороны трава и цветы произрастали сквозь асфальтовую дорогу и тротуарную плитку. Где-то отдельные стебельки уже оплели своими тонкими оковами колёса автомобилей и входные двери подъездов.

Но при этом нигде не было пыли или грязи. Автомобили, пластиковые скамейки, окна квартир, а также фасады домов были чисты, как будто их вымыли минуту назад. Всё было ярким и праздничным. Даже погода удивительно ясная и тёплая. Только вот почему-то какой-то подсознательный ужас начал охватывать душу мужчины.

В окружающей его чистоте, красоте и яркости красок ощущалась тревога.

Джозеф боялся охваченных внутренним пламенем растений. Почему они горячие? И почему его это пугает?

Прямо перед мужчиной вдруг что-то громко чавкнуло. Он посмотрел на свою по-прежнему вытянутую руку и указательный палец, которым касался лепестков розы. Рука также продолжала направляться к красивому растению, а вот указательный палец отчего-то стал на одну фалангу короче.

Джозеф тупо смотрел перед собой и ничего не мог сообразить, до тех пор, пока по розе не потекла кровь. Алый бутон снова чавкнул и стремительно, будто змея, рванулся к уже повреждённому указательному пальцу человека. Лепестки сомкнулись на следующем отрезке своей добычи и отхватили для себя ещё один кусок мяса.

Тогда-то до мужчины дошло. Он с ужасом, хотя и запоздало, отдёрнул руку прочь от опасного растения и громко закричал. Ему, наконец, стало больно.

Очень больно.

А ещё ему сделалось страшно.

— Помогите! — заорал он на всю улицу. – Люди, помогите!

Джозеф зажал кровоточащий палец и отшатнулся от хищного цветка. Роза в третий раз нагнулась к своей жертве, но чуть-чуть не дотянулась до её тела и с сухим шелестом распрямилась, понимая, что еда ушла из зоны досягаемости.

— Помогите! Люди-и-и-и…, — завопил мужчина, погружаясь в панику.

За его спиной и точно под ногами стал раздаваться такой же шелест, какой исходил от плотоядной розы. Посмотрев вниз, мужчина резко подпрыгнул. Цветы, окружавшие его со всех сторон, зашевелились.

Одуванчики и ромашки медленно обхватывали своими стебельками подошвы ботинок человека. А маки, ландыши, нарциссы и розы беззвучно клацали своими лепестками, стараясь оттяпать от мужчины хоть что-нибудь вкусное.

Джозеф, перепрыгивая с ноги на ногу, принялся торопиться к песочнице детской площадки, где имелись свободные от цветов пространства. Капли крови из его раны оставляли на земле и асфальте тёмные следы, к которым тут же с жадностью прилипали некоторые из цветов. Жадные пасти растений трижды успели прокусить его рубашку и штаны, прежде чем Джозеф плюхнулся в спасительный песок. Подрагивающие ноги, врубились в сыпучую субстанцию и застолбили тело мужчины в относительной безопасности от опасных цветов.

Но недосягаемость человека оказалась иллюзорной.

В почве вокруг песочницы начали раздаваться странные  потрескивания и хруст, происхождение которых долгое время оставались мужчине непонятными. Пока он внимательно не присмотрелся. Оказалось, что растения стали потихоньку увеличиваться в своей длине. Их тонкие гибкие стебли буквально выкорчёвывались из земли, дробя и рыхля сухую твердь. И вот ландыши подросли на пару сантиметров, вот маки сделались немного длиннее, а вот розы, самые страшные из этого царства, приблизились на четверть  метра к своей пище. Флора по всему периметру песчаного острова принялась переползать и перегибаться через жёлтые пластиковые бортики.

— Люди! – снова крикнул Джозеф. – Да куда вы делись?

Ни один человек ему не ответил. Зато под ногами в самом песке что-то протёрлось о подошву его правого ботинка. Мужчина снова подпрыгнул, будто обжёгшись. И в момент этого прыжка он увидел, что в том месте, где только что стояла его нога, высунулся толстый корень дерева. Резко обернувшись,  Джозеф понял, что его пытается поймать яблоня, растущая вблизи с детской площадкой. Мало того, что её корень чуть было не схватил мужчину, так ещё и само дерево сильно накренилось в сторону песочницы и заметно шевелило своими ветвями.

Человек от шока едва не упал в обморок, но падать хоть куда-нибудь ему было категорически противопоказанно.  Ругаясь и крича, он выпрыгнул из своего ненадёжного убежища и побежал по наименее заросшим участкам земли к автомобилям, стоящими на стоянках перед подъездами. Его бегство оказалось своевременным, поскольку яблоня смогла, наконец,  согнуть ствол настолько, чтобы полоснуть своей густой кроной по песку.

Покусанный и кровоточащий мужчина сумел добежать до одного из автомобилей. Однако забраться внутрь него у человека не получилось. Какой-то плющ надёжно опутал собою ручки дверей машины. Заскочив на капот авто, Джозеф принялся затравленно озираться. Всё видимое пространство пришло в движение. Травы, цветы и деревья ожили. Создавалось впечатление, что по всему, что растёт из земли, гуляет ураган или смерч. Только дует это смерч в строго определённом направлении. В сторону человека.

Ужас и противоестественность происходящего заставили Джозефа дико кричать. Но, как и предыдущие вопли, эти причитания никем не оказались услышанными.

Причём, мужчину ожидало новое испытание. Машина, на которой он сейчас седел, вздрогнула. Испод её днища полетели в разные стороны куски лопнувшего асфальта. Похоже, что-то начало прорастать прямо под автомобилем. Джозеф решил перебраться с капота на крышу, но следующий глухой толчок чуть не сбросил его наземь. Уцепившись за дворники, мужчина смог остановить своё падение. А затем всё же залез на самый верх. Но оставаться там долго у него не получилось. Гладкая крыша не являлась сколь-нибудь надёжной опорой. Особенно в те мгновения, когда автомобиль сотрясался от ударов снизу. Вскоре со всех сторон начали появляться отростки плюща, блокировавшего двери машины. Маленькие усики неспешно, но неотвратимо  тянулись к человеку. Понимая, что здесь не уцелеть, Джозеф изо всех сил оттолкнулся от металлической поверхности и перескочил на соседнее авто.

Прыжок оказался даже сильнее, чем мужчина ожидал. Сила инерции провезла его по новой автомобильной крыше и едва не  сбросила вниз. Но человек удержался. Зато та машина, которую он успел покинуть, вдруг грузно просела в изрубленный асфальт. Новенькое транспортное средство стало погружаться, как в болото, в шевелящуюся землю. Корни деревьев, как большие толстые черви, ползали и вздрагивали в недрах этого пролома.

— Люди! – опять воззвал к тишине Джозеф. – Чёрт, где вы все?

Его машина тут же подскочила от подземного удара. Растительный мир, не желал отпускать мужчину.

Джозеф понял, что на открытой местности ему нигде не спрятаться. Ни тротуар, ни асфальт, ни бетон, похоже, не могли уберечь человека от взбесившихся растений. Всё, что было близко к земле, приближало его к его голодным охотникам. А стало быть, открытая местность была для него гибельной. Человеку требовалось укрытие понадёжнее. Ему надо было просто стремительно заскочить в подъезд ближайшего к нему дома. А там уже, какими бы эти растения ни были, до десятого этажа они вряд ли прорастут. Тем более сквозь стены.

Мужчина принялся убегать от растений по крышам автомобилей, припаркованных близко друг к другу. Этот побег сопровождался постоянными ударами по машинам, на которых он оказывался, а также преследованием со стороны травы и цветов, которые уже несколько раз ощутимо куснули его обувь. Но, несмотря на это, Джозеф сумел приблизиться на минимальную дистанцию к ближайшему для себя подъезду.

Оттолкнувшись от последней машины, мужчина соскочил на живую и подвижную землю. Проскальзывая на раздавленных ростках и заплетаясь о вьющиеся стебли, он заскочил на площадку входа в подъезд. Его ладонь прикоснулась к ручке двери и рванула её на себя, однако войти внутрь Джозеф не успел. Что-то сильно дёрнуло его за лодыжку, и он упал коленями на бетон.

Повинуясь обострившемуся чувству самосохранения, мужчина ценой даже перелома запястья  решил не отпускать ручки двери. Он обвил пальцами спасительную рукоять и попытался подтянуть своё тело поближе ко входу. Но сила ещё большая, чем в первый раз, поволокла его прочь от подъезда. В пальцах левой руки что-то треснуло и, невзирая на желание человека, пальцы сами собой разжались.

— Спасите! – постарался закричать Джозеф.

Но его горло сумело только прохрипеть что-то еле слышимое. Корень дерева, стянувший его ногу, потащил добычу сквозь кусающиеся и грызущие человека цветы. Теперь Джозефу стало больно по-настоящему. Его кровь красной росой окропляла зелень травы и оставляла после себя широкую алую полосу, к которой жадно пригибались бутоны нарциссов и роз. А в конце пути растения сожрали человеку левый глаз. Но Джозеф, пожалуй, отказался бы и от второго, знай, что ему предстоит этим органом зрения увидеть после этого.

Длинный и гибкий корень дерева протащил мужчину по асфальту  и стянул вглубь ямы, в которую до того погрузился автомобиль. Клубы корней других деревьев сплетались и тёрлись друг об друга, споря и сражаясь, за появившуюся добычу.

Человеку хотелось просто поскорее умереть, чтобы не стать участником дальнейшего спектакля, но он почему-то не умирал. И проклинал весь мир за свою продолжающуюся жизнь. Корень, державший его ногу, начал полностью заворачивать человека в свой плотный кокон, наподобие гигантского удава, а потом принялся дробить бессильное кровоточащее тело. Но даже когда все кости мужчины были разломаны, он продолжал чувствовать.

Он чувствовал, как один из корней пробил его грудь насквозь, он чувствовал, как в его животе копошатся кусающие его цветы, и он чувствовал, как через его левую глазницу начал прорастать шевелящийся плющ…

… Я с неприязнью отвернулся от экрана и посмотрел на свою новую коллегу. Красивая, но холодная женщина воспринимала происходящее, как примитивный ужастик. А потому даже не особо изучала изображения многочисленных стереограмм.  Предметом её интереса было понижение температуры в нескольких старых криокамерах, где находились наиболее провинившиеся заключённые.

— Простите, — вежливо и немного испуганно произнёс я, — что это такое?

Коллега немного раздражённо оторвалась от своей проблемы:

— Что именно?

— Ну, вот это всё, — показал я на многочисленные стереоизображения, на которых убивали и пытали разных людей.

— Это всё называется тюрьма,  парень, — без тени сострадания ответила женщина. – Все эти люди преступники. Ты видел, какими тюрьмы были раньше?

Я отрицательно покачал головой.

— Раньше тюрьма не наказывала человека, а укореняла в нём все те пороки, с которыми он в неё угодил. Кого-то озлобляла, кому-то помогала найти будущего сообщника для новых преступлений, трусливого заставляла бояться ещё больше, предателю давала целое поле для его предательств. В конце концов, заключённые всегда были источником мятежей. Их надо было постоянно охранять и давать им какое-нибудь бессмысленное занятие, лишь бы они снова за свои старые преступления не взялись. А теперь…

Коллега обвела широким жестом множество жутких изображений.

— А теперь все они тихо лежат в криокамерах, в замороженном состоянии и тихо себе спят.

Женщина опять хотела уткнуться в свои графики, но я задержал её внимание:

— То, что все преступники спят, я вижу, — произнёс я. – Но что вот это такое? Что это за ужасы показываются на стереограммах?

Коллега криво и жестоко улыбнулась:

— А это их наказание. Какой был бы смысл в тюрьме, если бы преступник в ней просто проспал нужное количество лет и вышел на свободу? Никакого. Поэтому их сон отнюдь не безмятежен. С помощью наших современных стимуляторов, звуковых и световых волн, а также определённых медицинских препаратов, мы создаём в его мозгу контролируемый нами сон-кошмар. С той разницей, что от ужаса обычного кошмара ты можешь проснуться, а они – нет. До самого конца заключения они живут в своём сне-кошмаре, даже не понимая, что это сон. И в этих снах, моделируемых нами, они получают воздаяние за свои проступки. Поэтому, мои друзья иногда называют нашу тюрьму – Кошмадром. Вот, например, Джозеф Марч, кошмар которого ты сейчас смотришь, совершил поджог в ботаническом музее-заповеднике, где были собраны исчезающие или крайне редкие виды растений. Теперь, на протяжении всего своего срока заключения, он будет участником сюжета, где его убивают или поедают различные деревья и цветы. Это кошмар многовариантный и часто видоизменяется, поскольку моделировать сон довольно сложно, но его суть остаётся неизменной. Его наказывают те, кого он приговорил к смерти своим идиотским поступком.

Я провёл ладонью по лбу:

— Ты видела, что с ним там происходит? Чтобы он когда-то не натворил, такое наказание несоразмерно преступлению. Он в настоящем аду. Ты посмотри, как сквозь его череп прорастает стебель розы. Ты хоть отчасти можешь представить себе, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?

— Нет, — отмахнулась коллега, — я ведь не совершала преступлений. Зачем же мне представлять, что испытывает преступник? Кто-то из них кого-то когда-то пытал, кто-то кого-то насиловал, а, здесь тоже самое делают в их же собственных головах с ними самими. Вот и всё! Не делай другим того, чего не желал бы себе сам.

Я молча начал переводить глаза с одного изображения на другое.

Какой-то из преступников видел кошмар, где его пилят пополам бензопилой улыбающиеся дети. Другой лежал связанный в яме, которую сверху начали засыпать землёй. У третьего горели ноги и он никак не мог их потушить, катаясь по земле. Четвёртый был покрыт какими-то язвами, как после химического ожога или радиоактивного облучения, и с воплями наблюдал отпадение от своего тела кусков умершей плоти.

— Не волнуйся за них, — вдруг проговорила женщина, перехватив мой взгляд. – В отличие от их жертв, у них всё остаётся целым. И руки, и ноги, и головы.  К тому же на ночь, мы даём их мозгам возможность отдохнуть и им сниться что-то спокойное. Иначе, они бы уже давно все с ума посходили. Да и боль они испытывают далеко не такую, какую бы они ощутили при реальных повреждениях. Так что не паникуй. К тому же у меня тут есть несколько любимчиков. Я их кошмары как кино смотрю. Так забавно. От их реакций на разные повороты сюжета обхохочешься.

— Правда? – с сомнением поинтересовался я.

— Да, — кивнула коллега. – Если станет скучно, рекомендую посмотреть кошмары Адама Фроста или Магдалины Мор. Каждый из них по-своему отличился, но паникуют они одинаково и просят их пощадить тоже крайне жалобно. Даже не поверишь, что они матёрые преступники прошлых лет.

Я снова провёл ладонью по лбу, стараясь скрыть ужас от своей будущей работы. Видимо, моя собеседница оказалась куда наблюдательнее, чем мне казалось. Потому что она вдруг холодновато произнесла:

— Это всего лишь работа, парень. Обычная работа. И радуйся, что ты находишься по эту сторону кошмара, а не по ту.

Я внимательно поглядел на коллегу, и меня вдруг посетила ужасная мысль. А вдруг и мне сниться кошмар? То есть он пока не начался, но вдруг через минуту в автоматизированную базу данных поступит приказ и моя коллега превратиться в вампира, мертвеца или какого-нибудь оборотня.

Женщина, похоже, снова уловила ход моих мыслей, потому что её лицо внезапно хищно оскалилось, и она тихо прошипела:

— Ты прав, дружок, твой кошмар именно я.

А потом она звонко и вполне по-человечески расхохоталась. И когда её лицо приняло нормальное выражение, она весело добавила:

— Я твой кошмар потому, что я твоя начальница, но не более. И ты не спишь. А раз так, топай к морозильникам и посмотри камеры 17 и 18. По-моему, в них температура начала падать.

Я кивнул ей в знак согласия и облегчённо выдохнул.

Работа, видимо, будет не скучной.

Похожие статьи:

Рассказы → Спасите меня!

Рассказы → Плачущая Барбара

Рассказы → До свидания, Рыжик.

Рассказы → Тринадцать муравейников. Часть 1. Дорога к Огненному ручью. Глава 8. Дед Сухостой

Рассказы → Г-К-Х / Ч-Ш-Щ