Лунная блажь

Тревожный мрак общей каюты пронзил золотой луч голографа. Виктор Иванович, командир отряда № 113, нехотя выключил стереоскопический боевик, забрызгавший кровавыми световыми потоками все стены. В каюте стало тихо и радужно от умиротворяющего освещения.

– Что там? – спросил он у голографического Шуни, дежурного по модулю.

– Кэп, к нам ломятся хозяева.

Дремавший в соседнем кресле Сидор, тридцатилетний мажор и соня в одном теле, чуть приоткрыл глаз и тут же сомкнул. Его однокурсница Додоля, посапывавшая в кресле напротив, девушка яркая во всех смыслах, вовсе не шелохнулась. Обленившийся вместе с командой Виктор Иванович едва кивнул Шуне и отдал последний, как ему тогда представлялось, приказ:

– Сидор, Додоля, подъём! Сейчас нам выдадут люлей и отправят по домам.

***

В канун 2147 года мэр столицы пообещал, что тысячелетие Москвы будут отмечать не только земляне, но и вся просвещённая Галактика. Из просвещённого в доступном космосе была только лунная колония, куда давным-давно вывезли все вредные производства. Там и запланировали культурно-интеллектуальный турнир. Президент назвал это мероприятие архиважным и выделил под него четверть резервного фонда.

Осваивать средства взялась тьма сограждан. В том числе и преподаватель кафедры «Космопсихологии» Виктор Иванович Лосев. Накануне Рождества он отобрал трёх студентов и заперся с ними в экспериментальном модуле для формирования навыков выживания в изолированной среде. Параллельно с отрядом №113 над собой работали ещё сто двенадцать экипажей. Лучшие специалисты наблюдали за претендентами, чтобы отфильтровать для культурного космического проекта самых-самых.

Побеждать в отборе, чтобы потом лететь на Луну, в это скопище нездоровых предприятий и мутантов-трудоголиков, в разгар лыжного сезона Виктор Иванович не собирался. Жизнь москвича без ежегодной Красной Поляны подобна изгнанию из Рая: нет самоходных лыж, безопасных горных трасс и элитной тусовки, значит, всё тлен и тоска адова. Только одичавшие лунатики могут жить в мире размером с кладовку, москвичи туда не помещаются – самоходные лыжи мешают. Студентам тоже не в дальний путь, а только при том обозе подкормиться хотелось.

Участвуя в кастинге, Виктор Иванович рассчитывал одним махом решить три задачи. Во-первых, Мединилла-Харризия, дочь народных цветоводов, настаивала на регистрации, и разлука должна была как-то разрулить ситуацию. Во-вторых, в его диссертации «Потенциальные покорители планет» недоставало специфических деталей о потенциальных покорителях. В-третьих, участие в президентском проекте – это лишние очки при защите кандидатской. У студентов мотивации были того же типа.

Далёкий от победных помыслов отряд №113 во всех испытаниях дышал ровно и раз за разом проваливал тесты трудового и физкультурного свойства. Собрания, речёвки, командные планы и прочий социальный глумёж были обнулёны отрядом в первый же день. За месяц жизни в испытательном модуле все так расслабились, что даже обидки друг на друга копить было в лом. К моменту расставания, несмотря на разнокалиберные харизмы, они почти притёрлись друг к другу.

***

Полагая, что через минуту-другую команду попросят с вещами на выход, Виктор Иванович зевнул и толкнул прощальную речь:

– Итак, зачёт по моему курсу у вас автоматом, а экзамен – уж извините. У меня сдельная, то бишь поголовная экзаменационная оплата. Что ж, встретимся, вспомним отрадные предкосмические будни.

– Ага, – улыбнулись Сидор с Додолей, сладко потягиваясь.

Дверь бесшумно отворилась, в каюту вошли худой и гибкий, как удав, Шуня в оранжевой казённой пижаме и брутальный мужчина предельно ответственного вида в строгом синем костюме с наградными полосками.

– Полковник госбезопасности Олег Олегович Олегов, – представился он. – Виктор Иванович? Я не узнал вас в щетине.

Полковник протянул руку командиру и бодро поприветствовал студентов:

– Будущие косможурналисты?

– Космо, – полуголый Сидор пригладил пятернёй нечёсаные каштановые космы.

– Журналисты, – кивнула закутанная в прозрачный плед Додоля, оценивающе разглядывая пришельца сквозь длинную изумрудную чёлку.

– Будущие, – вздохнул Шуня. – Если, конечно, в косможурналистике случатся вакансии для молодых и гибких.

Полковник устроился в центральном кресле и ответственно заверил:

– Родине послужите, а там посмотрим.

Студенты недоверчиво захмыкали. Виктор Иванович, космопсихолог первой категории, почуял неладное и с ложным смущением зачастил:

– Мы почему проиграли с таким отрывом – потому что нашему отряду образования не хватило.

– Ага, – закивали студенты.

– В другой раз мы ого-го как напряжёмся!

– Угу, – глухо промычал Шуня.

Олег Олегович помолчал, оглядел всех со значением и по-отечески поздравил:

– С победой вас, товарищи! Завтра, – он взглянул на часы, – да нет, уже сегодня вы летите на Луну.

Реакция товарищей получилась разной: кто упал в кресло, кто вскочил, кто вскрикнул, а кто, напротив, онемел. Полковник наблюдал за всеми, не скрывая удовольствия. Осознав бедствие, студенты уставились на кэпа.

«Вашу рожу да палкой с гвоздями набить!» – привиделось в их возмущённых взорах космопсихологу Виктору Ивановичу. В полном замешательстве он забормотал:

– Мы же по тестам последние.

– Отнюдь, – возразил Олег Олегович. – Вы отработали навыки выживания в изолированной среде на «отлично». Без подстав и мордобоя, как в остальных группах. У нас всё записано.

Он поправил идеально ровный галстук, и, будто с Небес, раздался голос командира: «...встретимся, вспомним отрадные предкосмические будни».

– Только вам эти будни отрадными показались, – одобрительно заметил полковник.

– Нам это показалось, – соврал Виктор Иванович.

– Вот этого не надо, – осадил его Олег Олегович и мягко продолжил: – Вы, конечно, знаете, что лунатики не способны врать. А вы заработали «отлично» не только по совместимости, но и за честность.

– Это как? – удивилась Додоля, которую впервые в жизни заподозрили в честности.

– Когда это мы заработали? – удивился Шуня. – Мы тут вообще не работали.

– Да нам всё пофиг, – добавил Сидор, натягивая на себя собственный прикид в знак скорого расставания.

– Вот-вот, вы честно демонстрировали пофигизм. Ни наигранного энтузиазма, ни ура-патриотизма, – согласился Олег Олегович. – Остальные экипажи по этим решающим, повторяю – решающим показателям отстали от вас на бесконечность.

Казалось бы, в словах полковника прослеживалась логика, но отряд упирался, хватаясь за треклятую честность, как за соломинку:

– Так мы ж не от правдивости правдивые, а по лени, – признался Сидор, обуваясь.

– В честности для нас главное – оптимальность, а у лунатиков психическое отклонение, – добавила Додоля, застывшая под пледом в позе русалки. – Виктор Иванович их шизу назвает «лунной блажью». Так ведь, кэп?

Командир кивнул и грустно отметил, что откровенность опять до добра не довела: вместо безопасных горных трасс с космическими значками на лыжных комбезах их ждут гиблые лунные трущобы. В задумчивости он зачем-то добавил:

– Коллега с кафедры «Психология контактёров» говорит, что сущности, которые выходят на контакт с землянами, тоже не врут. Якобы ложь – это абсолютно земной эксклюзив.

– Контактёры с кем попало – доки в вопросах правды, – хохотнул Олег Олегович. – Что ж, исходя из вашей частичной правдивости выходит, что инопланетяне вам не чужие. И тут вы опять вырываетесь вперёд. Аж до Луны.

– Не, мы снимаемся с конкурса, – замотали головами студенты.

– Пожалуйста. Только прежде придётся возместить затраты государства на вас, – согласился Олег Олегович и сунул руку в карман. – У меня тут кредитные договоры. Всего полвека упорного труда, и долги закроете.

От огорчения и умственного напряжения отряд дружно засопел. Первым дал слабину хрупкий Шуня:

– Сколько нам припаяли за беспечную совместимость и бестолковую честность? Неделю?

Олег Олегович закатил глаза к потолку, зашевелил губами, словно прямо в уме прибавлял к двум два, потом грустно вздохнул и выдал результат:

– Как получится.

– Что получится? – взвыли жертвы московского юбилея.

– Тут мы вступаем в зону гостайны, – официальным тоном сообщил полковник и вынул из кармана форменного костюма четыре карточки. – Подпишите «О неразглашении...», и мы поговорим о сроках.

Несчастные взяли пластиковые бланки, начали разбирать мельчайший текст, но Олег Олегович прекратил это безобразие:

– Подписывайте!

Шуня хотел сбегать на вахту за электронной ручкой со встроенными подписями, но полковник демонически улыбнулся и вытащил из того же кармана четыре пёрышка-ланцета, которыми пользовались лет двести назад:

– Распаковывайте, прокалывайте пальцы и подписывайте.

– Кровью? – ужаснулся Шуня и от одного только подозрения едва не потерял сознание.

– А чем же ещё? – удивился полковник. – От остальных вариантов вы отопрётесь. Лжесвидетелей подтянете. А так, хоть и очень больно, зато надёжно.

Злосчастные победители не нашли, что возразить. Подписание получилось долгим и крайне мучительным. Олег Олегович сквозь затаённую в мягком сердце улыбку печально сетовал:

– Куда катится мир? Журналисты не могут себе пяток-другой пальцев ланцетом подрезать.

Наконец он собрал перепачканные формы и орудия пытки, подождал, пока все щедро зальют израненные руки пластырной пеной, и приступил к тайне:

– Вы же не думаете, что огромные средства резервного фонда истрачены ради дурацкой викторины?

– Вообще не думаем, – подтвердили студенты.

– Вас отобрали для задач госбезопасности державы, – отчеканил полковник  и выдержал приличную паузу. – Ясно?

– Нет, – признался за всех Виктор Иванович.

– Нда, – вздохнул полковник, – вопросы госбезопасности у нас ещё не получили должного понимания даже у полупросвещённого населения. Хорошо, объясню азы. С чего же начать?

– С алфавита, – пошутил Сидор.

Олег Олегович снова посмотрел на часы:

– Нет, так вы на турнир опоздаете. Начнём, пожалуй, с того, что люди, не умеющие врать, опасны для общества. Это понятно?

– Само собой, – закивали студенты. – Они и для себя опасны.

– Вот именно, – согласился полковник. – Пока их держат на Луне, всем хорошо. Но вдруг колонисты повадятся гостить у нас? Что, если эта «лунная блажь» заразна, и эпидемия правды охватит землян? Это приведёт к дестабилизации, депрессии и прочим некрасивым «де-». Нет, Правительство не может так рисковать. Нужно выяснить, что унаследуют общие натуральные дети – лживую сообразительность землян или упёртую правдивость лунатиков. И в этом аспекте ваш отряд молодых и резвых опять впереди других предпенсионных групп.

– Карт-бланш на приключения с лунными девами? – заинтересовался гибкий и в моральном смысле Шуня.

– Не на приключения – на судьбе поворот, – торжественно пообещал Олег Олегович. – Правительство на хухры-мухры фонды не растрачивает.

Чувствуя, что подвох где-то рядом, Виктор Иванович уточнил:

– Регистрация отношений обязательна?

– Это ж лунатики, – напомнил полковник. – Там всё по-честному.

– Жениться?! – взвыли Шуня с Сидором. – Зачем? Мы ещё так молоды. Практически дети.

– Замуж за лунатика? – возмутилась Додоля.

Сбитый с толку Виктор Иванович не сразу догадался задать очевидный вопрос:

– Постойте, там же третье поколение лунатиков уже выросло. И хотя колония – практически закрытая территория нашей страны, наверняка в их рождении и земляне участвовали. Разве этого недостаточно для выводов?

Олег Олегович тяжело вздохнул:

– Ответ на этот вопрос находится в области другой государственной тайны. Вы узнаете её, если подпишите новые формы, – и сунул руку в карман, будто в нём, как в шляпе фокусника, была тьма карточек и пыточных средств на бесчисленные госсекреты.

– Нет-нет-нет! – замахали шарообразными лапами студенты и на всякий случай разъехались в креслах по углам каюты.

Хладнокровие сохранил только капитан:

– А в пробирке не пробовали недостающих для статистики мутантов замутить?

Олег Олегович кивнул:

– Конечно, пробовали – тут всё в порядке. Но лабораторный эксперимент и вольный поток зарождающейся жизни – не одно и то же. Пожертвуйте собой ради всеобщего спасения, и Правительство вас не забудет.

Четырёхкратное «нет!» было ему ответом. Полковник сбавил обороты:

– Ну, хорошо, достанет и одной пары. Кого отдадите на заклание – неважно. Хоть жребий тяните. Альтернатива у вас простая – всем пожизненное в лунной колонии.

– Но позвольте! – возмутился Виктор Иванович. – В юбилейной программе только культурно-интеллектуальный турнир значится. Никаких дополнительных программ госбезопасности там нет!

– Кстати, давайте и турнир обсудим, – с людоедской улыбкой на ответственном лице предложил Олег Олегович. – Регламент такой: три тура по часу прямого эфира. Победителей уже ждут награды в Кремле. Выиграете турнир – без всяких условий тут же к Президенту на приём доставим. Честное госбезопасное. Честное-пречестное. Но вам не выиграть, потому с вашим возвращением спешить никто не будет. Зато у вас будет время Родине послужить. А если нет, так лет тридцать придётся затраты государства на вас отпахивать на вредных производствах Луны. Между прочим, в ваших контрактах это все прописано. Кто ж виноват, что вы криптологией не владеете, элементарных шифров не знаете?

Ошарашенные такой плотной засадой студенты снова уставились на командира. Бедный Виктор Иванович и хотел бы убиться, но не знал как.

– Это почему нам турнир не выиграть? – возмутился он.

Студенты уже съехались в один угол и тоже выразили оптимистичное недоумение.

– Где мы, а где лунатики в культурно-интеллектуальном смысле, – неуверенно хмыкнул Сидор.

– Речь, вроде, шла о литературной викторине? – промямлил Шуня. – Земные виртуальные библиотеки куда круче, к тому же мы профи. Для нас литературно унизить лунатиков – всё равно что игрушку у ребёнка отобрать.

Олег Олегович с интересом взглянул на юношу, словно узнал о нём что-то новое.

– Вы правы, даже в этом аспекте ваш экипаж самый лунно-перспективный. Однако забудьте о биочипах, которые вы сдали как участники конкурса. Никаких виртуальных библиотек, никаких контактов с искусственным интеллектом. Всё по памяти. С этим будет строго, – и он подробно объяснил детали мероприятия.

Оказалось, в прямом эфире земляне и лунатики экспромтом в три захода разыграют пьесу, слова которой по условиям турнира – сплошь цитаты из классики.

– Президент назвал эту акцию «живой связью времен», – напомнил Олег Олегович и повторил основные моменты: – Ключевые детали: «прямой эфир», «экспромт», «пьеса» и «точные цитаты по памяти».

Никто в команде к такому не был готов. Растерянные взгляды, беззвучно шевелящиеся губы, непроизвольно дергающиеся конечности будущих игроков – всё это выдавило в мягком сердце полковника каплю жалости, и он показал, как игра выглядит вживую:

– Ну, например, – Олег Олегович снова закатил глаза, словно отыскивая в извилинах хоть что-то разумное, и на два голоса озвучил микро-пьесу. – Вы начинаете:  «Из лунных снов я тку свой зыбкий миг»;  в ответ лунатики:  «Нет повести печальнее на свете».  Улавливаете связь и перспективу?

Полковник повернулся к Сидору, к самому неблагонадёжному посланцу Земли, и строго спросил:

– Можешь, как будущий косможурналист, быстро выдать цитату про любовь?

– Это завсегда, – усмехнулся Сидор и пафосно простонал: –  «Никто, никто, никто не усладил в изгнаньи сем тоски мятежной! Любить? Три раза я любил, любил три раза безнадежно!»

Олег Олегович помолчал, оценивая сидорову эрудицию, наконец кивнул:

– Сойдёт.

– А судьи кто? – задумчиво спросила Додоля.

– Да кто бы ни были, вам колонистов не обыграть. Они ж и учатся по-честному. Так что, когда проиграете, свой срам придётся прикрывать верной службой Отечеству либо в программе госбезопасности, либо на очень-очень вредных лунных производствах. Вы сами на это подписались, – напомнил полковник.

– Эх, недаром первое впечатление от вас тревожное было, – пробормотал космопсихолог Виктор Иванович.

***

В лунный гостиничный номер горе-победителей отборочного тура доставили в состоянии спячки. То есть в наиболее приемлемом виде. Разбудил игроков неприятный писк голографа.

– Ну? – откликнулся Виктор Иванович.

Голографический Олег Олегович поздравил команду с прилунением, предложил привести себя в порядок и интеллектуально размяться.

Пока студенты с обречённым видом неспешно переодевались в яркие турнирные костюмы, напечатанные по средневековым лекалам, Виктор Иванович в банном халате да тапках на босу ногу мерил шагами просторную комнату и готовил ребят к состязанию:

– Запоминайте классику, ибо если не сейчас, то потом пригодится:

  «Рабом недужным пойду опять

В труде ненужном изнемогать.

Ожесточенье проснётся вновь,

И где терпенье? И где любовь?»

Он резко остановился, кивнул Додоле:

– Давай цитату к   «И где любовь?»

Девушка, несмотря на скоропалительную депрессию, тут же откликнулась:

– «Предпочитаю смерть бесчестью!»

– Сидор.

–  «О стыд! О ужас наших дней!»

– Шуня. И давай мягче, без щемящих нот и восклицательных знаков.

–  «Чья ловушка и причуда? Мне не выбраться отсюда. Где студёная Москва? Если это чья-то шутка, почему мне стало жутко, и слабеет голова?»

Виктор Иванович недовольно поморщился:

– Вы всё о личном. О своей трагической судьбе. Густые сопли с розовым отливом. А между тем полковник наказал держаться реализма. Давайте так: наш собирательный герой похож на морозильный шкаф с душой поэта. И с ним приятно поболтать об эвтаназии... О, Господи, и я туда же!

В центре комнаты снова появилась ответственная голографическая голова Олега Олеговича и призвала к порядку:

– Кончайте бузить! Жители Луны могут обидеться, да и на Земле...

–  «Чума на оба ваши дома!!!»  – прорычал Виктор Иванович.

Полуодетая в мягкий цветной пластик Додоля подошла к командиру, прижала к груди, убаюкивающе зашептала:

–  «Больница. Когда мы в Россию? Колышется счастье в бреду...»

– Я всё слышу. Хорош психовать! – рявкнул полковник. – Позор уж близится, а разума всё нет.

Но студенты мгновенно вошли в раж. Надевая шутовской колпак, Сидор в миноре продекламировал:

–  «И слишком здесь пахнет эфиром, и душно, и слишком тепло. Когда мы в Россию вернёмся? Но снегом её замело» .

В манере плачущего Пьеро подхватил и Шуня:

–  «Пора собираться. Светает. Пора бы и трогаться в путь... Две медных монеты на веки. Скрещённые руки на грудь» .

– Будут вам скрещённые руки, – прошипел Олег Олегович. – Скрещённые за спиной руки командира. Впрочем, это ловко придумано. Оставим-ка мы здесь недужного Виктора Ивановича, и с команды лунатиков снимем самого сильного игрока. У вас хотя бы в первом раунде шанс появится. Это и для рейтинга хорошо, и Президенту понравится. Эй, детки, пригасите своё бесподобное чувство бесцельности и обречённости и шагом марш в клетку! В смысле, на сцену. До прямого эфира семь минут. Смотрите, без снобизма там. Помните девиз турнира:  «Культура русская всегда едина и лишь испытывается на разрыв» .

Студенты растерянно уставились на своего командира. Виктор Иванович заглянул каждому в глаза, почесал затылок и согласился с полковником:

– Есть в этом толика сермяги. Ну, что ж,  «игру понаблюдаю из-за плеч, хоть, кажется, она не стоит свеч».  Додоля, ты начнёшь пьесу. Кинь с ходу что-нибудь мажорное.

Не выходя из депрессии, девушка предложила вступительную цитату:

–  «Дайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет. Я не помню из роли ни жеста, ни слова»

– А где оптимизм? – взревел Олег Олегович.

Виктор Иванович тоже нашёл фразу слишком откровенной:

– Лучше прикинься дурой. Этакая подросшая разноцветная Алиса, сосланная в Страну чудес. Сидор, ты Онегина с Гамлетом и Карлсоном вперемешку шпарь.

–  «Средь безумья, нет, средь слабоумья злодейств

Здраво мыслит один: умирающий Гамлет» – грустно проныл Сидор.

Переглянувшись с полковником, Виктор Иванович кивнул:

– Ладно. Шуня, тебе русские былины в помощь. Если совсем затык случится – бубни  «Ой ладо, ой ладушки-ладо!»

Сдвинув команду к голографическому полковнику, Виктор Иванович широко перекрестил всех, благословляя на великий интеллектуальный подвиг, громко шмыгнул носом и отвернулся к стереовидаку.

– Идите уже, – проворчал он через плечо, отирая рукавом правый глаз. – Буду болеть за вас, как за родных.

– Держитесь, мы за вас отомстим, – Сидор вскинул сжатый кулак вверх и вышел вслед за притихшими от волнения Шуней и Додолей.

Четверть часа спустя принарядившийся Виктор Иванович вслед за запинающейся в стереовидаке Додолей шептал:

–  «Много неясного в странной стране, можно запутаться и заблудиться, даже мурашки бегут по спине, если представить, что может случиться»

Какой цитатой ответили лунатики, он так и не узнал. В комнату вошла девица в костюме то ли Золушки, то ли Бабы Яги.

– И? – спросил Виктор Иванович; он всегда позволял незнакомцам задавать тон беседы, чтобы потом либо следовать ему, либо резко изменить.

– Я – Элебра, – мягко представилась девушка. – Меня из-за вас сняли с первого раунда. Сказали, что вы больны. Однако ваш вид не внушает опасений.

Виктор Иванович на мгновение обернулся к стереоэкрану и забубнил в такт с Додолей, искажая цитату под себя:

– Я страшно страдаю, я просто без сил! И мысли приходят, меня беспокоя, что кто-то куда-то меня заманил, и тут со мной сделают что-то такое... Словом, я страшно страдаю!

– Чем? – поинтересовалась Элебра.

– Вялотекущей паранойей.

Девушка удивилась, но ответила вежливо:

– Это крайне огорчительно.

– Конечно, – злорадно проворчал Виктор Иванович. – Хотя, мне даже огорчать вас лень.  «Вид у вас какой-то сирый» .

В ожидании жёсткой цитатной ответки от самой крутой соперницы Виктор Иванович добросовестно искал в ней следы «сирости», но девушка сияла свежестью, как и положено молодой, красивой и здоровой особе. Наконец он не выдержал и грубовато подзадорил её:

– Ну, шарахни по мне цитаткой. Добей словом или хотя бы унизь до самых башмаков.

Элебра, сокрушённо качая головой, тихо попросила:

–  «Насмешкой чувств моих не рань. Души не окорябай»

– Это почему? – удивился Виктор Иванович такой неспортивной просьбе.

– Никто из жителей Луны не ответит вам на грубость. Местные этические нормы заставляют нас молчать, – призналась Элебра. – С вами скоро будет то же самое.

–  «Крепко вбитая этика – это уже дрессировка» , – осклабился Виктор Иванович. – Не лунная колония, а цирк олигофренов. Завози, кого хочешь, дрессируй, как вздумается.

Продолжая дерзить и насмехаться, он забегал по комнате, потом резко остановился и спросил:

– Точно на грубые цитаты не отвечаете? Так-так, это надо с ребятами обкашлять. При таком раскладе мы к выходным дома будем.

И, то ли в приступе «вялотекущей паранойи», то ли по иной причине, выложил сопернице всю подноготную их визита. Мол, в Кремле подождут, пока они тут с лунатиками страсти мутить будут.

– Личное счастье победителей Галактического турнира – это архиважно. Так решил наш Президент, – приврал Виктор Иванович и дал понять, что любая девушка на Луне спит и видит, как бы выскочить замуж за москвича.

– Так что любовь-морковь получится бодрой, – зевая, подвёл итог Виктор Иванович.

Однако выводы Элебры относительно секретной миссии землян оказались противоположными:

– Похоже, вы надолго тут застряли.

– Это почему?

– Любовной химии меж вами и колонистами быть не может. Вы для нас как дети, – Элебра и в самом деле смотрела на Виктора Ивановича как на мелкого домашнего любимца. – Идёмте, я покажу наш город. Когда увидите его, вы и сами переменитесь.

– Не, я должен болеть за наших, – Виктор Иванович обернулся к стереоэкрану и по мутным лицам студентов догадался, что у него столько здоровья нет, как за них болеть надо. – Ну, ладно, идёмте. Пока госбезопасность на эфирном посту, нам никто не помешает.

***

В гостиничном номере команда собралась только к отбою. У каждого была своя стихийная экскурсия по колонии, и, прежде чем наметить план на второй раунд, они взахлёб делились впечатлениями:

– Я думал, что от вредных производств, которые ещё полвека назад все вывезли на Луну, по колонии в защитных костюмах ходят, – признался Шуня. – А тут такая густая душистая весна!

– Элебра сказала, что у них погода под заказ. Хотят грозу – пожалуйста, хотят радугу – без проблем. А сегодня они для нас с погодой постарались, – не без гордости за свой отряд объяснил Виктор Иванович.

– Когда лунных запасов термоядерного гелия-3 на  тысячелетие активного энергопотребления, грех на хорошей погоде экономить жалкие тераватты, – улыбнулся Сидор и тоже признался: – Разница между тем, что я знал о колонии, и тем, что увидел, как в анекдоте о заблудившихся грибниках. Неделю они питались собранным, а потом в их показаниях не совпали даже эпохи. Короче, нам про колонию врут, и про лунатиков врут, когда выдают их за придурков. Мы бы такой поклёп на себя не спустили и вонь подняли бы до Альдебарана и выше. А колонисты молчат. Почему? Потому что не нуждаются в нашем присутствии.

В знак согласия все промолчали, и Сидор добавил:

– Я, между прочим, рассчитывал на невесомость и боялся радиации с производственными выхлопами. А тут и гравитация есть, и все выхлопы через шлюзовые трубопроводы за супер-куполом распыляются для радиационной защиты.  А купол над городом – это прямо симфония с частушками. Он то кристально прозрачный, то с цветными пляшущими прожилками.

– А какая здесь архитектура! – зажмурившись от восторга, воскликнула Додоля. – Есть районы в старинном стиле, есть в современном – со стеклянными зданиями-сосульками и антигравитационными дорогами. И всё такое яркое, праздничное. От деревьев и лужаек с большими цветущими кустами – ощущение невероятной свежести.

Шуня закивал:

– А над всем этим праздником висит огромная голубая Земля. Что удивительно, в Москве Луна то всходит, то заходит, а тут наша Земля всегда над головой!

– И от этого такое непередаваемое ощущение чистоты и покоя! – со щемящей тоской сказала Додоля. – Хочется...

Противный писк голографа перебил её. В центре комнаты появился полковник. Если б мог, он испепелил бы всех своим голографическим взглядом.

– Кто разрешил покидать гостиницу?! – рявкнул он. – В подписанных вами контрактах элементарным шифром записано, что вы не можете покидать свой номер. Вы представляете размер неустойки за нарушение этого пункта?

Шуня начал оправдываться и тут же словил от полковника госбезопасности пародию на себя:

–  «Ой ладо, ой ладушки-ладо!»  Прямо порвал всех. Первый раунд, счёт ноль – шестнадцать. Пора вам к лунным нарам примеряться, – сурово, но с улыбкой в мягком сердце, пригрозил Олег Олегович.

–  «Мы пьём седьмую за день за то, что все мы сядем... »  – затянул бесшабашный Сидор, который за последние часы сильно изменил своё мнение о грозящих ему муках.

Однако полковник продолжал гнуть своё:

– А, может, всё-таки кого-нибудь женить, чтобы за всю команду отомстить? Я с вами тут поэтом стал. Какой скандал! Как завтра будете ковать победу, есть идеи?

– Вообще никаких, – признались очарованные колонией студенты.

Олег Олегович слишком театрально рассвирепел:

– Да, безответственность таких размеров должна караться по заслугам. В желающих придумать эту кару, я думаю, не будет недостатка. Я воздержусь, но менее приличные коллеги подвергнутся большому искушению.

Виктор Иванович почесал затылок, прошёлся по комнате и всё-таки рассказал, как можно победить:

– С юмором тут тяжеловато. Наши шутки они понимают по-своему. Если шутить погрубее, они и вовсе замолчат.

– А если не снесут наезда и ответят? – спросила осторожная Додоля.

– У них с цитатами и в самом деле лучше, – признал очевидное Шуня.

– Ну, тогда все сдохнут от моего пофига на всё, – вяло пошутил Сидор.

Олег Олегович поддержал его:

– Отлично, юноша! Даёшь больше выпадов, дерзких и грязных!

Виктор Иванович дернулся было к голографическому полковнику, словно собирался прицельнее в морду плюнуть, но остановился и печально пробормотал:

–  «С могучим лозунгом: «Живи!» выходит Солнце, всё в крови»

***

К невесть откуда взявшемуся у Виктора Ивановича стыду, к большому конфузу команды, и к полному восторгу полковника и болельщиков на Земле, грубая тактика во втором раунде сработала отлично. На цитаты землян с подтекстом, типа: «Тут только с виду благодать, но это лишь обман. Увы, ваш город – сущий ад. На первый взгляд – цветущий сад, в людских сердцах не кровь, а яд, а в душах злобы смрад...» – команда колонистов отвечала молчанием.

Вечером полковник официально поздравил забияк и грубиянов:

– Семнадцать – ноль!!! Ну, кто бы мог подумать?

– Это было адски омерзительно, – проворчал Виктор Иванович и отвернулся к стене, будто сам себя в угол загнал.

–  «Мой умный друг к полудню стал ломаться...»  – в пафосном настроении полковник порой и сам баловался цитатами.

– Да пошёл ты! – пробурчал Виктор Иванович.

– Нет, это ты встал и пшёл отсель. Элебра ждёт тебя уж полчаса.

Мячиком отскочил Виктор Иванович от стены и врипрыжку, напевая:  «Часовые любви на Смоленской стоят. Часовые любви у Никитских не спят...» , побежал к своей «сирой». Олег Олегович повернулся к студентам и с издёвкой спросил:

– Что застыли? Тоже не терпится прощения вымаливать, конечности лунатикам целовать?

Глядя, как ребята выбегают вслед за командиром, Олег Олегович грустно вздохнул:

– Однако.  «Как причудливо тасуется колода!» , – и отключился.

***

Закончился третий раунд вдохновенной репликой Додоли:

–  «И воистину ты – столица для безумных и светлых нас»

И хотя аплодировали ей стоя даже соперники, турнир команда землян проиграла. В утешение Женя Кречетов, лунный противник Додоли, прошептал ей на ухо:

–  «Мы совпали, как птицы с небом. Как земля с долгожданным снегом совпадает в начале зимы, так с тобою совпали мы»

На разборе полётов, который тут же устроил Олег Олегович, все счастливо улыбались и требовали, чтобы их оставили в колонии на вечное поселение.

– Не так всё было задумано, – вздохнул полковник. – По плану вам следовало победить – уж я бы подсказал, как это сделать. А потом вернуться домой фанатами земного образа жизни. Пропагандистами всего земного. А вы сбежали в самоволку... Устали мы от перебежчиков на Луну. Мегатонны дезы про колонию нарисовали, территорию накрепко закрыли, а шизоиды-правдолюбцы всё равно сюда просачиваются.

– А в чём проблема? – удивился Сидор. – Им тут самое место.

Полковник едва не объяснил, в чём засада, но вовремя вспомнил, что разглашение госсекрета – это отдельное шоу, и только махнул рукой:

– Молодой ты ещё. Не понимаешь, что землянам до лунатиков в моральном смысле как по-пластунски до Луны. Не стерилизовать же из-за них Землю. Не посыпать же нам головы порошковой соляной кислотой.

– А как быть с нарами, сроками? – поддразнила Додоля, которая за последние сутки стала ещё ярче и светилась счастьем в обжигающей стадии.

– Запугивал ради вашего энтузиазма, – отмахнулся Олег Олегович. – Мы на Земле привыкли к правде через кривду добираться. У всех землян лживость в генетическом коде зацементирована. А на Луне душа выпрямляется, ДНК очищается.

– Это точно, – согласился космопсихолог Виктор Иванович. – Элебра говорит, что Вселенная не заточена под ложь. Здесь не соврешь. Космос – это правда и любовь.

– А как вы лунатиков на этот раз опорочите – они же выиграли турнир? – спохватилась Додоля.

– Пустяки, перемешаем ваши реплики как надо. Не портить же москвичам праздник, – полковник помолчал, потом не выдержал и признался: – Привязался я к вам. С вами было весело. Коллеги ваши кровавые карточки прикрепили к дверям Управления и ржут над ними, как кони. Все будут скучать по вам.

– Выходит, не было «прямого эфира», а все пугалки были шуткой? – очнулся потрясённый Шуня. – И никаких шифровок в наших контрактах нет?

– Само собой, – кивнул Олег Олегович. – Понимаете, Управление госбезопасности есть, а государственной опасности уже какое десятилетие нет. Вот мы и развлекаемся за счёт тех, кто подвернётся. Ну, прощаемся без обид?

Все закивали, только Шуня прерывающимся голосом спросил:

– Про вакансии вы тоже пошутили?

– Решил податься в косможурналистику? – опешил полковник. – Что ж, это можно. Там свежей крови не было давно. А что так грустно смотришь?

– У меня с Ортиссой не сложилось. Я слишком гибок для её прямой души.

Виктор Иванович обнял своего бойца за плечи и с тревогой спросил:

– Помнишь, мы на семинаре учились сублимировать гадость в радость?

– Помню.

– Сможешь сам?

– Конечно, – успокоил Шуня. – Вернусь домой и положу на всю эту историю большой синопсис. У меня и начало есть: «Блажен, кто «лунной блажью» был сражён».

– Сам не заразись, – проворчал Олег Олегович. – Нашей косможурналистике нужны здоровые кадры.

----

 Герои рассказа озвучивали цитаты из произведений классиков (в алфавитном порядке): Г. Адамовича, Б. Ахмадулиной, А. Ахматовой, Ю. Балтрушайтиса, М. Булгакова, В. Высоцкого, С. Городецкого, Е. Евтушенко, А. Кушнера, М. Лермонтова, Л. Мартынова, Б. Окуджавы, А. Пушкина, Р. Рождественского, Ф. Сологуба, А. К. Толстого, Г. Честертона, В. Шекспира, а так же русское и латинское крылатые выражения 

Похожие статьи:

Рассказы → Побочные эффекты

Рассказы → Улыбка Вселенского Супергалактического Архидьявола

Рассказы → Отрывок из космической опупеи под кодовым названием "Населена роботами"

Рассказы → Зелёнка, будь че!..

Рассказы → Миниатюры.