Любовь
Я видел весь процесс. От начала и до конца. Как усталый, измученный человек медленно катит на гору камень. Пот заливает лоб, глаза, бороду, капает с тела на сухую твердую землю. Иногда человек, не прерывая своего занятия, утирает соленую жидкость свободным плечом.
Вначале камень идет легко: силы у человека есть, да и склон пологий. Потом гора становится круче, а силы уходят. И наконец последние пятьдесят метров, которые стоят всего подъема. Склон уходит в небо под невообразимым углом. Тропинка, по которой взбирается несчастный, покрыта ямами и буграми. Становятся явными все неровности камня, его несимметричная форма, его выступы и выбоины. Приглядевшись, можно увидеть, что форма камня близка к конусу. Лучше бы это был куб, ибо камень постоянно уходит с прямого пути, пытаясь очертить окружность вокруг узкой своей части. А сил у человека уже нет. А руки покрыты потом, не потом даже, ужасной смесью пыли, пота и горечи. Но все же есть что-то великое в этом упорном стремлении катить, тащить, толкать, напирая то плечом, то локтем…
Перед самым гребнем пришлось поднимать камень почти по вертикали. Человек долго стоял в полусогнутом состоянии, упершись руками в глыбу, тонкий хребет его пунктирным бугром резал кожу спины, а камень висел между небом и землей, поддерживаемый лишь силой человека и ничем иным. Но в конце концов человек одолел, и кусок скалы медленно качнулся, упал на гребень и остался лежать побежденный.
Я вытер слезу, потому что знал, что будет дальше. Камень, согласно воле богов, полетит вниз, а человек снова побредет поднимать его, покорный своей судьбе. И загремел, запрыгал вприскочку по горе камень, и побрел за ним человек. Но что это?.. я стоял в недоумении, еще и еще раз проигрывая в уме увиденное немыслимое. Не сам по себе упал камень, за миг до этого Сизиф толкнул его локтем.
Может ли быть подобное? Тянуть раз за разом в гору камень можно, но самому толкать его вниз?! Ставить на плиту котел, в котором сам же будешь вариться? Я тряхнул головой – немыслимо. Я ошибся, мне привиделось. Но раз за разом вставала в уме картина: человек толкает, камень катится. Я не выдержал и побрел к упавшему тирану. Сизиф уже был там, готовился к восхождению.
– Добрый день, – поздоровался я.
– Привет, – хмуро буркнул он.
– Наверное, он не очень добрый для вас, – поспешил поправиться я.
– Обычный, – буркнул он, и в этом тоже была суровая правда – для него пытка стала будничной.
– Мне показалось, – неуверенно начал я, – что вы там, на горе… задели камешек.
– Камешек, – хмыкнул Сизиф, – потаскай этот камешек.
– Виноват, глыбу.
– Вот именно, глыбу. А насчет задел – показалось тебе, парень.
– Вот и я решил – показалось, – облегченно вздохнул я.
– Конечно, показалось. Не задел, а толкнул я его.
У меня перехватило дыхание.
– Толкнули? Сами!? Зачем?!!
– А я думал, моя печальная история всем известна, – качнул он головой в сторону.
– Конечно, известна, – поспешил заверить я. – Месть богов, наказание, Сизифов труд.
– Мда, – хмыкнул бородач, пожимая худыми, но мускулистыми плечами, – исказили.
– Расскажите! – взмолился я.
– Недосуг, – вздохнул он.
Но камень порядком надоел горемыке, почему бы и не поговорить пару минут?
– Умер я, – начал Сизиф, – призвали меня. Не судили, нет. Показали… будущее. Семье без отца знаешь, как тяжко? Вот и увидел я дочерей своих, снедаемых заботами, нищетой и трудом непосильным. Сижу я, слезами умываюсь, а тут мне на ухо так ласково: хочешь, говорит, снимем часть забот детей твоих, переложим на твои плечи. А что делать нужно? – спрашиваю. – А камень на гору... Потащил, что поделаешь, дети. Затащил, улыбнулась младшей моей удача, нашла себе хорошего мужа, гончара. – А можно, спрашиваю, и старшей помочь? Отчего же нельзя? Можно. Толкай вниз камень и тяни. Затянул я второй раз, и повезло старшей – урожайный выдался год. Вот так и повелось, вздохнул Сизиф, тружусь на благо потомства своего. То волов им нужно, то коровку купить, то торговлю наладить. Иногда думаю, все, хватит, но просят, а я не могу отказать.
– А они говорят с вами, – ошарашенно пробормотал я.
– Иногда, во сне, – вздохнул он. – Смотрят, как я тащу камень, жалеют меня и просят: папочка, ну еще коровку, ну еще один кораблик, внучки уже большие…
– А сами они работают? – я все еще не мог прийти в себя от услышанного.
– Наверное. Хотя, скорее всего, большую часть времени они пытаются уснуть.
– Почему?
– Потому что только во сне они могут просить меня о чем-то, – грустно усмехнулся он и взялся за камень.
– Послушайте, – но они же просто бессердечные бездельницы! – возмутился я. – Они смотрят на вас и соглашаются принимать… и просят… Вы избаловали их. Бросьте камень!
Он обернулся, и его печальные глаза встретились с моими.
– Знаю. Но я люблю их, а любовь часто превращает человека в глину, мягкую, податливую глину…
Камень медленно покатился в гору, под ноги человека капали соленые капли. Что это было, пот или слезы?
